Читать книгу Аддикт. Кризалис - Алиса Чалис - Страница 10

Катенька обвела взглядом туалетные столики с зеркалами, проверяя, все ли она убрала. Под гримерку отвели узкую длинную комнату с высоким потолком и стенами, выкрашенными только до середины.

Неуютное помещение. Здесь не хотелось задерживаться ни одной лишней минуты.

Может, кому-то и нравилась подобная атмосфера, но явно не Катеньке.

– Ты домой? – тихо спросила Свиридова, поглядывая на подругу через зеркало. Лиля была сама не своя: молчала и небрежно запихивала вещи в чехол – сетка юбки топорщилась, не давая застегнуть молнию. Цветкова не смыла с лица косметику, отчего обычно черты лица казались взрослее и жестче.

Как ни пыталась подруга сделать вид, что дело в усталости после задания, но Свиридова все прекрасно понимала. Поэтому и не лезла с расспросами.

Тишину прервал тихий стук в дверь гримерки и последовавший за ним вопрос:

– Можно?

Леонид.

Катенька вопросительно посмотрела на подругу – та кивнула.

– Заходите, – ответила Свиридова.

– Вы хорошо себя чувствуете? Может, что-то нужно… – с порога начал Леонид, не сводя взгляда с Лили. Он протянул руку – Катенька узнала жест – хотел «подзарядить» вымотанную аддиктом оперативницу, но Цветкова вежливо отказалась:

– Спасибо. Я в норме.

Леонид спрятал руку в карман.

– Фотографа отвезли в больницу. Ассистент поехал с ней. В целом вроде без последствий, но нужно проверить, нет ли сотрясения. Удар был неслабым.

– Будем надеяться, – сказала Катенька. Она не могла отделаться от ощущения, что была третьей лишней в комнате. Леонид, одолеваемый чувством вины, мялся у входа. Лиля не смотрела на охотника, сосредоточенно собирая вещи.

Неловкость сферическая и в вакууме. Для палаты мер и весов.

Свиридова искренне недоумевала: почему спец так жмется? Явно же не в фотографе дело. Неужели стыдно за задание?

Стоило Леониду заговорить, как все вопросы отпали сами собой.

– Насчет поведения Сереброва…

Лиля громко зашуршала чехлом и пакетами, прерывая Леонида. Мужчина быстро сменил тему:

– А хотите, я подвезу?

Лиля покачала головой:

– Меня отвезет Светлана.

– Хорошо, – Леонид растерянно оглянулся и, будто только сейчас заметил Свиридову, спросил из вежливости:

– А… вас?

– Не стоит, – улыбнулась Катенька.

Спец не настаивал.

Он почти вышел, но замер, едва переступив порог, и опять заговорил. Даже тембр голоса изменился, став мягче:

– Доброй ночи. Я помогу с документами. И простите еще раз, что все так вышло.

– Не переживайте. Спокойной ночи, – сухо сказала Лиля. Сев на пуфик перед столиком, девушка терпеливо ждала, когда Леонид уйдет.

– Обижаешься? – тихо спросила Катенька, глядя на непроницаемое лицо Лили.

– На себя.

– Почему?

– Одно слово – и уже прыгаю на задних лапках. Не думая, кто и зачем может мне его сказать. И что в итоге может случиться.

Катенька удивленно склонила голову:

– Ты о чем?

– Да так, – Лиля опустила взгляд. – Мне скоро двадцать один. Все думаю, когда же я стану взрослой и умной.

Катенька грустно улыбнулась:

– Мне двадцать шесть, а я все еще не решила, кем хочу стать, когда вырасту. Вообще знаешь, что мне кажется? С возрастом становишься осторожнее, злее, но не обязательно взрослее.

– Я не хочу быть злой.

– Ты и не будешь, Цветочек. Я уверена.

– Я завидую тебе, Катенька, – внезапно Лиля горько улыбнулась и, поднявшись, пошла к выходу. – Ты смелая. Умная. С силой воли. Ты бы лучше со всем справилась, чем я.

От этих слов Свиридовой стало тошно.

