Читать книгу Правило номер 8. Книга первая. Погружение - Алла Кравец - Страница 5

Внезапно перед глазами возник свет.

Девушка дернулась всем телом и зажмурилась от яркой вспышки.

«Пусть это будет началом спасения». – Только и успела подумать она прежде, чем вновь осторожно открыть глаза.

Увиденное заставило ее открыть их ещё шире.

Она находилась в пещере.

Небольшая каменная пещерная зала, наполненная сумраком, подсвечивалась светом солнца, пробивающимся в это место сверху, – сквозь круглое отверстие в низком своде.

Стелла испуганно оглянулась вокруг себя. Пожалуй, ей стоило бы порадоваться тому, что рядом нет того мордоворота, что преследовал ее несколько минут назад, – но абсурдность ситуации вызывала пока лишь только недоумение.

Она сглотнула слюну, и мгновенно подавилась: спазм сжал пересохшее горло.

Девушка развернула обе руки ладонями к себе и посмотрела на них.

Кисти были сильно исцарапаны.

Осторожно прикоснувшись ко лбу, она почувствовала резкую боль.

Значит, ночная погоня ей не приснилась. Она действительно несколько секунд назад стояла у кирпичной стены, а напротив нее стоял ее предполагаемый убийца.

Девушка ещё раз оглянулась вокруг.

Пещера была местом, судя по всему, часто посещаемым.

Здесь практически отсутствовало то, что обычно встречается внутри диких, необитаемых пещер: не было грязи, запаха сырости, толстого слоя известнякового налёта на стенах. А ещё, ни одна летучая мышь (коих, по слухами, в пещерах обитает обычно с избытком) еще не прилетела Стелле в лицо.

Школьница осторожно поднялась на ноги.

Дно пещеры было гладким и прохладным, – и тонкий слой известняковой пыли мягко зашуршал под её ступнями.

Она развернулась.

Перед ней темнела, уходя от основного зала вглубь, каменная галерея. Внутри было темно.

Гораздо приятней было находиться рядом со светом, льющимся сверху из отверстия в своде, и Стелла повернулась лицом обратно к нему.

Дыра, – благодаря которой освещалась пещера, – была достаточно широкой, чтобы столп света, проходящий сквозь нее, освещал почти всю пещеру целиком. В этом столпе можно было различить мелкие фракции пещерной пыли, кружащиеся в воздухе и мелко искрящиеся золотистым светом.

Взгляд Стеллы опустился к стене прямо напротив луча. Судя по темноте, которую девушка там увидела, – у дальней стены располагался то ли проход, то ли крупная ниша: свет частично попадал на то место, но не освещал его полностью.

Кое-что (что-то странное), чего Стелла поначалу не заметила, – внезапно дошло до её сознания.

Берущая начало из темноты предполагаемой ниши, на каменный пол основной пещеры падала некая неясная расплывчатая тень, – очертаниями похожая на силуэт, отбрасываемый деревом с густой кроной. При этом, внутри ниши никакого дерева не находилось – определённо. Даже если бы оно там и стояло, то для того, чтобы от него вперёд падала тень, необходимо было бы, чтобы свет лился прямо оттуда, – из того места, где было темно, – а не сверху, – с потолка основной пещеры.

– Здравствуй, избранная. Приветствую тебя.

Стеллу в одну секунду словно пронзило электрическим разрядом. На краткий миг оцепенев от ужаса, девушка резко повернулась и…

Увидела позади себя высокую женщину.

У незнакомки было спокойное, приятное, слегка вытянутое лицо, светлая кожа, белые волосы, – заплетенные в толстую прямую косу, доходящую ей до колен.

Наряд её: какое-то старомодное закрытое платье в пол, с длинными рукавами, – был настолько белоснежным, что, казалось, пошит был из пропитанной фосфором ткани.

«Это ещё кто?»

Сверкнув своими очень светлыми, – почти прозрачными, – глазами, женщина заявила:

– Ты похожа на растрёпанного котёнка.

