Читать книгу Богатырская работенка - Алексей Зубко - Страница 10

Первая весточка от Кощея

Из выражения мата не выкинешь.

Дядя Толя-сантехник

Открыв глаза, я некоторое время бессмысленно таращился на звездное небо, борясь с чувством дежавю. Вот сейчас кто-нибудь коснется плеча… никто не коснулся. Зато до слуха донеслись какие-то подозрительные шорохи и невнятное бормотание.

– Янки, гоу хоум…

Повернув голову, я обнаружил, что нахожусь в комнате. Только потолок располагается в углу, в виде небольшого стожка сена, а не сверху. Вот и не мешает ничто любопытной луне наблюдать за мной. Посреди комнаты в большой луже стоит памятником самому себе Гриша. Его каменная физиономия сияет чистотой и свежестью. На вытянутой руке висит ведро с водой, а ниже, раскачиваясь на страховочных ремнях, с ролью которых прекрасно справляются уже высохшие портянки, в поте лица трудится гремлин. Каждые несколько секунд макая тряпку в ведро, он вслед за этим принимается с остервенением драить каменную поверхность. При этом он немелодично, но с душой напевает какую-то дурацкую песенку из жизни гремлинов.

Когда бензина полон бак,

А за рулем сидит водила,

То значит будет все ништяк,

Мы покатаемся нехило.

Виа-а-а…

Движок ревет,

Дымит резина…

А рядом мелькнула иная картина…

Запорожец по паспорту тоже машина.

Мне искренне жалко его, господа!

Засунуть вам сердце в… (цензура) тогда,

Я посмотрел бы на это – о, да!

Как бегали б вы и туда, и сюда,

Виа-а-а…

Движок ревет,

Дымит резина…

Далеко позади осталась мучений картина…

Запорожец по паспорту тоже машина.

– Янки, гоу хоум! – перебив вокальные упражнения гремлина, принялся скандировать привязанный к ножке стола домовой. Да, самый настоящий домовой. Ибо никем другим этот крохотный рыжий человечек с бородой по пояс и с лохматыми как у сенбернара волосами быть не может. Сухонький, с непропорционально большими ладонями и ступнями ног, он одет в овчинный тулуп мехом к голому телу.

Переведя дыхание, домовой вновь принялся выкрикивать:

– Янки, гоу хоум!

– И что здесь происходит? – поинтересовался я, потирая внушительных размеров шишку. Ох, головушка моя многострадальная…

Домовой испуганно замолчал. Судорожно дернувшись несколько раз, словно пытаясь убежать, он безвольно поник, опустив руки и голову и смирившись со своей судьбой.

Гремлин бросил мокрую тряпку в ведро и, повернувшись ко мне, радостно воскликнул:

– О!

– Что «о»?

– Очнулся, – пояснил Ушастый. – Я тут босса в презентабельный вид привожу, а то эта нечисть…

– Сам ты нечисть! – огрызнулся домовой, сверкнув глазами. – Невиданная.

– Совсем темный, – презрительно скривился гремлин.

– Это ты его привязал? – догадался я.

– Ес, – с гордостью подтвердил Ушастый. – Половину дня на него потратил. Ловушки по всему дому расставил. Мышей два десятка наловил, и даже одну сумасшедшую белку. Во! – гремлин продемонстрировал желудь, на нитке висящий на его шее. – Трофей.