Читать книгу Выучиться на Бога - Алексей Тихонов - Страница 6

Знакомые ступени, отполированные тысячами ног; неподвижные стражи с алебардами; дымок курительниц, плавно переходивший в освежающую полутень. Короткий коридор за порогом как нарочно был устроен, чтобы глаза привыкли к сумраку помещения. Или чтобы гость перевел дух после летнего пекла. Или чтоб, не спеша, разулся. Во всяком случае воины успели сделать и первое, и второе, и третье.

Через несколько шагов коридор раскрывался вширь и ввысь, превращаясь в настоящую залу. Вдоль стен, украшенных деревянной резьбой, ряды темных силуэтов – там расположились приглашенные на нынешний прием. Внушительное намечалось собрание: Ближние, избранные чиновники, пара жрецов и высшая знать княжества во главе с сыновьями властителя Илдока.

Шорох подошв по начищенному до блеска полу привлек внимание, однако встретили новых визитеров сдержанно: кто-то ограничился легким кивком, иные – прежде всего, знать – не опустились даже до этого. Уже по таким приметам вошедшие быстро определили свое место и двинулись влево, к воинам.

Еще череда поклонов. Наконец сели, прислушались. Ожидание здесь, похоже, тянулось давно, потому вдоль стен журчали шепотки разговоров. Совершенно, впрочем, безобидных: женщины, лошади, поединки – точь-в-точь как живописал Дзиргем. Лишь самые опытные, седовласые аннины берегли отстраненно-надменное молчание. На молодежь они косились с явным осуждением, хотя одергивать не пытались.

Из четверых запоздавших первым, разумеется, увлекся болтовней неугомонный Оминас. Затем Киенео окликнули откуда-то, он, пригнувшись, направился прочь. Не касались пересуды разве что Айнара да Гои. И если второй никогда не отличался словоохотливостью, то Айнар определенно чувствовал к себе повышенный, напряженный интерес. Не только со стороны Ближних – даже вельможи от противоположной стены бросали взоры именно на него. Что-то проведали? О новом взлете или новых проступках? За последние годы Айнару редко было так неуютно в полутемной приемной. Он силился уловить настроение смотревших, но те чересчур быстро отводили глаза… Вроде бы никакого злорадства. Спокойное, холодное любопытство. Значит, все же первый из отторо? Желанное место, славное лишь одним – с него рукой подать до переднего ряда, до аннинов! До своей земли!..

Стоп. Айнар запретил себе думать об этом. И без того сердце забухало в предвкушении, жар ударил по щекам – не ровен час, заметит кто. Хорош кандидат в аннины, не умеющий обуздать собственные эмоции!

То ли переживания увлекли воина, то ли Дзиргем действительно торопился, но через считанные минуты щуплый мастер церемоний возник на пороге. Разговоры моментально смолкли. Будто не видя сидевших вдоль стен людей, Дзиргем проследовал к дверям тронного зала, по-прежнему гордый до высокомерия. Вот у кого поучиться выдержке – в заполненной народом комнате раздавался только мерный, шелестящий шаг и шуршание шлейфа парадного халата. Точно истинный владыка Дзиргем достиг створок, поднял руку с жезлом и ударил в позеленевшую от древности бронзу. На третьем ударе двери распахнулись.

– Время входить, – сделав эффектную паузу, возгласил мастер.

По большому счету этой фразой обязанности его на сегодня и исчерпывались – собравшиеся, люди искушенные, прекрасно знали полагающееся каждому место. Лишь пропустить двинувшихся смиренной вереницей визитеров да затворить за ними двери. Ни пышных ритуалов, ни особых встреч, ни откровенно опоздавших. И тем не менее Дзиргем скрупулезно хранил величавость осанки, разрешая пройти мимо себя элите страны.

Тронный зал, как и здание в целом, строился главным образом для приема гостей: чужеземных посланников, соседей-правителей, заезжих богатых купцов, а, кроме того, собственной знати. По традиции тут следовало поражать, ошеломлять роскошью и красотой. Какой захудалый мурад не разложит перед гостями все свои поблекшие побрякушки да плешивые шкуры добытого в старину зверья? Тем удивительнее, что главный зал княжества был выдержан совершенно в иной манере – просторное невысокое помещение с ажурной колоннадой вдоль боковых стен украшали не золото, мрамор или ковры. Великолепное черное дерево. Его обычно поставляли из-за южных морей за баснословные деньги, а едва вспыхивала новая вражда, цены вовсе исчезали в облаках. Однако, не смотря ни на что, товар пользовался спросом. Шораи замирал, когда в порту выгружалось сокровище – маленькие тонкие дощечки, завернутые в шелк. Болтали, якобы над каждой мастера трудились по году, вырезая, шлифуя, вымачивая, а под конец покрывая особым лаком. Правда—нет, кто бы знал. Но матовая, темная поверхность такой дощечки, пронизанная причудливым узором жил, действительно завораживала. Хотя бы и в виде кусочка на столе. А тут целый зал!

Впрочем, даже несведущий в деталях чувствовал исключительность комнаты. Сумрачная, гулкая пустота, тишина, поблескивавшие стены и мелодично поющий под ногами пол – создавалась атмосфера почти храма. Храма, где в качестве алтаря выступало возвышение с троном. Лаконично и впечатляюще. Айнар помнил, какой трепет пережил, впервые очутившись здесь, подобное уготавливалось и любому гостю. Что за гений надоумил предков нынешнего князя сотворить такое святилище? Во дворце называли самих правителей, но верилось с трудом – порода была не та…

Крохотный миг гордости – пока надменные вельможи рассаживались вдоль колонн, цепочка Ближних проследовала дальше, к возвышению. Только там полагалось находиться доверенным воинам, прикрывая спину господина, отсюда и их титулование – «Ближние». Они шли не по старшинству, но каждый привычно занимал свое место. Два ряда по двенадцать человек. В переднем – Айнар специально покосился – зияла брешь, там еще недавно восседал Хема.