– Что вам от меня нужно? – Напряженно спросила Стелла, убирая волосы подальше от лица. Конечно же, видеть перед собой красивую женщину Стелле понравилось больше, нежели лицезреть огромного, агрессивно настроенного мужчину, чья слюна, – в те секунды, когда он в бешенстве плевался, – попадала ей на нос и брови, но все же…

Вся эта ситуация, – в которой она оказалась, – по-прежнему, оставалась чересчур странной.

Женщина аккуратно прошла мимо.

Стелла настороженно разглядывала незнакомку, в любую секунду ожидая подвоха. Когда та оказалась достаточно близко от неё, она поняла, что у женщины непропорционально длинные ноги – гораздо длиннее, чем у любого человека, которого Стелла когда-либо встречала в своей жизни.

Женщина остановилась и принялась внимательно разглядывать Стеллу.

– Что? Зачем вы так на меня смотрите?

– Прости. Понимаю, это выглядит невежливо, но я лишь хотела познакомиться с твоей внешностью. – Всё тем же мягким тоном, что и минутой ранее, произнесла длинноногая.

Стелла впала от этой фразы в ступор – правда, быстро из этого состояния вышла.

– Мой вопрос, наверное, тоже не очень вежливый, – стараясь изо всех сил, чтобы голос её звучал достаточно строго, выпалила она, – но можно мне узнать, кто вы такая? И как я сюда попала?

Казалось, обитательница пещеры призадумалась.

Она облокотилась (это в своём-то белоснежном наряде) о дальний свод пещеры, и с мечтательным видом заглянула в отверстие, через которое внутрь попадал свет.

Плавными движениями женщина сложила руки у груди, не перекрещивая их.

Улыбнулась.

«Блаженная». – Подумала Стелла, и ей стало вдвойне не по себе.

– Я была бы рада ответить на твой вопрос, дорогая, – я имею ввиду первый твой вопрос, – но вынуждена отметить, что я сама уже не знаю, кто я есть на самом деле. Я бы могла рассуждать на эту тему годами – и так и не прийти к однозначному ответу. Определённо знаю одно – рождение моё произошло не в этом мире…

«Я ведь не принимала ничего запрещённого. – Думала, тем временем, Стелла, начиная в панике терзать свои волосы. – Вроде бы нет. Для того, чтобы выкурить или съесть что-нибудь эдакое, нужно как минимум быть знакомым с теми людьми, кто это продаёт. А у меня из знакомых подходит только врач. Не мог же он, в самом деле…»

– …временной промежуток, необходимый для разоблачения подобных догадок, может растянуться не на одно десятилетие. Боюсь, мы с тобой не владеем таким большим количеством времени и душевных сил. Возможно, когда-нибудь мы достигнем сей поры зрелости, но до тех пор… считай меня пришельцем из иного мира. Ты согласна?

Женщина с белыми волосами чуть виновато улыбнулась.

– Может, – Стелла закусила губу, раздумывая над тем, как лучше себя вести в подобной ситуации, – вы хотя бы сможете объяснить мне, как именно, я здесь, – она обвела взглядом пространство вокруг, – очутилась?

– Данный твой вопрос мне ясен, и вопрос этот справедлив, но вот ответ, боюсь, покажется тебе поначалу не очень правдоподобным. Тем не менее, будь уверена: всё, что я произнесу сейчас – истинная правда.

«Хорошо бы это действительно оказалось истиной, а не следствием наркотического бреда». – Внутренне взмолилась Стелла.

– Высшая Сила возжелала видеть тебя. Именно с её помощью ты и переместилась сюда, и произошло это в момент твоего наивысшего эмоционального извержения. Мир, в который ты перенеслась, несколько отличается от того мира, в котором ты привыкла жить, однако, со временем ты освоишься в этом мире, и именно ОН станет для тебя родным. Не бойся той неизвестности, что окружает тебя. Неизвестность не враг тебе, но начало нового пути.

– Что?

Стелла смотрела прямиком в светло-серые глаза напротив, пытаясь оценить состояние умственного здоровья говорившей. Похоже, слабые надежды Стеллы на то, что женщина с длинными ногами находится в здравом рассудке, не оправдывались.

Похожа ли длинноногая красавица на человека, употребляющего наркотики?

