Читать книгу Это всё так ненавижу, это всё я так люблю - Алексей Пенза - Страница 9

Улицы города пропитались осенью. Погода стояла капризная, то слякоть, то хитро улыбается солнцем. Деревья давно уже полысели – стало серо. Но дворникам от этого не стало легче, под окнами они каждое утро всё так же следят за чистотой своих участков, убирая вымершую листву. Ещё неделя, и на календаре сменится ноябрь, придёт долгожданная зима, а значит, ещё один год в мою копилку – будет тридцать. Не знаю, много ли это или мало, а меня это напрягает!

А волнует это потому, что жизнь не такая!.. Какую её хотелось бы. Вывод: селяви… и точка. Разумеется, кто-то скажет: только ты решаешь, как она у тебя складывается. В ответ я прорычу твёрдое: нет! И дополню словами, что всё предрешено. Увы, сценарий написан заранее за нас…, но сейчас не об этом!

В очередной раз я остался без работы. В наше время это нормальное явление. Одни фирмы открываются, другие закрываются, в-третьих, ты стал не нужен, в-четвёртых, это не твоё, а в-пятых, кто на что учился! В моём случае нежданно пришла весть о ликвидации магазина, в котором я до недавнего работал, что называется поставили перед фактом, а дальше, как хочешь, крутись. Снова перед глазами толстенные газеты с объявлениями «предлагаю работу», снова обведённые карандашом овалы вокруг подходящих предложений, точнее, из того, на что могу рассчитывать, и снова видеозвонки, где в голосе проскальзывает надежда, а в душе злоба и обида на свою вроде бы обычную жизнь. Так сложилось у меня, что я выше продавца не поднимался. Стандартная схема: грузчик, сторож, разнорабочий, помощник старшего дворника и всё в таком духе, короче, я из черноворотничков. Скажу я вам, что тяжко в наше время без требуемого на каждом углу «в/о», без связей, что слышатся от знакомых, без стажа, без хорошей специальности. Одним словом – исповедь безнадёги.

Звонки. Собеседования. Время неопределённости и ожиданий, а скоро настанет дата расчёта с хозяином квартиры. Финансы на исходе, что делать дальше? На плечи давит ответственность, семью надо кормить, и поэтому особо тут с выбором работы не помедлишь, весь в поисках. А как говорится в народе: «кто ищет, тот всегда найдёт», правда, вот только что? К сожалению, результат даётся не сразу, со временем, и порою, когда уже понимаешь, что ошибся с выбором, терпимо переносишь трудовой день, с большим желанием ждёшь выходных, просто работаешь. А куда деваться – это жизнь! Жить на что-то ведь надо?! Нравится или не нравится… сдаваться нельзя.

И вот мне повезло! Нормальный пятидневный график, в тепле, сидячая и не пыльная работа, связанная с документацией, и зарплата ничего… но… но лучше бы я остался безработным!

Должность я стал занимать ту, что набила оскомину во всех объявлениях «требуется», куда ни плюнь, звучит она высокомерно, вначале была популярна, а теперь это иноязычное определение толком и не значит ничего, то есть не соответствует своему значению: меня взяли менеджером по оптовым продажам. Звони, предлагай, договаривайся, напрягайся, а в итоге важен только результат: сделка. Желательно положительная и крупная, тогда тебя погладят, как кошку, мол, молодец. А коли «молоко», значит, ты плохая собака…

Компания, которая меня взяла к себе на работу без всяких там особых запросов, занималась в области компьютерных технологий. Была она небольшая, но двигалась вперёд поэтапно и довольно уверенно. И уж совсем большой плюс – она дала мне новые знания, которые ранее меня не особо-то и интересовали.

Итак, всё началось тогда, когда до обеденного перерыва оставалось каких-то полчаса, ужасно хотелось есть, а на том конце связи отображался видеоролик той фирмы, куда я звонил, и голос видеофона периодически мне повторял: «абонент занят, пожалуйста, перезвоните чуть позже». Поэтому я не сдавался и названивал, ожидая соединения и разговора. Напористость одна из основных черт менеджера, а всё уж остальное как: вежливость, красноречие, коммуникабельность, обаяние и другие положительные черты характера, уже прилагаются.

Через некоторое время я всё-таки дозвонился!