Сам Айнар расположился в заднем ряду, вторым справа. Правее – лишь Таидзиро, слепо глядящий под ноги. Вот кого впрямь надлежало поздравлять! Остроносое лицо поджарого воина было необычно бледно, на виске пульсировала влажная жилка. Естественно, разве тут спрячешь волнение? Это у Айнара захватывало дух при единой мысли о первенстве среди отторо, а Таидзиро ожидал куда большего. Вступления в число аннинов! Даже подумать боязно. Пускай левым, последним в ряду, зато в ряду переднем, облеченном особой славой, доверием и… землей! Ведь каждый аннин получал на кормление поместье с одной-двумя деревушками. Скромное богатство – полста человек, вдобавок приписываемые только на время службы – но сказочное сокровище для хлебнувших лиха безземельных сыновей…

В ряду отторо также царило ощутимое оживление. Третьим сидел Гои, четвертым – Оминас, седьмым – юный Киенео. Они тоже рассчитывали на продвижение, но коренное изменение статуса таилось для них где-то далеко, потому веселье смотрелось непринужденнее. Впрочем, даже делясь остротами, воины не забывали поглядывать на нишу в боковой стене.

Незримая дверь там, разумеется, не скрипнула, но едва во тьме обозначилось светлое пятно, все шепотки сменились единым шорохом сгибающихся в поклоне спин. Сидзиро Або, князь в четвертом поколении, боготворимый правитель Илдока милостиво кивнул в ответ. Худощавый старичок в бирюзовой фуке, чуть шаркающая походка, венчик редких седых волос на темени, подрагивающая борода. Если б не цепкий взгляд очень широко открытых для нидиарца глаз, вид показался бы совершенно безобидным.

Между тем именно при Сидзиро влияние Илдока возросло как никогда. Дорогой ценой, большой кровью, но князь заставил соседей с собой считаться. Да и как иначе, если в придачу к силе он отличался и другим, весьма грозным качеством – непредсказуемостью? Неожиданные решения, дерзкие атаки, внезапные скачки от войн к интригам, а затем обратно. Осады и переговоры, союзы и тайные козни – князь был воистину талантлив и неистощим на выдумку. А с таким волей-неволей каждый захочет дружить. Хотя бы чтоб меньше опасаться удара в спину.

Сейчас, как понял Айнар по еле заметным признакам, господин находился в приподнятом настроении. Радуется успеху новой ошеломляющей идеи – вечного мира с Гайафой? Не исключено. Сидзиро даже, почудилось, подмигнул Ближним, направляясь к трону – широкой резной скамье, позолоченной и засыпанной подушками. Помнится, урматы как-то прислали князю в дар трон, сделанный на западный манер. При дворе долго смеялись над высоким креслом. Неужели достойно человека сидеть, свесив ноги? И неужели властителю ломать традиции, завещанные прадедами? А те еще с кочевых времен требовали предельной простоты – пол, циновка, для высшей знати – скамья. Но разве растолкуешь это урматам, вечно пялящимся на запад, откуда и явились? Или остальным пришлым? Ведь нидиарцы считали себя единственным коренным племенем Диадона. Среди тигонов, включая южных, бродило о том иное суждение, но Айнар предпочитал помалкивать. Желают величаться «первым народом» – пожалуйста. Какая, в сущности, разница? Лишь бы за службу платили исправно…

Под такие размышления князь успел не только усесться на троне, но и начать беседу. Собственно, главной целью нынешней встречи было обсудить с влиятельнейшими людьми страны громкий сегодняшний союз. Или, точнее, донести до них детали договоренностей – в верности самой идеи замирения со злейшим врагом Сидзиро сомневаться не позволил. Хватило одного короткого окрика, чтобы чересчур смелый вельможа покорно склонился до пола.

Потом больше ораторствовал первый министр Фугеру Тонсар – напыщенный чиновник, снискавший при дворе негласное прозвище «Живоглот». Расстелив перед собой свитки, он зачитывал целые статьи документов, изредка добавляя свои пояснения. На беглый взгляд вырисовывались сплошные выгоды. Впрочем, Айнара по-настоящему волновали только два вопроса, и прежде – общий с тигонами поход на север. Вероятно, воин что-то упустил, не привык разбирать витиеватые фразы, но конкретно ничего вроде бы не назначалось. Допускалась возможность подобных действий, оговаривалась помощь друг другу при нападении со стороны и все. Айнар даже завертелся на месте, пытаясь обратиться к товарищам, да толчок Гои вовремя успокоил.

Томительно тянулись минуты, неспешно катился по залу голос министра. Пункт за пунктом, статья за статьей. Айнар встрепенулся, лишь когда монотонный речитатив смолк. Однако и после интереснее не стало: вельможи принялись обсуждать услышанное. Затея с союзом явно не каждому пришлась по душе, но теперь перечить князю не дерзали. Обсуждение свелось к уточнению некоторых мелочей, частностей. Закупки, посольства, давние земельные споры – ничего любопытного. Только Ринитаро, старший сын властителя, спросил о якобы планируемом походе, на что отец поморщился:

– Не торопи события. Вездесущие слухи умы бередят? Не вам, благородным воинам, доверять простонародной молве. Все действительно необходимое сообщу вам я. В нужное время.

– Можно ли понимать так, господин, – продолжил упрямый Ринитаро, – что совместный поход не состоится?

Требовалось быть сыном князя, проявляя подобную настойчивость. Сидзиро нахмурился, вздернул бороду, но наследник головы не опускал. Пришлось, помолчав, буркнуть:

– В нужное время сообщу.

Вот и думай теперь, как хочешь: вроде не подтвердились слухи, а вроде и опровергнуты не были. Между тем поход – дело нешуточное, тут подготовки не на один день. Или князь полагает, у его Ближних никаких трудностей? Получили сигнал, вскочили на коней и в бой? Опасно, если существует такое заблуждение. Для властителя опасно и для воинов – либо неготовым кинешься на верную гибель, либо заслужишь высочайший гнев за копотливость. Айнар оглядел спины сидевших впереди аннинов. Кого бы попросить замолвить в удобный момент словечко князю? Хотя первый ряд всегда держался со вторым чуть надменно, имелась пара-тройка человек, вполне доступных для общения.

