Читать книгу Богатырская работенка - Алексей Зубко - Страница 3

Если такие цветочки, какими будут ягодки?

А еще говорят, яблочко от яблоньки недалеко падает…

Торнадо

Весна.

И не только как время года, но и как общее настроение природы и людей.

Сияют ясно солнышко на небе и лучезарно улыбки на лицах. Стремятся к свету из-под земли побеги молодой травки, а из-под юбок – девичьи ножки, истосковавшиеся по жадным мужским взглядам из-за загостившихся в наших краях холодов. Сок ускоряет бег под корой просыпающихся после зимней дремы деревьев, а кровь – под кожей, впервые за долгое время почувствовавшей ласковые прикосновения по-весеннему нежного ветерка. Распускаются на деревьях почки, а в людских сердцах трепетные чувства…

Чудо, а не погода.

Даже такой кабинетный червь, как ваш покорный слуга, не устоял перед буйством пробуждающейся природы. И решил к ней, этой самой природе, приобщиться. Собрать букет полевых цветов и преподнести одной хорошей девушке. Я бы сказал даже замечательной, но, увы… меня она в упор не замечает. А зря… Ведь я весь из себя такой, во-первых, умный, во-вторых, нежный, да при этом при всем еще и, в-третьих, скромный. Где она еще такого найдет?

– Да кто ты вообще такой? – спросите вы.

Чувствую, самое подходящее время представиться.

– Май нэйм из Ванья.

Но это, конечно же, шутка. Кстати, вот вам и «в-четвертых». Наделен чувством юмора. А если серьезно, то обратимся к данным из бумажки, без которой, согласно народной мудрости, мы букашки, с ней же люди-человеки. Иван Иванович Почкин. Двадцати пяти лет отроду. Холост. Что уже в некоторой степени является вредной привычкой, с которой с каждым годом бороться все труднее и труднее.

Но не в этом суть…

Кручу я, значит, педали, напевая под нос: «Я долго буду гнать…» (в смысле, велосипед, а не по жизни), – и верчу головой по сторонам. Лежащая на руле правая рука легкомысленно потакает велосипеду, отчего его колеса выписывают на пустой дороге замысловатые восьмерки. В левой руке благоухает букет собственноручно собранных полевых цветов, которыми я дирижирую в такт пению. На лице цветет глупая улыбка, отражающая непривычную душевную легкость. А сердце трепещет с надеждой на грядущие перемены к лучшему.

В один короткий миг все кардинально изменилось.

Визг тормозов – резкий и близкий, как выстрел самоубийцы.

Бом!

С захолонувшим сердцем я медленно сползаю по лобовому стеклу джипа, видя в каких-то десяти сантиметрах от носа плоское как сковорода лицо со скошенным набок носом, каплями пива на квадратном подбородке и с крохотными глазками, очень быстро наливающимися кровью.

Странный скрежещущий звук достиг сознания, и я понял, что издает его педаль велосипеда. Его руль по-прежнему зажат в руках и поэтому он скользит по капоту вместе со мной.

Сердце, нехорошо так, в унисон скрежету, застонало, преисполнившись дурными предчувствиями. Рот наполнился горькой слюной, ставшей комом в горле. Ни сглотнуть, ни выплюнуть.

– Мамочки-и-и… – истерично взвыл инстинкт самосохранения, первым сориентировавшись в ситуации.

Соскользнув с капота, я ударился о никелированную радиаторную решетку автомобиля сперва подбородком, так что зубы клацнули, как сработавшая вхолостую мышеловка, а затем и рулем.

– Дзинь! – проснулся велосипедный звонок.

В тот же миг пятая точка смогла в полной мере оценить преимущества и недостатки грунтовой дороги перед заасфальтированной. Выводы субъективны, одно могу сказать точно: «Тоже очень твердо!»

– Ай! – непроизвольно сорвалось с губ.