– Здравствуйте! Я представляю компанию «Цифровое небо-2028». Меня зовут Астраухов Николай. Мы занимаемся… – и я начал перечислять наши возможности сорокалетнему мужчине в строгом прикиде. Судя по его кислому лицу, он не располагал к общению, а возможно, это была его обычная, повседневная мина. Эх, как хорошо было раньше до прихода в нашу жизнь видеофонов, общаешься по телефону, не видя собеседника, и лишь по голосу определяешь его настроение. Можно было во время разговора не думать о том, чем ты занимаешься! Ковыряешь ли в носу или…

Человек на том конце эфира явно был недоволен моим звонком, навязыванием, отвечая всё время «дальше», а к концу разговора спросил меня: «Это всё?»

– Да, – спокойно ответил я ему.

– Тогда пошёл на… – услышал я и не успел что-либо возразить, как связь прервалась.

Такое обращение в нашей работе явление естественное, но… Существуют же всё-таки какие-то рамки приличия, элементарная вежливость, порядочность, в конце концов, ну не в такой же манере отвязываться от звонившего? Я, конечно, всё понимаю, у меня у самого день начался несладко, начальство надавило, в семье блеснула молния, коллеге чуть клавиатурой не заехал по морде – достал уже своими язвительными шутками, благо обошлось тем, что я припёр его к стенке и вся крутость этого козла куда-то делась. Короче, мои нервы были тоже на пределе, да и темперамент достался мне с рождения горячий и заводной. Если быть честным, то эта работа мне вообще не нравилась, ну не моё это! Пусть и иная сфера занятий и другие условия труда – лучше, чем были. А всё же… да ко всему и коллектив ещё тот!!! И тут у меня перегорела «лампочка». Последний видеоразговор был решающей каплей в чаше моего терпения.

«Хватит! Довольно! – взорвался я, как оживший вулкан. – Я так это не оставлю!!!»

И перезвонил невеже, включив функцию «невидимка». Звонок принял он же. И понеслось… но лучше бы я не дозвонился!

Видели бы вы его лицо, когда я сходу выплеснул всё то, что накипело, что думаю о нём, ведро за ведром выливая словесные помои. Эмоциональная тирада продолжалась недолго. В мой адрес тоже летели оскорбления с противоположного соединения, ведь кто вытерпит грязь в свою сторону и не ответит сдачей?!

«Ты… ты только что обзавёлся большими проблемами… зря…», – это те слова, что остались в моей памяти после звонка и которые ещё некоторое время не давали мне покоя. Нервозный день прошёл, будто ножом проскользнул по замёрзшему сливочному маслу, затем настал другой и третий, всё было, как всегда, обыденно. Жизнь продолжалась…

Выпал первый снег. И сразу по колено. В наше время это редкость, тем более в конце плачущей осени. Потому как с каждым годом зима это не зима, то ли грустная осень, то ли проснувшаяся весна. Как говорится, «…снега не допросишься». Лишь в воспоминаниях далёких висит прекрасная картина настоящей зимы с непредсказуемым характером, как у женщины: мягкая и ласковая воображуля, злая и недовольная стерва. Снега было много. Он падал крупными хлопьями, кружась будто в грациозном вальсе и пританцовывая, занимал место на скамье в ожидании восторга и внимания. Сейчас зима ожила, как в пушкинских стихах, предстала нам в очаровательно длинном платье со съёмным пушистым воротником из сугробов. Красотища-то какая! Слышатся девичьи визги и детская радость. Малышня и молодёжь то там, то здесь весело играют в снежки. На дворе умеренно, даже солнце подмигивает городу. На наручных часах одиннадцать утра – воскресенье, выходной в кругу семьи, мы гуляем в лесопарке. Впереди под пушистыми кронами деревьев белая узкая аллея. Рядом красавица жена и обожаемая малышка дочь.

– Папа-папа, смотри, – она указала на кормушку под ясенем, – птичка!

– Кушать захотела, – отозвался я, наблюдая за действиями красногрудки.

– Нарядная! А как она называется?

– Снегирь.

Мир изменился. Меняемся и мы, совершенствуясь. Природа тоже не стоит на месте! К большому сожалению, она преобразовывается не в лучшую сторону, так считает моё поколение. То ли вынужденно подгибается она под нас, то ли выходит из создающегося положения, подстраиваясь, при чём с абстрактной позиции, подобно мудрой или слабой женщине, что выбирает компромисс, во избежание недоразумений! А может, и в правду, мы эгоистично и безалаберно губим её, а она терпеливо сносит наше пренебрежение, ожидая своего часа… например, часа перезагрузки.

