Читать книгу Изнанка судьбы - Алина Лис - Страница 4

Франческа

– Я нужна вам, Ламберт.

День едва перевалил за половину, а в кабинете сумрачно, как под вечер. Слишком мало света дают крохотные оконца, и слишком пасмурно за стенами – второй день, как небо обложено тучами. Серые, низкие, они давят, не дают дышать. В камине потрескивают дрова, отблески огня ложатся рваным красно-желтым кружевом.

– Вы – полукровка, родившийся без тени. В глазах закона это делает вас человеком.

Ламберт леан Фианнамайл яростно стискивает зубы.

– Меня растили для этого. Каждый день, каждый час. Только обучение и работа. Когда отец уехал на год, я правил вместо него. Никто не скажет, что я был плохим таном. Это мое Предназначение. И у меня есть тень…

Я не даю ему закончить:

– Князья и главы кланов не признают вас. И вы это знаете.

Он отворачивается к огню. Блики пляшут на нечеловеческом лице, превращая его в подобие карнавальной маски. Острые уши, высокие скулы – от отца фэйри. Широкий нос, округлые щеки и подбородок – это уже от матери. Огонь отражается в лазурных глазах багряными всполохами.

– Знаю.

– Поэтому я нужна вам. Именно я.

– Что может сделать одна законница? Да еще человечка.

Где-то за окном шуршит унылый ноябрьский дождь. Ох уж эти северные дожди! Холодная морось сутками сыплет и сыплет с серых небес.

Зябко ежусь, подвигаясь к огню. Не будь в резиденции клана Танцующих-с-Ветром так холодно и неуютно, я могла бы подумать, что вернулась в Кастелло ди Нава. Гулкие залы, узкие лестницы, стрельчатые окна, высокие потолки, запах чуть отсыревшего камня. Кажется, выгляни в окно – увидишь виноградники на склонах холмов и Эрану в закатных лучах, услышишь, как перекрикивается стража и блеют козы…

Но в Рино даже зимой теплее и больше солнца.

– Последние шестнадцать лет я изучаю право на стыке законов людей и фэйри. Юридические казусы. Прецеденты. Лазейки. Ваш случай нельзя назвать простым, но если вы наймете меня и будете слушаться, я гарантирую решение в вашу пользу.

Мои слова звучат уверенно и сухо. Убедительно. Так говорят Мастера, рассуждая о своем деле.

Фэйри бесконечно уважают чужое мастерство, оно в их глазах всегда связано с Предназначением. И неважно, что Ламберт – полукровка. Он впитал это с молоком кормилицы фэйри, с наставлениями отца. Он должен поверить.

– Какую оплату вы хотите?

Полированное дерево подлокотника врезается в ладонь.

– Это не будет стоить вам почти ничего. Только немного информации. Услуга за услугу.

Ламберт кривит тонкие губы и молчит. Он уже все понял, но ждет, когда я скажу это вслух. Таковы правила.

– Вы расскажете мне правду, – выдыхаю я и чувствую, как сердце внутри начинает колотиться, точно после долгого бега. – Как вы получили тень?

– Люди, – с отвращением произносит монгрел. – Так и знал, что все этим закончится.

– Я – ваш единственный шанс, Ламберт, – я принуждаю говорить себя все так же медленно и веско, пусть сердце бьется где-то у горла и хочется сорваться на крик. – Доверьтесь мне, и я заставлю князей и танов забыть о вашем происхождении.

Все время, пока он ворошит кочергой угли и думает, я сижу, кусая губы. Нельзя давить, нельзя поторапливать. Пусть подумает…

Он выберет правильно.

Сын главы клана фэйри и смертной женщины. Полукровка, калека, рожденный с жалким подобием тени. Ни толики магии.

Его воспитывали как правую руку наследника, но десять лет назад сын тана Фианнамайла пропал.

А потом случилось необъяснимое. Непонятное, чудесное, невозможное.

Подарившее мне надежду.

Как давно это произошло? Не знаю. Ни Ламберт, ни его отец не спешили кричать на каждом углу о свершившемся чуде. Я впервые услышала о полукровке, когда погиб его отец и оказалось, что в клане Танцующих-с-Ветром нет чистокровных фэйри с Предназначением правителя.

Но есть Ламберт…

Законы бытия неумолимы: невозможно обрести тень, как невозможно стать фэйри, будучи рожденным человеком.

