Читать книгу Собрание стихотворений. Том 1. Convallariae Inferni - Алексей Долгоруков - Страница 5

А может быть, чудо мне снилось…

А может быть, чудо – не бред.

Вчера разговаривал мило

Поэта последний портрет.

Он спрашивал строго, достойно

Взирая безмолвием век,

Как век наш глазеет пристойный

На то, что ушёл Человек.

Он спрашивал. Губы мессии

Сплести кружева не могли.

Он спрашивал чувством к России –

И голос звучал из земли.

Хотел передёрнуть преданье,

Хотел извернуться… но нем.

Я понял: за горе-признанья

Мне не расплатиться ничем.

Золотистые мушки

Пред глазами мелькают.

Тихий голос кукушки

Наставленье читает.

Необычное – было.

Необычное – будет?

Неужели свершилось:

Высший суд меня судит?!

И судья с адвокатом –

Голос совести с миром –

Развенчают дукатом

Самоцветные лиры?

Или, славы достоин,

Засверкаю над всеми

И, как призрачный воин,

Разукрашу я темень?

Не случайна ль надежда:

Опьянённый раздольем –

Вдруг природы невежда

Голубиной ждёт доли?

Но в природе осенней

Не бывает обмана.

Непривычные сени? –

Стремена Левитана.

Я снова в Третьяковской галерее

Любуюсь эксцентричностью веков.

Хожу по залам – словно по аллее –

Свободный от стесняющих оков.

Мой мозг устал работать напряжённо

Среди шкафов, диванов и гардин.

И вот, проникнув в терем воскрешённых, –

Среди толпы – со всеми, но один.

Я вижу уезжающие сани.

Скрипят полозья, нищий слёзы льёт…

Поднятая рука двумя перстами

Сулит паденье, муку и… полёт!

Бежит мальчишка, мигом увлечённый.

Монахиня бледнеет – ужас слив.

Смеётся молодёжь. Как обречённый

Кидается кобель, слюну пустив…

Стою – заворожённый, ошалелый.

Волнуюсь – огнедышащей Москвой.

С картины вопрошает искус смелый:

– Не страшно днесь сочувствовать кривой?

Невидимая нить соединяет нас.

И соль твою – желания, стремленья –

Я чувствую. Явись моё спасенье! –

Преследующий лик полуприкрытых глаз.

Ты носишься за мной по алтарям побед,

Как призрачный Голландец за матросом.

Обходишь ты подводные утёсы,

Сосватанный судьбой, мой волевой портрет.

Церковниками проклятый – во мне воскрес.

Сме-хочет он, столицы оглушая.

И внемлют Ватиканы, вопрошая:

– Откуда он пришёл, перекрестивший Крест?

Ночь: синева и темнота,

И лёгкий ветер шевелит

Листвою дремлющих ракит.

Серп засветился. Нагота

В полночном мире засияла.

Жемчужной нитью ручейка

Поёт вода, сердца объяла.

Смех раздался и – вмиг – умолк.

Смеётся филин над собой.

Ты слышишь голос роковой? –

Степь оглашает воем волк.

Так страшно – ощущаешь вдруг:

Среди полночного покоя

Стоять до раннего рассвета

И, чуть проснётся солнце лета,

Исчезнуть на день. День вокруг

Запахнет мирным мёдом роя,

Стриж промелькнёт, и в облака…

Опишет там крутой вираж.

Знакомый Родины пейзаж,

Как без него печаль горька.

Она

Сидела у окна,

Раскрытого в вечерний сад,

И нежно-лунный аромат

вдыхала.

Одна

Сидела у окна

А сердце трепетало.

Страна –

Сребристая луна –

Сияла в облаках над ней.

Хвостами огненных коней

одеты,

К луне –

Серебряной стране –

Карабкались кометы.

Душа,

Тлетворности круша,

Забылась миражом пустынь.

