Читать книгу НЕМИР - Алиса КЛИО - Страница 7

Когда Ленни впервые познакомился с Библиотекой Архива, он был просто вне себя от восторга. «Без сомнения, это сон!» – напрашивался вердикт, не подлежащий обсуждению. Кому сказать: чтобы чужестранца, тем более пришельца из иного мира, сразу допустили в Святая святых! Жадному взору Ленни представилось помещение втрое больше гостиной, высотою в два этажа, и – стеллажи, стеллажи, стеллажи… слабое свечение едва пробивалось сквозь витражные стёкла; возможно, подумал Ленни, дневной свет вреден обитателям этого места, ведь многим из них – страшно подумать! – сотни лет!

– Тысячи! – произнёс голос прямо над ухом, и кто-то повернул выключатель. Слегка подпрыгнув от неожиданности, Ленни сообразил, что разговаривал сам с собою… и, естественно, напоролся на того, кто был не прочь побеседовать.

– Тысячи лет, а самым старым – даже боюсь предполагать, – с удовольствием повторил Рамзес, когда они обменялись традиционным «добрым утром». – Амбер их обожает. Первые несколько стеллажей – книги наименьшей ценности, они выдаются на руки. Кстати, можешь взять несколько, только запиши.

Заприметив в глазах Ленни алчный огонёк, довольный Рамзес прислонился к крайнему стеллажу, и тот вдруг поехал куда-то назад – оказывается, он был укреплён на колесиках и передвигался по рельсам, вмонтированным в пол! Следующие несколько минут насмерть перепуганный Ленни выковыривал Рамзеса из-под груды изданий, благодаря грамотным указаниям последнего не свалив больше ничего. Неожиданное приключение сблизило их, и Ленни посвятил всего себя новому другу.

– Ну надо же, – уронил Рамзес, массируя пострадавший локоть, – я думал, там всё давно насмерть заело.

Обосновавшись на кухне, они отходили от последствий шока, пока Амбер заваривал чай. Время пить кофе миновало.

– И это здорово, – с энтузиазмом подхватил Хранитель. – Я тоже так думал, но ошибаться – иногда столь прекрасно! Спасибо тебе, Ленни. Вот твоя чашка, если хочешь, можешь расположиться в библиотеке.

Они уже были на «ты». Эти местные зря времени не тянут, подумал Ленни.

– Мы только что оттуда, – возразил Рамзес, и Ленни вздохом подтвердил его слова. – Отстань: только романтики могут так любить книги, а в романтиков я не верю.

– Ну, в меня-то ты веришь, – возразил Амбер. – Можешь потрогать – вот он я.

– Ты – другое. Ты – аномалия, порождение Хаоса, которое непостижимым образом этот Хаос и упорядочивает, спроси кого хочешь. Явления такого плана в нормальных мирах уже не встречаются, правда, Ленни? Как у вас там?

– Да почти так же, как у вас.

– Да ну! Не может везде быть такой бардак, тогда не останется никакой высшей справедливости.

– А в справедливость ты веришь?

– Представь себе, да! – горячо заявил Рамзес.