Иногда невозможное все же происходит.

– Я догадывался, что вы здесь ради этого. Зачем еще? Вы – человечка в мире фэйри. Рабыня Стража, несмотря на все ваши знания и уважение Северного двора.

Усмехаюсь на «рабыню», но молчу. Слово «жена» подошло бы куда больше, но я давно оставила попытки разубедить каждого встречного.

И все же против воли рука тянется к ошейнику.

Не просто знак принадлежности моему мужчине и не просто символ рабского статуса. Творение злого чернокнижника, артефакт, заставляющий бездумно подчиняться приказам хозяина, если он того пожелает.

Я так давно ношу ошейник, что уже не помню, каково это – не чувствовать на горле мягкого, но властного охвата. Двадцать лет. Большую часть жизни.

Двадцать лет назад лорд-Страж купил меня у герцога Рино – моего отца. Увез из родной страны, надел ошейник. Странно вспомнить, как я его ненавидела…

Тогда мы оба не знали ни друг друга, ни о той особой связи, которую артефакт создал между нами.

Порой я думаю: могло ли тогда, двадцать лет назад, все пойти по-другому? Могли ли мы понять друг друга без боли, обид, недоверия?

Ошейник – наше благословение и проклятье. Причина, по которой я не старею. Причина, по которой мой мужчина не может жениться на мне – законы фэйри не дозволяют жениться на рабынях.

За бессмертие и вечную молодость нужно платить.

Когда-то я сказала Элвину, что неважно, есть на мне ошейник или нет, если он не пользуется его силой и снимет, как только я потребую.

Я ошибалась…

Мы неравны, и моя зависимость – яд, что ежедневно отравляет нашу близость. В глазах фэйри я рабыня. Человечка в ошейнике. Голос Стража. Любое мое достижение принадлежит не мне – Элвину.

Но если у меня появится тень…

– Не стану вас обманывать, – продолжает мой собеседник. – Нет способа обрести тень. Или есть, но я его не знаю.

– Тогда откуда…

– Случайность, совпадение. Не надо идти по моим следам. Я не хочу вашей смерти. Это гиблое место…

– Место?

Полукровка вздыхает:

– Зачем вам тень?

– Вы спрашиваете, зачем мне бессмертие?

– Я знаю, лорд-Страж и так подарил вам бессмертие. Неужели люди так жадны, что не в силах остановиться на полпути?

Мое возмущение от ханжеских слов столь велико, что прорывается наружу:

– Легко рассуждать о человеческой жадности теперь. Что бы вы сказали десять лет назад?

– То же самое, – он медлит, вглядываясь в мое лицо. – Людям не понять, но тень – это сила, которая всегда дается для чего-то. Поэтому у фэйри есть Предназначение. Хотите, я дам зарок на Великий долг? Великий долг главы клана – хорошая оплата.

Он что же, держит меня за дуру? Смешно сравнивать.

– Нет. Просто расскажите, что с вами случилось.

– Это знание будет бесполезным для вас. Рискнете повторить мой путь – погибнете.

– Или пойму, что вы правы, и не стану рисковать.

Ламберт не верит. Я сама себе не верю. Потому что, если есть хотя бы крохотный шанс, я должна попытаться…

– …Дети? – Элвин отводит взгляд. – Было бы неплохо. Но какой смысл говорить об этом? Очень хочешь наблюдать, как мальчишка, которого мы усыновим, будет взрослеть и стариться? У вечной жизни и вечной молодости есть свои неудобства.

Он прав, и в этом наша общая боль.

Я представляю себе мальчика со светлыми, как у него, волосами и моими глазами. Или девочку… я бы плела ей косы и рассказывала на ночь сказки.

– Мне всегда казалось символичным, что Стражи бесплодны, – теперь в его голосе столько яда, что хватит отравить всю рыбу в Темесе. – Квинтэссенция бесполезности.

– Не надо, – тихо прошу я. – Это ведь неправда.

– О, еще какая правда. Знаешь, нас создавали, как детали механизма. Двенадцать, чтобы с запасом. Если парочка сломается – не страшно. Ну зачем деталям дети? Смешно.

– Джанис говорил, что все дело в тени. Если бы я…

Он перебивает меня с неожиданной яростью:

– Больше слушай Джаниса, он вечно носится с дикими идеями. Думаешь, у меня было мало романов с фэйри?