Я не знаю и, наверное, увы, никогда не узнаю, есть ли другие миры, где есть жизнь – многогранна и неописуемо прекрасна, как на нашей планете – с удивительным окружающим миром. И несмотря на интенсивное движение прогресса, мысли о полётах в глубины космического пространства, остаются пока, к сожалению, лишь мыслями, по крайне мере, в мой век!

Увидеть сегодня снегиря – это уже что-то! Значит, не всё так уж плохо!!! Значит, жива ещё надежда, что всё образуется. И тут меня осенило… подумать только, как много содержится в слове «надежда»! Да и не только в этом значении! Существуют сотни, тысячи слов, которые могут рассказать нам многом до этого не увиденном, не понимаемом, не прочувствованном…, что может поменять наш взгляд на жизнь, на вещи, на мир. Перестроить нас, дать шанс что-либо изменить… Или… Да хотя бы подумать об этом!!! На минуту… остановиться от житейского темпа, и это уже прогресс!

Надо только задуматься, когда придёт время…

Моё время настало в день, когда я увидел снегиря и понял, чего мне не хватало, в чём была моя ошибка, чего я лишался… Жизнь, быт, семья всё время меня напрягали играть по правилам, установившимся ещё со времён первобытных людей, что главное сейчас и завтра – это ценности. И одна из них, самая жирно выделяемая, видимая, почитаемая среди всего человечества – деньги, чёрт их побрал! Деньги, которые тебя делают счастливым! И не говорите мне, что не в деньгах счастье, не смешите меня! Именно! Деньги – это залог счастья, успеха, здоровья, мощный фундамент твоей жизни, но… они также бывают часто причиной страдания, несчастья, разрушения, нет, не потому что их много… ха-ха-ха, а потому, что их нет!..

Люди так устроены, что всё мерят деньгами.

«Хочешь купить хлеб?»

«Давай сюда деньги».

«У тебя их нет!»

«Так иди заработай!»

Неважно, каким образом… Главное, чтобы они у тебя были!

«Я хочу устроиться на работу».

И тебя рассматривают как товар (или ты сам назначаешь себе цену)!

«Гм… Ты будешь стоить тысяч десять».

Мы продаём свою свободу, чтобы быть свободными!

Мне почти тридцать, я знаю разницу, когда есть деньги в кармане и когда их нет. Может, я тут сгоряча выпалил и так известное всем и принимаемое как должное, но не забуду сказать, что есть вещи, которые не покупаются! Их предостаточно. О них вы и без меня слышали. В моём случае – любовь моей жены Надежды, например. Её имя прекрасно! Она сама будто спасительный вздох и мир, светлый и восхитительный, что видно тонущему и барахтающемуся через массу воды в юркой, мчащейся горной реке. А дочь?! Это же просто чудо…

Посмотри на мир – другими глазами.

Скажи близким – тёплые слова.

Вспомни, что всегда есть тот, кому ты нужен!

…и тут меня осенило! Я понял, что мне надо! Изменить свою жизнь. Сделать её ещё лучше, интереснее, полезней. Я вспомнил о своём увлечении. Ведь когда-то я любил фотографировать! Снимать всё, что меня окружает, – удивительное рядом!

***

Рабочий день заканчивался, на компьютерных часах начало шестого. Несмотря на туманность в атмосфере коллектива, всё же сейчас у нас было видение дружбы и миролюбия, куда-то временно делась напряжённость, недомолвки, колкие взгляды, и на время утих начальник отдела, якобы мило улыбаясь, а сам всё посматривая на каждого, о чём-то о своём думал… мы рассказывали друг другу забавные истории, анекдоты, короче, смеялись от души. Вот такая маленькая перемена! И тут… всё изменилось, все умолкли, смотрели на выход, ибо к нам в офис заглянула броская, пахнущая дорогим парфюмом девушка с соломенными волосами, которых часто можно увидеть в мужских глянцевых журналах, вся такая… снизу чёрные кожаные сапоги по колено, норковая шубка, в ушах висячие серьги с камушками. Просто загляденье!

Она назвала моё имя, и я опешил, а многие посмотрели на меня завистливо… Я отозвался. Общение было более чем коротким, она просто передала мне конверт, странно как-то улыбнулась и упорхнула, дав, таким образом, коллегам пищу для обсуждения. Внутри конверта я обнаружил лишь поздравительную открытку с подписью: «Мы скоро встретимся». Что это могло означать, на тот момент я и понятия не имел!..

***

Темно и холодно. Рабочий день закончился, пора домой.