Почему нет, собственно говоря.

С другой стороны, – а кто их сейчас не употребляет?

Женщина внешне была очень похожа на одну из тех одарённых природой особ, которых фотографируют для журналов мод. Насколько Стелла была наслышана, девушки подобного типа нередко являлись «заложницами» различных наркотических препаратов.

Правда, странным было то, что данная женщина решила заняться названым действом не на званой вечеринке, в среде себе подобных, – но в обычной пыльной безлюдной пещере.

Впрочем, можно было допустить, что эта женщина с белыми волосами – исключение из правил. Она вполне могла, руководствуясь собственным мотивам, принимать будоражащие психику вещества в полутёмных закоулках подземных лазов. В этом, если призадуматься, не было ничего потустороннего.

Но вот что тогда, в таком случае, в пещере делает сама Стелла? Ведь в том городе, где она жила, даже холмов поблизости не было.

«А может быть, я всё-таки сама сейчас нахожусь под действием наркотика?»

…

«…чушь какая-то. Кто мог меня ими накачать? Не родители же за обеденным столом это сделали!»

Женщина в белых одеждах, – решив, видимо, прервать затянувшиеся размышления Стеллы, – пользуясь замешательством собеседницы продолжить свою речь:

– Я далеко не впервые встречаю избранного, но, признаюсь, каждый раз мне недостаёт красноречия для того, чтобы полно и доступно поведать каждому отдельному новоприбывшему о всех особенностях изменения мира вокруг него… Расскажи мне, дорогая, – какие чувства ты сейчас испытываешь?

Обращение к ней напрямую (да ещё и такими высокопарными словами) заставило Стеллу волей-неволей отвлечься от своих мыслей.

Она как могла внимательно осмотрела ещё раз – и женщину, и пещеру.

Возможно, стоило предположить, что перед ней стоит сейчас не реальное живое существо, но плод её воображения? Другими словами, существует возможность того, что Стелле всё-таки снится то, что с ней сейчас происходит?

А если допустить, что это сон, получается, она заснула прямо под носом у огромного мужчины, – вначале неугомонно гнавшегося за ней через полгорода, а после намеревающегося её убить?

Как можно было заснуть в подобной ситуации?

Только если от усталости.

Но какая же должна быть усталость у человека, чтобы он захотел спать в присутствии взбудораженного жаждой преследования маньяка?

Маловероятно и то, что случился обморок, – ведь Стелла не была склонна к обморокам. Или, всё-таки, была? Если представить, что она заснула или упала в обморок, переходящий в сон, – почему же тогда никто ещё не привёл её в сознание жутким ударом по лицу или по почкам?

Он ведь хотел её убить!

Разгадка возникла в её голове довольно быстро.

Стелла читала где-то о том, что во сне время идёт иногда совсем не так, как наяву. Час во сне, сутки, и даже год, – вполне могли равняться паре секунд в настоящем времени. И в таком случае, – если догадки Стеллы были верны, – ей оставалось теперь только и делать, что ждать жуткого болезненного пробуждения, которое вот-вот должно было наступить.

Ладони девушки вмиг вспотели.

Почему сон её настолько реальный? Настолько реальный, что даже ссадины на коленках, лбу и ладонях невыносимо щиплет от выступившего пота?

– Это что, розыгрыш такой? – Резко выдохнула Стелла. – Как называется то место, куда я попала? Как я вообще сюда попала? Хотя бы город назовите.

– Как я тебе уже говорила ранее, ты находишься в другом мире. – Спокойно ответила женщина в белом. – Можешь назвать это Параллельной Вселенной, избранная, если тебе подобное выражение удобнее для понимания происходящего.

Ответы заставляли недоумевать всё больше и больше.

Стелла при всём желании не могла поверить этой странной женщине (хотя, признаться, после такой жуткой изматывающей ночи, как сегодняшняя, ей очень хотелось бы это сделать).

– Хватит уже шутить. – Стараясь говорить спокойно, произнесла она. – Ваши подколки сейчас совершенно не к месту.

«Не сейчас, избранная.

Внимай сказанному и не противься».