Подхожу сзади, чтобы обнять его, уткнуться носом в плечо и тихо спросить:

– Кто-нибудь из них хотел от тебя детей?

Лорды и леди из Братства Стражей, «искусственные фэйри» – так однажды назвал себе подобных Джанис. Шесть мужчин и шесть женщин из человеческого рода, принявшие в дар от ушедших богов волшебную тень, а вместе с ней – магию и бессмертие.

Считается, что Стражи бесплодны, отдали способность к деторождению в уплату за могущество, но я не желаю верить в это. Лишить кого-то навсегда счастья материнства или отцовства – слишком жестоко, а боги добры и милостивы.

У людей есть душа, у фэйри – тень. У людей – дар свободы, у фэйри – бессмертие, могущество и Предназначение. И только Стражи наделены и душой, и тенью. Оттого и способны зачинать детей лишь с обладателями тени.

У фэйри не бывает случайных или нежданных детей. И Ламберт леан Фианнамайл появился на свет потому, что его отец так захотел. Захотел настолько, чтобы отдать частичку себя.

Люди смертны, поэтому им так важно оставить после себя хоть что-то. А Стражи ближе к людям, чем к волшебному народу, как бы горячо Элвин ни спорил с этим.

Иногда я вижу его во сне. Мальчика со светлыми, чуть вьющимися волосами, серыми глазами и знакомой улыбкой. Улыбкой Элвина.

Мой мужчина не хочет обсуждать это. Язвит или делает вид, что ему все равно. Но я-то знаю…

Ламберт тяжко вздыхает:

– Ваша взяла, леди. Видят боги, я предупреждал.

– Сделка?

– Сделка. Если вы заставите кланы признать меня таном, я расскажу обо всем, что случилось тем летом.

Элисон

Забиралась ли я так далеко от дома в одиночестве? Не помню. Моя память – дырявая ветошь, в нее задувает ветер и сыплет мелким песком время. Я не знаю, убегала ли когда раньше из дома. Кажется, нет.

Помню, как была в Рондомионе в прошлом году на зимней ярмарке. Мороз кусал щеки, падали крупные снежинки. Мы с Китти зашли в булочную и взяли выпечки. Она восхитительно пахла ванилью.

Сейчас город казался неухоженным и встрепанным. Сырой ветер от реки пробирался под плащ, выдувал остатки тепла. Из туч сочилась мелкая морось.

Извозчик высадил меня на окраине, но уезжать не спешил. Я шла по еле заметной тропке среди развалин и чувствовала спиной его любопытный взгляд.

Наверное, сюда нечасто приезжают одинокие девушки. Хорошо еще, что я догадалась переодеться в простую одежду.

Только свернув за поросшие пожухлой травой руины здания, я почувствовала себя свободнее. Впереди за провалом арки начиналась чернота. Остатки крытой галереи.

– Вон та башня. Дальше я не пойду с тобой, Элли. Сними кольцо и спрячь его где-нибудь здесь. Например, под тем камнем.

– Почему?

Оставить здесь Терри?! Лишиться друга, который всегда был со мной, с двенадцати лет?

Я же без него ничего не смогу! Я даже не помню, как это – быть совсем одной.

– Нельзя. Колечко слишком приметное. И я должен ждать тебя здесь. Чтобы ты вернулась.

– Терри, пожалуйста! Я боюсь.

– Не бойтесь, принцесса. Вам все по силам. Главное, не забудьте взять с него клятву. Слово в слово, как я учил.

Мой безжалостный придуманный друг. Он не верит ни в какие «я не могу» и смеется над жалобами.

– А если маг откажется?

– Тогда и будем думать, что делать. – Он кивнул в сторону зловещего черного туннеля. – Иди. Просто пройди насквозь, считая шаги. И ничему не удивляйся, когда выйдешь.

Я сняла колечко и теперь вертела в руках. Выпустить было страшно. А вдруг не найду потом?

– Там темно.

– Темно, но безопасно, обещаю. Представь, что гонишься за кем-то. Например… за кроликом в камзоле.

– Кролик в камзоле, – пробурчала я себе под нос. – Здравствуй, Очередная Невероятная Галлюцинация. Элисон, очень приятно.

Ветер разнес по развалинам смех моего друга.

* * *

В туннеле было сыро и жутко, поэтому я, чтобы отвлечься, представляла себе кролика в камзоле, как советовал Терри. Как этот кролик вышагивает важно, на задних ногах – нельзя же на четвереньках в камзоле. И уши длинные повисли по разные стороны от морды.

