Читать книгу Когда запоет соловей - Алена Воскресенская - Страница 3

В родовом поместье капитана Аллена, особенно в спальне его молодой жены, воцарилась скорбная тишина. Не было уже того радостно-волнительного оживления, охватившего замок еще вчера с началом родов. Прекратился и тревожный громкий шепот, когда всем стало понятно, что появление на свет наследника проходит с большими трудностями. Стихли и секретные пересуды по углам о шансах на сохранение жизни молодой хозяйки.

На замок плотным облаком опустилось безмолвие, не нарушаемое ни криками измученной роженицы, ни спешным топотом слуг, носящихся с горячей водой и чистым бельем, ни уговорами повитухи потерпеть еще чуть-чуть. Не шуршали даже метлами и скребками – в спальне было тихо и чисто, а на прибранном ложе в белой сорочке лежала мертвая Ривва с посеревшим лицом, третья по счету жена капитана Аллена.

Никлаус, тяжело громыхая сапогами по каменной лестнице, медленно поднимался к покоям супруги. Неподвижное лицо его напоминало маску, льдистые голубые глаза смотрели отрешенно, руки со сжатыми кулаками раскачивались в такт размеренным шагам. Слуги, попадавшиеся ему на пути, не смели поднять взгляд, чтобы случайно не наткнуться на холодные глаза господина. Лишь старая экономка, присев в глубоком реверансе у входа в спальню хозяйки, зачем-то произнесла надтреснутым голосом, указав вглубь комнаты:

– Она там.

Не взглянув на старуху, Никлаус зашел в покои и остановился на некотором расстоянии от постели, устремив беспристрастный взгляд на мертвую жену. Негромко вздохнул, так, что не услышал никто из стоявших за дверью людей, постоял молча с минуту, затем развернулся и направился к выходу.

В дверях его встретила повитуха с младенцем на руках. Аллен мрачно взглянул на синюшное тельце: ребенок был слаб и лишь слегка поддергивал ручонками, выпроставшимися из пеленок.

– Сын, ваша милость, – негромко произнесла женщина.

Новоиспеченный отец кивнул и, обратившись к экономке, скомандовал:

– Распорядитесь насчет похорон. Я возвращаюсь в Веенпарк.

Та немедленно присела в реверансе еще раз.

– Как велите назвать ребенка, милорд? – несмело спросила она.

– Я решу позже, – нахмурился Аллен. – Сообщите мне, если… Если он выживет, – жестко добавил он.

– Прикажете подыскать кормилицу? – не отставала от господина экономка.

Тот в раздражении пожал плечами.

– Делайте все, что считаете нужным, Мириам. Как всегда.

Старуха почувствовала зарождающийся гнев капитана и умолкла, склонившись в поклоне.

Едва перестали доноситься звуки господских шагов, удалявшихся по коридору в направлении кабинета, как Мириам опрометью, насколько ей позволял преклонный возраст, понеслась в людскую. Там ее поджидали кухарка, камеристка покойной хозяйки, молодой конюх и другие слуги.

– Ну что сказал? – с нетерпением спросила кухарка, едва экономка переступила порог комнаты.

– Да ничего особенного, – с разочарованием протянула старуха. – Уезжает в Веенпарк, похоронами заниматься нам, как всегда.

– Хорошо, что с прошлого раза далеко ничего не убрали, – заметила кухарка, утирая передником пот с толстого лица.

– С прошлых разов, – фыркнув, уточнил конюх.

– Он проклят, он точно проклят, – вытерев слезы, произнесла бывшая камеристка Риввы, дрожащими руками распрямляя насквозь мокрый батистовый платочек.

Повисла тишина. Экономка потерла сухие морщинистые ладони и, покачав головой, негромко сказала:

– Как тут не поверить в проклятия… За пять лет третья покойница.

– И еще неизвестно, что с младенцем будет, – поддакнула кухарка. – По виду не жилец.