В следующий миг я нервно чихнул. Наблюдается у меня такая непроизвольная реакция на нервные стрессы. Я и в институте на экзамене, пока тянул билет, успевал получить от преподавателя пару-тройку разрешений сходить к терапевту, а экзамен сдать, когда поправлюсь.

– Апчхи!

Сдвоенные желтые зрачки левой противотуманной фары хищно подмигнули.

Дверца джипа стремительно распахнулась, словно ее изнутри боднул сбежавший с корриды бык, и весь из себя такой квадратный водитель выбрался наружу.

– А-а-апчхи! – повторный раскатистый чих заставил меня подпрыгнуть на месте.

Водитель открыл рот, обнажив крупные как у лошади зубы, но вместо того, чтобы пожелать мне: «Будьте здоровы!» – как поступил бы на его месте любой воспитанный человек, он произнес совершенно неуместную реплику:

– Поздравляю! Ты попал на бабки.

– Спасибо, – привычно отозвался я, не успев сообразить, с чем меня, собственно, поздравляют. А когда сообразил, то … чихнул. В смысле издал раскатистый звук «Апчхи!», а не в смысле начихал на заявление бритоголового здоровяка из джипа.

Начихаешь на такого, как же…

На фоне огромного джипа водитель кажется маленьким, но это иллюзия. Мне, снизу, его габариты видятся реальнее, без всяких оптических иллюзий. Полтора квадратных метра. В смысле, парень имеет высоту равную ширине тела. Полтора метра роста, и в плечах столько же. Да и вообще, многие части его тела кажутся выполненными таким образом, чтобы быть взаимозаменяемыми. Каждый кулак как голова. Размерами и… но это поспешные выводы. А голова как кулак. По количеству растительности. Шея… шеи нет, поскольку природа не нашла, чего бы еще в его теле выполнить таким же. Поэтому толстая золотая цепь, на которой и добермана не страшно выгуливать – не сорвется, лежит на плечах. Ноги и руки у бритоголового водителя джипа одинаково короткие, толстые от обилия накаченных мышц и постоянно пребывают в полусогнутом состоянии.

Увиденное меня не обрадовало и в носу засвербело с удвоенной силой. Желание чихнуть сделалось неодолимым.

– А-а…

– Десять косарей зелени, – заявил бритоголовый, проведя пальцем по оставленному рулем моего велосипеда на капоте джипа следу, одновременно с этим зачем-то поочередно загибая пальцы на правой руке и усиленно морща лоб.

– А-а…

– Ладно, братан, сегодня на твоей улице праздник – я добрый как никогда. Девять пятьсот.

… пчхи!

– Не, братан… даже не проси. И так сбросил больше, чем мог. Считай, себе в убыток разруливаю ситуацию. Здесь одного ремонта на две штуки.

– А…

– А остальное – моральный ущерб, – охотно пояснил «браток», радостно потирая кулаки. – Сам ведь знаешь – нервы не восстанавливаются. А здоровье для меня самое важное.

По выражению его лица я понял, что осознание важности распространяется лишь на его здоровье. О моем же придется заботиться мне, если я не хочу, чтобы о нем начал заботиться Минздрав.

– Ну так чё?

– Э-э-э… Мне так жаль, – произношу я, пряча руку с рулем за спину. – Может мы как-то…

– Короче. Гони девять с половиной штук зелени и можешь быть свободным.

– А если…

– А если, – перебил браток, – то я сперва из тебя отбивную сделаю… с кровью. А потом ты все равно заплатишь.

– Но у меня столько нет, – обреченно вздохнув, признаюсь я. Если верить фильмам, здравому смыслу и некоему месту, весьма чувствительному на неприятности, то меня сейчас будут бить. Но надежда, наперекор всему, продолжает твердить: «А может пронесет?» И кишечник, как-то гаденько, по-своему пытается ей подыграть.

– Братан, какие проблемы?! Можем прокатиться к тебе домой.

– Там тоже нет.