Эти мысли так отвлекли, что я даже бояться забыла. А когда вышла с другой стороны – ахнула.

Потому что мир стал другим.

Невозможно ярким и четким. Суровым и прекрасным.

Настоящим.

Как будто раньше я жила в выгоревшей на солнце фреске, а теперь ее раскрасили заново.

Деревья, развалины, река рядом – все осталось на том же месте. И все же изменилось. Мне вдруг подумалось, что именно таков их настоящий облик.

Древняя часовая башня больше не казалась заброшенной. Росший на ней вьюнок превратился в дерево – гладкое, мощное, как мускулистое тело. Я откинула капюшон, да так и застыла под мелким моросящим дождем, разглядывая, как камень и лоза сплетаются в объятиях.

Только когда за шиворот начало затекать, я вспомнила, что не просто так здесь, а по делу. Помялась перед дверью, набираясь смелости. А потом все-таки постучала…

Элвин

Тихое царапанье со стороны двери я услышал далеко не сразу. А услышав, задумался, стоит ли открывать. Франческа уехала в Сэнтшим, ей втемяшилось в голову выиграть дело Ламберта леан Фианнамайла. Похвально, но безнадежно: фэйри никогда не признают полукровку таном.

Я был один и не ждал гостей. Уютное кресло, огонь в камине, интересная книга и дождь за окном – что еще нужно для хорошего осеннего вечера?

Потом любопытство победило, и я спустился посмотреть, кто там скребется.

– Мне нужна помощь, колдун! – огорошила она меня прямо через порог.

Я приподнял бровь и смерил ее взглядом. Раз пять. Потом кивнул:

– Ну конечно. Я же известен в Рондомионе как главный помогайка. Отчего бы сельским девкам не бегать ко мне каждый раз, когда нужно сделать приворот или скинуть ребенка?

Судя по одежде, даже не горожанка – крестьянка. Молодая и довольно хорошенькая, хоть последнее утверждение лучше проверить еще раз, когда обсохнет у камина. Волосы сосульками, губы дрожат, плащ весь мокрый.

Я посторонился и сделал пригласительный жест. Девчонка, поникшая было при моих словах, снова оживилась. Бочком пробралась мимо и застыла нерешительно в холле.

Она зря боялась, что я ее прогоню. Крестьянская девчонка, которая сумела зайти на Изнанку, да еще и сделала это в поисках моего общества, – явление уж слишком нетипичное, чтобы захлопнуть дверь перед ее носом.

Как минимум ее кто-то научил.

Я пригласил девушку в гостиную и даже предложил вина. Она отказалась. Сесть в кресло – тоже. Стояла передо мною, теребила пальцами край нарядно вышитого пояса и отчаянно трусила.

Я решил не подкидывать ей реплики. Раз у девчонки ко мне дело, пусть излагает. А она молчала. Отводила взгляд и снова возвращалась к моей левой руке. Пялилась на нее, как на ярмарочного уродца. Я почувствовал, что раздражаюсь от такого внимания. Да и пауза слишком затянулась, пора прекращать спектакль…

Но крестьянка наконец решилась.

– Я прошу помощи, колдун.

А хороша пейзаночка. Я даже залюбовался. Статная, ладная, не похожа на крепко сбитых деревенских бабищ. Не иначе как заезжий рыцарь или лорд улучшил породу в ее деревеньке.

– Я это уже слышал. И я не помогаю бесплатно.

Я вообще не помогаю, будем честными. Ни бесплатно, потому что благотворительность развращает. Ни за деньги, потому что не нуждаюсь в них.

– У меня есть чем заплатить, – плащ слегка распахнулся, когда она потянулась к кошельку на груди.

– Намекаешь на то, что я нищий? Не оскорбляй меня, женщина, мне не нужны твои крестьянские гроши.

– Это большие деньги.

– Да хоть все сокровища короны. Предложи действительно достойную плату или уходи.

– Простите. Не хотела вас обидеть, – ее голос задрожал.

Предположение, что этот милый ребенок мог меня обидеть, вызвало улыбку. На самом деле я самым бессовестным образом развлекался за ее счет.

– А что бы вы хотели? – ее голос дрогнул.

– У меня все есть.