– Что-нибудь еще непонятно? – повысил голос Сидзиро. Прозвеневшая нотка раздражения, похоже, тотчас убила остатки сомнений, и взору господина предстали только склоненные головы. – Прекрасно. Тогда перейдем к более приятным вещам… То есть не то чтобы приятным… Как вам известно, недавно на поле брани в честном поединке пал Хема Урмат-кой. Уважение к этому блестящему, преданному воину требует почтить его память.

По знаку поднялись с колен два жреца в просторных золотых одеждах. Один ударил в маленький барабан на поясе, другой закачал курительницей. Слова древнего прощального гимна поплыли вместе со сладковатым дымом. Еще ниже склонились собравшиеся, едва не уткнувшись носами в пол. Даже князь, почудилось, опустил голову.

Мерное постукивание барабана и голоса поющих надвигались, жрецы добрели по проходу чуть не до подножия трона. Айнар знал, что сейчас двое первых из аннинов оторвут взоры от пола – ритуал ритуалом, а оставлять господина без охраны нельзя. Разное случалось за века.

Само собой, ничего опасного не произошло. Пение, замерев в крайней точке, начало медленно удаляться. Все же огромная честь – быть отпетым высшими иерархами культа Каона в присутствии князя, уже ради подобного стоило не жалеть живота в бою. Любой из Ближних мечтал о такой посмертной чести… Хотя лучше, конечно, уцелеть. И получить полагающуюся землю.

Жрецы умолкли, вернувшись к своим прежним местам. Одновременно подняли головы собравшиеся – несколько заключительных фраз, и обряд завершился. Тогда, бросив косой взгляд за спину, князь вновь шевельнул рукой. Во исполнение приказа Ближние, тотчас очутившиеся на ногах, двумя ручейками потекли в зал. Айнар заметил, как напрягся кое-кто из вельмож: не очередная ли внезапная выходка властителя? На прием лишь сам Сидзиро да его воины имели право являться с оружием – короткими мечами-гито. Следовательно, остальным воспротивиться взбалмошной причуде было бы, по существу, нечем.

Однако более опытные, разобрав сигнал, не волновались. Людские ручейки слились, Ближние стремительно восстановили строй, но теперь перед лицом своего господина. Те же два ряда по двенадцать человек, та же брешь, напоминающая о бедняге Хеме. Двадцать три пары глаз, покорно вперившихся в основание трона. И один взгляд, что скользнул, почти ощутимо цепляя, по рядам.

– Потеря велика, но, слава Небесам, Илдок пока не оскудел храбрецами, – отчеканил Сидзиро. – Пусть живые займут места павших. Дзинфу… Ракутан…

Имена произносились медленно, с большими паузами, и после каждого названный воин пересаживался правее. Поклон, перемещение, опять поклон.

– Таидзиро, тебе вступать в число аннинов…

Воин справа от Айнара судорожно дернулся к полу, едва не ударившись лбом, вскочил, ошалело озираясь, а затем кинулся бегом сзади строя Ближних. Секунда, и передний ряд заполнился. Все шло заведенным издавна порядком.

– Теперь хочу представить, благородные воины, вашего нового товарища. Итоиши, сын почтенного мурада Рени Камица, не раз сражавшегося бок о бок со мной. Убежден, что и сын не посрамит доброго имени.

А вот это уже нарушение обычая! Озадаченный Айнар завертел головой: разве за Таидзиро не его очередь смещаться? При чем здесь какой-то новичок? Пускай дождется конца церемонии! Между тем худой и длинный юноша, чей румянец соперничал с красным цветом его фуки, шагнул из тени боковых колонн, неуклюже поклонился, вцепившись в рукоять меча. Опустился у подножия трона, звонким, срывающимся голоском произнес слова присяги. Дождался благожелательного кивка господина. Дальше возникла заминка – полагавшееся место двенадцатого среди отторо было еще занято. Что значит ломать порядок!

Айнар отвернулся от топтавшегося в смятении юнца и тотчас налетел на взгляд Сидзиро. Князь смотрел прямо на него, глаза в глаза. Айнар поспешил согнуть спину, однако взгляд по-прежнему колол. Умный, холодный, чуть насмешливый, чуть снисходительный взгляд. Такой же, как и голос, раздавшийся затем:

– Хвала Богам, отныне у нас опять полный состав Ближних. Лишь несколько мелких вопросов беспокоят. Например, кому возглавить отторо? Кому сменить доблестного Таидзиро?

По рядам окаменевших фигур пробежала рябь – здесь тоже не понимали задуманного властителем.

– Согласно обычаям это место теперь принадлежало бы Айнару Годою, – продолжал Сидзиро с убийственной монотонностью. – И у меня было намерение выдвинуть именно его. Бесстрашный воин, искусный, решительный. Прекрасно показал себя при Имотоги и недавно… Правда, в последнее время завелись сомнения на его счет.

Шепоток изумления. Сердце ухнуло куда-то в живот. Вопреки всякому этикету отторо вскинул голову – властитель не сводил с него холодного взгляда.

– …Увы, но кроме отваги, – усмехнулся князь, – благородный Годой отличается еще и чрезмерной несдержанностью. Такое простительно в юности – кто из воинов не грешил подобным? Однако годы идут, а ничего не меняется. Постоянные дебоши, пьяное озорство, драки… Уже можно не спрашивать имен зачинщиков скандалов в городе – разумеется, Айнар. И его приятели.

Гои рядом еле заметно вздрогнул. Да и Оминас, надо полагать, чувствовал себя сейчас неуютно.