Посмотрев в зеркало, она нахмурилась – подруга будто говорила о совсем другой Кате.

***

Сидя за рулем, Валер изо всех сил боролся со сном: в какой-то момент перестали действовать кофе, открытые окна и громкая музыка. Тогда мужчина уменьшил звук и, прикрыв окно, сказал:

– У тебя есть два варианта: либо развлекать беседой, либо терпеть мое пение. Иначе меня вырубит.

– А дать мне сесть за руль не вариант?

– Я знаю, сколько получают младшие сотрудники, и если разобьешь машину, то придется продаться мне в личное рабство. Не уверен, что готов на это пойти.

Катенька фыркнула.

– Ладно, сейчас что-нибудь вспомню. Только не пой. Не уверена, что на такое готова пойти я.

В голову лезли только приключения со времен учебы. Те, что были до встречи с Костей и ухода Вики.

Теплые, покрывшиеся приятным налетом ностальгии.

Когда на втором курсе их вывезли на сборы в сочинский лагерь. Наверное, именно там произошли самые безумные истории не только из студенческой, но и просто из жизни Катеньки. Чем дольше она рассказывала, тем сильнее хотелось впечатлить Валера.

Почему-то…

– Ну и самое крутое, – разошлась девушка. – За неделю до отъезда мы с парнями поспорили. Они начали, конечно же…

– Конечно, – усмехнулся Валер. – Давай угадаю: вы должны были тайком ночью пойти куда-нибудь…

– Вот возьму и не буду рассказывать, – Катенька притворно рассердилась и сложила руки на груди.

– Ладно, ладно. Прости. Продолжай, пожалуйста, – Валер явно веселился, но зато перестал зевать.

Да и Катенька не чувствовала себя обиженной.

– В общем, ты прав. Тайком. Ночью. Кто первый принесет три упаковки сигарет. Мы, конечно, не курили, но это было дело чести. Проигравшие выполняют желание победителей.

– Хорошее начало.

– Так мы, три девчонки, ушли темной сочинской ночью в горы. Представь – мрак. Толстый слой облаков. Ни луны. Ни звезд. Да и с фонарями вдоль дороги как-то туго было. В общем, Цветкова подвернула ногу, упав в высохшее русло реки…

– Бедная Цветкова.

– Бедная. Ты обещал не перебивать. Так что часть пути мы несли ее на себе. Палатка с сигаретами в ближайшем поселке, конечно, была закрыта. Как и магазин. Но последний, судя по всему, лет десять уже не работал. Вообще не понимаю, почему мы не пошли на побережье. Делать нечего, нужно было идти назад, и вдруг – прямо над нами гром! Казалось, что в горах что-то рухнуло. И сразу дождь. Нет, не дождь. Чертов гремящий водопад. Снизу, сверху, сбоку… вода была везде. Холодная. Чтобы сократить путь назад, мы пошли по тому самому высохшему руслу реки. И к нашему удивлению, вода начала быстро прибывать. То есть, представь, русло выглядело будто тысячу лет назад пересохло: одно каменное дно и тонюсенький ручеек в центре, и внезапно практически бурные воды Амазонки. Чудом вылезли и вернулись в лагерь. Все обошлось. На наше счастье, ливень и старших охотников загнал в помещения. Могу поспорить, они решили, что в такое ненастье умные взрослые люди всякой фигней страдать не будут.

– Как наивно. И кто победил?

– Никто. Мы же ничего не принесли. Ребята вообще где-то застряли и вернулись только утром, за что получили по шее.

– А где «самое крутое»? – уточнил Валер.

– То есть, когда мы залезли в свою комнату мокрые, грязные, уставшие и никем не замеченные, – не круто?

– Думал, будет страшнее. Так есть надежда. Слышала про «Новый год в ноль первом»?

– Смутно, – нахмурилась девушка. – Это после которого запретили Новый год встречать в общаге, а комнаты за неделю начинают проверять? Хочешь сказать, что это вы устроили?

Валер усмехнулся.