– За хозяина точно никто больше замуж не пойдет, – добавил кто-то из слуг. Все снова смолкли, как только в людскую зашел мажордом.

– Сплетничаете?! – злобно накинулся он на присутствующих.

– Скорбим, – с усмешкой возразил конюх и аппетитно хрустнул яблоком, ловко извлеченным из большой корзины, стоявшей у порога. Мажордом замахнулся на него кожаным хлыстиком, и парень проворно скрылся в дверном проеме.

– А вы что расселись? – продолжил злиться управляющий. – Все дела переделали? А ну за работу, ленивые твари! И прекращайте пустые разговоры. Тебя это в первую очередь касается, Мириам, – он сунул хлыст под нос старухи, отчего та резко отпрянула и стукнулась головой о дверной косяк.

– Сплетни, не сплетни, а когда у господина третья жена умирает, это сложно утаить, – уперев руки в круглые бока, заявила кухарка, ничуть не испугавшись гнева мажордома. – Он проклят, все это знают.

– Не надо было оставлять госпожу Анну, – прокаркала, немного осмелев, старая экономка. – Она должна была стать хозяйкой этого дома. Пусть бы и растили несчастного бастарда, авось, не обеднели бы от лишней тарелки супа. Ее мать, северная ведьма, язычница, прокляла господина. Не будет ему счастья…

Не стерпев таких речей, мажордом все-таки ударил старуху хлыстиком, и та, заскулив от боли, замолчала, обиженно зыркнула на управляющего и пошаркала прочь.

– Работать! – взвыл дворецкий, и слуги нехотя разбрелись по своим делам.

Капитан Аллен, предмет обсуждений прислуги, закрылся в кабинете, где его поджидал боевой товарищ Виктор Осни. Мужчины расположились в креслах у камина и безмолвно пили вино, не глядя друг на друга.

Виктор был ровесником Никлауса, двадцативосьмилетним гвардейцем, командующим взводом в составе батальона Аллена. Они оба участвовали в битве при Веенпарке, сразу же прониклись взаимной симпатией и с тех пор крепко дружили, вместе выполняя воинский долг в самых опасных местах королевства. Они и внешне были похожи: высокий рост, волосы одинакового светлого оттенка и голубые глаза. Но если у Аллена черты лица были тонкие, аристократические, то облик Виктора выдавал простое происхождение: на круглом лице красовался широкий нос с перебитой переносицей, узкий лоб казался еще меньше под нечесаными русыми кудрями, которые, как назло, ничуть не скрывали оттопыренных ушей. В глазах Осни таилась хитринка, разбегающаяся от уголков веселыми лучиками, взгляд же Аллена всегда был сумрачным и тяжелым, исполненным той же силы, что и разящий врагов удар его крепкой руки. Зато мужчины имели одинаково широкие плечи, и в бою их легко можно было перепутать, если бы не знаки воинского отличия на доспехах.

Обычно разговорчивый и смешливый, Виктор молчал, уважая чувства товарища. Он пил вино глоток за глотком, с наслаждением протянув ноги к потрескивающему в камине пламени: после прохладной ночи в замке было зябко.

– Уезжаем в Веенпарк, – наконец нарушил тишину Никлаус.

Виктор пожал плечами, мол, едем так едем.

– А потом?

– А потом на восток, рубить кочевников, – с ожесточением произнес Аллен. – Совсем распоясались, скоты.

Он стиснул кубок так, что побелели костяшки пальцев.

– На похороны не останешься? – констатировал очевидное Виктор, и Никлаус лишь дернул уголком рта. – Пойдут пересуды.

– Да обо мне и так говорят черт знает что! – взорвался Аллен и швырнул кубок в стену, отчего по дубовой панели потекли, как кровь, рубиновые капли вина. – Будто я проклят?! Разве я виноват, что они мрут как мухи?! Лина скончалась от желтухи, но ведь пол-округи тогда слегло. Вторая, эта… – Никлаус щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя. – В общем, она сама виновата, что в темноте под ноги не смотрела, да и какого черта ее понесло ночью к канаве? И вот теперь еще одна… Помирают бабы в родах – что здесь такого?!