– …Славно когда пылкость сердца проявляется на поле боя, но негоже бравировать ею в мирные дни! До каких пор?!.. Уверены, что я вечно буду покрывать ваши безобразия? Так вот ошибаетесь, благородные мои! Более я не намерен прощать любые выходки даже Ближним. С данной минуты, слышите? В конце концов, это не только хлопотно, но вредно! Доколе мне разбираться с жалобами пострадавших и семей покойников? Доколе казне оплачивать ваши шалости? А ссоры с чужеземцами, грозящие породить серьезные конфликты… несвоевременно? Хватит! Никто теперь не посмеет нагло попирать закон в стране!

Тяжело дышавший Айнар искоса оглядел зал – собравшиеся дружно склонились перед гневом князя, хотя настроения царили разные. Среди вельмож улавливалось довольство от укорота, полученного Ближними; седовласые аннины хмурили брови – они-то всегда осуждали вольности молодежи. Однако еще мрачнее смотрелись сами отторо, здесь трепет мешался с досадой на товарищей, накликавших такие жестокие меры.

Спокойнее же других, как ни странно, казался Сидзиро. Он старательно повышал тон на яростных тирадах, но в лице почти не менялся. И глаза оставались невозмутимо-холодными. Пожалуй, лишь это понуждало Айнара безмолвно сносить упреки.

Непривычная терпеливость принесла плоды – после нескольких громких фраз Сидзиро внезапно замолчал и усмехнулся:

– Осознаете тяжесть ошибок? – естественно, все собравшиеся, правые и виноватые, пригнулись ниже. – То-то. И клянусь золотым троном Каона, горе ждет того, кто забудет сегодняшние слова! Наказание вас впечатлит… Ну а пока… я проявлю милосердие. Полагаю, каждый сделает верные выводы и не позволит беспокоить своего господина ради пустых проказ… Айнар Годой, займи место первого среди отторо.

Точно торжественный глас с Небес! Точно рухнул с плеч чудовищный груз обвинений! Радостная волна подбросила Айнара, он едва успел отвесить самый глубокий поклон и метнулся вправо, на свободное пространство. На вожделенное место, недавно покинутое Таидзиро! Из повторного поклона уловил смешок князя:

– Имей в виду, Айнар – это не только оценка былых заслуг, но и щедрый аванс. Я возлагаю на тебя надежды, так постарайся же не обмануть их.

Пришлось припасть лицом к полу в третий раз. Причем вполне искренне – сейчас воин готов был устремиться по приказу Сидзиро хоть на тысячу копий! Первый из отторо! А еще одно победное сражение, еще шаг… Ликование портила единственная мысль: не посчитает ли князь обманом надежд зарезанного в пути отшельника? Да в придачу тигона, оскорбленного возле дворца?

Тем временем вокруг уже заплескалась жизнь – друзья-отторо поочередно смещались вправо. Никто не позволял себе улыбки, но общее настроение явно улучшилось. Гроза миновала. Устроился рядом довольный Гои, за ним – Оминас. Вскоре нашлось место и для смущенного донельзя новичка Итоиши, который поспешил спрятаться за спины опытных товарищей.

– Славно, – князь оглядел Ближних. – Не сомневаюсь, теперь нам по силам любые, даже самые великие задачи. А они последуют. Как на поле брани… – пауза, заставившая всех насторожиться, – так и в ратных игрищах. Причем очень скоро. Сегодня день заключения союза с Гайафой, вечером – праздничный пир, а вот послезавтра… Послезавтра, как известно, собирается большой турнир. Впервые за многие десятилетия бойцы Илдока встанут плечом к плечу с западными соседями. Попросим же Небеса, чтобы и впредь… Осознаете заодно важность момента, благородные воины? Прекрасный шанс подтвердить правильность своего нынешнего продвижения. Верю, вы не ударите лицом в грязь.

Ближние ответили низким дружным поклоном, чем, похоже, вполне удовлетворили властителя. Он милостиво улыбнулся, кивнул и поднялся с трона. Сделал знак кому-то из старших аннинов, те, вскочив, пустились следом.

Собравшиеся дождались, пока удаляющиеся звуки окончательно смолкнут, и только тогда осмелились пошевелиться. Церемония, впрочем, еще не была завершена – сзади донесся шелест открываемых дверей.

– Время покинуть зал, – продребезжал голос Дзиргема.

Люди послушно качнулись к выходу, торопливо, но аккуратно, дабы не создать непочтительный шум. Некоторые вельможи вообще семенили точно женщины. Воины до подобного не опускались, хотя шаги все же смягчали.

На дружеские тычки в бок Айнар не отреагировал – он продолжал подыскивать собеседника из старших. Этот слишком надменен, этот – подозрителен, а тот вроде хорош, да успел чересчур далеко уйти… Хватать за рукав пришлось Ракутана.

– Извини, кимит. Позволь одну каплю твоего драгоценного внимания.

Рослый – Айнар едва достигал его плеча – полнотелый воин развернулся. Как обычно медлительно и грузно. Он и в бою никогда не блистал проворством, зато прославился ошеломляющей силой. Тяжелый меч в его руке мог запросто развалить противника надвое… если не промахивался. Вероятно, Ракутану до сих пор везло: более юркий враг заставил бы его попотеть. Или грозная внешность отпугивала самых искушенных? Даже в кругу Ближних над увальнем привычно подшучивали исключительно за глаза – злить могучего воина всерьез почему-то не хотелось.

– Что? – сморщилось мясистое, пунцовое от недавних поклонов лицо.

– Позволь спросить: о походе ничего не слышно?

– Походе? – Ракутан в недоумении замешкался. Мысли его отличались такой же неспешностью, как и движения. – Каком походе?

– Говорят, на север, – Айнар продолжал цепляться за рукав великана, невзирая на ворчание покидавших зал и строгие взоры мастера церемоний.

– Что, вскоре?

Впору было бросить дурацкую затею, но отторо не сдавался, поскольку среди многих качеств, миновавших Ракутана, числилась и скрытность. Монументальный воин порой казался простодушнее ребенка.

– В ближайшее время. Тебя разве не известили?