– Ну не то чтобы устроили. Все малость вышло из-под контроля. Да и некоторые факты преувеличены.

Катя рассмеялась:

– Ну, это очевидно. Я еще могу поверить в историю про взорванные унитазы, но облеванный закрытый кабинет ректора.

– Ну да, это уже перебор. Унитаз раздолбали только один. Подбили выпускников проверить, что максимально тяжелое может сдвинуть охотник телекинезом.

Катенька округлила глаза.

– Ты шутишь.

– Да правда.

– Не верю.

– Это был тот еще квест. Вытаскивать Киреева, при том, что мы оба находились в состоянии полнейшего космоса. С тех пор я завязал пить.

– И вас не выгнали?

– Каким-то чудом. До сих пор не понимаю каким. Говорят даже до Волкова дошло. Зорин нам с Киреевым такую лекцию прочел! А потом забрал в головной отдел на отработку под своим строгим присмотром.

– Как после этого тебя взяли в спецы?

– Замаливать грехи, очевидно.

Охотники замолкли, но на губах у обоих играла улыбка.

Стало легко.

Катя расслабилась, откинулась на сиденье и уткнулась в телефон, читая сообщение от Лили: подруга написала, что хочет «потупить в спортзале, дома все равно тошно».

– Катерина, – Валер заговорил опять, когда они заехали во двор. Охотник остановился напротив подъезда и потер глаза.

– Давай сделаем так: я поеду домой, ты соберешься, поговоришь с родителями. Завтра утром приеду.

От сердца отлегло – Катенька с ужасом представляла сцену, которую устроила бы мама, зайди Свиридова ночью домой с мужчиной. И во что она выльется, когда девушка начнет закидывать одежду в сумку. Теперь предстояло во всем разобраться самой.

– Во сколько?

– Не знаю. Скорее всего, около восьми. Держи телефон включенным.

Катенька кивнула. Валер не спешил открывать дверь.

– И еще… тебя сейчас, надеюсь, на приключения не тянет?

Улыбка пропала. Катенька пожалела, что рассказала охотнику о глупой студенческой выходке.

– В смысле?

– Та книга, журнал, который ты взяла в библиотеке. Записи датского врача. Нашего коллеги – охотника. Захватывающая история о его встрече с «чудом воскресшим купцом».

Катенька смутно вспомнила самодельный переплет, который случайно забрала с собой в отдел. Интересно, почему Валер так встревожился?

– Мне никогда не нравилась эта история, – продолжил охотник. – Слишком много рассуждений на тему, о которой рассуждать не стоит.

– Валер, я даже половину слов не смогла разобрать, – девушка ощутила раздражение. – Более того, тебя успокоит, что Светлана забрала все книги?

– Вполне. Просто я хочу, чтобы ты помнила: ревенанта нельзя исцелить. Никаким способом.

Катенька отвернулась, невольно вспомнив разбитую сову, которую тщетно пыталась склеить.

И почему нужно было все испортить? Ее едва отпустил страх. Еще секунду назад они так легко общались.

Не как коллеги, а как друзья.

А теперь Катенька сидела рядом со спецом, сосредоточенным на работе.

– Почему ты передумал? – монотонно спросила девушка, потянувшись к ручке дверцы машины.

– Хочу спать, – ответил Валер. – Еще немного, и просто свалюсь. Мне было бы спокойней, если бы ты при этом сидела в соседней комнате, но… видимо, это невозможно.

Слова прозвучали мягче.

– Спасибо, – пробубнила Катенька и вдруг почувствовала руку на своем плече. Девушка удивленно посмотрела на охотника – тот неловко похлопал бывшую подопечную по куртке.

– В общем… спокойной ночи.

– И тебе спокойной, – усмехнувшись, Катенька повторила жест.

Охотница собрала сумки, вышла из машины и, прежде чем захлопнула дверцу, услышала:

– Завтра будь готова к отъезду без промедлений. Хорошо?

– Хорошо.

Валер не спешил уезжать.