Почти правда. Было немного любопытно, как она попала на Изнанку и откуда узнала про меня. Но вряд ли эта информация могла послужить достойной оплатой.

– Как зовут тебя, прелестное дитя?

– Элли… – она откашлялась. – Элли Браун.

– И какой помощи ты хочешь от меня?

– Мой… мой жених. Саймон. Он исчез. Куч… кузнец видел, как его похитили ши.

Я приподнял бровь:

– Похитили?

– Да, – казалось, что это невозможно, но она покраснела еще больше. – Он ушел за ним… за ней. Мне нужно вернуть Саймона. Вы поможете?

Тут мне захотелось выругаться. Потому что я наконец ее узнал.

Элисон – так ее звали. Старшая дочь лорда Генри Майтлтона. Я встретил ее, когда хоронили брата Франчески.

Сколько лет прошло? Шесть или восемь… тогда на похоронах патера Вимано она была совсем девчонкой – платье с кружавчиками, косички.

А рыжий Саймон совсем не был ее женихом. Он был ее братом.

Пусть в последние годы я стал частым гостем в человеческом мире, привыкнуть к тому, как быстро взрослеют и стареют смертные, так и не смог. В мире фэйри, где все неизменно и каждый год похож на предыдущий, слишком легко позабыть про время.

Девочка выросла. И превратилась в женщину. Весьма привлекательную женщину, это невозможно было не заметить даже сейчас, когда она была мокрая, продрогшая, в простом крестьянском платье.

Не знаю, что меня больше завело – собственная невнимательность или ее ложь, но я почувствовал настоящий азарт.

– Смотря что ты предложишь взамен.

Элисон, похоже, держала меня за идиота, способного купиться на дешевый маскарад. И что обидно, я на него почти повелся.

Зачем ей это? Надеется, что с крестьянки потребуют меньшую оплату?

Хоть бы волосы перекрасила!

– Вы не хотите денег. Тогда что? Услугу?

– Может быть. И какую услугу ты можешь предложить, Элли Браун?

– Не знаю, – ее голос звучал так проникновенно-наивно, просто невинная овечка. – Какую?

– Ну… – протянул я, гадко улыбаясь. – Я мужчина. А ты весьма хорошенькая.

Вместо того чтобы вспылить, она испугалась.

– Меня? Вы хотите меня? – спросила девушка хриплым шепотом.

– Именно.

Элисон задумалась. Я не торопил. «Элли Браун», ха! Пусть поймет, что со мной игры в бедную сиротку не прокатят, назовет себя, и тогда мы попробуем еще раз, сначала.

– Хорошо, – после долгой паузы выдавила девчонка.

– Что?!

– Я согласна.

Она что же, думает, я так шучу?

– Тогда я хочу посмотреть на товар.

Девушка вздрогнула всем телом, уставилась на меня зелеными глазищами. Я все ждал, когда она возмутится, но она молчала, вцепившись в край плаща побелевшими пальцами.

– Давай. Раздевайся или проваливай.

Показалось, сейчас девчонка отвесит мне пощечину. Но она глотнула воздуха и кивнула.

Пальцы откинули капюшон, расстегнули фибулу на плаще, и тот опал бесформенным куском ткани к ее ногам.

Дочка графа Сэнтшимского действительно собирается раздеться в качестве предоплаты за услуги? Как дешевая шлюха?

Я даже засомневался в собственных выводах. Глянул еще раз, внимательнее. Может, просто похожа?

Зеленые глаза на бледном лице кажутся огромными, капли воды поблескивают на густой гриве. Прошлой зимой я добыл лису со шкуркой такого же изумительного темно-рыжего оттенка, чуть светлее шерсти Гейла. Золотистая тонкая кожа. Полупрозрачная, аж вены видно. Нос и щеки усыпаны конопушками. Овал лица аристократичен – такие нежные черты нередки на картинах разеннских художников.

Не сказать, чтобы классическая красивая кукла, но в ней было что-то очень привлекательное. Быть может, сочетание беззащитности, порочности и дерзости.

Она? Не она? Непонятно.

Но хороша! Удивительно хороша, рыжая.

Медленно-медленно ее пальцы потянулись к шнуровке на груди, распустили завязки…

Никогда не видел, чтобы женщина предлагала себя с таким преисполненным отчаяния достоинством.

Платье упало рядом с плащом, и девчонка осталась в тоненькой полупрозрачной сорочке, не скрывавшей, но подчеркивавшей ее прелести. Она бросила на меня безумный взгляд и стянула рубаху.

