Читать книгу Идеальный мир - Алексей Ярковой - Страница 9

Есть такая пословица: по одежке встречают, по уму провожают. Только, как мне кажется, в наше время она уже работает немного иначе. У нас теперь все по-другому: по одежке встречают, по деньгам провожают. Понял я это после одного случая, который со мной произошел в середине девяностых. Работал я тогда в Волгограде в одной фирме среднего калибра с романтическим логотипом «Данко». Никакого отношения к легенде звучное название, конечно, не имело. Все было проще. Творцы-учредители решили взять начальный и конечный слоги фамилии вождя компании. Налоги не платили, зарплата в конвертах вручалась, вместо бензина покупателю растворитель отгружали. Черную получку начальник наш часто задерживал, бывало, что и вообще не давал, если настроения у него не было. Уйдешь в отпуск, выпросишь аванс, а когда спустя неделю из какого-нибудь Геленджика вернешься, задашь вопрос о зарплате, то начальник и говорит, что все тебе как бы уже было выдано и больше не полагается. Но коллектив в целом хороший был. Сплоченный, дружный и наполненный в те мрачные времена каким-то необыкновенным духом оптимизма. По рабочим дням бесплатная столовая с домашней кухней. В день зарплаты могли в местном армянском кафе а-ля Gayane’s покутить: хаш, разносолы, шашлыки, коньяк, танцы. Дни рождения свадебными застольями накрывали в офисной столовой. Новогодние торжества проходили с карнавалами и конкурсами в ресторанах. А восьмого марта все здание «Данко» наполнялось благоуханием букетов цветов.

И вот решил однажды наш руководитель отдела реализации нефтепродуктов поддержать общий корпоративный дух, традицию – организовать мероприятие. С легкой руки тестя начальника, который у нас работал экономистом, почему-то было решено идти в баню. Конечно, баню не простую, где за двадцать рублей работяги моются, а в сауну. И даже не в сауну, а поехать в центр отдыха, где и сауна, и огромный бассейн с голубой водой, и бильярд, и ресторан. Как полагалось тогда, в таких делах нужно было закупить вяленой дорогой рыбки и пива взять «крутого».

В понедельник вызывает меня к себе шеф, дает задание – купить пива и балык. Смотри, пиво, говорит шеф, бери не в магазине, а в пивном баре, и не простое, а самое дорогое нефильтрованное, что продается на розлив. Знаешь, где у нас такой в городе? Я ему, мол, ну конечно! Конечно, Эдуард Владимирович, кто же не знает! Тогда, говорит, поезжай, выбери, потом скажешь, сколько денег надо, я дам. Дело было под новогодние праздники. Заодно, говорит, и нашим отделом, так сказать, Новый год отметим, корпоратив, в общем.

Я обрадовался, думаю, вот на халяву попробую элитного пивка! Когда еще такой случай будет? Зарплата мне моя не позволяет, а тут вон оно – счастье насекомого. Сел в свою машину и минут через десять уже был около пивного бара.

Заведение это открылось всего полгода назад и по своей популярности било все рекорды в районе. Самые состоятельные люди Красноармейска, как правило, чиновники от нефтянки или откровенные бандиты, отморозки неопределенного рода занятий, были завсегдатаями этого заведения. На желтом фасаде ресторана, который по замыслу архитектора должен был олицетворять своим дизайном достаток и успех, висела огромная золотистая копия посмертной маски фараона Тутанхамона. По синему фронтону заведения размашисто было начертано стилизованными буквами «Мемфис». При входе тебя встречал грибоподобный охранник в дешевом черном костюме, похожий на гориллу.

Оранжевый с синими пятнами мебели интерьер, разного масштаба трафареты пирамид и вариации древнеегипетской темы составляли все внутреннее убранство. На первом этаже располагался основной огромный зал ресторана. Между тем, спустившись в подвал по устланной глянцем черного мрачного гранита лестнице, посетитель попадал в бар с низким потолком. Тут можно было покатать шары в бильярд, а потом около барной стойки на шатком вертящемся стуле за чужое здравие напиться до полусмерти. Днем заведение обычно пустовало. В летний полдень слышалось, как под потолком летают одинокие сонные мухи.

