Читать книгу Место для жизни - Алексей Юрьевич Кузьмин - Страница 9

Мэтью нервно измерял длинными шагами огромную пустую платформу. В непривычной тишине его шаги звучали особенно громко и отчетливо. Он находился на одной из конечных станций московского метро. Был первый час ночи. В это время суток поезда ходили с очень большим интервалом, и Мэтью уже начал беспокоиться, сможет ли он вообще добраться домой.

На огромной пустынной станции было всего человек пять поздних пассажиров. Мэтью прислушался. Ошибки быть не могло, он явно слышал шум поезда!

К его великому разочарованию, это пришел поезд из центра. Несколько шатающихся подростков покинули вагоны, какая-то девушка прыгнула в объятия приятеля, пожилой мужчина взял под руку свою взрослую дочь. Зал на минуту наполнился оживленными голосами, затем раздался рев поезда, и через минуту все стихло. Милиционер тащил через всю станцию желеобразную массу бездомного бродяги, не выдержал, бросил и ушел.

Мэтью и бродяга остались на перроне одни. Хаггард скривился. Из пространства на него надвигался ужасающий запах разложившейся мочи. Он огляделся, поморщившись. Мерзкий бродяга полз прямо на него, что-то бормоча под нос, и протягивая грязные длинные пальцы.

Тут, на счастье Хаггарда, из депо подошел поезд в сторону центра. Мэтью пронесся в противоположный конец состава и там забился в самый дальний угол. Он сел и попытался расслабиться. Двери закрылись, и он оказался один на один со своими воспоминаниями:

– Меня зовут Дэниэл Смит, прежде всего, я отвечаю на Ваш вопрос, почему Вы здесь. У Вас важное государственное задание, где вы сможете сполна проявить себя. Компьютер выбрал именно Вас среди сотен претендентов!

Перед Мэтью стоял государственный служащий в тошнотворном синем костюме. Служащий производил впечатление респектабельности, законности, и непробиваемой уверенности в своей правоте.

Улыбаясь во всю ширину своего огромного рта, он демонстрировал великолепный набор ослепительно-белых зубов. Казалось, что своими зубами он может без напряжения откусить голову крокодилу.

– Нам предстоит много поработать вместе, поэтому давайте-ка быстрее включайтесь! Внимательно посмотрите эти видеоматериалы и изучите демографические справки! – с этими словами Дэниэл Смит протянул Мэтью сияющий золотом компакт-диск.

– Могу я взять это домой? – Мэтью было интересно, насколько секретна доверенная ему информация.

– Нет-нет, об этом не может быть и речи! – Чиновник испугано округлил глаза. – Если такая информация попадет в прессу, это может существенно повлиять на общественное мнение. Избиратели должны знать только то, что они должны знать! – при слове «избиратели», чиновник не скрыл на своем лице легкого оттенка отвращения.

– Впрочем, для их же блага! – быстро поправился он.

Мэтью взял компакт-диск, и пошел в библиотеку, где воспользовался индивидуальной кабиной. Он включил компьютер, одел мягкие наушники, и на три часа погрузился в сплошную кровь и грязь.

Это были отрывки из любительских и профессиональных видеосъемок, сопровождаемые графиками и бесстрастным закадровым текстом. Сначала он сохранял в своем сознании способность к систематизации и холодному анализу, а затем разум отказался это воспринимать.

Уголовная хроника занимала около трети видеоинформации. Через полчаса его стало мутить от бесконечных сцен убийств: заказных, бытовых, совершенных на политической, криминальной, религиозной почве. Ужасные подробности из видеоряда дополнялись безжалостной статистикой, сообщаемой обладателем бесстрастного Голоса.

После криминальных тем пошла информация о локальных военных конфликтах. Мелькали азиатские и европейские боевики, отрезанные головы, сцены массовых убийств и расстрелов. Маршировали дикие вооруженные формирования, заросшие бородами люди показывали бидоны, полные отрезанных человеческих ушей. Сцены боев перемежались показами пленных и заложников. Мэтью больше не хотел на это смотреть, но какая-то властная внутренняя сила удерживала его перед экраном. После военных сцен пошли сообщения по социальной тематике.

Эта тема не была более веселой. Заборы. Колючая проволока. Огромные армии истощенных заключенных. Женские лагеря. Ватники, платки, шапки-ушанки. Армия. Голодные лица солдат. Деревни, состоящие из одних стариков. Остановленные заводы, опустевшие города. Мертвые тракторы, заросшие травой поля. Деревни, где никто не живет.