Обладатель благородного поэтического лба, обрамлённого каштановыми кудрями, и восторженной, увлечённой натуры, Рамзес, тем не менее, был чужд поэзии и проявлял к возвышенному весьма снисходительный, поверхностный интерес. Его коньком были политика, социология и управление. На эти темы он говорил охотно, складно и долго, не щадя слушателя своего. Но, стоило задать уточняющий вопрос, как Рамзес начинал скакать в своих рассуждениях, точно призовая лошадь, и оставалось только гадать – нарочно он это делает или от избытка рвения. Ленни скоро убедился, что их беседы не дают целостной картины ни о государственном устройстве Немира, ни о нравах его общества. В этом не было ничьей вины, просто, похоже, существовало несколько альтернативных взглядов на положение дел, которые мало пересекались друг с другом. В Немире проживали две коренные расы: сильфанеи («но – внимание – это совершенно не показательное сообщество, отщепенцы, хотя и мнят себя цивилизованными!»), архаики («а уж эти вообще!»), и ещё сотня-другая мелких народностей, которых, можно считать, и нет. Они то воюют, то торгуют, но большей частью ругаются, кто от кого произошёл, но это вряд ли стоит упоминания. По убеждению Рамзеса, много чего в истории не стоило упоминания, но Ленни всё же упросил его составить краткий список литературы, необходимой для выживания чужестранца в Немире. Приняв во внимание блестевшие в глазах Ленни совершенно реальные слёзы, практикант со скрипом усадил себя за эту «ахинееву» (по его выражению) работу и честно напрягался ровно полчаса, указав с десяток источников. При этом книги философско-мировоззренческого характера имелись в избытке с самого начала. Кстати, они почти не отличались от аналогичных опусов, которыми Ленни зачитывался ещё дома (вот удача-то!).

Хранитель Архива, загруженный до полного отупения какой-то малопонятной текучкой, не вмешивался, передав дело авангарду учёной молодежи. Однако вскоре безумный вид Ленни показал, что требуется срочное вмешательство извне. Хранитель собственноручно открыл четыре стеллажа, сдвинул их к центру библиотеки и отдал в распоряжение отмирка.

Поначалу Амбер приглядывался к Ленни с некоторым недоумением, и неудивительно: стоило тому заговорить о библиотеке, и он уже не мог унять дрожь в голосе и руках. И, хотя там существовала запрещённая секция, обозначенная КВ13 и снабжённая замком, больше похожим на внушительную гирю, но ведь оставались ещё двенадцать – не запрещённых и ничем не защищённых от посягательств заядлого книгочея! Невозможно описать словами чувства, овладевшие Ленни, когда он впервые раскрыл «Кодекс административных нарушений по прикладной магии», включавший более двухсот «примитивных заклинаний, коими навлекают на себя Кару Небесную»… А «Расширенный перечень психотипов отмирков и коренных рас Немира» (издание, выпущенное специально для архаиков)? Ленни чуть не впал в исступление, узнав, что такое же издание, содержащее постраничные комментарии, вышло значительно позже и на языке архаиков, который ему только предстояло изучить. А что он этим займётся, Ленни даже не усомнился. Не говоря уж о редчайших представителях фауны и флоры, собранных в «Энциклопедии Условно Вымерших» – о многих из них Ленни читал или слышал у себя дома, но думал, это всего лишь сказка…

Сказка, рассказанная на ночь и забытая под утро.

– И почему всех волнуют только драконы?!

Преодолев внутреннее смятение, Ленни перестал жевать бутерброд и посмотрел на Рамзеса с укором. Скорее он не понимал, как драконы могут не волновать! Неужели оставались ещё такие чёрствые люди, не понимающие поэзии этих замечательных существ, совершенных телом, как звери, и мудрых, как люди. И это здесь, в Немире!

– Если ты имеешь в виду этих безобразных чешуйчатых рептилий со сморщенными носами, которые и летать-то толком не умеют… знал я одного, который в прежние времена, чуть зайдёт солнце, просовывал свою башку в это окно и желал нам доброй охоты. Кажется, он входил в какую-то секту, проповедники которой уверяли, что драконы и люди – братья по крови, и вообще братья всему живому. Будь у меня вилы, – с неожиданной злостью заключил Рамзес, – я бы всадил их прямо в его нахальную глотку!

– За что? – возмутился Ленни. – Ведь он ничего плохого не делал!

– Да? – осклабился Рамзес. – А ты представь себе это зрелище каждый раз на ночь глядя!

Ленни представил и решил чуть умерить своё негодование.

– А почему у тебя не было вил? – полюбопытствовал он.