– Ну… Как же… – увалень натужился. – Мелькало где-то… А чего особенного? Не первый поход и, позволят Небожители, не последний.

– Это понятно, – скривился Айнар. – Так вправду на север идем? Совместно с тигонами?

Ракутан, помедлив, растянул губы в снисходительной усмешке.

– Конечно. Зачем же иначе князю с ними замиряться? Улавливаешь? Вот пускай, мол, дикари тоже повоюют, поработают живым щитом. Не вечно ж им наши стада грабить?

Айнар не рискнул бы предсказывать, кто кому послужит в реальности щитом, но и спорить не желал – оппонент попался негодный.

– То есть князь уже говорил о грядущем походе?

– Почему князь? – вновь опешил Ракутан. – Хотя… может, и говорил, только я не слыхал.

– Благородные кимиты! – раздраженный возглас Дзиргема. Все кроме двух словоохотливых Ближних давно покинули зал, даже Гои с Оминасом топтались позади мастера церемоний.

– Так как же? – пришпорил события отторо. – Неужто сам выдумал? И про поход, и про тигонов?

– Вот еще! – обиделся увалень. – Отродясь я выдумками не баловался и нынче не собираюсь. Да у любого спроси: когда я лукавый путь предпочитал прямому?

– Никогда, лично подтверждаю, – кивнул Айнар. Прокладывать кривые пути Ракутану было, вероятно, просто лень. – Однако чья же тогда радостная весть? Он внушает доверие?

– Не сомневайся, кимит, – пускаясь к выходу, подмигнул великан. – Кому больше внушать доверие, если не Дитоми?

Уважаемое имя. Ветеран Ближних, третий в ряду аннинов по сути являлся не только охранником, но и советником властителя. Такой вполне мог проведать о планах войны. Непонятно лишь, зачем Дитоми делиться тайнами с соратниками вроде Ракутана? Болтливостью умудренный опытом аннин уж точно не страдал.

– Дитоми, ты… – пересчитал Айнар, когда они миновали двери. – Почему же другим ни слова не сообщают? Отторо ведь тоже драться, а времени на подготовку в обрез. Несправедливо, как полагаешь?

Ракутан покровительственно улыбнулся сверху вниз:

– Ничего страшного, кимит. Объявят, обязательно объявят. Сначала допустили к знаниям аннинов, скоро ваша очередь. Вот грамоты о мире подпишут, турнир отгремит, и объявят. Разве иначе мыслимо?

– Турнир… Турнир? Что, все Ближние на него собираются?

– Все. Конечно, кто-то из стариков меча не возьмет, но будет судить или за порядком надзирать. А нам, молодым, грех не поучаствовать, верно?

– Намерен в рубке состязаться? – рассеянно спросил Айнар, думая о своем.

– Это само собой, – хмыкнул Ракутан. – Там-то первый приз, чаю, уже мой. Вот получу, а затем поглядим: осмелятся гости тигонские на поле выйти, так, может, и в поединщики вызовусь. Больно охота их, союзников новоявленных, помять. Чтоб уважали пуще.

Они расстались на веранде, откуда Айнар направился к поджидавшим его друзьям.

– Видишь, кимит, – рассмеялся Оминас, щурясь от яркого солнца, – закончилось все просто отлично. Пусть через тревоги с грозами, но отлично! И зачем было так волноваться?

– Не уверен, что все закончилось, – буркнул Айнар.

– Ну, разумеется, впереди еще масса сражений, побед и почестей, однако на сегодня-то все? Теперь кутить?

– Скоро церемония подписания грамот о мире.

– Да бросьте, пара глотков вина никакому подписанию не во вред! Отсидим тихонько…

– Даже не думай, – произнес Гои. Хладнокровие тигона и сейчас, после возвышения, не позволяло ему бурные выплески эмоций. – Унюхает кто винный дух – неприятностей не оберешься… Тебе ли растолковывать?

Урмат помрачнел. Тянулась за ним история, что сам он предпочел бы забыть. К досаде оказалась та история редкостной, потому в назидание непременно рассказывалась молодым воинам. Разве тут забудешь? Теперь каждому желторотому юнцу, едва вступающему на порог княжеского дворца, внушали: избави Небеса явиться на официальную церемонию нетрезвым. Вот, дескать, был здесь один – имен не оглашали, хотя хранилась сия великая тайна недолго – рано взлетел, высоко, первым среди отторо сесть собирался. Заслужил, добился, наконец выкликают его – а он еле ноги переставляет! Прямо перед солнцеликим князем! На шаг в сторону попасть не в силах, вообразите! Страшно разъярился тогда князь, велел негодника заковать в колодки. Думали – пропал, либо казнь либо каменные подвалы до скончания дней. Однако безмерно милосердие господина: через неделю освободили ослушника, пожурили да и вернули в строй Ближних. Двенадцатым отторо. То есть всю дорогу, все годы трудов изволь повторить заново, коли ума не нажил! И еще, учтите, дешево отделался…

– Ну, хоть после подписания, – набычился Оминас.

– После пир. Наешься и напьешься на месяц вперед – вот тебе и кутеж.

– Да какой там кутеж? Только звучит громко – «пир». Скукотища! Стол, конечно, за счет казны – это хорошо, но разве во дворце расслабишься душой? Повеселишься вволю? Никогда. А ведь повод есть…

– Зато денег нет, – отрезал Айнар. – Тут к походу снаряжаться не на что, какое гуляние?

Компания замолчала, обдумывая нелегкую ситуацию.

– Занять у кого? – неуверенно предложил Оминас.

– А у кого мы еще не занимали? – откликнулся Айнар. – Без того в долгах по уши. И просвета, если чуда не случится, не видно.

– Эх, сейчас бы любовницу богатую… Или наследство…

На обе фразы, сопровождавшиеся красноречивыми гримасами в его сторону, Айнар не отреагировал. Ответил Гои:

– Любовница, дружище, нужна не только богатая, но и щедрая – а такие достоинства сочетаются редко. И наследство… Откуда? Надеешься, кто-нибудь из старших братьев аккурат теперь вдруг отправится в край высокой травы? Наивно. Опять же детей-сыновей они успели наплодить пропасть, найдется, кому принять вотчину помимо нас.

