Читать книгу Темный восход. Левиафан: Книга 3 - Алексей Фролов - Страница 3

Пожалуй, после такой жести не протрезвел бы разве что Веня Ерофеев, и то лишь потому, что все произошедшее он с легкостью объяснил бы квинтэссенцией своего нетривиального внутреннего мира в проекции на жестокую реальность бытия в условиях алкогольного катарсиса, короче – обычной «белкой». Но Карн не был классиком отечественного постмодернизма, более того – об этой самой классике он имел весьма смутное представление, а потому, покинув парк, напоминал стекло – исключительно метафорически, и лишь по части восприятия.

Все произошло слишком быстро, слишком непонятно. Он курил одну за одной, на автомате зашел в круглосуточный ларек на остановке, купил еще сигарет. Его трясло, в висках пастушьими бичами щелкала кровь, смачно сдобренная адреналином. Или норадреналином, тут не разберешь. Карн честно пытался думать, анализировать случившееся, но паззл не складывался.

Взглянув на часы, он неожиданно понял, что с момента, когда мир начал стремительно меняться на Голубом мосту, до той секунды, когда ему вновь удалось увидеть родное светило, прошло не больше пяти минут. Парень невесело хмыкнул, прикидывая, что даже время надругалось над ним, ведь один только путь от моста до парковой аллеи по холму занимал минут двадцать при потном темпе.

Он не помнил, как подошел к дому, как поднялся по лестнице на четвертый этаж (он всегда поднимался по лестнице, инстинктивно ненавидя лифты), как вошел в аскетично обставленную двушку. Не помнил, как сделал себе кофе, выпил его одним глотком, вышел на балкон, закурил. Вроде пришел в себя и лишь тогда действительно ошалел от произошедшего, хотя понял в лучшем случае десятую часть. Безумные метаморфозы с окружающей действительностью, стремная тварь с арбалетами, мужик в модном плаще Aquascutum, многообразная шипяще-шелестящая мразь в кустах, дед с метлой… Нет, дед не отсюда. То есть наоборот – дед как раз отсюда, из реального мира. А все остальное тогда откуда? Из романов Кэррола? Или скорее Лавкрафта?

Карн обхватил голову руками, сильно, до боли сдавил виски. Не помогло. Он был далеко не глупым человеком, много читал, кое-что видел, а потому не сомневался в том, что это случилось на самом деле. Он просто знал это, но пресловутая инерция мышления, наслоение стереотипов не позволяло поверить. Потом позволило, медленно, как через капельницу. Гибкость молодого ума взяла верх, пробудилась глубинная тяга к неизведанному, «ген исследователя» включился в работу.

Карн бросил бычок мимо пепельницы, вернулся в комнату и утонул в книжному шкафу, где на потертых дээспэшных полках за последние тринадцать лет ему удалось собрать небольшую библиотечку, которая у знающих людей вызывала исключительно трепет и уважение. Холл, Ковлов, Леви, Витриол, Парацельс… Он последовательно восстанавливал в памяти все, что видел на мосту и позже, пока бежал вверх по холму. Вспоминал и искал подтверждение увиденному. Боялся двух вещей – найти это самое подтверждение или не найти. Какой вариант пугал больше – сразу и не сказать.

Итак, с чем он там столкнулся? Шелест страниц… Ага! В кустах были детеныши мантикор, а нападали они на… Вот! Судя по внешнему виду, те неоформившиеся сгустки – это энергали. Затем над ним пролетели сфинксы, а у дороги он повстречал темных нагов. Ну вроде все просто, только про охотника с арбалетами ничего не нашел. Да и где побывал – тоже непонятно. Точно не закидывался ничем? Элэсдэшный флэшбек мог бы многое объяснить…

И все же Карн смутно припоминал, что где-то ему встречались описания, отдаленно напоминавшие тот жуткий мир, вроде бы наш, но иной, кошмарно иной. Быть может, Блаватская? Вряд ли, теософия далека от подобных финтов. Латентный каббалист Леви тот еще мракобес, но путешествия между мирами не по его части. Тот Гермес? Опять мимо, отец магии писал об этом мире, исключительно об этом. Тогда может Холл? Ну да, если ты в тупике – спроси совета у Холла, старина Менли не откажет себе в удовольствии подробно пояснить, в каком месте ты облажался.

Карн открыл увесистый том «Энциклопедического изложения» (первое оригинальное издание на русском, вышедшее всего в тридцати трех экземплярах и обошедшееся ему почти в двести тысяч), стал лихорадочно перелистывать книгу, вспоминая ее содержание. И на сто сорок четвертой странице он внезапно обнаружил листок. Свернутый вдвое листок серой шершавой бумаги. Не закладка, Карн никогда не пользовался закладками. Парень развернул листок и холодный, осклизлый ручеек пробежал вдоль позвоночника. Руки мгновенно вспотели.

На листке безупречным каллиграфическим подчерком было выведено: «19:30 бар «Нептун». Карн поставил книгу на место, закрыл шкаф и сел на диван, аккуратно, почти благоговейно держа листок перед собой. Он перечитал надпись раз пятьдесят, осмотрел листок со всех сторон, даже на свет. Больше ничего. Так просто. И жутко до колик в животе.

Он лег на спину и вытянул руки к потолку, продолжая буравить листок пустым взглядом. Святые угодники, да ведь это не бумага! Это пергамент! Карн однажды видел свитки из недубленой кожи в музее Каира, так что не сомневался в своей догадке. Но энтузиазм его угас так же быстро, как и вспыхнул. Ну пергамент, и что? Чем это ему поможет? Наоборот – вопросов стало только больше.

Он бессильно уронил руки на грудь и прикрыл глаза. Мысли роились как пчелы в улье, но все без толку. В Интернет даже лезть не хотелось. Во-первых, потому что книгам Карн доверял больше, и на то были веские причины. Во-вторых, потому что неоспоримым для него навсегда останется один простой факт: 99% информации, которую можно найти в Сети, это либо порнуха, либо чье-то желание что-то вам впарить. Карн восемь лет работал копирайтером, так что знал это наверняка.

Поэтому он просто лежал, прожигая белый натяжной потолок парой неподвижных зрачков. Выходит, кто-то был у него в квартире. Выходит, кто-то знал, что он будет рыскать по книжным полкам и обязательно откроет Холла в поисках ответа на быть может самый безумный вопрос в своей жизни. И этот кто-то пишет на пергаменте.

Чушь какая-то… но ведь завораживает, ага? И Карн вдруг понял, что удивляется не так сильно, как следовало бы. Это пугало. Потому что на самом деле он всегда знал, где-то в самых потаенных глубинах его метущейся испуганной душонки жила уверенность в том, что однажды обязательно настанет миг, когда знакомая с детства реальность рухнет, обнажив покореженный остов другой реальности, настоящей…

И незаметно для себя он уснул, а когда проснулся, часы смартфона показали шесть тридцать. И почему-то у него в голове даже мысли не возникло, что можно ведь никуда не идти.