Осни успокоительно похлопал друга по плечу.

– Устал я от этой семейной трагедии, Виктор, – процедил сквозь зубы Аллен. – Будь они сами прокляты, больше не женюсь ни на одной. Война отныне моя единственная супруга и любовница. Едем в Веенпарк, а оттуда на восток. Бальдо мне не откажет.

Гвардеец иронически закатил глаза.

– А как же! Еще пара лет веселой жизни во дворце, и сам герцог не то что на коня, и на королеву не сумеет залезть! – он хохотнул, но Аллен даже не усмехнулся грубой шутке товарища.

– Поехали сейчас же, – сумрачно потребовал он, исподлобья взглянув на Виктора.

– Я готов, – тот махнул рукой и одним большим глотком допил вино.

Не прошло и часа, как сборы завершились. Аллен, Осни и молодой адъютант капитана оседлали коней во дворе замка. Провожать их вышел мажордом, бестолково мельтешащий вокруг и вызывающий раздражение своей суетой. Однако не успели отъезжающие тронуть коней, как, торопливо шаркая, во двор выбежала экономка, призывно взмахивая скрюченными руками.

– Что такое? – нахмурился Аллен, сдерживая пританцовывающего коня.

– Ваша милость, подождите! – задыхаясь от быстрой ходьбы, взмолилась старуха. – Младенец… – она осеклась под ледяным взглядом капитана. – Младенец умер.

Никлаус молчал. Не произнеся ни слова, он подхлестнул коня и, направив его с места в галоп, вскоре исчез в пыльной дали, заставив своих спутников тоже пуститься вскачь.

* * *

Ранней осенью Веенпарк был ослепительно хорош. Еще не зарядили долгие дожди, размывающие по улицам городскую грязь, воздух был свеж, летняя духота давно спала, но еще держалась теплая погода. На рынках столицы бойко шла торговля плодами урожайного лета, народ был беззлобен, беспечен и весел.

Офицеры и адъютант неспешно ехали по улицам столицы, наслаждаясь будничной суетой большого города. Вдруг мимо них на высокой скорости промчался целый поезд из трех экипажей – сплошь дорогие кареты, украшенные королевскими вензелями. Мужчины едва успели отсалютовать проезжающим, как первая из карет внезапно остановилась, а за ней вынужденно затормозили и остальные, чуть не наехав друг на друга. Из заглавного экипажа высунулась рука в шелковой перчатке и нетерпеливо поманила офицеров к окошку.

– Ваше величество, – вежливо склонил голову Никлаус, разглядев в глубине кареты королеву Элеонор.

– Капитан Аллен, – любезно поприветствовала его правительница с нежной улыбкой, освещающей лицо небесной красоты. – Возвращаетесь на службу? Надолго ли в Веенпарке на этот раз?

– Вас очень ждут при дворе, – кокетливо добавила фрейлина королевы, чья ручка в перчатке подозвала мужчин для беседы. – Дамы скучают по вашим мужественным рассказам, – девушка игриво стрельнула глазками в сторону Виктора, который довольно осклабился в ответ.

– Боюсь, что нынче не до рассказов, ваша милость, – поклонился фрейлине Никлаус. – Ваше величество, – он перевел взгляд на королеву, – спешу испросить разрешения у герцога Бальдо отправиться на восток для охраны границ государства.

– Так скоро? – удивилась Элеанор. – Ох уж эти солдаты, вечно вам не сидится на месте. И даже молодая супруга не удержит дома? – она вновь улыбнулась и вдруг что-то вспомнила, слегка наморщив лоб. – Постойте, у вас же вот-вот должен родиться наследник? Оставите жену в такой час?

– Ривва умерла родами, ваше величество, – отрывисто произнес Никлаус. – И младенец тоже.