– Что же тогда?

– Выкрутимся. Напрячься придется, но выкрутимся. Вон, турнир созывается шумный – можно призов поискать.

– Увечий бы там не сыскать, – проворчал Айнар.

– …Затем в походе, если таковой случится, шустрей побегаем. Пусть меньше славных поединков, зато перстенек к перстеньку, монета к монете…

Айнар поморщился – сам неоднократно одергивал подобных охотников за ценностями. Разумеется, благородный воин кормился не только господской щедростью, ему причиталась законная доля в добыче. Но опускаться как некоторые до срывания серег и отсекания пальцев с кольцами?.. Точно грязные разбойники?!..

– Однако не забудь: снаряжаться-то предстоит до похода. А в долг нам больше ни кузнецы, ни шорники не дадут.

– Это верно, – согласился Гои нехотя. – Имеется закавыка. Но все равно глупо унывать, не пропадем… Если иного толкового в ближайшее время не придумается… есть у меня, кимиты, мыслишка…

Айнар покосился на запнувшегося тигона с подозрением.

– Что-то противозаконное?

– А у нас богатый выбор вариантов?

Возразить оказалось нечего.

Договор о вечном мире и военном союзе между княжествами Илдок и Гайафа подписали тем же вечером. Дзиргем расстарался на славу – по пышности церемония затмила все прежние. В не такой уж громадной тронной зале дворца было не протолкнуться. Чудилось, знать обеих стран собралась здесь, чтобы, затаив дыхание и обливаясь потом, наблюдать за историческим событием.

Именно историческим, эпохальным называли сегодняшний день ораторы. И им беспрекословно верили. Кто-то уповал на конец многолетней вражды, истощавшей соседей; кто-то шепотом вспоминал прошлые войны, сражения и обиды. В любом случае творилось неслыханное, едва укладывавшееся в голове.

Для Ближних церемония послужила нелегким испытанием. Сотни людей, заполнившие залу и подступы к ней, пестрые праздничные платья, благовония, рокот голосов. Двое старших аннинов строго следовали за князем, одетым почти в тигонские цвета – светло-голубые, сиреневые, васильковые; остальные расположились у знамен позади трона. Отторо довелось потрудиться больше – двенадцать воинов вытянулись редкими цепочками вдоль центрального прохода. На них беззастенчиво напирали, вдобавок среди дворян затесалось немало слуг, музыкантов, прочего любопытствующего простонародья. Как здесь сохранить порядок?

В результате для Айнара с товарищами торжество обернулось хаосом толчков, глухой ругани и угроз. Кинуть взгляд на ритуал удавалось изредка: вот жрецы проводят совместную молитву, призывая к затее милость Богов; вот Сидзиро дружелюбно улыбается посланцу тигонов, рассыпается в приветственном славословии; вот понесли огромные свитки договора…

Лишь тут первый из отторо замер, забыв про ярящуюся толпу – в числе прочих свитки сопровождал и давешний дворянин, любитель темных закоулков. Одет он был еще блистательнее, чем утром – не иначе получил от своего господина солидные деньги на поддержание вида. Или уже имел собственную землю? Мерзавец…

За недругом Айнар наблюдал достаточно пристально, чтобы осознать: того пышная церемония тоже не особо интересует. Назвавшийся Ксуамом не столько участвовал в ритуале, сколько озирался вокруг. Аккуратно производил нужные поклоны с перемещениями, но то и дело окидывал залу цепким взором. Ни сидевшие неподалеку, ни даже персона правителя Илдока внимания не привлекли. Неужели ищет его, Айнара? Так запомнился случайный обидчик?

В иное время отторо, конечно, шагнул бы вперед, но тут на спину наседало сразу с полдюжины рвущихся ближе к трону дворян. А среди их ярких платьев и воина было трудно углядеть. По крайней мере, не найдя никого, Ксуам вскоре куда-то запропал.

Потом состоялись праздничная служба в Большом храме – главном городском святилище Великих Братьев и пир. Пиршественная зала занимала почти весь остаток дворца, кроме нее имелась еще только пара комнатушек для переговоров в узком кругу. Да лестница наверх, в покои князя, куда, впрочем, допускались лишь избранные.

Сам пир удался – и на юбилее Сидзиро не доводилось видеть подобного изобилия блюд. Уже по этому чувствовалось, какое значение придается новорожденному союзу. Увы, многочисленные гости тоже, вероятно, ощущали важность момента, оттого вели себя крайне сдержанно. Никто не буянил как обычно, не орал песни, не лез с кулаками или поцелуями к соседям – огромная толпа разодетых дворян сидела степенно, чинно, ровно примерные детишки в присутствии строгих учителей. Короче, Оминас оказался прав: было безумно скучно. Ни изысканные кушанья, ни превосходные вина, ни надрывавшиеся музыканты не могли ничего изменить. Устроившийся в стороне Айнар то и дело улавливал тоску во взглядах как товарищей, так и приглашенной знати. Довольство проявлял, пожалуй, только Сидзиро с его иноземными гостями. Но и здесь корни добродушия крылись скорее в политике, а не в чревоугодии.

Единственное капельку скрасило Айнару унылый вечер – его наконец-то заметил Ксуам. Приезжий щеголь разместился рядом и чуть позади посланника Гайафы. Ел мало, говорил и пил еще меньше, зато не забывал прощупывать глазами залу. Дождавшись, пока такое прочесывание приблизится, отторо улыбнулся навстречу.