Закурил, думая о завтрашнем дне. Сейчас душа радуется, ведь работа осталась уже позади, дома ждёт семья, горячий чай. Но что там будет завтра, как дальше? Веер разносторонних мыслей, тупых, тяжёлых, но зато живёт надежда, что всё будет хорошо.

Я пошёл по направлению к автобусной остановке. И вдруг мне преградила дорогу машина – чёрный микроавтобус с тёмными стёклами. Только я шагнул в сторону, чтобы обойти неожиданное препятствие, как меня насильно затащили внутрь машины. Я даже пикнуть не успел, кто-то ударил меня чем-то тяжёлым по голове, и я вырубился…

Очнулся я после того, как меня облили холодной водой. Я приоткрыл глаза. Находился в каком-то холодном помещении, больше похожем на маленький склад. Начал осматриваться, комната была почти пустой. Сидел я привязанным к стулу. Голова ужасно болела в том месте, куда пришёлся удар. Тот, кто меня облил водою, уже уходил, так как я услышал звук захлопываемой двери. Но недолго мне пришлось сидеть и изучать обстановку, в помещение всё-таки вошли. А когда вошедший подошёл ко мне ближе, я в нём узнал того… кого я хорошенько «опустил» по видеофону.

– Ну что, дружок? Удивлён?

– Есть немного, – ответил я, не пряча взгляда.

– Ты думал, что тебе всё с рук сойдёт?

– Было такое, – правдиво сказал я.

– Хочу тебе сказать одну истину, чтобы ты был в курсе. Неудобно ведь будет, если тебя не предупредить. Ты с этого дня будешь очень жалеть о содеянном. Очень.

– Что, будете бить, я останусь калекой на всю жизнь, чтобы было что вспомнить?

– Нет, – совсем спокойно мне ответили, – намного хуже.

– Что же может быть хуже, чем стать калекой – убивать вы меня не собираетесь, пока, наверное.

–Что мне даст твоя никчёмная смерть?

– Наслаждение.

– Глупец… как и другие. Потом сам поймёшь, о чём я тебе хотел сказать. И потом, когда дойдёт до тебя, ужаснёшься, – и собеседник засмеялся недобро.

– А всё же, почему бы сейчас это не прояснить?

Вместо ответа он мне врезал рукой, с массивной зазубренной золотой печаткой на пальце… Боль от удара была страшной. Без всяких там прощаний и измывания мой враг ушёл, так и не сказав, что меня ждёт дальше…

***

Я четыре года не был в своём родном городе. Здесь многое изменилось, изменился и я. Город меня пугал, и в то же время я его не боялся. Что может быть страшнее, чем…

Я бы с большим удовольствием сейчас отправился к себе домой. Но ждут ли там меня?! Я не знаю.

Город, где я прожил много лет, теперь казался чужим. Люди, проживающие в нём, во всех лицах я видел лишь маски, от них исходила опасность, от каждого, независимо, кто это, ребёнок или вроде милой бабушки. Каждый из них для меня стал остриём холодных игл. Кто они, эти люди? Что они несут в себе, в своей душе? Теплоту или мрак? Кем он станет, когда копнёшь в той душе поглубже? Думаю, испорченным картофелем.

Город был грязно-серым, пахло корыстью и предательством, веяло отовсюду угрозой, каждый уголок его шептал «я твоя беда». Даже снежинки, падающие на рукав, намекали не о свободе, а предупреждали, что всё не вечно, что всё временно, напоминали о клетке…

Лишь мороз, не слабый и не жестокий, был мне другом в это вроде солнечное утро. Он был моим спутником, поддерживающим и отрезвляющим, не давал мне расслабиться, быть начеку, не поддаться влиянию окружающей жизни, которая так и хочет представиться красивой, радужной, кричащей вовсю, «что она прекрасна». Хотя бы тогда, когда на тебя, мило улыбаясь, бросает взгляд неотразимая девушка, проходящая мимо, – враньё, тут же, словно гвоздём вбитая, вонзается мысль. Её кокетливый смех я слышал и почему-то обернулся, чтобы посмотреть ей вслед. Когда-то…, наверное, в прошлом, я бы сказал, что эта крашеная блондинка с короткой причёской без головного убора, с широкой улыбкой и своею молодостью, оставила бы во мне след, словно на влажном песке. Может, я думал о ней. Может, потом бы даже догнал. Но зачем? Время или ситуация решили бы за меня, я бы поддался, отдался случаю. Сейчас же нет, надо идти, уходить подальше от этого места, места встречи с ней…