На лице бритоголового братка отобразилось напряженное размышление, но вот шкура на лбу расправилась, и он ободрительно покачал головой.

– Разумно. Как говорится, храните бабки в банке. Залезай, поедем.

– Куда? – испуганно отпрянул я, страстно желая оказаться подальше отсюда.

– Да ты гонишь, студент! Откуда мне знать, в каком банке ты свое бабло хранишь…

– Я не храню.

– Не понял? Это шутка такая? Типа юмора…

Я отрицательно помотал головой, доказывая серьезность заявления.

Браток вытащил из кармана крупногабаритную пластину мобильного телефона, в задумчивости посмотрел на засветившийся от прикосновения экран, но, так и не придя к определенному решению, почесал им массивный затылок.

– И чего мне с тобой делать?

– Может я пойду себе помаленьку?

– Ты случайно головой не ударился? – вопросом на вопрос ответил на мое безнадежное предложение водитель джипа.

– Ударился, – подтвердил я, часто-часто закивав головой.

– Панамку носить нужно, – буркнул браток, смерив взглядом красных глаз сперва меня, а затем свои кулаки. – Ладно. Гони все что у тебя есть. И паспорт. Принесешь остаток – верну.

– Но…

– Не понял?! – подался ко мне водитель джипа, явно не для того, чтобы помочь подняться на ноги. – Ты что-то имеешь против?

– Нет. Но у меня с собой только рубли…

– Братан, посчитаем по курсу. Все чин-чинарём. Сколько у тебя?

– Пятьдесят.

– Пятьдесят штук на… – потянулся к мобильнику браток.

– Просто пятьдесят.

– Чего просто?

– Просто пятьдесят рублей, – с трудом шевеля пересохшими губами, прошептал я.

Лицо братка нехорошо изменилось.

«Сейчас точно пришибет, если его инфаркт не свалит с ног», – мелькнула у меня мысль. И я с надеждой уставился на наливающееся кровью лицо водителя и вздувшиеся на шее вены.

Но молодость победила. Увы, мне…

Скрипнув зубами, браток поинтересовался:

– Ты что, идиот?

– Ага, – я попытался мирно урегулировать проблему. (Какой с дурака спрос?) – У меня и справка есть. Только мне ее на руки не дают. Боятся, что съем. На ней фиолетовая печать, а фиолетовые чернила самые вредные для организма, от них несварение желудка приключиться может.

– А в рыло хочешь? – поинтересовался бритоголовый, продемонстрировав внушительных размеров кулак, который в непосредственной близости от носа кажется просто-таки огромным. Едва ли меньшим чем голова. Не его – моя.

– Нет, – правдиво признался я, – не хочу.

Ухватив за грудки, браток придал мне вертикальное положение. Ноги плохо, но держали.

– Так чё ты тут мне под идиота косишь? У тебя высшее образование на лбу черным по белому написано.

– Это наверно я в солидол вымазался.

– Какой солидол?!

– Ну… жирный такой. И черный. Я им цепь недавно смазывал, а за тем поворотом штанина застряла, пришлось вытаскивать, вот и вымазался. А потом, наверное… ну, жарко ведь, вот по лбу и провел ладонью.

– Ша!!! Кончай базар!

Я замолк, всеми фибрами своей души почувствовав: «Пора делать ноги».

– Апчхи!

Противоположная от водителя дверь джипа отворилась, и из салона выглянуло ярко накрашенное девичье личико с недовольно надутыми губками.

– Гриша… чего ты там с ним возишься? Поехали уже… мне скучно.

– Спешу откланяться, – попятился я. – Ваша дама зажда…

– Сядь, дура! – грозно рявкнул здоровяк, грохнув кулаком по капоту. А затем повернулся ко мне и произнес:

– А ты чего сел?

– Так это… – смутился я, – ноги устали.

– Ах, ноги, – с нехорошей ухмылкой качнул головой браток Гриша.