Тигон замер. Нет, на его лице не отразилась какая-то особо пылкая ненависть, губы не свела судорога злобы – воины просто смотрели друг на друга. Неотрывно, твердо, холодно. Долго. Силы опять, как в памятном проулке, оказались равны. Оба одновременно отвели взоры и вернулись к трапезе. Каждому хватило минуты, чтобы оценить стойкость противника и лишний раз уязвить его: Айнар ненавязчиво продемонстрировал свое нынешнее положение среди Ближних; Ксуам, явившийся в очередном шикарном наряде – свое богатство. Взаимной симпатии беззвучная стычка явно не прибавила.

А тут еще пиршество затянулось. Полный ликования от достигнутого, Сидзиро, похоже, не желал замечать царившей в зале тоски. Он длил и длил торжество, требовал новых перемен блюд, новых выступлений от актеров и музыкантов. В конце концов, даже самые почтительные из гостей принялись потихоньку откланиваться. Кто-то ссылался на недомогание, кто-то – на срочные дела, иные сочиняли поводы курьезнее. Сложнее было Ближним – они, при всех угощениях и вине, продолжали находиться на службе. Лишь когда князь соизволил-таки подать знак к завершению пира, воины разделились: дежурная смена устремилась за господином, остальные же поспешили покинуть помпезное здание дворца.

Вечер, однако, на том не закончился. Хотя, встав на ноги, Айнар и ощутил приличную тяжесть вкупе с хмельным гулом в голове, настроение требовалось исправлять. Трое друзей с привязавшимся Киенео двинулись по знакомым дворянам, сперва в кордегардию, после – в казарму дворцовой стражи. Там, с ратниками, себя уже не сдерживали, хватило и песен и хохота. Вместо изысканного вина – незамысловатое пиво, вместо очищенной от костей белой рыбы под соусом – пригорелый бараний окорок… Зато веселье развернулось искреннее. Сложно судить, насколько охранялся той ночью дворец, но люди почувствовали праздник по-настоящему. Даже ссор почти не случилось. Наоборот, далеко за полночь Оминас выманил Айнара куда-то в помещения для слуг, где в тесной комнатенке гуляние продолжилось в обществе пары смешливых кухарок. Не слишком молодых, не слишком симпатичных… Впрочем, назавтра воины едва ли вспомнили бы своих нечаянных подружек. Достаточно, что кроме смешливости, те оказались еще и вполне уступчивыми…

Домой Айнар возвратился в предрассветных сумерках. Еле вошел – так плясали и вертелись кругом улицы. К пущей досаде, настроение хмельного веселья выветрилось гораздо быстрее самого хмеля. Освободившееся же место заняло уныние. А заодно мерзкий вкус во рту и яростная головная боль. Оставалось догадываться, какую бурду они выпили на радостях, если получили подобный букет удовольствий столь скоро.

И список бед тем не исчерпывался. Хозяйка трактира не проронила ни слова, помогала дотаскивать припозднившегося гуляку до его комнаты, однако взгляда ее хватило, чтобы испытать в придачу к головной колючую боль стыда. Благородный воин прятал глаза точно мальчишка. Злился на себя, на безответную Сорико, снова на себя, затем на проклятого тигона в его изукрашенном золотым шитьем наряде… Спасение принес лишь мутный водоворот забытья.

Состояние наутро обнаружилось чудовищное. Имевший за плечами богатый опыт попоек отторо понял, что по-настоящему заболел. В ход пошли все мыслимые и немыслимые средства, снадобья, заговоры и амулеты, но подняться на ноги удалось только за полдень. Истинный подвиг: цепляясь за стены, шатающийся Айнар тяжело сполз по лестнице в трапезный зал. Хоть посетителей на тот момент не случилось – давно вывернувший себя желудок не перенес бы запаха съестного.

Воин приткнулся в углу, где и попытался окончательно опамятоваться. Собственно, по здравому размышлению вылезать из постели вообще не следовало. В дополнение к похмелью он явно отравился какой-то дрянью, чем усугубил муки многократно. Однако на завтрашний день назначен большой турнир… Хвала Небесам, не на сегодня! Вряд ли он добрался бы к полю за городом, где обычно проводили подобные состязания. А требовалось не просто прийти. Айнар понимал – дворцовая элита и сам князь теперь, после повышения с оговорками, возьмутся наблюдать за ним особо пристально. От свежеиспеченного первого среди отторо будут ждать подвигов, немедленных и громких. Либо воин подтвердит свое право на высокое место, либо… рискует повторить судьбу Оминаса. Тем более когда подоспеют разные плакальщики по невинно убиенным отшельникам…

– Что-нибудь принести, господин? – рядом осторожно подкрался Окоши.

Взгляд Айнара ответил, вероятно, настолько красноречиво, что мальчишка-слуга пискнул и опрометью кинулся прочь.

Зато вскоре явилась Сорико. Как всегда ухоженная, безукоризненно причесанная нидиарка приблизилась вплотную и поклонилась. Скромно села перед столом – новый поклон. Каждое движение выполнялось подчеркнуто сдержанно, чинно, словно для высокого, но стороннего гостя.

– Чего желает господин на… завтрак?

Похоже, все-таки обиделась. Глупо и смешно было видеть подобную обиду на дворянина от простолюдинки, однако смеяться почему-то не тянуло. Напротив, Айнар сам смутился. Опустил глаза:

– Благодарю, ничего не надо. Нездоровится сегодня.

– Тогда вина? Вишневого, разбавленного?

Воин покосился на подругу: тот же печальный взгляд, смесь жалости с терпеливой, почти материнской заботой. Ну как тут реагировать? То ли разразиться грубостью, то ли заплакать… Меньше всего Айнару хотелось бы сейчас ощущать себя шаловливым, но беззащитным ребенком. Хватит, и так целая жизнь прошла под покровительством отца, а затем старшего брата! Чтобы теперь еще познать опеку любовницы?! Глупости! Он взрослый мужчина, прославленный воин, первый из отторо, наконец!.. А женщинам нерастраченную нежность подобает употреблять на собственных детей… Хотя нет, здесь он опять виноват: случилось как-то с год назад неизбежное. Той ночью Сорико вдруг принялась отчаянно каяться и просить прощения. Он долго не мог понять, в чем причина, а поняв… Вообще-то никакого прямого запрета тогда не прозвучало – Айнар лишь с прохладцей отнесся к перспективе рождения на свет очередного бастарда и все. А уж Сорико самолично сделала выводы. Верные, надо заметить, выводы, однако печали в ее взоре с тех пор прибавилось…

Как ни странно, вино желудок не отверг. Очень осторожно, глоток за глотком, воин пробовал кисловато-душистый напиток, пока не убедился, что вреда нет. Наоборот, проявилась польза, по крайней мере, шум в голове малость стих. Пришлось просить у хозяйки еще кружку – не только для поправки, но и для избавления от нестерпимо заботливого взгляда.

