Читать книгу Очерки истории корейского кино (1903–2006) - Алла Хван - Страница 26

Корейские кинозрители уже не хотели мириться с «неправдоподобной» подменой женщин напомаженными, смешно кривляющимися японскими мужчинами. В Корее, в отличие от Китая и Японии, немногочисленные кореянки-актрисы появились примерно с XVII–XVIII вв., когда по всей Корее путешествовали десятки семей бродящих актеров-мелодекламаторов «пхансори». Девушки и женщины, без стеснения выходили перед публикой, пели и декламировали под аккомпанемент барабана, пересказывая содержание средневековых китайских и корейских повестей, написанных в конфуцианском духе. «Пхансори» исполняли как мужчины, так и женщины, независимо от возраста. Поэтому для первых корейских кинематографистов было более естественным привлекать для работы опытных театральных актрис или привлекательных и талантливых девушек-дебютанток.

В 1919–1921 гг. продюсер и кинопрокатчик Пак Сынпхиль – главный конкурент японца Хаягавы, представил публике три кинодрамы. Первую кинодраму «Хаксэн Чулю» (Haksaeng Chului) поставил руководитель Театра «Хёксиндан» (Hyokshindang Theater) Им Сонку (Im Song-ku \ Im Seong-gu, 1887–1921). А руководитель актерской группы Ли Гисэ (Lee Gi-se \ Lee Ki-se, 1988–1945) поставил две кинодрамы «Настоящий друг» (A Truly Good Friend, Jigi \ Chiki, 1920) и «Горестные сновидения» (Eternal Love of Su-il and Sun-ae, Changhanmong, 1920). В современном понимании первые кинодрамы – это спектакли в европейском стиле с несколькими сценами с киноизображением.

«Горестные сновидения» или «Незабываемая душевная боль» – корейский вариант повести японского писателя Гоо Одзага (Goo Odzaga), написанный писателем и драматургом Чо Чунхваном (Jo Jung-hwang). Кинодрама «Горестные сновидения» или «Незабываемая душевная боль» или «Вечная любовь Суиля и Суна́» (Eternal Love of Su-il and Sun-ae, Janghanmong, 1920) – история любви Ли Суиля (Lee Su-il) и Сим Суна́ (Shim Sun-ae) была поставлена Ли Гисэ (Lee Ki-se, 1888–1945)[136].

Содержание кинодрамы. Действие происходит в Пхеньяне. За девушкой Суна́ начинает ухаживать богатый помещик. Парень Суиль ревнует свою любимую. Но девушка принимает ухаживания богатого поклонника. А бедный и покинутый влюбленный Ли Суиль устраивается на работу к ростовщику, после смерти своего хозяина он становится богатым. Суна́, разочарованная в своем богатом поклоннике, решает покончить жизнь самоубийством. Она пытается утопиться в реке Тэдонган, но ее спасает друг Ли Суиля. Ли Суиль узнает об искренне раскаявшейся девушке, благодаря усилиям спасителя Суна́. Мораль повести Чо Чунхвана: любовь подстерегает много испытаний, но самым опасным является корысть.

Все кинодрамы Пак Сынпхиля в театре «Дансонса» пользовались большим успехом у корейской публики, настроенной антияпонски[137].

В 1923–1924 годах Хаягава вместе с Пак Сынпхилем экранизировали другую популярную корейскую сказку о двух братьях – «Сказание о Хынбу и Нольбу» (Heungbu and Nolbu, Heungbujeon).

Это сказка о двух братьях. Один брат богатый и жадный, а другой – его полный антипод, бедный и добрый. Старший брат Нольбу захватил все имущество родителей и выгнал младшего брата Хынбу из родного дома. Бедный брат Хынбу нашел раненую птицу (по разным версиям: аист или ласточка), вылечил ее и отпустил. Благодарная птичка подарила доброму брату семечки, из которого выросли тыквы. Одна была полна золотых монет, а из другой выпорхнула фея, исполняющая все желания. Как только Хынбу стал богатым и счастливым, жадный Нольбу тут же вспомнил о существовании младшего брата. Хитростью он узнал как разбогател его брат-бедняк. Нольбу поймал птичку, перебил ей крыло, сам ее вылечил и выпустил. Птичка жестоко наказала алчного и коварного брата. Она подарила ему семечко, из которого выросли тыквы. Нольбу еле-еле смог распилить толстую тыкву, из которой вылез злой дух. Он жестоко избил Нольбу и отнял у него все его имущество. Пришлось Нольбу обратиться за помощью к младшему брату Хынбу. Тот ему помог. И с тех пор братья жили дружно[138].

Кореец Пак Сынпхиль согласился на сотрудничество с японцем Хаягавой не только потому, что в сказке есть намек на «общие корни корейцев и японцев». Он согласился на совместный проект не столько из-за финансовых соображений, сколько потому, что очень надеялся на сообразительность корейских зрителей. Вероятно, Пак Сынпхиль показал в плохом, жадном брате японца-колонизатора. А японец Хаягава был лоялен и к власти, и достаточно снисходителен к корейцам. Он не был наивен и прекрасно понимал, что и корейцы, и японцы увидят сходство с собой в хорошем брате, и, хитро усмехаясь, будут наблюдать за неудачами плохого брата. Вполне возможно, предпринимателя Хаягаву больше интересовали проблемы развития своего предприятия и кассовый успех его фильмов в Корее и Японии.