Наступило неловкое молчание. Элеанор и Аллен обменялись пронзительными взглядами, как люди, хранящие общую страшную тайну.

– Мы сегодня открываем театр, – наконец вымолвила королева. – Ей бы понравилось.

Никлаус только стиснул зубы, словно не желая понимать, о ком идет речь, но не успел он хоть что-то ответить, как Элеанор, не попрощавшись, звучно скомандовала: «Трогай!», и экипаж мгновенно унесся прочь.

Аллен негромко выругался.

– Быстрей бы убраться подальше отсюда, – произнес он скорее себе, чем своим спутникам.

– Но я бы не прочь сначала перекусить, – хохотнул Виктор. – Заглянем в трактир?

– Нет, сначала к Бальдо, – решил Никлаус. – А ты свободен, – обратился он к адьютанту, и тот с благодарностью откланялся.

Аллен, пришпорив коня, рванул к дворцу с такой скоростью, что едва не сбил попавшихся ему на пути двух крестьян с корзинами, и понесся дальше под возмущенные возгласы прохожих.

Виктор нагнал его у дворца, где по обыкновению толпилось множество прохлаждающихся бездельников из числа дальних родственников королевских особ в надежде, что их заметят и облагодетельствуют если не высокой должностью, то хотя бы помощью в решении текущих проблем. Для отсева таких просителей во дворце организовали два кордона из стражников, первый из которых Никлаус и Виктор преодолели с легкостью. Впрочем, и второй, находившийся непосредственно у дверей рабочего кабинета герцога Бальдо, не вызвал у друзей особых затруднений. Стоило им назвать секретарю свои имена, как двери тотчас распахнулись, и мужчины зашли внутрь.

В кабинете было немноголюдно. Сам герцог, значительно погрузневший за последние годы от спокойной и сытой жизни, но все еще крепкий и с проницательным взглядом, сидел за прямоугольным столом красного дерева, на котором в идеальном порядке были разложены бумаги. Рядом на неудобном табурете, придвинутом чересчур близко к торцу стола, тотчас расположился вошедший вместе с Никлаусом и Виктором молодой секретарь с бледным измученным лицом и светлыми, почти бесцветными глазами. У окна стояли двое офицеров. Никлаус и Виктор знали их по службе и обменялись с ними приветственными кивками.

Но главное, что к своему большому неудовольствию заметил Аллен, – за столом прямо напротив Бальдо, не испытывая какого-либо смущения или неудобств, сидел чиновник особых поручений при светлейшем канцлере Александр Альтаир. Несмотря на свое увечье – у порученца не было левой руки – и солидный возраст – около сорока пяти лет, Альтаир пользовался безмерным уважением в солдатской среде и все еще считался хорошим бойцом.

Раньше Аллена и Альтаира связывали крепкие дружеские отношения, но некое событие, произошедшее пять лет назад, оборвало эту дружбу. Потому мужчины избегали возможных встреч во дворце, и теперь, увидев друг друга, одинаково нахмурились, отведя глаза.

– Капитан Аллен, лейтенант Осни, присядьте, – приветливо указал на свободные стулья Бальдо. – Скоро я смогу уделить вам внимание. Продолжайте, господин Альтаир.

– Как я сказал раньше, – глубоким звучным голосом возобновил свою речь важный визитер, – его светлейшество очень плох. Боюсь, нам всем следует ожидать тяжелых вестей в ближайшие дни.

Бальдо придал лицу скорбное выражение, однако не сумел скрыть радостный блеск в глазах.

– В связи с этим перед ее величеством встанет очень важный вопрос – о возможном преемнике его светлейшества.

– Не станем забегать далеко вперед, – откашлявшись, возразил Бальдо. – Мы все молимся Единому Богу о здоровье канцлера. Его светлейшество не стар, не будем терять надежды на его выздоровление.