Бурная ночная жизнь начиналась с наступлением темноты. Красновыйные бритые молодцы заплетающимися голосами заказывали у диджея очередной перл народной попсы про лебедей или централ. Ярко накрашенные проститутки в клетчатых чулках и юбках, похожих на трусы, бесцеремонно визжали и хохотали, белой пеленой стоял густой сигаретный дым, неуверенным шагом нащупывали пространство пьяные дородные бензовозчики в черных рубашках и черных джинсах с золотыми цепями на шее. Иногда апофеозом этого торжества становилась поножовщина или маски-шоу «лицом в пол» с участием районного ОМОНа.

Но до ночи было еще далеко, и сейчас это гнездилище народных страстей пустовало. Сумрачный охранник с плоским затылком и раздавленными ушами борца лег грудью на полку гардероба, о чем-то болтая с миловидной рыжей гардеробщицей, из зала ресторана глухо доносились звуки радио. Я быстро прошел под их неодобрительные взгляды вниз по лестнице. Потом, миновав гардероб, осторожно спустился еще ниже по скользким неверным ступеням блестящего гранита, взял со стойки бара толстую коричневую папку меню и полистал.

Вокруг не было ни души. Одинокий скучающий официант полулежал за барной плитой и с рыбьим бесстрастным выражением смотрел телевизор, который висел почти над ним. Я стал шумно переворачивать вперед-назад замасленные картонные страницы. Бармен, не меняя положения, покосился на меня, облокотился, подпер щеку рукой и опять замер.

– Извините, можно уточнить, – начал я, – что у вас есть из пива?

– Все, – отрезал лениво бармен.

– А вот…

– Я сказал – все.

– «Будвайзер» свежее?

– Да.

– А вот тут написано «Эхмынокуда». Не. Не так. Лады. Не могу правильно прочитать, – я попробовал воспроизвести длинное название какого-то, видимо, редкого сорта по сумасшедшей для рядового обывателя цене.

Бармен наконец впервые за все время нашей немногословной беседы с любопытством посмотрел на меня.

– Ну есть.

– Отлично, – сказал я. – Вы с какого часа работаете? Завтра это не закончится?

– С двенадцати. Можете не переживать. Не закончится, – криво усмехнувшись, ответил он.

С легким сердцем исполненного поручения я вышел на морозный воздух, запахнул дубленку и поехал в офис с докладом.

На следующий день погода выдалась морозной, прогнозы обещали антициклон и минус двадцать пять градусов к вечеру. Я решил одеться попроще и потеплее: ватник, ватные штаны, валенки, овчинная шапка треухом. Посмотрел на себя в зеркало: не хватало только бензопилы на плече – вальщик леса из тайги. В руках пакет с полотенцем и две пустые пластиковые пятилитровые канистры из-под питьевой воды. Трехдневная щетина. Такой вот портрет в полный рост.

От офиса выехали всем отделом на вишневой «Шкоде» шефа. Набиваемся в салон под завязку. На переднем пассажирском сиденье долговязый тесть начальника. Сзади мы, менеджеры, вчетвером. Пакеты и сумки в багажнике. Стекла машины сразу покрываются изнутри инеем. Шеф включает печку на всю катушку, но это почти не помогает. По пути заезжаем, как планировали, в памятный бар «Мемфис». Беру я две канистры. Смотрю – охранника нет. Думаю, хорошо, что отлучился, а то если бы он меня увидел в моем «прикиде» – не пустил точно. Бесшумной войлочной поступью спускаюсь по широким ступеням в бар. У входа натыкаюсь на бармена, который поднимается мне навстречу. Он строго спрашивает:

– Вы куда?

Я простодушно:

– Пиво есть разливное?

Его насмешливый взгляд прошелся по моей вытертой шапке времен Великой Отечественной войны, старой зэковской телогрейке и ватным штанам из того же набора, задержался почему-то на валенках.

– Есть. Оно слишком дорогое для вас. Слишком. Идите, за углом в киоске дешевое, в баклажках.

– Очень хорошо. Значит, качественное, – не унимаюсь я.

– Не-е-ет. Вы не поняли. Это о-очень дорогое, – бросил он, протяжно пропев уже как-то мимо меня, поверх моей головы, в его голосе явно чувствовался сарказм.

– А можно меню посмотреть хотя бы?

Бармен не смотрит на меня, снисходительно разворачивается с видом человека, делающего одолжение, нет, невероятное снисхождение к бестолковому нищему посетителю, и возвращается к барной стойке. При этом он старательно делает вид, словно что-то там забыл и вернулся только по этой самой причине.