Голос сравнивал ущерб от социальных реформ:

– Эквивалентно взрыву сорока ядерных боеголовок… эквивалентно применению оружия массового поражения… соответствует взрыву… до сорока мегатонн…

Мэтью перестал воспринимать Голос, как реальность. Такого не может быть на нашей Земле! Но кадры хроники убеждали его в обратном.

Вот голодные люди роются в мусорных ящиках… Тонны маковой соломки. Больницы без лекарств. Забастовки шахтеров. Забастовки учителей. Ночные дискотеки крупных городов. Наркоманы в экстазе. Наркоманы в ломках. Толпы милиции. Серость. Марши людей в черных мундирах. Чиновники. Депутаты. Люди, страдающие ожирением.

Голос сообщает данные об изменении этнического состава:

– Ежегодно смертность превышает рождаемость на один миллион человек. Насильственная смерть выходит на третье место в структуре смертности населения. Потоки миграции… Уроженцы Азии… Уроженцы Кавказа… Дальний Восток…

Кладбища. Пустые коридоры родильных домов. Рынки. Торговцы, бандиты, милиция. Телевидение. Днем показывают порнофильм. Детская проституция.

Мэтью сорвал с головы наушники:

– Довольно с меня!

Он пролистал графики и таблицы с информацией, но цифры плясали перед глазами, упорно не желая лезть в голову. Вертелась мысль:

– Срочно к Лютиции.

Но он уже знал, что Лютиция фон Зонненберг вряд ли поможет ему.

На одной из остановок в вагон вошли двое молчаливых молодых людей, сели напротив Хаггарда. Он нервно огляделся – вокруг не было совсем никого, кто мог бы ему помочь. Молодые люди подняли воротники своих курток и попытались поспать под укачивание поезда. На Мэтью вновь навалились воспоминания:

…

Чиновник в синем костюме радостно приветствовал Мэтью Хаггарда.

– Вы уже ознакомились с материалами?

Хаггард хотел было признаться, что его знакомство было более, чем поверхностным, но чиновник вновь ослепил его радостной улыбкой:

– Быстро, быстро. Ваши рекомендации великолепны, и я вижу, что мы в Вас не ошиблись. Так, давайте диск обратно, надеюсь, Вы ничего для себя не копировали.

Он еще раз широко улыбнулся и предложил Хаггарду сесть. Хаггард открыл рот, собираясь высказаться, но чиновник вновь перебил его:

– Вы несомненно, хотите знать, где ваше место в охоте за скальпом русского медведя!

Мэтью удивленно таращил глаза.

– А теперь, – чиновник выдержал эффектную паузу, – я расскажу Вам кое-что, чего нельзя доверять даже защищенной от постороннего прочтения дискете.

Мэтью ощутил ком в горле, инстинктивно сглотнул, и подумал:

«Не уверен, что буду этому рад»!

Дэниэл Смит широко улыбнулся Мэтью, поправил галстук, стряхнул невидимую пылинку с рукава.

– Не буду Вам говорить про идеалы свободы и демократии, которые являются высшим достижением цивилизации на планете Земля. Эта страна является самой свободной, самой демократической и так далее, не мне Вам объяснять. Все другие должны нас слушать и уважать. Они, впрочем, так и делают, а если что не так, то мы должны их бомбить. Ну, это тоже каждому младенцу понятно.

Чиновник поднялся, подошел к окну, кинул взгляд на безупречной формы газон, вернулся и оперся на стол.

– Но вот беда. Есть очень плохие парни, которые нас слушать принципиально не хотят. Они сидят в своих гребаных снегах и никак не впитывают идеалы демократии и свободы. А если и впитывают, то не так. И вот загвоздка – бомбить их мы никак не можем.

Чиновник сел за стол, для виду немного покопался в бумагах.

– Наши военные не смогли обеспечить нам тотального превосходства. Плохие парни сделали много ракет, самолетов, и еще бог знает чего. Наши военные специалисты облажались. Но это может, и к лучшему.

Дэниэл сгреб все бумаги в ящик стола, закрыл на ключ, сел сверху:

– В последние десять лет произошло то, что не совсем понятно нашим лучшим психологам и политологам. Медведь заскулил и попросил прощения, предложил жить в мире, и даже убрал из Европы свои когтистые лапы.