Мерцаньем сказочных святынь

влекома,

Душа,

Тлетворности круша,

Из тленного вон дома.

Ты – ничей,

Ты – мечты, убегающей в вечность,

Блеск лучей,

Выжигающий рифмой беспечность.

Ты – хмельной,

Как поющая радость просторов,

Озорной,

Переливный орнамент из хоров.

Где взовёшь –

Расцветают цветы луговые,

Где пройдёшь –

Оживают леса вековые.

Где молчишь –

Поднимаются хмуро трущобы,

Где кричишь –

Оживают драконы, ещё бы!

Ты – гордец,

Предрекающий будущность мира,

И ловец,

Вдохновлённый базарами Тира!

В парке у Арича – блики тени, света.

Будто вся природа догола раздета,

Будто вся природа, в сне благоговея,

Духов вызывает – трубачей Орфея.

Снится ли деревьям цепь сервантов длинных,

Снятся ль этажерки шкапчиков старинных –

Только ароматно пахнет от них ромом,

Словно от кокетки в платье свеже-новом.

Да заворковали в их ветвях лилейных

Райские пичуги в образах затейных.

Да затосковала старая колдунья,

Ночи не дождавшись – ночи полнолунья.

Зеркало-картина! – Пустошь, хаос, нежность

И животворящий бег мечты – подснежность.

Солнечные искры первого созданья

И самовлюблённость – сущность мирозданья.

В парке у Арича – блики света, тени.

Мысли разбежались, смыли сонм хотений.

Я – окаменевший, статуя немая –

В парке у Арича Веру принимаю.

Мановение души прекрасной,

Тихих вздохов ласковая речь…

Я не верю – не была несчастной

Та, что в силах молодость сберечь.

Поцелуем обвенчавшись звонким –

Ты со всеми нами навсегда.

И твой шёпот, задушевно тонкий,

К нам летит стихом через года.

Причащусь неприхотливой рифмой,

О другом не смея помышлять:

Откровенье поэтессы – риф мой,

Пред которым трудно устоять.

Я был недавно в «Букинисте»…

Передо мною стеллажи.

На полках выстроились мысли –

Эпох раздумий витражи!

Я был недавно в «Букинисте»…

Не мог я выразить скорбь чувства:

Распродаются тут и там

Страницы чистого искусства

С трухой и грязью пополам!

Не смог я выразить скорбь чувства…

Тома Бодлера и Верлена

Не раскрываются никем.

И пыль – морская будто пена –

Покрыла их почти совсем!

Тома Бодлера и Верлена…

Толпа, ведь, ищет упоенья

В сентиментальности трухи,

Не видя, что – одно мгновенье,

А что – великие стихи!

Толпа, ведь, ищет упоенья…

Но кто же купит томик белый,

Запечатлевший голоса

Веков, развалин смысла стелы,

Природы призрачной леса?!

Но кто же купит томик белый…

Нимфа, нимфа – недоумение.

Подойдите – ей помогите!

Больно, больно до исступления.

Поцелуем смерть отведите.

Ужаленная нимфа

Склонилась, умирая.

В предсмертии изящна,

В изящном тихо тая.

Не спеть ей под навесом

Ветвистым – остужая

От солнечного жара

Уставших – песню мая.

Нимфа, нимфа – непревзойдённая,

Молодая юностью вечной,

Силой смерти непобеждённая! –

Обернись же женщиной встречной.

Отдыхая от призрачной славы

В нарастающем пении шквала –

Наблюдал извержение лавы…

И в глазах глубина нарастала.

И предстали: безумные люди,

Старики, вопиющие дети,

Обнажённые женские груди

В огневеющем молнийном свете…

Сотрясались и рушились зданья,

Жеребцы одичало храпели.

Навсегда прерывали желанья

Соскочившие пары с постели…

И сквозь дождь непрерывного мрака –

До последней минуты взывали

О спасении – синего лака –

Отрешённые очи печали.