Скрипучий старческий мужской голос раздался прямо в её голове.

И это не был тот голос, который она обычно привыкла там слышать.

Это было уже слишком.

– Да что это за издевательство?! – Закричала Стелла, сжимая руки в кулаки.

К глазам подступили слёзы.

Ну вот, она сошла с ума. В самом расцвете юности, за одну ночь превратилась в сумасшедшую.

«Прости, что напугал тебя. – Голос, как ни в чём не бывало, продолжал звучать тем же образом. – Мои предыдущие перерождения уже много веков назад утратили способность беседовать, используя для этого голосовые связки. Прошу, не беспокойся из-за данного обстоятельства. Я не намерен читать твоих мыслей – желаю лишь передать тебе часть своих. Ты, избранная, можешь общаться со мной при помощи тех средств, что удобны и привычны для тебя».

Стелла теперь окончательно уверилась в том, что тронулась умом.

Было жутко осознавать это.

– Быть не может, – завертела головой она, хватаясь за виски, – такого не бывает.

«Требуешь доказательств». – Утверждающе ответил голос.

Внезапно послышались тихие (и этим особенно ужасные) шаги из тёмной ниши – той самой, из которой на пол пещеры падала напоминающая дерево тень.

Здравый смысл Стеллы буквально «взорвался» от всей глубины нелепости происходящей с ней ситуации.

Одно дело слышать и видеть призрачных существ в шесть лет. Совершенно другой смысл эти видения приобретают, когда тебе исполняется шестнадцать с половиной.

Существо же, тем временем, медленно и неумолимо (почти так же, как маньяк, недавно преследовавший её), несмотря даже на то, что этого просто Не-Могло-Быть, – приближалось к ней.

Стелла буквально окаменела, не имея сил оторвать взгляд от происходящего. Скомандуй она сейчас своим ногам бежать, – навряд ли они сдвинулись бы с места хоть на сантиметр.

Странное создание, тихонько шурша пещерной пылью, постепенно выбралось из своей ниши.

А когда оно показалось на свет полностью, – девушка начала усиленно тереть глаза.

Поначалу она подумала, что появление неизвестной сущности что-то совершило с её зрением, поскольку она не могла чётко разглядеть то, что стояло перед ней.

Оно было всё как будто затянуто плотным облаком дыма, либо тумана. Не ясно было, присутствуют ли у существа ноги, руки, голова. Походило оно на какую-то странную иллюзию, муть, возникшую, – будто пятно на фотокарточке, – посреди чёткой картины окружающего пространства.

Когда необычное создание замерло на месте, глаза Стеллы начали понемногу различать отдельные детали его внешности, периодически проглядывающиеся сквозь сгустки окружающей его смазанной завесы.

Судя по внешним признакам, оно было человекоподобным, но…

Но в то же время оно будто бы было единым целым с деревом – словно это дерево проросло прямо в человеческом теле.

Стелла как-то раз видела нечто подобное, – в детстве. Примерно так же выглядели две картинки из полупрозрачной бумаги: два разных изображения, наложенные одно на другое.

Рассудок её упорно отказывался воспринимать увиденное.

– Верь тому, что видишь. – Раздался над ухом голос длинноногой женщины.

«Кто-нибудь, разбудите меня!»

…во сне ли, наяву ли, но, – находясь в любом из тех состояний, о которых кричал её внутренний голос, – Стелла до одури боялась оживших теней, надвигающихся на неё. Страх этот казался не намного слабее страха вероятности быть пойманной и покалеченной огромным верзилой с сумасшедшим выражением лица.

Решение пришло к девушке совершенно внезапно, будто бы разум вдруг дал ей хорошую «оплеуху».

Она резко вскочила, развернулась в сторону тёмной, уходящей вглубь пещеры галереи, – фактически при этом развороте коснувшись кончиками волос приближающейся к ней субстанции, – и побежала, что есть сил.

«попробуйтеперьпоймать»

Поверхность под ногами была ровной, и бежать по ней оказалось очень легко.

Где-то вдалеке, в конце тоннеля, призывно горело пятно яркого света.

«Это не тупик!» – Возликовала Стелла.