Я шёл, поправляя поднятый воротник старого серого пальто, уши мёрзли – это мой старший друг мороз хлестал меня по щекам, говоря, не верь, и здесь тебя ждёт обман, и тут тебя обидят… а я… а я в душе плакал, глядя то на образ девушки-блондинки в памяти, то на образ жены, сказавшей в реалии при встрече лишь короткое: «Ты?..» Немая сцена, разорванная уже моим изумлением и её неловкостью при возникновении ребёнка, не нашей девочки, а двухлетнего мальчика. Моя радость, подгоняемая желанием свидеться, треснула так, что осколки не хотелось собирать. За чаем она оправдывалась, напиток казался то ли безвкусным, то ли горьким, ибо душа моя хирела. Вроде я слушал, а вроде бы и нет, потому что не слышал. Мои ответы, что скупо слетали с губ на её вопросы, были не те, о чём хотелось бы рассказать. Я отвечал неправдивостью, неточностью, лишь бы что-то выговорить. Жена стала чужой. Жена стала не моей. Теперь у неё была другая, своя жизнь. Другой муж, их ребёнок. Я в её книге жизни стал неуместным, лишним, как листок с чужой книги, тем, кто может её испортить, подтолкнуть к изменению устоявшихся рамок. Слова острым ножом резали не только слух, а всё моё существо: «Надеюсь, ты меня поймёшь… Тебя не стало… Мне с дочерью надо было продолжать жить… Ей нужен был отец… А мне… Не суди меня… Ты бы на моём месте так же поступил… Не уходи… Подожди, увидишь повзрослевшую дочь… Познакомишься и с мужем…».

Я не мог долго оставаться уже у бывшей жены. Меня распирало, словно надуваемый мыльный пузырь. Помню свою фразу: «Прости, что вновь ворвался в твою жизнь. Обещаю, я не буду вам мешать».

– Что мне сказать нашей дочери? – спросила напоследок она.

– Пока ничего и никому.

У меня не было денег, у меня не было крова, у меня не было ничего, если только будущее, а не как у других – надежда, в неё я уже не верил, ибо есть в этом несправедливом мире только две стороны медали: причина и следствие, которые только от тебя зависят. Ну и, конечно, пересечение твоей нити судьбы с чей-либо.

В подъезде холодном, несколькими этажами ниже, я, прижавшись спиной к стене, сидя на корточках и склонив голову к коленям, тихо, больно и безнадёжно плакал.

По голове поглаживая тусклый жёлтый свет, будто жалеючи меня, всё время норовя заглянуть в глаза, мол, не стоит, не стоит сдаваться, каждому своё… А холодные стены и атмосфера лестничной клетки говорили об ином: «ты один… ты никому не нужен, даже нам». И тогда я вскочил и побежал… На улице, как всегда, меня ждал мой верный спутник-мороз.

Захотелось напиться, аж так, чтобы потеряться, забыться, пусть даже на время, начихать, просто хочу!

Ну где же взять, если в кармане ни гроша?

***

Мёрзло и темнело.

Улицы, одна за другой, сменяются, фонари провожают мою сутулившуюся спину. Я, словно скитающаяся бездомная собака, рыщу в поисках, не зная чего, весь в мыслях, погружённый в своё. Нет, я и есть собака! Оставшаяся без хозяина, без любви и ласки.

Мороз меня привёл к другу, вернее, он был им в прошлой жизни. А кто он сейчас, даже не знаю. Лишь встреча всё прояснит.

Открыла дверь его жена, это я понял потом. Позвала его только после убедительной просьбы, глядя на меня, как на бомжа. Может, оно и так, ведь я уже им стал и выглядел таковым. Он, конечно, узнал меня. Его лицо вначале было удивлённым, оно-то и понятно, для всех них я умер, пропал без вести. В итоге он был рад меня увидеть. Горячий суп, литровая водка с солёными огурцами на столе. Череда расспросов. Добрый приём не только с его стороны, но и с его понимающей жены. И тот факт, что эту ночь я проведу у него. Стаканчик за стаканчиком водки и душевная исповедь. Общение, которого мне не хватало так долго и понимание того, что тебе искренне рады, что ты не одинок, пусть даже в эти минуты…

Одиночество – понятие растяжимое, неоднозначное. Там, в темноте и сырости, где я провёл не одну сотню тяжёлых дней и ночей, я был одинок. Но горящая мысль о жене и дочери рассеивала окружающее одиночество и пустоту не только наружную, но и внутреннюю. Воспоминания и грёзы согревали в холодные ночи меня, мой сон. Заряжали бодрствованием перед началом нового кошмара, когда поднимается солнце на востоке.