– Не будем, – согласно кивнул Альтаир. – И тем не менее, даже если канцлер поправится, он исполнен намерения отказаться от должности и уйти на заслуженный покой, передав свои полномочия человеку более крепкому и молодому.

При этих словах Бальдо не смог удержаться от торжествующей улыбки, которую постарался скрыть, сделав большой глоток вина из изящного кубка.

– Это, несомненно, большая потеря для королевства, – произнес герцог, промокнув губы белоснежной салфеткой. – И вы, Александр, правы в том, что о преемнике следует позаботиться уже сейчас. Но кто мог бы стать этим лицом? – картинно недоумевал Бальдо, с преувеличенной озабоченностью нахмурив лоб. – Нам нужен человек зрелый, посвященный в тонкости управления королевством, а главное – надежный.

При этих словах герцог испытующе посмотрел на Альтаира, словно ожидая от него какого-то признания.

– Я, ваше сиятельство, на этот вопрос ответить не могу, – покачал головой Александр, словно не понимая намека своего высокопоставленного собеседника. – Долгие годы я служил на благо Отечества, сначала был простым солдатом, потом исполнял поручения двух канцлеров, и всегда делал это по совести. Но я всего лишь порученец. Решений я никогда не принимал, как, впрочем, не давал и советов. Более того, при оставлении господином Ристером своей высокой должности, по какой бы причине это ни случилось, свои полномочия сложу и я.

При этих словах Бальдо с видимым облегчением вздохнул и, явно повеселев, сделал еще один глоток из кубка.

– Чем же вы займетесь, Альтаир? Неужели превратитесь в затворника в своем поместье?

– Я полагал, что мой военный опыт мог бы еще пригодиться. Если бы ваше сиятельство доверили мне возглавить гарнизон на северных рубежах королевства, думаю, я бы еще послужил стране.

– Недалеко от Тройве? – насмешливо уточнил Бальдо.

– Совершенно верно, – кивнул Альтаир, не отреагировав на насмешку. – Мой старший сын примкнул бы там к рядам кавалеристов под моим присмотром. Кроме того, в тех местах у меня есть и другие обязательства.

При этих словах Альтаир метнул холодный взгляд в Никлауса.

– Что ж, – пожал плечами Бальдо, – возражать не стану. Секретарь подготовит необходимые документы, и можете отправляться.

– Когда изволите выезжать? – робко вмешался в разговор секретарь.

– Хочу проститься с его светлейшеством. А больше меня в столице ничто не держит, – кратко пояснил Альтаир.

– Вот и чудесно, – широко улыбнулся Бальдо. – Что-то еще?

– Не смею вас больше задерживать, – церемонно ответил порученец.

– Тогда передавайте его светлейшеству пожелания скорейшего выздоровления, – любезно произнес Бальдо. – Прощайте.

Он поднялся из-за стола, отчего стало заметно, как туго натянулся на его животе полузастегнутый камзол.

Альтаир почтительно поклонился, дружески отсалютовал офицерам, стоявшим у окна, и вышел из кабинета, не удостоив Никлауса даже сухого кивка.

– Стало быть, по-прежнему вражда? – насмешливо заметил Бальдо, едва за Альтаиром захлопнулась дверь.

Аллен промолчал.

– А ведь она ему даже не родственница, так ведь? – продолжал герцог, словно не замечая, как Никлаус в ярости заливается краской. – Дочь любовницы? А может, он и сам на нее виды имел?

– Анна ему как родная, – примирительно вмешался Виктор, увидев, что Аллен сжал кулаки до побелевших костяшек. – Он желал ей лучшей участи.

Офицеры, стоявшие у окна, с любопытством прислушивались к разговору.

– Вы про Анну Мельнер? – спросил один из них. Никлаус не выдержал.

– Хватит! – грозно рявкнул он, бешено сверкая глазами. – Это главная проблема, которую мы должны обсудить? В королевстве нет других вопросов, вызывающих интерес на самом высоком уровне?