Катеньке не хотелось домой, но спец, внимательно следивший за каждым шагом, не оставлял выбора. Зайдя в подъезд, Свиридова вызвала лифт, но зайти в кабину не смогла. Будто неведомая сила не позволяла переступить порог.

Повинуясь неведомому инстинкту, охотница нажала кнопку своего этажа. Двери захлопнулись, кабина с тихим гулом поднялась наверх.

Вот теперь Валер, который вполне мог увидеть лифт через окна подъезда, успокоится.

Подождав для верности еще минут десять, Катенька вышла на улицу.

Ночь. Осенняя. Темная. От порывов холодного ветра куртка не спасала. Перекинув пакеты с одеждой из одной руки в другую, охотница пошла знакомой дорогой в круглосуточный супермаркет.

– Не тянет это на приключение, – убеждала она сама себя.

Конечно, не приключение. Просто способ потянуть время и немного подумать.

Зайдя в магазин, девушка позволила себе расслабиться: заткнула уши наушниками и включила музыку погромче. Вслушиваясь в знакомые аккорды, охотница взяла тележку и, закинув вещи, отправилась бродить между полками.

Широкие проходы, редкие посетители.

Почему-то она почувствовала себя в безопасности в лабиринте из стоек и полок, под ярким светом ламп, не оставляющим места тени.

Вскоре, погруженная в свои мысли, Катенька перестала слышать музыку. Раз за разом она прокручивала в голове возможный разговор с мамой.

– Знаешь, я давно хочу уехать… – шептала под нос охотница. – Это не так страшно… мне нужно переехать… у подружки беда, и нужно ей помочь. Да, пожалуй, так.

Не очень хорошо было приплетать подругу, но отчасти это было правдой. Если бы она могла, то с удовольствием составила компанию Цветковой. Может, нашла бы способ, как обмануть печать и рассказать о Косте?

– Как же это все сложно.

Катеньке было уже двадцать шесть, а она не могла сказать маме, что хочет уехать. И не потому, что боялась или не могла жить без родительской опеки, а потому что… это было неправильно. Уезжать посреди ночи, постоянно врать и при этом видеть, что маме страшно.

Отчаянная беспомощность, когда не можешь оградить близкого человека от опасности.

Раньше мама каждый раз так же со страхом провожала и ждала отца. Потом стало проще. После того как папа ушел в гражданскую авиацию.

Хотя мама все равно переживает.

Если по новостям передавали об авиакатастрофе, то в доме не включали ни телевизор, ни радио.

Было бы проще, узнай мама правду?

Нет, конечно. Правда сделала бы только хуже.

Мама всегда мечтала о тихой жизни.

Иностранные языки, к которым оказался талант и у старшей, и у младшей дочери, казались ей прекрасным выбором.

Сделать карьеру переводчика – сидеть дома и работать с текстами. Никакого риска.

Мама бы с ума сошла, узнай, кем на самом деле работает Катя Свиридова.

Когда охотница в очередной раз заглянула в телефон, то с удивлением поняла, что прошел почти час. Даже охранники начали коситься на странную покупательницу, толкающую по кругу тележку, но не берущую ничего с полок.

Подозрительность, смешанная с раздражением.

Поняв это, девушка поспешно схватила упаковку молока и направилась к кассе. Там, нервничая, она попросила пробить сигареты, зажигалку и жвачку.

После ярких ламп супермаркета уличная темнота показалась непроглядной. За пятнами фонарей лишь чернота, где шумели кусты и деревья. А может, дело было в свинцовых тучах, закрывших небо. Ветер усиливался. Запахло грозой.

Обогнув магазин и при этом робко оглядываясь, девушка спряталась у мусорных контейнеров. Целлофан на пачке не поддавался, но все же Катенька достала сигарету и закурила. Так странно, она давно не школьница, а до сих пор страшно курить недалеко от дома. Казалось, что обязательно выйдет кто-нибудь из соседей и громко, на всю улицу, начнет отчитывать:

– Катя Свиридова! Как не стыдно! Ты же девочка из приличной семьи!

Запах табака непривычно защекотал нос, а во рту появился вкус мяты.

– Черт.