Галерея, – вначале тёмная, – постепенно расширялась и становилась освещенной солнечными лучами. Они всё в большем и большем количестве пробивались сквозь щели в сводах.

Это был выход.

Свет поверхности.

Возможность узнать, наконец, где именно расположено то место, в котором Стелла очутилась.

Она готова была кричать от восторга.

Кем бы ни были эти странные существа из пещеры: плодом ли её заражённой наркотическими препаратами фантазии, актёрами ли, разыгрывающими её, или существами, которые ей просто снились, – она не позволит им вот так просто захватить себя и позволить делать с собой всё, что им вздумается.

Просвет становился всё больше, всё шире, – и вот, наконец, она выскочила из пещеры…

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!

Стелла едва не оглохла от собственного крика.

Это не был крик боли или радости.

Это был визг ужаса и удивления одновременно.

На выходе её ожидала та самая женщина, – в белых одеждах, с длинными ногами, – одно из тех двух непонятных созданий, от которых она только что с таким упорством спасалась бегством.

Стелла врезалась в неё со всей силы, но женщина, – даже не шатнувшись, – умудрилась ещё и крепко ухватить её своими руками за плечи.

– Сейчас опасность тебе не угрожает. – Голос женщины был настойчив, но всё так же тих и спокоен, как минуту назад (словно они вдвоём не преодолели только что сотни три метров, а продолжали мило беседовать, сидя за столом за кружкой чая).

Стелла была растеряна окончательно. Её переполняли самые различные эмоции.

Одна из них, правда, была пронзительней прочих.

– Отпустите меня!!!

В тот же миг девушка почувствовала, как сильные (как оказалось) руки, отпускают её плечи.

– Как у вас получилось обогнать меня, в этом платье?! – Не могла успокоиться Стелла, резко отпрыгивая от женщины. – Как вы оказались здесь раньше меня?!

Женщина в белом осторожно начала расправлять рукава своего одеяния. Лицо её выглядело слишком умиротворённым для человека, только что пробежавшего приличное расстояние. Так же не было похоже, чтобы та одежда, что была на ней сейчас, хотя бы раз участвовала в действе, что зовётся бегом: подол платья только что не искрился чистотой.

Странная женщина смотрела Стелле в лицо.

Улыбалась.

– Я не человек, дорогая. Поэтому-то я и сумела тебя обогнать.

– Бред какой-то. – Раздосадовано отозвалась Стелла, вращая головой из стороны в сторону. – Вы просто издеваетесь надо мной, вот и всё. Здорово вы тут всё подстроили, конечно, но я не верю ни единому вашему слову.

Не переставая улыбаться, женщина слегка склонила голову, протягивая девушке руку.

– Попробуй довериться своим ощущениям. Когда наступает тот момент, когда мы не знаем, чему верить и как поступить, – нам остаётся лишь одно: прислушаться к самим себе, поискать ответ внутри. Понимание происходящего после этого произойдёт само собой.

Стелла вздохнула и обречённо посмотрела на выход из пещеры, из которого только что выбежала.

Потом отвернулась от него и глянула в противоположную ему сторону.

Вперёд от выхода уходил в неизвестность протяжённый скальный выступ.

Прямота линий этого выступа зародила в мыслях Стеллы догадки, о которых она задумалась только сейчас.

«Не может быть».

В волнительном предчувствии девушка устремилась в то место, – на самую оконечность скалы.

Она не смотрела по сторонам.

Все её мысли заняты были тем, чтобы сдержать желание ещё раз закричать.

Каждый её шаг раздавался в голове гулким шумом.

Дыхание перехватывало всякий раз, когда её обнажённая ступня касалась каменной поверхности.

«Конечно, мне страшно. Никогда в жизни не было так страшно».

Наконец, она добралась почти до самого края.

Реальность превзошла все её ожидания.

Пещера располагалась (и теперь это стало очевидным) не внутри какого-то холма, но на вершине умопомрачительного многоярусного горного массива.

Перед Стеллой простиралась самая настоящая горная долина – огромная, освещённая светом закатного солнца.

Пропасть находилась прямо под ногами девушки.