Из-за поворота, рыча мотором, вылетел еще один джип. Слет у них, что ли? Взвизгнув тормозами, он остановился рядом с нами, и из опущенного окна, в сопровождении надрывного пения о радостях тюремного бытия, высунулось лицо с недельной щетиной на всех доступных растительности участках головы.

– Гриш, какие-то проблемы?

– Да вот, идиота включает, – кивнув в моем направлении, ответил Гриша.

Сглотнув горькую как концентрированная желчь слюну, я перевел взгляд с новоприбывшего любителя легкой небритости на его спутницу, высунувшую в опущенное окно длинную красивую ножку в кружевном чулке и тонкую дымящуюся сигаретку в изящном мундштуке.

Понимая, что просто так меня не отпустят, а денег на откупную мне и за несколько лет не собрать, я поднял букет, загораживаясь им как щитом, и сделал осторожный шажок в направлении новоприбывшего джипа, за которым начинаются многообещающие заросли терновника, плавно переходящие в барханы мусора городской свалки. Если обойти новоприехавший джип спереди, то можно рвануть по проложенной неизвестными посетителями свалки дорожке.

– Куда намылился? – насторожился Гриша.

– Хочу даме цветы подарить.

– Хм…

– С чего бы это? – насторожился небритый.

– Просто так, – сделав еще два шажка, ответил я.

Красивая ножка исчезла в темном нутре автомобиля, но на смену ей высунулось на удивление одухотворенное личико, обнаженные плечи и наполненное под завязку декольте воздушной блузки.

– Как интересно, – неожиданно звонким голосом прощебетала девушка, улыбнувшись мне.

– Это вам, – сделав еще два шага, протянул я спутнице небритого букет полевых цветов.

Из салона сбившего меня джипа донеслось громкое фырканье.

– Благодарю.

– Ну что вы… – стараясь смотреть не в вырез кофточки, а в глаза спутницы небритого, улыбнулся я. И сделал широкий жест руками и еще один осторожный шаг.

Кончик сигареты дрогнул, сорвавшийся цилиндрик белого пепла, распадаясь на лету, упал мне под ноги.

Девушка, вместе с дымящейся сигаретой и букетом, скрылась в салоне джипа, почти сразу высунув в окно свою красивую ножку и принявшись дирижировать носком туфельки в такт звучащей мелодии.

Тут дверца со стороны водителя распахнулась и из автомобиля, потягиваясь, выбрался небритый. Он случайно, либо же преднамеренно стал так, что перекрыл мне дорогу к бегству. Пытаться проломиться сквозь стоящие сплошной стеной у заднего бампера его джипа кусты терновника глупо. Они и коня на скаку остановят.

Стараясь скрыть разочарование, я развернулся на сто восемьдесят градусов и вернулся к лежащему у обочины велосипеду.

– Погодка – отпадная, – изрек небритый, сплюнув под ноги. – Может на рыбалку съездим?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Гриша, поворачиваясь к приятелю.

Воспользовавшись удобным случаем, я решил, как говорится, «рвать когти». Рискованно, но… Вскочив на велосипед, я направил его на извилистую тропинку, сбегающую по довольно крутому склону к кринице на дне оврага, и налег на педали. И только тут вспомнил, что руль-то у меня в руках. Полностью.

Колесо вильнуло на какой-то встречной кочке, которыми богаты не только наши дороги, но и торные тропинки. Велосипед устремился в заросли волчьих ягод, причем заднее колесо стремилось больше.

Проломившись сквозь густое переплетение веток, богато усеянных красными ягодами, я расстался с велосипедом. Он остался на кусте, задрав к небу продолжающие вращаться колеса. Раскинув руки, рухнул на землю. Но твердь земная, словно играя, все время ускользала из-под меня.

Кувыркаясь, я одной рукой закрыл лицо от веток, хлещущих не хуже иного экзекутора с розгами, одновременно оберегая очки от падения. Если я их потеряю, то придется бродить на ощупь. Двумя руками закрываться, конечно, удобнее, но разжать пальцы и выбросить бесполезный руль не хватило духа.