– Потому что вилы – хоз. инвентарь. А хоз. инвентарь Амбер выдаёт только под расписку. А ключ…

– А ключ – в яйце! – с восторгом продолжал Ленни, – а яйцо – в висельнике, а висельник – на дубу, а дуб – на высокой скале, а скалу омывает море, и подтачивает, и подтачивает миллионы лет, а потом – кр-рак…

– Что ты несёшь? – упрекнул Рамзес. – Какой висельник? И вообще, засиделся я тут с тобой. Если все отмирки такие…

Ленни миролюбиво кивал. Он уже смирился с тем, что новые знакомые считали его отмирком, и даже сам стал себя так называть, но только мысленно. На волю он пока не рвался, чувствуя, что не исчерпал до конца возможности библиотеки. Амбер, похоже, был этим доволен, Рамзес скорее разочарован. На все происки последнего Ленни твёрдо отвечал одной фразой: «Я там всё видел» и свято верил, что так оно и есть. Тогда ему ещё не приходило в голову, что Немир гораздо шире Города, и где-то в отдалённых уголках вполне могли сохраниться сокровища, которые он пока что наблюдал лишь на страницах древних фолиантов. Нет, об этом речи ещё не шло, однако…

– Ну ладно, – сказал Рамзес, – понимаю: ты – человек дикий, с библиотекой не знаком! А у меня, знаешь ли, каждая минута на счету. В такое время, как наше, нельзя упускать процессы.

– Угу, – промычал Ленни, возвращаясь к прерванному чтению. – Конечно, ты иди.

– А ты?

– А я тут буду, если что.

Поняв, что его ничем не проймёшь, Рамзес махнул рукой и исчез. Он всегда исчезал внезапно. Просто был – и нету. Иногда это свойство оказывалось очень кстати и помогало разрядить атмосферу, ранее накалённую до предела стараниями самого Рамзеса.

Но в одном Рамзес, бесспорно, был прав: такой библиотеки Ленни никогда не видел!

Когда писатель хватает читателя за волосы и погружает его в мир своего воображения, самое благоразумное, что только можно сделать – не пытаться плыть против течения, а позволить ему нести тебя куда заблагорассудится. А когда таких творцов много и повествуют они о вещах крайне увлекательных: о гороскопах столетней давности, о дамской моде и её влиянии на демографию, о древних ритуалах, ужасающих воображение, и вымерших рептилиях, которые ходили по улицам Города, запутывая хвосты в многочисленных подворотнях… короче, Ленни просто не представлял, как можно всё это бросить.

Поначалу он набирал в себя информацию с похвальной целью понять, где он оказался. Но потом это отступило на второй план. Отмирок просто ушёл в эти книги, стал частью их, неким мыслящим придатком рукотворной коллекции немирских историй…

– Между прочим, мы здесь ещё и обедаем, и ужинаем, – сказал Амбер несколько дней спустя, и голос у него был слегка обиженный.

– Да-да, не сомневаюсь, – пробормотал Ленни, занятый своими мыслями.

– Как ты можешь не сомневаться, если я тебя с четверга не видел! Если ты и дальше собираешься кормиться бутербродами, то совсем лишишься веса в обществе.

– Почему это? – искренне удивился Ленни. – Здесь и о еде много всякого!

– Какого?

– Ну, там, как есть правильно. В какой обстановке. Обстановка должна соответствовать…

– Знаешь что, – сердито сказал Амбер, – я тебе не тётя. Закрою библиотеку и будешь питаться одними газетами.