С безумно колотящимся сердцем Стелла продолжала внимательно разглядывать тот пейзаж, что она видела перед собой.

Гора с пещерой приходилась самой высокой точкой многоуровневого хребта, являющегося одной из сторон, формирующих долину. Левая (ближняя) оконечность его упиралась в опушку кажущегося бескрайним леса. Правая терялась где-то вдалеке – там постепенно теряя высоту и превращаясь в равнину.

Формируя противоположную сторону долины, – прямо напротив того хребта, на вершине которого стояла сейчас Стелла, – располагался другой хребет – в несколько раз ниже, и гораздо менее протяжённый. Второй хребет тоже упирался одной своей оконечностью в лес.

С противоположной лесу стороны обе горных гряды являли собой завершение долины, – практически соединяясь в том месте и оставляя меж собой кажущийся сверху очень узким проход.

Слева лес зелёным океаном уходил куда-то за пределы видимости.

Справа, с западной стороны, вдалеке, – там, где небо сливалось с землёй, – в свете постепенно уходящего солнца проступали очертания других, гораздо более далёких вершин, – острые «шипы» которых, казалось, буквально впивались в полотно закатного неба.

От далёких вершин на горизонте, тот «браслет» гор, – в котором находилась сейчас Стелла, – отделяла широчайшая зелёная равнина, заполненная реками, озёрами, зелёными холмами, и перемежающаяся, порой, невысокими (относительно этой) горными системами.

Стелла в торжественном молчании восхищалась тем, что видела.

«Если это и правда сон, – думала она в эти минуты, – я ещё долго не хочу просыпаться».

Сердце её громко колотилось от осознания видения перед собой такой красоты и величия природы, – и отвлечься от этого естественного гипноза ей помог лишь резкий мощный порыв ветра, внезапно всколыхнувший её волосы и заставший покачнуться.

До слуха девушки, – враз вернув её в покинувшее её до сих пор состояние страха и паники, – донёсся звук, исходящий откуда-то снизу – прямо из-под той скалы, на оконечности которой она сейчас стояла.

Покуда Стелла осторожно приближалась к самому краю обрыва, этот звук, медленно нарастая (будто из ушей Стеллы кто-то постепенно вытаскивал заглушки), наконец, набрал полную силу.

Из-под выступа, – примерно в десяти метрах вниз от того места, на котором она стояла, – вытекал широкий полноводный ручей. Русло его, насколько было видно глазу, огибало едва ли не всю гору, и уходило во внутренний распадок меж скал, оканчивающийся где-то в лесу.

Стелла, вся сжавшись, поначалу отошла на несколько шагов от пропасти, недоверчиво глядя на источник шума.

Затем она выпрямилась.

Ещё раз посмотрела на спускающееся вниз к линии горизонта оранжевое солнце, а после взглянула на небо, – по которому, подобно птицам в диковинном саду, разбросали свои яркие, розовато-красные перья, облака.

«Чёрт возьми. Как же красиво».

Девушка вдохнула в легкие побольше воздуха.

В одну секунду оторвав взгляд от облаков, Стелла устремилась к краю обрыва.

Один шаг.

Два.

«Три».

«И мы обманем её снова…»

Если бы кто-то спросил её об этом, Стелла определенно смогла бы вменяемо ответить на вопрос о том, зачем ей понадобилось прыгать с крутого обрыва в бурлящий горный ручей – ручей, который, возможно, оканчивался отвесным водопадом.

Этот её поступок совсем не был связан с желанием убить себя или же доказать свое превосходство (в своей неприкосновенности девушка с недавних пор начала очень сильно сомневаться).

Дело в том, что это действие: прыжок вниз, – показалось ей наиболее естественным способом доказать самой себе то, что происходящее с ней в данный момент, – не более, чем её фантазия.

Она прекрасно понимала: если в сновидении совершит «мнимое» самоубийство – это не приведёт ни к каким болезненным последствиям наяву.

И, если происходящее с ней, и правда, являлось всего лишь сном (а она почти наверняка, даже несмотря на кажущуюся нерушимой реальность ощущений, была в этом уверена), Стелла должна была уже через секунду после совершения прыжка проснуться: либо в своей комнате, либо (что гораздо, гораздо хуже) в тупике стройки – избитая и покалеченная.