Вы тут видели материалы по массовой деградации, кризису самоидентификации, утрате национального самосознания, – чеканил чиновник.

Мэтью старательно делал умное лицо.

Дэниэл постучал руками по своему столу:

– Это все ерунда! Это ничего не объясняет! Наши психологи мудрят, сочиняют новые термины и названия. Но никто не может объяснить мне, что там на самом деле происходит!

Повторяю, это нам непонятно! – чиновник непроизвольно смодулировал очень высокие ноты. Затем он успокоился, начал говорить тише и медленней:

– Зато наши экономические эксперты оказались на высоте. То, что они сделали с экономикой русских, похоже на работу мастера-мясника. По нашим оценкам, экономически русские не поднимутся уже никогда. Мы сделали это! – На лице чиновника было неподдельное личное удовольствие.

– Дальше было уже проще. Наши деньги дают нам полный контроль над ведущими средствами массовой информации. Медведь еще жив, но его мозг контролируем мы. Он загипнотизирован, и четко выполняет наши команды. Скоро мы вырвем ему ядерные клыки, и тогда… – Чиновник улыбнулся и неопределенно покрутил в воздухе руками.

Мэтью тупо смотрел прямо перед собой.

– Вижу Ваши сомнения! – торжествующе закричал Дэниэл Смит. – И Вы совершенно правы. Медведь пока еще жив. У него остается сердце. И самое страшное, что мы ничего о нем не знаем …

Вагон дернулся. Мэтью едва не проспал пересадку. Он выскочил из вагона, быстро пошел по пустынному переходу. Ему было страшно. В Нью-Йоркской подземке в такое время можно запросто лишиться кошелька, а то и заработать удар ножом. На его счастье, люди вокруг не обращали на него особого внимания. Он благополучно пересел на поезд, идущий в нужном для него направлении. Вновь рев мотора, покачивание, мелькание огней за стеклами вагона.

Рядом с ним ехали трое худых молодых парней, одетых в черное, с короткими стрижками. Они мрачно косились на сидящего напротив них бандита в расстегнутой коричневой куртке, сплевывали, и о чем-то шептались между собой. Их вид вновь вызвал у Мэтью воспоминания:

– То, что касается сердца медведя. Попробуйте уловить мою мысль…

Странно иметь дело с противником, в действиях которого нет понятной тебе логике. Представьте, Мэтью, что во второй мировой войне Германия победила Россию, а США остались наедине с блоком Германия – Япония.

Дальше, как в наше время. Ядерное противостояние, холодная война. Фашизм прочно утвердился на половине земного шара. Волей-неволей мы вступаем в диалог с противником. И вот, в один прекрасный день, немецкий народ вдруг решает, что он был неправ!

Немцы крушат памятники Великому Гитлеру, жгут партийные флаги. Правительство вводит войска в Берлин, но лучшие части СС переходят на сторону восставшего народа.

– Это невозможно!

– Более того. Новое правительство Германии добровольно выводит войска из России, Англии и Франции, отказывается от аншлюсса Австрии и приглашает американских советников руководить перестройкой своей военной промышленности. Что вы на это скажете?

– Безумие, бред!

– А Россия это взяла и сделала. Ну и где тут логика?

Мэтью пожал плечами:

– Признаться, ничем не могу помочь Вам. Я сам это не понимаю.

Дэниэл Смит прошелся по кабинету, щелкнул пультом кондиционера:

– Есть только два варианта. Либо русские – это нация сумасшедших, устраивающих коллективное самоубийство, что не подтверждается их предшествующей историей, либо они поступили так, имея недоступную нам пока информацию.

Есть какой-то неизвестный нам фактор. Возможно, это ловкий ход, маневр. Если русские сознательно пошли на такие потери, то что грозит нам? Они знают что-то, Мэт, они что-то знают!

Раскопай это и притащи сюда! Узнай о них все! Вырви сердце у русского медведя!

Мэтью протер очки, выпрямился на своем стуле:

– Тогда у меня должна быть более полная информация. Выкладывайте, что там у вас еще есть.

Дэниэл ласково посмотрел на него:

– Вам не следует знать всего. Признаюсь, мы и сами не имеем полной информации.

Могу обещать одно. У вас будет абсолютная поддержка в Интернете. Только суньте русских к компьютеру. А уж наши ребята вытянут из них все, что они знают, все, что они подсознательно чувствуют, и даже то, о чем они сами не имеют ни малейшего представления!