Кончилось тем, что Ленни всё-таки оставил своё место и отправился размять ноги, а заодно и пообедать. Кухня Амбера была не чета тем холостяцким закуткам, где энтропия постепенно берёт верх над самими лучшими намерениями. Посередине стоял большой стол; аккуратные шкафчики лепились по углам, застенчиво поблёскивая стеклянными створками; сквозь стекло внутри виднелись полки, уставленные баночками и пакетиками. Весь этот уютный мирок бабушкиных сказок освещался огромной лампой с тускло-оранжевым абажуром, свисающей с потолка на длинном шнуре. Обстановка и впрямь соответствовала… К тому же Амбер усадил Ленни в специальное кресло, очень удобное и очень старое, стоящее в дальнем конце стола. Кресло влияло на пищеварение самым нужным образом, прогоняя лишние мысли и располагая к бесхитростному времяпрепровождению. Пока человек находился под присмотром этого кресла, можно было не сомневаться, что он спокойно окончит обед. Так и вышло, но когда подошло время чая, между Хранителем и Рамзесом сама собой завязалась неспешная беседа.

– Магистр сказал, что хочет назначить служебное расследование, ты слышал? – с явным удовольствием сообщил Рамзес. – Ага, так они ему и позволили!

– Он должен был реагировать, – тихо сказал Хранитель. – Он – Глава Немира.

– А сильфанеи ведут себя так, словно они сами по себе. По мне так лучше пусть перебьют друг друга…

– Вы о чём? – поинтересовался Ленни.

– Кто о чём…

– И кто это сделал? – безучастно поинтересовался Амбер, не отвлекаясь от темы.

– Ну, наверно, силы Тьмы.

Ленни улыбнулся. Он не сомневался, что Рамзес говорит в переносном смысле – а как иначе? Но, взглянув на Амбера, он был поражён: Хранитель отнёсся к сказанному со всей серьёзностью. Сняв очки, он уронил их в маслёнку, и, забыв, так и оставил там.

– Невозможно, – заметил Амбер, потирая глаза. – Силы Тьмы никогда не пошли бы на такое без санкции Магистра. Это означало бы хаос и нарушение отчётности. Разве что… – он помедлил. – Разве что у них самих произошёл внутренний раскол.

– Тоже мне новость! – заявил Рамзес и покрутил пальцем у виска, – Ведь политическая ситуация…

– О чём вы? – повторил Ленни, и вызвал этим красноречивую паузу. Собеседники взглянули друг на друга, синхронно пожали плечами, и Рамзес высказался, ни к кому не обращаясь:

– Ха. Он газет не читает. Только книги.

– Читаю, – возразил Ленни, слегка покраснев, – но там пишут о каком-то беспределе…

– Они так называют Конец Миров, – пояснил Амбер. – А другого вроде и не предвидится.

– Вообще всех миров… сразу?

– Ну да. И Вселенная возвратится к Первозданной Чистоте.

– И что, это хорошо? – с сомнением поинтересовался Ленни.

– С позиции человечества это слишком глобальный процесс, чтобы давать ему оценку. Беспределу будет, естественно, предшествовать гибель цивилизации, но я не поручусь, что она уже не состоялась. Каждая цивилизация со временем сходит на нет. И чем больше гордится она своим могуществом, тем быстрее её падение. Некоторые видят в этом злую волю ревнивых богов, – Амбер пожал плечами. Он стоял возле плиты в ожидании, когда закипит чайник. – Я лично не вижу ничего особенного. Программа старения и смерти заложена в каждом живом существе и в мёртвой материи. Почему социальные системы должны быть исключением? Вообще, людская привычка разделять биологическое и социальное породила неестественность, которую после провозгласили непререкаемым авторитетом, то есть возвели в ранг божества.

Ленни зачарованно слушал, положив локти на стол. По кухне плыл аромат вишнёвого повидла. Ленни сознавал, что именно в такой обстановке и ощущаешь себя человеком, а не просто существом, наделённым телом и имеющим мозг, способный этим телом управлять. И, наверное, только так – на тёплой кухне, в компании друзей, распивая чай с пирожками, – и можно рассуждать о загадочном Беспределе.

– Тут я с тобой скорее соглашусь, – сказал Рамзес Амберу, запихивая в рот очередной пирожок. Остальные вздохнули с облегчением: обычно Рамзес не имел привычки с кем-то соглашаться.