Последний вариант даже представить было страшно.

И всё же, случись даже это, – непоправимое, – по крайней мере, она бы находилась уже не во власти обманчиво-прекрасных иллюзий, но осознавала, что перед ней не вымысел.

Итак…

Стелла летела.

Точнее – падала вниз.

Тело, – несмотря на мысли девушки о том, что всё вокруг, – лишь мираж, – оцепенело съёжилось в ожидании удара о водную поверхность.

Такого в прежних снах с ней не случалось.

Вода приближалась.

«Ну же, скорее…»

Несколько секунд головокружительного полёта, – и кожу на руках и ногах обожгло ударом.

Стелла вскрикнула от боли, одновременно с этим погружаясь в водный поток.

Вода, – холодная, леденяще холодная, – мгновенно наполнила собой её рот и ноздри.

В панике отплёвываясь, девушка всплыла на поверхность, – и течение разом подхватило её, унося следом за собой.

Стелла стала отчаянно вдыхать воздух, стараясь, при этом, поднять лицо как можно выше вверх. Перед глазами её с молниеносной скоростью проносились нависшие с двух сторон отвесные скалы. Валы, – один выше другого, – то и дело окатывали её, накрывая с головой.

«Только бы не захлебнуться…»

Внезапно коленка Стеллы врезалась во что-то под водой, – и девушка снова вскрикнула.

Рот тут же заполнился очередной порцией жидкости, – хоть и от прежней хотелось кашлять, что есть сил.

Очередной вал накрыл её.

И опять кругом была одна только вода.

Течение, казалось, стало ещё сильнее, – и неожиданно Стелла почувствовала, как ее тело стремительно падает вниз.

«Только не это…»

Пара секунд ощущения полёта, – и она упала в бурлящую пузырящуюся толщу.

А затем её придавило мощным потоком сверху.

…громкий шум… булькающие звуки вокруг…

Она очутилась в царстве пузырей воздуха. Они хаотично двигались вокруг неё, шуршали у раковин ушей, – подобные стае голодных кровососущих насекомых.

Стелла вытянула руки вперёд, растопырив пальцы, – и водяной поток, помогая ей, сам вытолкнул её на поверхность.

Буквально вылетев наружу, она, – на краткий миг почувствовав поддержку от стихии, – сразу же попыталась глотнуть кислорода, но недремлющее течение вмиг подхватило её и понесло, в очередной раз погружая с головой в вал.

«Пожалуйста…»

И вдруг течение стало слабее.

Медленней.

Или это ей казалось?

Стелла, – которая именно сейчас, в эти секунды, могла бы при желании воспользоваться моментом и попытаться подплыть ближе к берегу, – всё же замешкалась.

Обессиленная, подталкиваемая донным течением, она снова ударилась о подводный камень, – на сей раз другой коленкой. Затем ударила лодыжку.

А после она увидела прямо перед собой длинный, обкатанный водой ствол дерева, – перекрывающий собой треть русла реки.

Стелла не успела ни о чём подумать, как водный поток, – казавшийся до этого момента почти недвижимым, – с неожиданной мощью набросил ее на этот ствол.

Резкая боль пронзила ребра.

Глаза, правда, чуть не вылезли из орбит, а легкие сдавило, точно тисками.

Течение буквально повесило девушку на дерево, – словно хотело расплющить, – а после начало с силой придавливать к нему, как будто наматывая.

Забыв о том, как дышать, и думая лишь о единственном шансе на спасение, Стелла, – с огромным трудом, напрягая каждый свой сустав, каждую свою мышцу, – принялась продвигаться вдоль ствола.

Медленно, недопустимо медленно она ползла по бревну, ломая попутно ногти и сцарапывая на руках кожу.

Перемещение на сушу заняло, казалось, несколько часов (на самом-то деле, наверняка прошло менее минуты – вряд ли она смогла бы продержаться под напором течения дольше), однако, для Стеллы время замедлилось: секунды превращаются в часы, когда испытываешь жуткую боль и осознаёшь невозможность из-за этой боли совершить хотя бы один нормальный вдох.

