Читать книгу Время лилипутов - Алексей Ильин (13k) - Страница 6

Артем, наши дни

Японский внедорожник с равнодушием лишенного всяких чувств робота пылесоса монотонно пожирал колесами километр за километром уходящую вдаль автодорогу. Мимо мелькали деревья, дорожные знаки и декорирующие трассу венки в память тех, кто уже доехал до своей конечной остановки. Периодически у обочины стояли скучающие проститутки очень далекие от образа Джулии Робертс из кинофильма «Красотка». На трассе «Москва- Ярославль» свои каноны красоты слабо совпадающие с голливудскими.

– Понравились? – спросил Артем Михаила, с интересом рассматривающего в боковое окно очередную стайку жриц продажной любви. Со стоящего рядом билборда им блаженно улыбалась черно-пестрая корова, видимо символизирующая высокое качество рекламируемого доильного оборудования. «Хватит мять сиськи» гласила крупная надпись под выцветшим изображением, взрывая мозг своей беспощадной креативностью.

– Какую из них выберешь?

Миша неопределенно хмыкнул, на секунду задумавшись, словно всерьез собираясь снять одну из этих шлюх, каждая из которых, легко могла подрабатывать натурщицей для плакатов районной поликлиники, навсегда отбивая у посетителей тягу к беспорядочным половым связям, алкоголю, тяжелым наркотикам и жизни в целом.

– Ты знаешь, если бы мне пришлось выбирать, то я бы взял толстую.

Конкретизируя свой выбор, Михаил ткнул пальцем в сторону безобразно жирной немолодой бичихи в обтягивающих розовых лосинах, с яркой косметикой на глупом рябом лице, как будто написанном в соавторстве обкурившимися в хлам Пикассо и Кустодиевым. Вечные спутники большинства плечевых путан – свернутый в сторону нос и плохо замазанный тональником синяк под глазом успешно выполняли функцию рекомендательных писем от предыдущих клиентов. По степени свежести нанесенных гематом можно было без труда составлять рейтинг популярности каждой из этих гетер.

Оценив всю тошнотворность объекта вожделения, Артем перевел взгляд на своего друга, пытаясь разгадать в нем признаки иронии, но Михаил не производил впечатления веселящегося человека. Скорее наоборот, с такими лицами обычно стоят на похоронах у гроба своего близкого знакомого, перед тем как вынужденно поцеловать находящийся там труп – циничная смесь печали, брезгливости и отвращения.

– Месье знает толк в извращениях, – прокомментировал Артем его выбор, безуспешно стараясь найти хоть что-то заманчивое в сексе с толстой, старой, страшной проституткой, словно вынырнувшей из чьего-то ночного кошмара или мрачного наркоманского бэд-трипа, – Чтоб на это решиться определенно нужна какая-то особая отвага.

– Дело не в отваге, – Миша покрутил колесико магнитолы, уменьшая звук радиоканала и немного сбрасывая скорость автомобиля, явно настраиваясь на длительную беседу, – просто она очень похожа на мою школьную учительницу по математике – Ларису Денисовну Ковальчук.

– И что? – переспросил Артем, которому это ровным счетом ничего не объясняло. С таким же успехом Миша мог сказать, что она похожа на Маргарет Тэтчер или молодого Хамфри Богарта. – Это была твоя большая школьная любовь, чей светлый образ до сих пор тревожит тебя одинокими тоскливыми вечерами? – машинально произнес Артем первое, что пришло ему в голову, с грустью продолжая рассматривать за стеклом удаляющихся путан.

– Нет, – по безжизненному лицу Михаила пробежала судорога, сделавшая его похожим на печального персонажа из итальянской комедии дель арте, – это сука, которая испортила все мое детство…

Какое-то время после этого они ехали молча. Миша собирался с мыслями, наслаждаясь школьными флешбеками, а Артем, одной рукой нажав кнопку стеклоподъемника, другой достал из кармана пачку сигарет, собираясь закурить, в ожидании пока его друг решится выговориться, вылив на товарища все то эмоциональное дерьмо, что накопилось у него внутри за эти годы. Приходилось признать, что принудительная ассенизаторская работа – обязательный побочный эффект любой дружбы и близкое общение без копрофилии невозможно. Не исключено, что восторженный обмен дерьмом и является в целом квинтэссенцией всех наших отношений в социуме.

Наконец-то, опомнившись, Миша продолжил начатый ранее разговор,

– …эта тварь обожала бить нас указкой по рукам за любой проступок. А девчонок она таскала за волосы и называла шалавами. Знаешь, что она однажды сделала с моим одноклассником, опоздавшим на урок?