– А это правда, что ваш Беспредел скоро наступит? – невинно поинтересовался Ленни, для которого эта тема имела статус обычной газетной «утки».

– Точные рамки в литературе не определены, – авторитетно ответил Амбер. – Сказано лишь, что тогда придёт в Город Светлейший из королей, когда-то оставивших эти земли; придёт, чтобы сразиться с силами Тьмы и Хаоса.

– В литературе? Значит, всё-таки были книги…

– Одна книга, но её очень много, – непонятно объяснил Амбер. – Ещё чаю?

Ленни ждал продолжения, но не дождался. Кое-что оставалось для него неясным. Он решился спросить.

– А что состоится раньше – приезд короля или начало конца?

– Начало конца – хорошо сказано! – одобрил Рамзес. Но никто так и не ответил.

Они сидели молча. Какое-то время Ленни развлекал себя, представляя со всеми подробностями облик того самого короля, но потом вернулся мыслями к более будничным вещам. И ему вдруг показалось совершенно невероятным, что эта каморка с низким потолком и полом, выложенным белыми каменными плитами, может так притягивать. И всё-таки отсюда не хотелось уходить. Хотелось смотреть в квадратное, чисто вымытое окно, как перемигиваются фонари на вечерней улице, создавать с помощью пальцев театр теней на гладко отштукатуренной стенке и вбирать в себя неповторимый дух помещения, где обитает живой, хоть и укрощённый, огонь.

– Сделать бы тут кафешку, – сказал Ленни.

– Уже была, – отозвался Амбер. – Для оболтусов вроде тебя, которые именовали себя студентами. Они тоже читали все примечания мелким шрифтом, а потом удивлялись, что у них упало зрение или покривилась шея.

– Понятно, – сказал Ленни, пропустив последнее замечание мимо ушей. – А что с ними стало?

– Сейчас мало кто получает образование. Работа и так есть, а для развлечений не хватает времени.

Амбер чуть помедлил и спросил:

– Ты-то что решил?

– А он работает, – Рамзес удобно развалился в кресле, сложив на животе руки, и зевнул. – Видишь, как вкалывает!

Амбер вздохнул. Что-то подсказывало ему, что в изучении обычаев Немира Ленни не станет ограничиваться книгами. Он не желал мешать этому процессу, хоть и предвидел всевозможные трудности. Иные души были как минные поля, иные – как горные отроги. Души-озёра были чисты и зеркальны. Амбер обладал широкой душой. На её бескрайних просторах можно было развить безумную скорость.

С того случая прошло несколько дней, ничем не отмеченных в памяти Ленни. Однажды он, как обычно, сидел в библиотеке, чихая от пыли над каким-то древним манускриптом, который оказался абсолютно нечитаемым. Ленни протёр слезящиеся глаза и вдруг ощутил нечто, что сперва принял за чей-то настойчивый, хоть и безмолвный призыв. Он растерянно огляделся, убеждаясь в полном своём одиночестве, и вдруг понял, кто его звал. В зарешеченное окошко стучался солнечный луч.

«Несмотря ни на что, там до сих пор весна», – подумал Ленни. А ему казалось, что он провёл над книгами несколько месяцев.

Амбер очень удивился, увидев Ленни на пороге кухни в неурочный час.

– Да ты никак забыл ботинки! – изумлённо воскликнул он, глядя, как тот переминается босыми ногами на холодном полу.

– Я не про ботинки, – проникновенно сказал Ленни, – я про другое. Можно мне пойти пройтись?

– Давно пора, – сказал Амбер. Потом выглянул из кухни и крикнул вслед: – Я-то думал, ты уже весь дом успел обойти!