Пожалуй, что слишком худая – ребра видны под кожей. Россыпь веснушек по плечам. Грудь красивой формы, со слегка вздернутыми, заостренными сосками. Я залюбовался. Не люблю плоских. Ноги стройные и длинные.

Породистая молодая кобылка.

«Нет, – поправил я себя мысленно. – Не кобылка – девушка».

Грязь к ней не липла, словно и не она стояла обнаженной, готовая заплатить собственным телом. Огонек жертвенности в зеленых глазах, до крови закушенная губа, стыдливый румянец на лбу, щеках и даже шее.

Проклятье, если бы не сеньорита, я не раздумывая воспользовался бы этой возможностью.

– Повернись.

Как и думал – никаких следов порки на ухоженной коже. Слишком ухоженной и тонкой для сельской девки. Нежные ручки – ни единой мозоли, не знавшее загара лицо. Будь я проклят, если она крестьянка!

Тогда какого гриска?

Элли зябко повела плечами:

– Можно одеться?

– Можно.

Одевалась она быстро и неловко. То отворачивала пылающее лицо, то снова косилась. Губы девчонки дрожали.

Ладно, предположим, рыжий Саймон и правда приглянулся кому-то из ши. Это совершенно не объясняет, почему его сестра здесь. Не похоже, чтобы для нее было в порядке вещей вот так раздеваться перед мужчиной. Что за извращенная любовь к брату, ради которой знатная женщина соглашается на… а, будем называть вещи своими именами! На проституцию.

– И что скажет твой жених по поводу такого способа оплачивать услуги? – ехидно поинтересовался я.

– Он поймет, – без колебаний ответила Элли.

Ха! Хотел бы я посмотреть на мужчину, который поймет такое.

– Милое дитя, ши не крадут людей. За ними уходят добровольно и с радостью.

– Я знаю, – Элли опустила голову. – Но я сумею его вернуть… Вы поможете?

Куда я денусь? Девчонке удалось по-настоящему раздразнить мое любопытство.

– Сделаю, что смогу.

Пора было заканчивать спектакль. Признаться, что я ее узнал, и сказать, что помогу просто так.

– Поклянитесь!

– Хорошо. Клянусь.

– Не так.

– А как?

Она сказала. Классическая клятва фэйри вроде той, которую я дал в свое время Марцию Севрусу.

И вот тут все мое благодушие как рукой сняло.

Потому что предложенная Элли формулировка обязывала меня не просто найти загулявшего Майтлтона, но и вернуть парня в родительский дом.

Ненавижу, когда меня держат за идиота и пытаются использовать втемную.

Первым порывом было выставить девицу вон. Но моя вечная проблема – излишек свободного времени и неуемное любопытство.

Ладно. Раз уж девочке так захотелось поиграть во взрослые игры с клятвами – поиграем.

– Поклянусь, если ты расскажешь, кто научил тебя этой клятве и показал путь к моему дому.

– Мой друг.

– И кто он такой?

– Его зовут Терранс.

– Расскажи о нем.

С ее слов выходило, что этот Терранс – обычный фэйри, ничего интересного. Дружба фэйри с людьми (да и не только дружба) редко, но встречается.

Понимала ли сама Элли, каким подловатым душком веяло от ее клятвы? Или просто повторяла слова, которым ее научил приятель?

Плевать! Такие сделки действительны, только если оба участника договора обладают магической силой. Тогда их могущество становится залогом. В нашем случае получалось пустое сотрясение воздуха.

Мы произнесли клятву и скрепили договор рукопожатием.

– Так, теперь о важном. У тебя есть родные, близкие, друзья, обязательства?

– Зачем это?

– Надо. Еще раз. Родные, близкие, друзья, обязательства?

– У меня есть мать… – Элли немного помедлила. – Две сестры, дядя, Терранс…

– Это не праздный вопрос. Путешествие будет опасным, и, если тебя ничего не держит в этом мире, ты можешь не вернуться.

– Я рискну.

– Хорошо. Мы отправляемся на Эмайн Аблах.

Элли не стала причитать и благодарить, и это мне понравилось. Только на лице застыло такое облегчение, словно она ожидала, что я потребую оплату вперед и немедленно.

Глупая девочка, тебе еще придется узнать, что все жертвы и вся ложь были напрасны.