– Смотри, – он звонким шлепком бросает на стойку меню в синем дерматине, на его лице написано раздражение.

Я медленно раскрываю тощий фолиант и, найдя нужную строчку, медленно, почти по слогам читаю сорт пива и цену.

– Девятьсот шестьдесят три рубля? – переспрашиваю я.

– Там все написано. – Бармен делает вид, что наконец нашел искомый документ и ждет, пока настойчивый клиент поймет очевидное – заведение не по карману простому человеку. Я киваю, ищу другое наименование и медленно читаю вслух, заканчивая свою фразу еще одним трехзначным числом.

Бармен в нетерпении встает и собирается уходить. Мне становится интересно. Я ставлю на барную полку с пустым звуком две пятилитровые канистры с синими крышечками из-под бутилированной воды, достаю из кармана пухлую пачку денег, перевязанную резинкой. Мой шеф любил дешевые трюки с наличкой.

– Очень хорошо. Налей мне того и другого по полной, – сказал я с усмешкой.

Сказать, что на лице бармена появилось удивление, было бы неправдой. Пауза. Сомнение. Потом удивление, сменившееся испугом. Он вскочил со стула. Что-то со стуком упало на пол. Не знаю, о чем он подумал в тот момент, но мне показалось, о чем-то плохом. Ситуация не укладывалась в штатные формы.

– Сколько?

– Да вот тут, браток. Две полные канистры набери.

Бармен забегал у стойки бара. Схватился за краны, отпустил, взял одну из канистр, начал извиняться:

– Вы знаете, буду стараться быстро, но уж очень оно пенится.

Он подставил прозрачную емкость под кран, рванул на себя блестящую латунную ручку.

– Блин. Как я и предупреждал…

– Ну ты это, не волнуйся, но времени нет, – хотя попытка поторопить была не нужна.

– Ага. Сейчас. Блин. Сейчас разолью по бокалам, потом пена сойдет, и в канистру.

Неловким движением он сбил вторую канистру с полки бара, начал ловить одной рукой. Короткая схватка в воздухе закончилась победой пластиковой емкости – она звонко приложилась к бритой голове бармена.

– Минут десять? – спросил я и, сбросив телогрейку, сел на синий кожаный диван.

– Минут десять. Может, быстрее. Попробую быстрее. Пенится. Блин. Как бы быстрее, не знаю, – ответил он, усиленно моргая на бутылку.

Бармен тихо откашливался, вздыхал, наклонял голову, чтобы посмотреть, как пышная пена постепенно укладывается и как плавно растет темный уровень.

В баре появился тесть начальника, проверил ход налива и строго спросил:

– Долго еще? Баня заказана. Время цигель-цигель, ай лю-лю. Михаил Светлов ту-ту.

Бармен тревожно посмотрел на меня, потом на огромного посетителя в белой овчиной дубленке:

– Секундочку. Еще секундочку, господа.

Он торопливо переливал осевшее пиво из высоких бокалов в узкое горлышко канистры. Его руки слегка дрожали, губы сжимались, выражая крайнюю степень ответственности при подходе к процессу. Через несколько минут пытка была закончена. Бармен заботливыми движениями обтер белым полотенцем обе бутыли и, бережно поддерживая каждую под дно, поставил их на прилавок.

– Пожалуйста, господа. Тут вот, правда, наверху чуток пены. Но сами понимаете, свежее, играет, – он сделал быстрое движение, ногтем мизинца ткнул в горлышко канистры и подобострастно посмотрел мне в глаза.

Я накинул свою фуфайку, щелчком снял резинку, аккуратно отсчитал необходимую сумму, не взял сдачу и, небрежно подхватив канистры, пошел на выход.

– Всего хорошего вам, господа. Хорошо отдохнуть. Заходите еще, – бармен улыбался и кланялся нам вслед.

В памяти его, вероятно, теперь к коллекции образов платежеспособных клиентов, новым русским в черном, чиновникам в костюмах и блатным в наколках добавился еще один вариант – человек в телогрейке.

«Я не мизантроп, но… Впрочем, скорее всего, и нет этой коллекции, потому что нет у таких людей в голове жесткого диска для хранения информации, нет постоянной памяти, а только оперативная, объемом минут десять», – подумал я цинично уже на морозном воздухе, подходя к машине.

13—20 декабря 2011 г.