Читать книгу Дневник одной жизни. Женский взгляд - Алиса Bird - Страница 3

«О многом писать можно гораздо смелее, чем говорить».

(Абеляр)

Мерзкая погода осенью не делает никаких поблажек даже в выходные дни. Такой же пронизывающий ветер, не говоря уже о низкой температуре воздуха и вечной слякоти под ногами и, конечно, дождь. Правда сегодня он мне не мешает. Дождь.…Насколько больше естества и искренности в такой погоде, чем в солнечный день, когда подчиняясь большинству, ты пытаешься изобразить радость, которой в действительности нет. Можно просто грустить, шагая в одиночестве по любимым улицам, которых немало. Мне посчастливилось родиться в Санкт-Петербурге – культурном центре России. Петербург прекрасен везде, всегда и в любую погоду. Величественно и гордо он стоит на берегах Невы. Именно в дождливую погоду понимаешь, сколько загадок он хранит. Свернув с шумного Невского проспекта на улицу Марата, я загрустила сильнее. Уже не замечая ни ветра, ни дождя, ни листьев на асфальте я устремилась к родному дому, на каждом шагу отмечая изменения, произошедшие в мое отсутствие, узнавая старые вывески, объявления, места. Наверное, где бы я ни оказалась, всегда буду помнить и скучать по тем местам, где выросла и провела несколько счастливых лет, стараясь быстрее стать взрослой и самостоятельной, чтобы затем выпорхнуть из родительского дома. Тогда я не знала, как сильно захочется вернуться! Единственное что осталось прежним – это мои ключи в сумочке и мама, которая все так же ждет меня, словно я вот- вот вернусь со школы или с прогулки. Осень! Мама, ты ведь любишь увядающую природу. – Снимай быстрее куртку. Ты вся промокла! Я так рада видеть тебя! – Привет, мамуль! – Я чмокнула в щечку маму и прошла на кухню. К сожалению, я прихожу к маме, когда отец на работе. Даже стараюсь не звонить, чтобы папа случайно не подошел к телефону, иначе мне придется положить трубку телефона на место. Видит Бог, как мне больно слышать его грустный и родной голос. Я очень скучаю без него. Со временем все уляжется, он поймет меня, примет взрослым человеком, который хочет и может жить по своим правилам и желаниям. Сейчас же никогда не причиню папе боль своим присутствием, не напомню о себе, хотя уверена, он помнит свою дочь. Стыдно признаться, но я все еще боюсь его, ведь мое уважение и любовь к нему огромны. Редкий отец сможет быть лучшим мужчиной на свете для своего ребенка. Самое страшное в жизни человека – есть потеря родителей, их отказ от детей. В кошмарном сне не мог присниться мне тот день, когда отец захлопнул передо мной дверь. Его чувства затмили разум, а ревность оттолкнула меня. Так уж получилось! Жизнь часто преподносит сюрпризы. Раздевшись, я побрела к себе. Моя комната-это еще одно, что осталось неизменным: письменный стол, пианино, диван, игрушки словно продолжаю здесь жить. И я вновь становлюсь ребенком. «Да, мама. Конечно, мама. «Робею перед родительским оком, но внезапно очнувшись от магии дома, я взмолюсь: – Мама, я же выросла! Хватит переживать! Пошли, попьем чай, я замерзла. – А где мои малыши? Пойду, поздороваюсь. Две огромные лохматые южнорусские овчарки – мальчик и девочка – бросились мне навстречу. Многие их боятся, точнее все, но для меня они малыши. Ну, вот опять свитер в шерсти. Я тут же кричу: – Мама, помоги!

– Я же говорила тебе! Испачкаешься.– Еще из кухни мама начала отчитывать меня. – Теперь пошли снимать шерсть с тебя. Как раньше это раздражало! Особенно когда опаздываешь! Изо дня в день приходилось счищать шерстинки с одежды. Снимаешь целый час, а затем на улице видишь, что успехов никаких нет. Сейчас же только умиляет, снова наполняя воспоминаниями. Сильнее воспоминаний ничего нет. Это ловушка для души человека. Маня радостью, они лишь дарят боль, разъедающую сердце. Вот и я попала в их коварные сети. Вроде обо всем поговорили с мамой, обсудили новости, вспомнили былое, погрустили и посмеялись над соседями. В наступившей тишине я спросила маму, сделав безразличный вид: – Как папа? Как только я перешагивала порог родительского дома, меня так и подмывало расспросить о нем. Как, чем занимается? В то время, когда я обращалась к маме, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, а руки тут же нашли себе занятие, тормошить скатерть. Я искренне надеялась, вдруг что-то изменилось, что он понял меня или простил. – По-прежнему. Все нормально.– Мама постаралась, не встретиться со мной взглядом, старательно отведя глаза. Ей тоже неловко и очень огорчает поведение отца. Что делать? Каждый человек принимает решения сам, иногда причиняя боль себе и ближним. – Слушай, мама, почему бы нам не посмотреть слайды. Как раз уже темно, окна не нужно зашторивать! Кофе попьем, мне же вечером нужно продолжить работу над книгой. Срочный заказ от издательства. Большое количество слайдов стоят у нас на полках. Раньше папа не расставался с фотоаппаратом, запечатлевая моменты жизни от их свадьбы до моего дня рождения, родственников и красот города. Слайд сменял слад. Боль, терзавшая меня, выплеснулась и смешалась со слезами. Я отдалась на милость воспоминаний. На экране мелькали такие любимые лица. Как же мне не хватает их, моих родных! Дальше и дальше воспоминания уводили меня из реальности. И когда закончились все слайды, я все еще находилась в детстве, где рядом были папа и бабушка. Была семья. Мама всегда любила говорить, что пока мы вместе то, все переживем и преодолеем. Вместе мы непобедимы! Как же ей милой больно наблюдать распад семьи. Единое целое распалось на множество кусочков, пытающихся продолжить жизнь и стать счастливыми. Но не суждено нам найти успокоение в одиночестве. Ведь человек живет, привязываясь невидимыми нитями к людям, которые его окружают. Наступает разлука, нити натягиваются и рвутся, как струны скрипки, издавая унылые звуки.… И каждый раз, когда нити обрываются у сердца, человек испытывает самую острую боль. Слезы, тихо бежавшие по лицу, превратились в рыдания, очищавшие от накопившейся тоски, облегчая сердце. Сколько ошибок мы натворили! Непонимание, ревность, нетерпение плюс огромная любовь с каждым днем, увеличивали пропасть в наших сердцах. В желании сделать лучше, мы невольно навредили сами себе. Невысказанные чувства, зерном раздора закрались в поле сомнений чужого сознания. Это предательство, рвущее слабые связи родственных отношений.