Неужели я жил для того, чтобы умереть? Чтобы умереть морально в этом большом городе, куда вернулся?

Порою водка и вправду становится лекарством, бальзамом для души. Главное, в ней потом не утонуть. Не захлебнуться.

Гитара, старая подруга, звучит, а я ведь, что странно, ещё не разучился играть! Только вот мелодии и слова слышатся грустные, словно горюет она, шестиструнная, вместо меня.

Ещё в то время, между настоящим и прошлым, в то время, называемое мною мглою, я ложился спать с девизом: «Завтра не наступит никогда». А когда у меня была замечательная семья, до того страшного отрезка, девиз был иной: «Живи сегодняшним днём, но думай о завтрашнем». А сегодня я думаю иначе, именно: «Сегодня не закончится никогда».

Вы думаете, я осуществил задуманное? Напился и забылся? К сожалению, это не так, хотя спиртного в моём желудке уже не было несколько лет. И признаться вам честно, ненавижу я водку, а сегодня полюбил. Пил, пил и не пьянел, как хотелось бы. Вот зараза! Лишь понимал, ощущал её действие, действие не в полную силу. В нормальной обстановке меня давно бы уже вырубило. А тут…

Мой друг, уже пьяный, храпел. Я тоже пытался уснуть, ждал головокружение, чтобы меня унесло вертолётом в забытье. Но я был трезв! И тут мне не везёт!!! А ночь ведь длинная, пусть даже и в тёплой постели. Снова, словно шмели, мысли будут не давать покоя.

Тишина.

Устав от жужжания назойливых мыслей, я не стерпел, немо заорал, схватившись руками за виски, сжавшись в положении лёжа, в той позе, будто качаю пресс и на поднятии корпуса замер в невыносимой, необъяснимой боли.

Ночь далась тяжёлой. И лишь к утру я потерялся, весь запас спиртного к тому времени иссяк.

Меня разбудил мой кошмарный сон, в котором я пуще испугался мысли и ощущения, неужели я вновь туда вернулся, снова в этот ужас? И прозвучавшие слова, после выливания сверху на меня холодной воды из ведра, прежде чем я в поту вскочил в постели: «Вставай, сюка! Работать надо, вонючий, маловой-ит».

Маловой-ит было моё прозвище, там… в рабстве, понимаемое как «рыжий пёс», давшееся не только из-за моих светлых волос, но как животному, участь у которого одна – служить, пока не сдохнешь.

Да, я побывал в страшном положении, да, я был рабом, что немыслимо и ужасающе представить в наше современное время!!! Рабом бы и оставался, если бы не случай. В несвободе нас было много, кто-то больше сроком, чем я – уже семь лет до меня, кто-то попадал позднее, в место, называемое меж нами, рабами, «овчарней». Время шло, кто-то умирал от физического уничтожения, кто-то из-за вгрызшихся болезней, а кто-то исчезал, ибо их перепродавали и обменивали.

Было по-разному, что тут рассказывать, всё не перескажешь; всю боль не передашь… Само понятие «раб» уже о многом говорит. Вопрос только, у какого хозяина ты во владении? У того, у кого собака живёт во много раз лучше, нежели ты? Правду сказать, даже злейшему врагу, коли есть, не пожелаешь такой участи.

Работали мы там более четырнадцати часов, делали кирпичи для строящегося общества. Не выполнил план или нарушил правила поведения, тебя проучат. Хорошо, если ещё в лёгкой форме, потому что особое наказание, ох, как долго помнится! Бывало и такое, что «объясняли» и за просто так, ну, захотелось им, ради забавы. Хуже приходилось женщинам…

Те, кто пытался убежать, потом висели на крестах, умирая или уже попахивающие, напоминая, что тебя ждёт, если задумаешь побег, короче – профилактика во всей красе.

Были моменты, почти у всех, ещё в самом начале пребывания, когда вступались за слабых, особенно за женщин, но после преподавание запоминающего урока таких действий становилось всё меньше и меньше. Не скрою, мне хватило и одного раза.