Медленно выдохнув дым в приоткрытое окно, Артем даже не попытался строить какие-либо предположения. Понятно было, что вопрос исключительно риторический, на который Миша сейчас же сам и ответит, иначе его предыдущая речь теряла всякий смысл.

– Она заставила его стоять в углу со спущенными штанами, в одних трусах, чтоб он понял, как стыдно и нехорошо задерживаться на перемене. В одних трусах…, – Миша, скривившись, эмоционально ударил ладонью по рулю.

– Всю свою учебу в школе я мечтал, чтоб она сдохла. Так что трахнуть эту мразь было бы неплохим закрытием гештальта, – признался Михаил, завершая свой спитч.

– Он стал эксгибиционистом? – задал вопрос Артем.

– Кто?

– Твой одноклассник.

– Не знаю, – Миша, очнувшись от воспоминаний, безразлично пожал плечами, – кажется, он стал риэлтором. Хотя возможно, лучше б он бегал голым по городскому парку. Это, по крайней мере, лечится, – добавил он, уже спокойным тоном, немного подумав.

Артем согласился. Трудно понять насколько велико преимущество в общественном мнении у риэлторов перед эксгибиционистами. И есть ли оно вообще.

– У меня тоже была одна похожая преподавательница в школе, – сказал Артем, продолжая заданную тему, – обожала всякую паранормальную ересь, поэтому могла запросто поставить всем нам двойки, только потому, что по гороскопу у нее хреновый день. А на занятиях вместо деепричастных оборотов она рассказывала нам ужасающие истории про злых домовых, пришельцев и черную магию, с обязательными кровавыми жертвами и родовыми проклятиями. Как-то целый урок она читала нам вслух «Молот ведьм».

– Она их видела? – Михаил усмехнулся, вопросительно подняв брови.

– Инопланетян? Конечно, – утвердительно кивнул Артем, затягиваясь сигаретой, – Она даже входила в президиум городского общества уфологов, как один из самых частых контактеров. Сейчас мне кажется, что у нее была легкая стадия шизофрении и неустроенная личная жизнь, – он вспомнил спрятанные за линзами очков глаза Галины Адамовны Велмер с плещущимся в них безумием и невольно ощутил пробежавшую по телу дрожь. – Эта чокнутая была уверена, что в нас сидят бесы. Поэтому рано или поздно она бы точно кого-нибудь убила.

На миг Михаил отвлекся от дороги, повернувшись лицом к Артему так близко, что тот кожей ощутил его дыхание.

– Вы ее боялись?

– До жути…, – признался Артем, – Даю голову на отсечение, что у многих до сих пор остались фобии, навеянные той невероятной чушью, которую она лила нам в уши. Если кто-то из моих одноклассников сейчас стоит на учете у врача-психиатра, то это полностью ее заслуга.

На секунду представив психиатрическую лечебницу, заполненную одноклассниками, в больничных пижамах ожидающими очередной порции галоперидола, Артем решил, что с выбором места для встречи выпускников в дальнейшем можно будет не задумываться, просто собираясь за одним столом и глотая прописанные врачом таблетки, по очереди делясь своими диагнозами.

– И чем все кончилось? Ее депортировали обратно на Альфу Малого Пса за нарушение визового режима? – поинтересовался Миша, явно ожидавший какой-то экстравагантной концовки в стиле депрессивного Эдгара По.

– Почти. Ее госпитализировали. Однажды вечером она пыталась повеситься на турнике в нашем школьном спортзале, но не выдержала веревка. Пришедшие на занятия ученики были сильно удивлены. Только после этого мы избавились от необходимости выслушивать ее бред. Так что теперь я плохо знаю русский, но отлично разбираюсь в инопланетянах и снежных людях, – с горечью подвел Артем итоги своего школьного образования, – Если задуматься, то, наверное, я бы тоже хотел ее трахнуть, чтоб завершить свой гештальт.

Оглянувшись на оставшуюся где-то вдалеке пожилую путану он подумал, что побитая жизнью ночная бабочка пользуется популярностью, лишь только благодаря тому, что заглаживает какие-то свои кармические грехи, помогая взрослым мужчинам избавиться от детских психологических травм.

Уже почти стемнело, и накрапывал мелкий дождь, когда Миша начал резко притормаживать автомобиль при виде голосующей впереди ссутулившейся женской фигуры.

– Ты решил, что эта путана чем-то лучше остальных? – скептично пробормотал Артем, не очень понимая смысл данного маневра.

– Нет. Но она не проститутка.