Катенька с трудом разглядела надпись на упаковке сигарет с фотографией черных легких и обещанием возможной скоропостижной смерти от рака.

Ментоловые.

Продавщица ошиблась.

– Отвратная бабская хрень.

Девушка поспешно затушила сигарету о стену, выкинула в ближайшую урну вместе с пачкой. Закинувшись несколькими подушечками жвачки, с не менее ядреным мятным вкусом с примесью химического лайма, Катенька решила, что пора идти домой.

Вот и все. Оттягивать смысла нет. Если она преподнесет это все без истерики, то никаких проблем не будет.

Часы на экране мобильного показывали без двух минут полночь.

Так на каком же варианте она остановилась? Помочь подруге… переночевать. Потом задержится. Как долго может ее задержать Валер? День, два? Месяц?

Катенька нервничала как никогда, открывая дверь. Ей предстояло соврать как можно убедительней, чтобы мама, стоящая в дверях, ей поверила…

Что-то не так.

Катенька это поняла сразу, не только по суровому взгляду и скрещенным на груди рукам. Сложнее было отгородиться от волны недовольства, выплеснувшейся на охотницу с той секунды, как она повернула ключ в замочной скважине.

Надо сдержаться. Если сейчас сама Катенька начнет спорить, то ничем хорошим это не закончится.

– Нам нужно поговорить. Очень серьезно, – начала мама. Что и следовало ожидать.

Ни один аддикт так не испугает охотника, как рассерженная мама.

Катенька поспешно отставила сумки и с трудом подавила желание понюхать волосы и руки: вдруг от них разило табаком? Но мама же не могла увидеть, как дочь курила за супермаркетом. Дело, скорее всего, во внезапном госте.

Мама хотела объяснений.

Лучше всего косить под «дурочку».

– А что такое? Прости, я задержалась. Была у Лили, знаешь, у нее проблемы, – охотница сняла ботинки, всеми силами игнорируя мамино недовольство, и поспешила на кухню.

Посреди стола в хрустальной вазе стоял пышный букет алых роз.

Не то чтобы Катя разбиралась в цветах, но выглядел он дорого.

А еще недопитая чашка чая.

– Ого! Это от папы? Он приехал и спит? Я тогда тихо…

– Папа приедет завтра. Если он об этом узнает…

– О чем он узнает? – нахмурилась Катя, уперев руки в бока. – А от кого этот веник тогда?..

Дыхание перехватило.

Медленно посмотрев на бутоны, девушка видела уже не багрово-красные лепестки…

Они такого же цвета, как аура аддикта на грани обращения.

Рука сама потянулась к чашке, но прежде, чем девушка поняла, что чай едва теплый, она заметила оставленную у вазы фигурку совы.

Мама, стоявшая в коридоре, не увидела, как Катенька прижала руку ко рту.

Охотница уже ничего не слышала: мамин голос заглушал шум в ушах.

– Я никогда не думала. Катенька, мы же тебя не так воспитывали…

Глаза охотницы сверкнули – кухня тонула в кромешной тьме.

Черный след ревенанта. Она впервые в жизни его видела.

– Он давно ушел? – спокойно спросила Катенька.

– Этот твой…

– Мам, не сейчас, – резко прервала ее охотница. – Как давно он ушел?

– Минут сорок назад, может, больше.

Свиридова выбежала из квартиры и просканировала лестничную площадку – след ревенанта вел к лифту.

Уехал…

Нацепив тапочки и игнорируя мамины вопросы, девушка проверила пожарную лестницу – чистая. След был лишь в кабине лифта.

Но это не означает, что Киреев не ждет ее, например, в темноте первого этажа? Вдруг они разминулись всего на несколько минут? Нет, это уже паранойя, пока единственное, что она знает…

– Он был здесь, – проговорила Катенька. Осознание, как и ужас, пришло не сразу. Значит, Киреев передал ее ошарашенной маме цветы, снял куртку и повесил в прихожей, сидел на ее кухне, где и оставил сову. Чтобы у Кати не осталось сомнений…

Маме и Инне грозила опасность? Или Валер ошибся и Костя не тронул бы их?