Как я уже упоминал, если бы не один случай, то не видать мне свободы, не видеть дружелюбного солнца столько, сколько захочу. Именно после таких тяжких времён люди начинают по-иному смотреть на этот мир, на окружающее нас, если это будет солнце или поднимающийся из земли росток, замечаешь, видишь красоту. Чувствуешь наслаждение в другой степени, намного в большей, нежели обычные люди. И дождь холодный уже кажется не таким мешающим, неуютным природным явлением… Знаю, мои ощущения временны, пока не вживусь в «новую жизнь», не стану, как вы все, не вольюсь в вашу массу.

Нашим спасителем, увы, не стала та система, на какую мы всегда рассчитываем, что бы ни было там в государстве. Милиция нас то ли не могла найти, то ли не знала, что мы ждём её так, как никогда. Я всё понимаю…

А нашёл нас некий частный детектив Олег Хабаров, милый пожилой человек – мой герой. Конечно, если бы не одна девушка, что оказалась с нами в «овчарне» и которую он искал по заданию её папаши, денежный был тот человек, потому и мог себе позволить нанять специалиста экстра-класса. Отсюда делается вывод: банкноты решают многое. Ну и хай с ними! Главное, мы все свободны! Может быть, в каком-то другом случае нас не коснулась бы освобождение. Допустим, при выкупе… или тот же Олег Хабаров не помыслил всех освободить, а только её, за кем и пришёл… Слава Богу, не тот был человек! Не мог он поступить так с нами – уйти и бросить.

Теперь я на свободе, а она уже мне кажется не такой сладкой. Значит, всё надо начинать сначала, с чистого листа. Вкусить ту горечь реальности, привыкать к ней, ведь жить-то дальше надо, несмотря ни на что. Несмотря, что остался без семьи, без своего угла, у разбитого корыта, а вокруг вот она – свобода. Делай, что хочешь. Друг, конечно, пообещал, что поможет устроиться, не даст упасть ниже колен, предоставил стены и крышу на время. Вроде, уже есть опора, давай вперёд, будущее устройство и благо в твоих руках, но что-то во всём этом сомневало меня… Ибо душа моя требовала покой и уединение. Я привык за время, проведённое в рабстве к тому, что я сам себе и друг, и собеседник. И к общению с немым слушателем, которого только и спрашивал, иногда с непониманием, к которому часто обращался с мольбами. И Бог меня всегда внимательно выслушивал, что бы я там такого ни говорил, и помалкивал… возможно, его ответы, ответная любовь и выражалась в обстоятельствах моего пребывания там, появлении той разыскиваемой Олегом Хабаровым девушки, чтобы за мою преданность и веру отплатить избавлением? Ведь всё, что ни делает Бог, к лучшему.

Там, в сырой яме или в холодных стенах, я о многом размышлял. Вдумывался. Я вам скажу, было время, и было над чем думать. Наверное, новое мировоззрение, новое восприятие, растущее с каждым днём и укрепляющееся, побудили меня осознать по-другому, многогранно, многие вещи.

И тогда я понял…

Я уверился…

Я открыл глаза…

Я родился заново…

Иногда нам нужно упасть, что бы затем понять, что такое падение и каковы его последствия…

Вы не задумывались о том, что только в беде или несчастье мы чаще вспоминаем Бога, а когда всё замечательно, даже и не думаем о нём. Не странно ли это?

И тогда я задался вопросом: так устроен неблагодарный человек или же это продумано расчётливым Создателем? Чтобы в тяжёлые минуты «овцы» его знали, кто тот «пастух», на кого можно надеяться?

Может, поэтому вот в такие моменты жизни мы взрослеем, что-то меняется в нас, в таинственной душе, которая и верит-то в первую очередь в Бога, раскрывается в нас в целом, подобно лотосу.

Обернитесь туда, в те времена, в любые эпохи, ведь даже тот неразумный человек уже верил в высшую силу! Вначале он боялся, это сейчас всякий не страшится гнева Божьего. Сегодняшний человек к верованию подходит своеобразно: кто рьяно верует, а кто вообще не признаёт, кто спустя рукава, а кто-то, разрывая, выделяя своего бога, мол, только наша вера чистая и истинная, а кто-то молча, понимая суть, зная, что Он един для всех, просто верит. Но… каждый из них (почему-то в беде), но хоть раз в жизни произносит обвиняющие слова: «За что ты так меня?.. За что ты наказал? В чём я провинился?» Видя и чувствуя могущество Всевышнего… Так ли это? Увы, никто не даст на него точный ответ… Толки будут, уверяю вас, разные.