Ленни остановился не сразу, а когда он обернулся, Амбера на пороге кухни уже не было. Ноги понесли Ленни дальше, и уже на лестнице его нагнала мысль, доселе беспокойно буравившая подсознание. «Понял ли он, что я собираюсь выйти на улицу?» – в растерянности подумал Ленни. Солнечные лучи, выскользнувшие из оконных витражей, гладили его по голове и робко тянули за волосинки. Ленни вернулся в комнату, надел ботинки и вышел на свою первую прогулку.

Было раннее утро, и редкие прохожие не очень досаждали любопытными взглядами. Ленни понял, что опять просидел за книгами всю ночь. Странную ночь, потому что он, хоть убей, не мог вспомнить ничего из прочитанного. С другой стороны, совершенно очевидно, не мог он и спать. Усталость в каждой клеточке тела буквально кричала об отдыхе, но Ленни заставил себя встряхнуться с помощью приятной мысли – в кои-то веки он не проспит завтрак! – и ускорил шаг.

Он побыстрее свернул с главной улицы, и пошёл наугад, отворачиваясь от солнца. Миновав несколько маленьких, ничем не примечательных двориков-колодцев, Ленни, к своему немалому удивлению, вскоре дошагал до окраины. Здесь на несколько метров возвышалась городская стена, а за нею открывался пологий склон горы, поросший молодыми деревцами и цветущим кустарником, имени которого Ленни не знал. Цепляясь за неровности каменной кладки, Ленни перелез через стену и зашагал к рощице.

От земли поднимался утренний туман; по мере того, как Ленни продвигался вглубь рощицы, он становился всё гуще, а деревья вокруг – всё выше и, казалось, старше. Это удивляло, но не вселяло тревоги, хотя иногда Ленни в задумчивости останавливался, прислушиваясь к торжественной тишине, не нарушаемой гомоном вездесущих птиц. Эти последние каждое утро под окном библиотеки восхваляли весну, от их непрестанных песнопений просто некуда было деться! А здесь не было слышно ни единого звука. Ленни пожимал плечами и снова шёл наугад.

Он не знал, долго ли, коротко ли тянулся этот путь, но внезапно из тумана прямо перед ним возникло что-то вроде надгробия. Строки, начертанные на нём, казалось, были сочинены только вчера, – словно дуновение свежего ветра почувствовал Ленни, читая вслух:

«Здесь лежит Великий Магистр Гуманитарного Зла Селон Монтернор»

и ниже:

«Покойся с миром!»

и ещё ниже:

«ТЕПЕРЬ ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!»

Ленни вздрогнул, не узнав собственного голоса. Последняя фраза прозвучала так убедительно, словно имела прямое отношение к нему самому; словно это у него, у Ленни, непременно ДОЛЖНО БЫТЬ всё хорошо. Зябко поёжившись, Ленни покинул это место, и, пока не вышел к городской стене, ни разу не оглянулся.

– Кто такой Селон Монтернор? – спросил Ленни за завтраком.

– Магистр Гуманитарного Зла, – не моргнув, отозвался Амбер. Но его невозмутимость была абсолютно наигранной. Впервые с тех пор, как Ленни поселился в Немире, он присутствовал на завтраке. Одно это возбуждало подозрения.

– Что Магистр, я знаю. Что с ним случилось? Утром я, похоже, видел его могилу.

– И спрашиваешь, что с ним случилось?! – Амбер сморщил лицо в болезненную гримасу. – Это всего лишь предание.

– Расскажи.

– Полная чушь и бред, который стыдно вспоминать! – твёрдо заявил Хранитель. – И потом, это произошло задолго до моего рождения…

– Вот видишь, – с упрёком заметил Ленни, – значит, всё-таки было! Расскажи. Что тебе, жалко?

– Не жалко, но я не люблю говорить о том, чему не был непосредственным свидетелем. Вот почему мне всегда так туго приходилось на экзаменах. Никто никогда не видел, как обезьяна превращается в человека…

Тогда, в тот первый раз, Ленни ему поверил. Но, впоследствии он имел возможность убедиться, какими разными путями идут по жизни Амбер и его утверждения.