Катенька схватилась за голову – понадобилось несколько секунд, прежде чем удалось унять панику.

Нет, если бы он был здесь, то дождался. Иначе зачем так нагло, не прячась, приходить к ней домой? Видимо, что-то спугнуло. Или заставило уйти.

– Валер?

Вернувшись в квартиру, охотница заперла дверь и поспешила набрать номер бывшего наставника. Мама тем временем продолжала – ее злость и волнение накатывали на Катеньку волнами, смешиваясь со страхом, что исходил от Инны, запершейся в комнате и боявшейся высунуть нос.

Катенька незаметно поставила сферу – тонкую нерушимую стену, пытаясь защититься от эмоций. Еще немного – и не сможет думать рационально.

Валер не отвечал.

Раз за разом в ответ лишь длинные гудки.

Неужели он так устал, что отрубился, что не слышит мобильный?

Она бы поехала к нему домой, но совсем не помнила адреса, да и дом бы с трудом узнала.

Где-то недалеко от Кости, кажется. Но мне это ничем не поможет.

Остаться дома? Нет. Слишком опасно.

Но мамины эмоции и след ревенанта сводили с ума – Катенька с трудом сдерживала дрожь.

Нужно убраться как можно скорее.

– Я не хочу знать, что ты крутишь роман с двумя мужчинами! – громко воскликнула мама, пытаясь докричаться до дочери, напрочь игнорировавшей ее слова. Женщину уже почти трясло. Страшно представить, что она навоображала.

– Так нельзя, Катя. Ты слышишь меня? Это… неправильно! Почему они приехали сюда?

Мама, похоже, под влиянием бесконечных программ про брак или скандальных ТВ-шоу решила, что, пока никто не видит, дочь приводила мужчин домой. Но сегодня что-то пошло не так. И это обязательно будет иметь последствия. Нехорошие последствия.

Сколько глупости! Как вообще такое могло прийти в голову нормальному человеку?

Сфера едва держалась.

Прекрасно. Просто прекрасно. Пускай будет так. Правда все равно гораздо страшнее.

Стоило принять решение, как страх исчез.

Что может быть страшнее, чем когда родная мама, недавно угощавшая пирожками, считает тебя… распутной девицей?

Катенька вбежала в комнату. Инка испуганно вскочила. Сестренка с каким-то суеверным ужасом в глазах наблюдала, как охотница вытаскивает из-под кровати рюкзак и без разбора закидывает в него одежду.

– Ты куда собралась? – тихо спросила Инна.

Мама, увидев, что дело приняло такой оборот, подуспокоилась:

– Катя… Катенька, послушай, не надо так горячиться.

– Я не горячусь, так надо, – отрезала девушка, застегивая молнию. Не хотелось больше говорить, врать, переубеждать.

Мама сама придумала прекрасную легенду, что еще требовалось?

Кровь бурлила от накала эмоций, от постоянного ощущения холодной тьмы, впитавшейся в стены родного дома. Катеньке было не до разговоров. Хотелось одного – уйти.

– Я не пущу тебя. Куда ты собралась на ночь глядя?

Действительно. Куда ей ехать?

Серебров, неожиданно осенило охотницу. Он наверняка знает, где живет Валер.

Катенька, конечно, никогда близко не общалась с Борисом, но он же охотник, коллега, свой… она должна связаться с ним.

– Мне нужно к Косте, – спокойно ответила Катенька. Она двигалась по квартире, собирая нужные вещи. Последней в карман рюкзака отправилась плохо склеенная фарфоровая сова.

– Катя, я не понимаю… что происходит?

– А что обычно бывает в таких случаях? Это любовь, – буднично ответила охотница, закидывая рюкзак на плечи.

– Какая любовь?

– Очень дурацкая, – покачала головой девушка. – Прости меня, мам. Но я уйду. Присмотрите с Инной друг за другом. За папой.

– Как… Катя?

Но охотница молчала. Надев кроссовки, она выбежала из квартиры, оставляя маму и сестру в смятении.