Артему пришлось признать что, скорее всего Михаил был прав. На скучном, невыразительном лице барышни ранне-бальзаковского возраста не было и следа косметики, голова была обвязана темным платком, а ноги закрыты практически до пят длинным черным платьем, поверх которого накинута серая старая пуховая куртка. Рядом с ней стояла большая клеенчатая дорожная сумка. Если это и была проститутка, то весьма оригинальная, для любителей провинциальной экзотики, дешевого самогона и ароматов навоза.

– Мне кажется, мы должны ей помочь, – сообщил Миша, невозмутимо поворачивая руль к обочине, – не мокнуть же ей тут ночью под дождем, к тому же нам, как паломникам, положено совершать добрые дела, – привел он сомнительные аргументы в защиту своего благородного поступка, останавливаясь у края проезжей части, как будто это делало его на ступеньку ближе к Богу.

Действительно, Артем чуть не забыл, что они теперь паломники. Поморщившись он посмотрел на лежащую на заднем сидении икону. Простынь, которой та была обернута, сползла в сторону, и сквозь пакет на него глупо пялился почти родной Макарий.

– До Смирновки довезете…? – спросила неожиданно сиплым голосом женщина, засунув свою голову в салон так глубоко, что Артем смог рассмотреть родинку у основания носа и редкие усики над верхней губой.

– До Смирновки…? – зачем-то повторила она.

В проложенном ими маршруте таких населенных пунктов не значилось. Скорее всего, это была какая-нибудь забытая всеми дыра, население которой до сих пор в день летнего солнцестояния, упившись самогоном, сжигает в жертву богам урожая очередного зазевавшегося дачника.

– Это где? – спросил Артем, напряженно пытаясь вспомнить названия ближайших городов и весей.

– Тут недалеко, – она махнула рукой вперед, показывая на дорогу, – километров восемьдесят по трассе, и потом влево еще километров пятнадцать по грунтовке. Я покажу.

Отказывать ей Артему показалось почему-то неуместным, мешали какие-то этические комплексы. Те самые, при наличии которых, начав делать доброе дело, ты уже считаешь себя обязанным довести его до конца, иначе потом тебя будет терзать непонятное чувство вины. Вероятно, в книгах по психологии этому состоянию имеется более научное объяснение, даже не обязательно связанное желанием убить своего отца и переспать с матерью, но Артем его не знал.

– Садись, – без особого удовольствия Артем вышел из машины и помог положить тяжелую сумку в багажник, после чего сел назад, уступив попутчице боковое пассажирское место. Нельзя быть джентльменом на половину, поэтому приходилось максимально жертвовать своим комфортом в угоду каким-то абстрактным принципам.

– Меня Михаил зовут, – представился Миша, отъезжая от обочины.

– Артем, – представился Артем вслед за ним.

– Сестра Наталья, – отозвалась она, суетливо пристегивая на себе ремень безопасности и осматриваясь по сторонам.

– Чья?

Меланхолично задав вопрос, Михаил продолжил невозмутимо следить за дорогой, не отрывая взгляда от проезжей части.

– Что, чья? – переспросила Наталья.

– Чья сестра? – оживился он.

На ее лице наконец-то появилось понимание того, что от нее хотят услышать, оно даже немного посветлело от осознания обращенного к ней вопроса. Так недоразвитые идиоты радуются, когда им показывают, как можно включать и выключать в туалете свет.

– Сестра во Христе, – гордо произнесла Наталья, словно это было ее главным жизненным достижением, что-то вроде олимпийской медали или нобелевской премии.

Такое воодушевление вообще отличительная черта любого религиозного фанатика, говорящего об объекте своего поклонения, будто сам факт веры является для него особой суперспособностью дающей мощное преимущество перед остальными.

Миша, получив ответ, не слишком им удовлетворился. С сомнением осмотрев попутчицу еще раз, задерживая взгляд на груди, тонких поджатых губах и спрятанных под платьем ногах. Немного подумав, он на всякий случай уточнил,

– Монахиня?

– Не совсем, – она отрицательно помотала головой, – У нас своя община.

Ее усики над губой все это время жили какой-то своей, отдельной от хозяйки, жизнью, активно шевелясь, будто волосатая гусеница непарного шелкопряда в передаче по каналу Animal Planet. Артем постарался по возможности отвлечься от них, попробовав думать о чем-то другом, но вместо этого зачем-то вспомнил девицу с черными курчавыми волосками вокруг сосков, с которой однажды столкнулся на заре своей беспечной юности. Она играла на фортепиано и писала стихи, папа у нее работал бухгалтером, а мама заведовала районным управлением образования, и никто из этих замечательных людей не сообщил ей, что волосы на женской груди это отвратительно. С тех пор это было одно из самых мерзких воспоминаний, хранившихся в него мозгу. Поклонники творчества Тинто Брасса, наверняка были б в восторге от подобного пикантного эпизода.