Я же всё происходящее теперь воспринимаю как испытание… Только через трудности человек понимает сущность. Только через жизнь человек меняется, если, конечно, того он желает, ибо не зря он появился на свет на Земле… Не только для того, чтобы исправиться, изменить свой недостаток в чём-то, сделанным когда-то, где-либо… но и с определённой миссией… чтобы жизнь на предоставленной нам планете, не заканчивалась, кипела до поры, ибо всё циклично!

Признаюсь, побывав в неволе, постигнув свою ничтожность и став ближе к Богу, я увидел нечто иное, более глубокое, и я тут не свихнулся на религии. Скажу, что верить надо во всех смыслах этого понятия. Неспроста нас окружает магическая троица слов: вера, надежда и любовь. Ответ на познание вроде бы нетайного даётся… лишь стоит осмыслить это.

Не буду уверять вас, в моём понимании всё осталось прежде, ну да, пофилософствовал я на эту тему не один день и решил, что…

***

Я стоял на морозе, был одиннадцатый час утра, солнце мило светило. Похмелья не было, но перегаром несло… Я стою. Рядом, в пяти шагах, контейнеры с бытовыми отходами, практически переполненные. Размышляю и смотрю на птиц, что оккупировали мусорку… У голубей был, наверное, поздний завтрак…

Что делать?

Куда податься?

«В монастырь», – тут же пришла мысль.

***

Я оказался в небольшом парке, в центре которого размещался не только дивный фонтан, окружённый удобными скамейками, но и чуть в глубине правой части, посреди хвойных деревьев, укрылась часовня с возвышающимся золотым крестом над верхушками голубых елей.

Я решил подойти ближе. Встал со скамейки, слегка вспугнув птиц мира, что гуляли у неработающего фонтана.

У часовни было тихо, не считая лёгкого гомона птичьих языков и отдалённого шума проезжающих машин.

Я стоял перед крыльцом жёлто-белого зданьица, не решаясь подняться по лестничным ступенькам. Я любовался и наслаждался обступившим парковым покоем.

«Что ж ты медлишь?» – услышал я внутренний голос.

И тогда я поднялся, осторожно открыл высокую деревянную входную дверь. Внутри никого. И меня не интересовало, почему. Прошёл к центру, почувствовал специфическую атмосферу, вызывающую у меня понятие, что ты в «доме» Бога. Неважно, какое имя носит постройка: мечеть, церковь или буддийский монастырь. Это место, где ты можешь поговорить с Ним.

Я тихо спросил пустоту:

– Как мне быть? – наверное, вопрос был обращён прежде всего к себе самому. И ответа не ждал.

Но ответ пришёл:

– Не отчаиваться… – я оглянулся на голос – это был священник. Молодой, может быть, чуть старше меня.

Потом мы долго разговаривали… Я всё время его спрашивал, искал ответы. Он понимающе отвечал. Но на некоторые вопросы я и сам уже знал ожидаемый отзыв… вероятно, он это заметил, наверно, это было написано у меня на лбу, и тогда наша беседа потекла совсем в ином русле. Он мне предложил поучаствовать в программе…

Эпилог

Пшеничное поле было рассечено, словно шрамом, полевой дорогой, что поднималась на возвышенность, слева стояло одинокое деревце – молодое и зеленеющее. Берёзка, будто девушка, совсем заждавшаяся, встречала меня.

Жёлто-пшеничное море волновалось.

Я шёл. На груди, поблёскивая на солнце, висел большой крест.

И тогда мне захотелось исполнить моё давнишнее желание. Я побежал. Побежал, касаясь руками колосьев, по-детски радуясь в душе этому бегу. Чёрным пятнышком средь желтизны я лёг на поле, будто ничего важнее не было на свете, будто первая снежинка коснулась земли.

Прошло уже три года, всё позади. Настали другие времена. Я так и не обзавёлся своим домом. Зачем? Если я… Не женился. Ещё не пришло время, наверное. Дочь свою, я видел только издалека, для неё я герой-космонавт – посмертно. Красивая она у меня!

Стало грустно…

«Кто я?» – спросите вы.

«Самый счастливый человек на свете», – отвечу, не тая. Ведь я один из тех, кто верит, несёт надежду, словно горящий олимпийский факел, и любит своё дело… Я стану ближе к Богу, ибо познание, постижение всего, что даровал нам Он, изначально и есть к Нему дорога. Я тот, кто будет первым, ступившим на Марс…

Я первый священник.