Но лучше так. Лучше им оставаться в неведении, чем встретиться с…

С Киреевым.

Катенька не могла даже вообразить, насколько велика опасность и была ли она? Не запечатай Валер ее память, может, было бы проще понять. Сейчас охотница могла полагаться лишь на интуицию.

А та велела ей убегать. Как можно дальше.

Остановившись в пролете между первым и вторым этажами, девушка достала сотовый.

Серебров, как и Валер, не отвечал. Просто сбрасывал звонок и не реагировал на сообщения, оставленные на голосовой почте.

Вдруг что-то случилось?

Свиридова колебалась. Она могла набрать отдел, рассказать о ревенанте, но… Валер не зря так тщательно охранял эту тайну. Должна была быть причина, очень веская, чтобы спец умалчивал историю Катеньки.

Но нехорошее предчувствие не оставляло.

Тогда охотница набрала номер Лили, просто чтобы проверить, что, пока она была в магазине, в их маленьком мирке «охотников и аддиктов» не начался конец света.

– Привет.

В трубке послышался знакомый голос, и девушка облегченно выдохнула:

– О, слава богу.

– Что-то случилось?

– Слушай, я же могу составить тебе компанию в спортзале?

– Буду рада, – судя по голосу, Лиля улыбнулась.

– Я скоро.

Что ж, так она по крайней мере недалеко от своих – в зале наверняка есть охотники помимо Цветковой.

На входе установили рамки. Черт его знает, какой от них толк. Может, ревенанты, завидев разноцветные огоньки, убегали в панике?

Так или иначе, там будет безопаснее.

Им обеим.

Мысли сводили с ума. Попытаться понять ревенанта… Проще гадать на кофейной гуще!

Катенька вызвала такси и вышла из подъезда, когда в приложении появился сигнал: «вас ожидают». По дороге от подъезда до машины Катенька не переставая озиралась – ее глаза поблескивали во тьме. Несколько метров показались вечностью. В глубине души оставался страх, что Костя не ушел, а затаился. Поджидает ее в тени деревьев, где черный след ревенанта терялся.

Прежде чем сесть в салон автомобиля, охотница просканировала таксиста.

Человек. Обычный.

Волнение немного отпустило, когда девушка устроилась на пассажирском сиденье и назвала адрес. Стоило машине отъехать, как телефон завибрировал.

Валер.

Вместо приветствия Катя услышала хриплое:

– Что случилось?

Катенька, бросив взгляд на водителя через зеркало заднего вида, тихо сказала:

– Он приезжал.

– В смысле? К тебе? Когда?

– Ушел где-то за пять минут до нашего приезда, – соврала девушка, сама не понимая почему. Наверное, потому что на самом деле от встречи с Костей ее спас незапланированный поход в магазин.

– Где ты сейчас?

– Еду в зал к Цветковой.

– Что… зал?

– Ну наш зал. Рабочий.

– Ладно, – Валер что-то неразборчиво проворчал, явно поднимаясь с кровати.

– Так, жди меня там. И ни шагу, поняла? Повтори.

– Поняла. Ни шагу.

Катя выключила телефон и повернулась к окну. Теперь, когда мандраж отпустил, мысли о маме сами лезли в голову.

Как для нее это все выглядело? Настоящее безумие.

Да еще эта фразочка про любовь.

Могла ли Катенька сказать что-то еще? Не было ли это слишком резко?

Было.

– Надеюсь, ты простишь меня…

Если бы она переехала сразу после выпуска, осталась жить с Цветковой, все было бы проще. Хотя… тогда они не общались так близко. Катенька вообще ни с кем толком не общалась.

Погрузившись в нескончаемую меланхолию, Свиридова предпочла добровольное затворничество. И, если подумать, просто плыла по течению.

Можно ли это считать расплатой?

Вот оно что такое быть взрослым. Не мудрым и всезнающим, а скорее обязанным платить за каждый опрометчивый шаг.

Никаких поблажек.

Крупные капли дождя растекались по стеклу.

Начиналась гроза.