Поймав его изучающий взгляд, Наталья нахмурилась, и, судя по всему, решив, что ее в чем-то подозревают, поспешила оправдаться,

– Это не секта, не думайте ничего плохого. Это официальный социально-реабилитационный центр для людей, попавших в тяжелое положение. Называется «Синичка». Помогаем алко и наркозависимым, а также просто оказавшимся в тяжелых жизненных обстоятельствах.

– То есть проституткам? – спросил Артем, вспомнив об оставшихся позади куртизанках, чья нелегкая судьба не вызывала никаких сомнений.

– И им тоже, – согласилась Наталья.

– И как вы это делаете? – Михаилу, похоже, было абсолютно все равно, о чем говорить за рулем, пусть даже и о попавших в тяжелые жизненные обстоятельства алкоголиках и проститутках.

– По-разному, – она начала загибать пальцы, будто боясь пропустить или забыть что-то важное, – трудотерапией, молитвами, песни поем…

– Про любовь?

– Про любовь в том числе, правда в основном религиозные.

Закрыв глаза, Артем попытался представить хор поющих алкоголиков, наркоманов и проституток. То, что получилось, слабо чем отличалось от большинства популярных музыкальных групп на современной эстраде, незначительные различия проявлялись исключительно в сценических костюмах и реквизите. Качество вокала, на его неискушенный взгляд, должно было быть примерно одинаковым.

В этот момент их спутница, неожиданно глубоко вдохнула, набрав побольше воздуха в грудь, очевидно собираясь запеть, чтоб порадовать мужчин чем-то по настоящему духовным, но потом к счастью передумала, выдохнув и избавив их от необходимости высаживать ее на половине пути. Слушать религиозные рулады в дороге было бы слишком даже для таких паломников, как они.

– И что, помогает? – автоматически поддерживая беседу, Мишу обогнал едущую перед ними машину. Машина прижалась к краю дороги, великодушно пропуская их вперед, в качестве благодарности Михаил поморгал сигналом аварийной остановки, демонстрируя водительскую вежливость, чем-то напоминающую собачий обычай нюхать друг у друга под хвостом.

– Кому как, – созналась Наталья, нервно поправляя выбившийся из-под платка локон тусклых серых волос, – мне вот помогло.

Приняв повисшее дальнейшее безразличное молчание за живой интерес, она спешно продолжила,

– Уже четыре года как без наркотиков, – размашисто перекрестившись, Наталья поерзала ягодицами по сиденью, устраиваясь поудобней, показав при этом свои предплечья, наверное, чтоб попутчики смогли убедиться в чистоте ее вен, хотя под рукавами куртки их все равно не было видно, – И алкоголя ни грамма. Завхозом в общине стала, вот ездила в город за бытовыми товарами для братьев и сестер, – махнув головой в сторону багажника, Наталья указала, где находится ее сумка.

– Повезло, – кисло поздравил Артем, снова припомнив своего погибшего начальника, который, в отличие от подобных торчков в периоде ремиссии, теперь уже навсегда завязал с наркотиками. Все-таки его метод Артему импонировал гораздо больше.

Наталья активно закивала, выражая свое согласие с прозвучавшими словами. В этот момент Артем наконец-то понял, что его в ней так раздражало. Есть такой тип людей с неуемной энергией, которые все время мельтешат и суетятся, кажется, будто однажды на вокзале им сообщили, что они опаздывают на свой поезд, и теперь всю жизнь они пытаются его догнать. Вероятно, их и зачали также бегом и впопыхах, где-то на перегоне между железнодорожными станциями. Так вот Наталья как раз была из их числа.

– И что, теперь даже не куришь? – поинтересовался Миша.

– Нет. У нас вообще за курение наказывают.

– Как? – Миша удивленно посмотрел на нее, неспешно закуривая сигарету.

– Как матушка Виолетта решит. Могут лишить еды и сна на пару суток, а могут заставить все время таскать с собой бревно, раскрашенное под сигарету, ну или просто табличку носить на шее несколько дней, с надписью: «Простите меня за мою глупость», может быть еще что-нибудь, главное, чтоб человек осознал свою вину.

Судя по неприкрытой извращенной радости, звучащей в голосе Натальи при рассказе о наказаниях, ее Бог, как и большинство других, просто обожал БДСМ. Наверное, вера без страданий слишком легка, чтоб ей можно было гордиться, выпячивая напоказ.