– Ну, козел, доигрался! – доносится полный ярости крик Гриши. Я невольно удивился нелепой аналогии. Козел? Да с моим стилем движения меня разве что с ежиком, которого пнули для повышения летных свойств, сравнить и можно. Ну еще с зайцем. Это в том смысле, что уплетаю со всех ног. Но с козлом?..

– Ату его, братишка! – подзадорил приятеля любитель недельной щетины.

Склон закончился, и я с плеском влетел в ручей. В нем-то и воды хорошо если по колено, а накрыло с головой.

За спиной мощно взревел мотор, затрещал кустарник, и я с ужасом понял, что рев и треск приближаются. Причем весьма быстро. Этот идиот устремился в погоню на джипе.

Как был, на четвереньках, так с низкого старта я рванул прочь.

А джип, с легкостью проламываясь сквозь густое переплетение кустарника и лавируя между редкими деревьями, оглашая при этом окрестности ревом двигателя и истерическим женским визгом, быстро приближался.

Развалины старого замка, сведений о происхождении которого никто и не помнит, с частично осунувшейся каменной стеной, все ближе. Среди поросших мхом каменных глыб по несколько тонн весом на машине не проехать, так что у меня появится шанс оторваться от преследователя. Но рев мотора приближался значительно стремительнее, нежели каменные блоки, некогда составлявшие основание угловой башни замка.

– Урою, гада! – крикнул мне в спину, по пояс высунувшись в окно джипа Гриша. И дико захохотал, словно наслаждаясь происходящим.

– А-а-а… станови!!! – словно сирена полицейской машины взвыла его спутница.

Лишь я промолчал, сберегая те капли сил, что еще остались в изможденном страхом и непривычными физическими нагрузками организме.

Отпрыгнув с пути промчавшегося джипа, я чудом не угодил под его колеса, но сумел вскочить с гигантского муравейника до того, как его обитатели прореагировали на наглое вторжение, и бросился дальше. В «нереальном турнире» у меня такие приемы выходили не в пример легче.

Добравшись до первого каменного блока, наполовину погрузившегося в сырую землю, я словно ящерка вскарабкался на него.

Бампер джипа тотчас ткнулся в каменный бок. Брызнула осколками противотуманная фара, глыбу трухнуло.

Обе передние дверцы джипа одновременно распахнулись и из них выскочили разъяренные Гриша с подругой. И если браток обрушил поток угроз на меня, то подруга – на него.

– Ты совсем рехнулся?! – взвизгнула девушка, размахивая косметичкой. – Ты меня чуть не убил!

– Заткнись, дура!!! – в бешенстве рыкнул на нее Гриша, и нырнул в салон джипа, пытаясь что-то достать из-под сиденья.

– Козел! – вспыхнула девушка и, стремительно развернувшись на каблуках, отчего они остались в глинистой почве, похромала прочь.

– Да пошла ты! – оставил за собой последнее слово Гриша, одним стремительным движением запрыгивая на крышу джипа.

В блеснувшей в его руке длинной штуковине я с ужасом узнал пистолет. Вот только размерами он с небольшую пушку. Его дуло обратило на меня черный взор.

– Допрыгался, – констатировал браток, недобро улыбнувшись и нацелив ствол так, чтобы нанести мне наибольший моральный ущерб при относительно малом физическом.

Сердце ледяным комочком провалилось в пятки.

Земля дрогнула, просела. Посыпались со стен замка камни и пыль.

– Апчхи!

Орда заполошно каркающих ворон поднялась в небо, частично закрыв солнце.

Каменная глыба под ногами стремительно накренилась, заставив упасть на колени, и ухнула вниз. Я вместе с ней.

Падение вышло недолгим, но болезненным. Судя по грохоту и воплям – не для меня одного.