Примерно через час Айнар почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы покинуть трактир. Остановился на крыльце, озирая затопленную солнцем и народом улицу. Все-таки впрямь лучше было бы отлежаться в постели – ноги держали нетвердо, а на жаре опять подкатила тошнота. Но куда деваться? Пожалей он себя сегодня – завтра наверняка опозорится под веселый вой злопыхателей. А затем князь, ближнее окружение… Смахнув со лба капли холодного пота, воин шагнул со ступеней. Земля моментально ринулась в сторону, выскальзывая из-под ног.

– Вам помочь, господин? – к вцепившемуся в перила лестницы дворянину подскочил Окоши.

Айнар тщательно оглядел его, но никаких признаков насмешки не обнаружил. Это позволило опереться на услужливо подставленное плечо мальчугана.

– Нездоровится…

– Конечно, нынешняя погода не для прогулок. Обратно в комнату?

– Пожалуй… Хотя стой! – замер отторо. – Хлев какой-нибудь пустующий есть?

– Хлев? Зачем вам, господин?

– Мое дело. Хлев, овин, сарай – что угодно. Пустое пространство, где можно развернуться и не попасть… на глаза зевакам.

Не то чтобы Айнар боялся любопытства слуг, просто не был уверен, достойно ли покажет себя. Лучше не рисковать. По той же причине он и от поездки во дворец легко отказался – не хватало еще свалиться с седла на потеху толпе. И ведь помочь-то некому, друзья наверняка мучались сейчас не меньше!

Помещение сыскалось – пыльный закуток в сарае, ограниченный горами мешков с зерном и мукой. Не площадка в княжеском дворце, но для крайнего случая сгодится. Айнар, дождавшись пока слуга оттащит прочь какой-то хлам, кивнул: «Иди, погуляй». За выскальзывавшим Окоши воин не следил – все равно притаится где-нибудь у порога. Разве устоит кто из мальчишек перед искусом наблюдать подлинные ратные занятия?

В голове по-прежнему гудело, колени дрожали, но отторо постарался не думать об этом. Сосредоточился на дыхании: вдох, выдох, вдох. Выдох напряженнее и продолжительнее. Элементарная техника времен школы Эду действовала – скоро в груди затеплилась какая-то энергия. С ее помощью Айнар заставил шевельнуться руки, медленно скрутил торс, затем чуть присел. Ощутимо полегчало. Тело хотя бы начало подчиняться, а значит, можно было выдирать его из болезни.

Размяв пальцы, воин плавно извлек меч. Секунду любовался отблесками на поверхности стали. Протер ее рукавом халата, и оружие откликнулось еле слышным, ровным гулом. Нет, он не прогадал, отсчитав некогда за клинок почти месячное свое жалование – это дурень-купец продешевил, не понял, какое сокровище выложил на прилавок. «Поющий» – так назвал Айнар приобретение. Сперва это имя знали только друзья, потом все Ближние, а теперь и многие враги запомнили накрепко…

Меч сделал широкий круг влево, над головой, прошелся сверху вниз. Наверно, Окоши сейчас разочарованно кривился – подобные движения выполнил бы даже он. Ладно, усладим взор любопытного паренька.

Отточенная полоса, внезапно свистнув, крутанулась в кисти. Замерла. Еще рывок, поспоривший бы стремительностью с желтой гадюкой. И, убедившись, что справится, Айнар отпустил тело на волю. Каскад молниеносных росчерков, защит, ударов и финтов – воин словно сражался сразу с полудюжиной врагов. Шаги, повороты, отступления и новые атаки. Чудилось, мелодично завывающий меч носился по закутку сам, а человек лишь силился не отстать…

Впечатляющее зрелище. И упоительное занятие. Только когда из вспоротого обезумевшей сталью мешка хлынул поток муки, Айнар расчихался и остановился. Равнодушно отряхнул халат. Навыки были в порядке, готовые к завтрашним испытаниям, но предстояло еще очиститься от дурмана.

– Окоши! – не оборачиваясь, позвал отторо. – Тащи-ка палку, что валяется при входе.

Вслед за коротким сопением сзади зашуршали – мальчишка осторожно сунулся через порог, явно опасаясь наказания. Однако жердь предназначалась не ему.

Айнар спрятал меч и принял палку. Пожалуй, даже не жердь – слега, подлинная оглобля, из тех, что тешили сердца простонародных богатырей. Куда тяжелее учебных шестов. Именно то, что требовалось.

Воин качнул в руке жердь, вздохнул и пустил ее колесом. Только так – он не богатырь, сорвался бы, тщась стопорить этакий вес после каждого взмаха. Впрочем, и удерживать равномерно шелестящий снаряд было нелегко. Заскрипели связки, хрустнули суставы. Разворот, опять разворот… Энергия уже била изнутри ключом, очень скоро по лицу побежали капли пота. Чего и хотелось достичь – медленно, туго, но затаившийся в глубине тела яд если не сжигало внутренним огнем, то выдавливало сквозь кожу… Разворот… До полного изнеможения… До восторга от собственной мощи, способной, казалось, покорить целый мир!..

С завершающим движением жердь улетела куда-то в полумрак, затрещав материей очередного мешка. Айнар тяжело опустился на колени, на пол, во вздыбленную пыль. Теперь он был готов.