Читать книгу Ахматовские зеркала - Алла Демидова - Страница 7

Распахнулась атласная шубка!

   Не сердись на меня, Голубка,

      Что коснулась я этого кубка:

         Не тебя, а себя казню.

Все равно подходит расплата —

   Видишь, там, за вьюгой крупчатой,

      Мейерхольдовы арапчата

         Затевают опять возню?

А вокруг старый город Питер,

   Что народу бока повытер

      (Как народ тогда говорил), —

В гривах, в сбруях, в мучных обозах,

   В размалеванных чайных розах

      И под тучей вороньих крыл.

Но летит, улыбаясь мнимо,

   Над Мариинской сценой prima —

      Ты – наш лебедь непостижимый, —

         И острит опоздавший сноб.

Звук оркестра, как с того света

   (Тень чего-то мелькнула где-то),

      Не предчувствием ли рассвета

         По рядам пробежал озноб?

И опять тот голос знакомый,

   Будто эхо горного грома, —

      Наша слава и торжество!

Он сердца наполняет дрожью

   И несется по бездорожью

      Над страной, вскормившей его.

Сучья в иссиня-белом снеге…

   Коридор Петровских Коллегий[22]

      Бесконечен, гулок и прям.

(Что угодно может случиться,

   Но он будет упрямо сниться

      Тем, кто ныне проходит там).

До смешного близка развязка:

   Из-за ширм Петрушкина маска[23][24],

      Вкруг костров кучерская пляска,

         Над дворцом черно-желтый стяг…

Все уже на местах, кто надо,

   Пятым актом из Летнего сада

      Веет… Призрак цусимского ада

         Тут же. – Пьяный поет моряк.

Как парадно звенят полозья.

   И волочится полость козья…

      Мимо, тени! – Он там один.

На стене его твердый профиль.

   Гавриил или Мефистофель

      Твой, красавица, паладин?

Демон сам с улыбкой Тамары,

   Но такие таятся чары

      В этом страшном дымном лице —

Плоть, почти что ставшая духом,

   И античный локон над ухом —

      Все таинственно в пришлеце.

Это он в переполненном зале

   Слал ту черную розу в бокале

      Или все это было сном?

С мертвым сердцем и мертвым взором

   Он ли встретился с Командором,

      В тот пробравшись проклятый дом?

И его поведано словом,

   Как вы были в пространстве новом,

      Как вне времени были вы, —

И в каких хрусталях полярных,

   И в каких сияньях янтарных

      Там, у устья Леты – Невы.

Ты сбежала сюда с портрета,

   И пустая рама до света

      На стене тебя будет ждать.

Так плясать тебе – без партнера!

   Я же роль рокового хора

      На себя согласна принять.

На щеках твоих алые пятна;

Шла бы ты в полотно обратно;

Ведь сегодня такая ночь,

Когда нужно платить по счету…

А дурманящую дремоту

Мне трудней, чем смерть, превозмочь.

Ты в Россию пришла ниоткуда,

   О мое белокурое чудо,

      Коломбина десятых годов!

Что глядишь ты так смутно и зорко,

   Петербургская кукла, актерка,

      Ты – один из моих двойников.

К прочим титулам надо и этот

   Приписать. О подруга поэтов,

      Я наследница славы твоей,

Здесь под музыку дивного мэтра,

   Ленинградского дикого ветра

      И в тени заповедного кедра

         Вижу танец придворных костей…

Оплывают венчальные свечи,

   Под фатой «поцелуйные плечи»,

      Храм гремит: «Голубица, гряди!»[25]

Горы пармских фиалок в апреле —

   И свиданье в Мальтийской капелле[26]

      Как проклятье в твоей груди.

Золотого ль века виденье

   Или черное преступленье

      В грозном хаосе давних дней?

Мне ответь хоть теперь:

                           неужели

   Ты когда-то жила в самом деле

      И топтала торцы площадей

         Ослепительной ножкой своей?..

Дом пестрей комедьянтской фуры,

   Облупившиеся амуры

      Охраняют Венерин алтарь.

Певчих птиц не сажала в клетку,

   Спальню ты убрала, как беседку,

      Деревенскую девку-соседку

         Не узнает веселый скобарь[27].

В стенах лесенки скрыты витые,

   А на стенах лазурных святые —

      Полукрадено это добро…

Вся в цветах, как «Весна» Боттичелли,

   Ты друзей принимала в постели,

      И томился драгунский Пьеро, —

Всех влюбленных в тебя суеверней,

   Тот, с улыбкой жертвы вечерней,

      Ты ему как стали – магнит.

Побледнев, он глядит сквозь слезы,

   Как тебе протянули розы

      И как враг его знаменит.

Твоего я не видела мужа,

   Я, к стеклу приникавшая стужа…

      Вот он, бой крепостных часов…

Ты не бойся – дома́ не ме́чу, —

Выходи ко мне смело навстречу —

Гороскоп твой давно готов…