– Ну все, все, – Бальдо подошел к Аллену и примирительно похлопал его по плечу. – Не горячитесь, друг мой. Признаю, я перегнул палку. Нам всем действительно давно пора позабыть об этой девушке. Я даже, откровенно говоря, не имею и отдаленного представления о том, где она и чем сейчас занимается. Приглашаю всех присутствующих посмотреть вот на что.

Герцог широким жестом указал на бумаги, аккуратно разложенные на столе. Посетители подошли поближе, и Никлаус, вытерев пот со лба, последовал за другими.

Все устремили взгляды на искусно изготовленные чертежи артиллерийских орудий, с похвальной детальностью изображавшие во всевозможных ракурсах несколько пушек разного размера и калибра.

– Вот они, мои красавицы, – с гордостью произнес Бальдо. – Любуйтесь, господа! Как вам такое снаряжение королевской армии?

– Выглядит солидно, – признал один из офицеров. – Во всяком случае, на бумаге.

Бальдо торжествующе рассмеялся и вновь пригубил из кубка.

– Скоро вам представится возможность насладиться их видом воочию!

– Я слыхал, что королевские оружейники трудятся над чем-то необычным, – осторожно сказал Осни. – Слухи ходили еще год назад.

– И эти слухи были абсолютной правдой! – согласился Бальдо, указывая на чертеж одной из пушек. – Завтра, друзья мои, уже завтра лучшие работники придворной мастерской продемонстрируют нам это чудо тридцатифунтового калибра. Как вам, а, Аллен?

– Внушительно, – сухо ответил капитан, еще не простивший герцогу насмешек в свой адрес.

– И совсем скоро таких пушек у нас будет вдоволь, – удовлетворенно протянул Бальдо, не обращая внимания на недовольный вид Аллена. – Кто-то же должен думать о совершенствовании нашего вооружения, пока остальные занимаются театром, – последнее слово он произнес с нарочитым презрением. – Как будто в стране нет проблем больше, чем у этих бездельников-актеришек, для которых решили построить целый дворец! Пейрод так и мечтает отхватить у нас порядочный кусок с запада, но это никого не волнует! – Бальдо и сам начал заводиться от собственной пламенной речи. – На юге республиканцы притихли – думаете, надолго? Вы слышали, Осни, про пожары в деревнях восточнее Мавлета? Никто не верит в их естественное происхождение. Дружба с северянами держится на дедовских договорах о помощи, о которых эти варвары сразу же забудут, предложи им хоть кто-то сделку полакомее. Я уж молчу про восток, где мои люди страдают от постоянных набегов кочевников. Кстати, Аллен, я отошлю вас туда сразу же после смотра, – отвлекся от основной темы Бальдо.

Никлаус склонил голову в знак подчинения.

– И в этой сложнейшей обстановке, едва королевство начало оправляться после всех бед, обрушившихся на нас за последние годы, мы строим балаган! – герцог мученически возвел глаза вверх, но тут же поперхнулся слюной, закашлялся и был вынужден снова сделать глоток вина.

– Одним словом, господа, – резюмировал он, довольно наблюдая за тем, как собравшиеся рассматривают чертежи. – Я готов к смотру хоть сей же час. Но, как вам известно, ее величество открывает театр, – со смесью досады и презрения объяснил Бальдо, – и не сможет присутствовать на зрелище. Завтра же ей не отвертеться, – довольно непочтительно добавил он. – Так что прошу всех на внутреннюю дворцовую площадь в 11 часов. И ни минутой позже, Аллен! – сказал Бальдо так, как будто Никлаус был завзятым прогульщиком и любителем опаздывать.

Капитан поклонился.

– Теперь можете идти, – потирая руки, разрешил герцог. – Мне не терпится наведаться в оружейную мастерскую, чтобы лично убедиться в том, что подготовка к смотру идет надлежащим образом.

На том и разошлись. Аллен и Осни отправились в свои квартиры, где оба заснули глубоким сном, едва коснувшись головой подушки.