Артему наконец-то стало по-настоящему любопытно.

– А за что у вас еще наказывают?

– За разное. Смотря, кто как режим нарушает. У нас запрещены интимные отношения, запрещено курить, употреблять и хранить алкоголь и наркотики, ругаться матом, проявлять физическую агрессию, играть в азартные игры, мусорить, без разрешения выходить за ворота центра и пользоваться косметикой.

– Веселенькое место, – пробормотал Михаил, всем своим видом показывая обратное, – по количеству запретов вы превосходите даже детский садик. А секс у вас почему под запретом, или вы его тоже приравняли к наркотикам, поскольку он вызывает эйфорию и привыкание?

Артема кстати это также волновало, однако, у Натальи уже был заранее заготовленный ответ, который она тут же не замедлила озвучить менторским тоном,

– Все девушки в нашем центре – невесты Христовы.

Аллилуйя – захотелось добавить Артему. По его мнению, для чудака, проповедовавшего моногамию и воздержание, такое количество невест было явно избыточным. Тем более, если хотя бы небольшая часть из них похожа на Наталью, Христос должен быть очень неразборчив в связях. Уже открыв рот, чтоб озвучить свои соображения на этот счет, он в последний момент сдержался, благоразумно промолчав. Почему-то ему всегда казалось, что глумиться над фанатичными верующими – это как доказывать детям в ясельной группе, что Деда Мороза не существует, или объяснять больным с синдромом Дауна, каковы правила игры в преферанс. Не важно, насколько ты прав, все равно в итоге будешь чувствовать себя мудаком. Наверное, дело в том, что агрессивный атеизм такая же безумная религия, как и все остальные.

– А вы тоже верующие? – спустя несколько минут, скосив глаза на лежащую икону, спросила она, видимо, чтоб хоть как-то заполнить затянувшуюся тишину.

– Ага, паломники, – лаконично ответил Артем, задернув простыней икону, – в монастырь едем.

На лице у их спутницы появилось откровенное почтение, стало понятно, что только что они прошли какой-то незримый квест и зачислены в разряд братьев по вере. С которыми, если и нельзя заниматься сексом, то хотя бы не зазорно находиться в одной машине.

Темный силуэт высокого забора, скрывающего за собой фасад трехэтажного здания, показался в кромешной темноте, когда время уже приближалось к полуночи.

– Вот сюда, – радостно подсказала Наталья.

Если учесть, что никаких других строений они не видели уже довольно давно, то это было неудивительно.

– Слушай, сестра, а переночевать у вас где-нибудь поблизости можно? – Михаил внимательно осматривался по сторонам в поисках признаков жилья, но вдоль разбитой фурами проселочной дороги, на которую они свернули километров пятнадцать назад, находились только покосившиеся столбы и бескрайние леса, словно в каком-то жестоком постапокалипсисе.

– Нет. Тут ничего рядом нет, центр специально вдалеке от населенных пунктов построили, но вы не переживайте, я с матушкой Виолеттой поговорю, чтоб она вам разрешила у нас остановиться. Вам у нас обязательно понравится.

– И не сомневаюсь, – мрачно пробормотал Миша, видимо вспомнив правила проживания в этом реабилитационном центре и недоверчиво хмыкнул, продолжая изучать окрестности.

Не обращая на него никакого внимания Наталья, выскочив из машины, нажала кнопки домофона рядом с тяжелыми металлическими воротами, оставив двоих друзей в автомобиле.

Над забором и воротами в несколько рядов была натянута колючая проволока.

– «Егоза», – хмуро заметил Михаил, проследив за взглядом Артема, – хорошая штука, все зоны ей огорожены. Говорят, первый раз колючую проволоку против человека использовали в штате Айдахо в 1892 году, огородив ей бастующих шахтеров.

– У меня знакомая девушка состоит в организации «Шахтеры против СПИДа», – без всякой логики изрек Артем, – раздает презервативы на их акциях.

– Чем это СПИД им так помешал? – в Мишином вопросе сквозило недоумение.

– Не знаю, возможно из-за него у них уменьшается выработка угля.

Миша ничего не ответил. В это время их спутница зашла в открывшуюся дверь, ведущую внутрь двора. Они продолжили терпеливо ждать, наблюдая, как дворники борются на лобовом стекле с оплакивающим что-то дождем, понимая, что свою сумку в багажнике автомобиля она бросить не должна. Спустя несколько минут въездные ворота гостеприимно распахнулись, приглашая их внутрь.