Читать книгу Легкая корона - Алиса Бяльская - Страница 9

– Так, что это ты с ним на «вы»? Это даже смешно, – говорил мне редактор «20-й комнаты», внося правку в мое только что отпечатанное интервью. – Так, так, это неплохо, молодец, молодец. Смотри-ка, а он не дурак. Так… О, ну вот это мы, конечно, уберем. Это полный бред, – что-то жирно зачеркивает.

– Что именно бред? – проявила я признаки жизни, хотя мне все сказали сидеть тихо и молчать в тряпочку.

– Вот сама послушай: Ты: «Виктор, а то, что вы кореец, вам не мешало в жизни? Я как еврейка знаю, что у евреев бывают трудности при приеме в институты и на работу. Как с этим обстоят дела у корейцев?»

Виктор Цой: «Нет, не было никаких особенных трудностей. Может быть, в детстве дразнили за форму глаз. Но это быстро прошло. Мой отец учился в институте, потом работал, никто его не притеснял. И мне никогда это не мешало. Я всегда чувствовал себя как все, и ко мне относились как ко всем».

– Ну, что это? Это в печать не пойдет, – и вычеркнул со смаком.

– Но почему, это хорошо, это национальный вопрос. И это показывает его самоощущение. У нас перестройка, в конце концов.

– Корейцы – это одно, а евреи – совсем другое, – ответил редактор либерального журнала. – Вот ты говоришь, евреев не принимают в институты и на работы некоторые. Это правильно с государственной точки зрения!

– В каком смысле «правильно»? Это называется государственный антисемитизм!

– И он необходим. Вот смотри: примут еврея в университет, всему научат, потратят на него государственные деньги, и немалые, потом возьмут на секретную работу. А он соберется и уедет в Израиль. И там все секреты наши выдаст. Так что это только разумная самозащита, дорогая Алиса. Государство должно уметь защищаться.

На это я не нашла что возразить, осталась сидеть с открытым ртом, а редактор, пользуясь моим замешательством, повычеркивал что-то еще и поменял в моих репликах обращение «Виктор» на фамильярное «Витя». Удовлетворенно отложил листки с напечатанным текстом и посмотрел на меня.

– Ну, что ж, неплохо для первого раза. Будем печатать. Поздравляю. Только вот что. Зачем ты дурью маешься, умная же девка? Что ты подписываешься «Алиса»? Как тебя зовут на самом деле? Таня? Аня? Юля? А? Маша, точно?

– Меня на самом деле зовут Алиса. С рождения. Родители так назвали, вернее, отец.

– Паспорт покажи.

Достаю из широких штанин свой серпастый– молоткастый – накося, выкуси!

– Гм, на самом деле Алиса. Ну, ладно, иди.

Вышла из его кабинета и зашла через коридор в «20-ю комнату».

Когда я вошла в комнату, меня все начали поздравлять, хлопали по спине, жали руку. Требовали в двадцатый раз все подробности разговоров с Цоем.

– Да, повезло же той женщине, которая его целует, – мечтательно сказала Таня, совсем молоденькая девчонка, так же как и я недавно прибившаяся к «20-й комнате». Все в голос засмеялись. Неприятные мысли улетучились.

Потом мы всей толпой пошли клеить листовки по поводу каких-то московских выборов. Нас остановила милиция, мы убегали, Рому Ширяева забрали в отделение. Звонили редактору, тот перезванивал Дементьеву – главреду «Юности», тот звонил в отделение, под утро Рому все-таки отпустили.

А еще через пару дней мы узнали, что из-за этой истории ни один наш материал в печать не пускают и «Юность» выйдет без «20-й комнаты».