…и вот, наконец-то, твердая поверхность.

Стелла застонала, уткнувшись лицом в землю.

Резкий, болезненный приступ кашля не дал ей вдоволь порадоваться приобретённой свободе. Она кашляла, наверное, целую вечность. Тело сводило изматывающей судорогой, а изо рта и носа непрерывно текла вода.

Наконец, когда сил не осталось даже на кашель, она кое-как перевернулась на спину и с трудом приоткрыла глаза.

Сверху, в нескольких метрах над её головой, склонились, – переплетаясь меж собой, – изогнутые ветви деревьев с зелеными листьями. Листья подсвечивались светом солнца, и выглядели потому полупрозрачными.

Стелле показалось (наверняка это была галлюцинация), словно она слышит откуда-то издалека нечто, напоминающее музыку.

«Надо бы проверить, – все ли кости целы». – Подумала Стелла спустя некоторое время – которое она провела в странном состоянии наподобие полусна.

Приподнявшись, девушка начала потихоньку ощупывать себя.

Затем, – преодолев вспышку боли где-то над переносицей, – она опустила глаза вниз, – воочию оценивая ущерб, нанесённый своему телу и своей одежде.

Её внешний вид представлял сейчас собой удручающее зрелище.

Волосы спутались, и в них застряли частички земли. Шёлковая блузка изорвалась окончательно: все швы разошлись почти до основания, и на теле оставалось висеть лишь несколько лоскутов ткани. Разодранная снизу до пояса юбка двумя половинками плотно оплетала обе ноги ниже колена.

Девушка хмыкнула.

Именно здесь, вся измазанная в земле, в разорванной одежде, с хриплым дыханием, с болью в голове и груди, – Стелла, наконец, в полной мере осознала: все то, что с ней произошло, не приснилось ей.

Те странные существа, что так напугали её, – были реальны.

И этот мир был реален.

Так же реален, как и тот факт, что Стелле чудом удалось избежать гибели – уже два раза подряд за один день.

– Спасибо. – Прошептала она, ложась обратно на землю и глядя на чуть покачивающиеся, освещённые солнечными лучами зелёные листья. – Чем бы ты ни было, спасибо тебе.

На ногах и руках, – в нескольких местах, – кровоточили на поверхности кожи трещины. Они все опухли и побаливали.

Оставалось только надеяться на то, что пострадала лишь кожа.

В предвкушении жуткой боли в ушибленных, расцарапанных (и, возможно, всё-таки сломанных) конечностях, – Стелла ещё через какое-то время предприняла неуверенную попытку встать.

Вопреки своим опасениям, она довольно-таки легко поднялась. Ноги в местах ушибов заболели сильнее, но не настолько, чтобы появился повод опасаться за их целостность.

Так что идти Стелла могла. Мешал, правда, возобновившийся кашель (она подумала о том, что он наверняка ее выдаст, когда её начнут искать).

Девушка ещё несколько метров прошла, сильно ссутулившись, а затем оглянулась вокруг.

Несмотря на все пережитое, эйфория, – связанная с чудесным спасением, – видимо, ещё до конца не отпустила её.

Стелла испытала весьма странное чувство.

Она смотрела вокруг себя и осознавала, – как никогда раньше, – что природа вокруг неё жива – так же, как жива и она сама.

Под ногами её стелился ковёр из молодой, салатного цвета, травы, – слегка прохладной и приятной для стоп. Кроны деревьев в своём солнечном освещении были похожи на покрытые нежно-зелёной тканью крыши летних садовых шатров. Горный ручей вымыл почву из-под одного из деревьев, что росло на самом его берегу, – и оголённые извилистые корни этого дерева, – как наглядное доказательство того, что дерево – настоящее, – торчали на поверхности. Ручей казался кристально чистым. Вода мелодично журчала в своем русле.

…на траве, – то тут, то там, – лежали куски обломанных веток.

Эйфория внезапно отпустила Стеллу, и она внимательно пригляделась к разбросанным частям дерева.

Далеко не все они выглядели гнилыми или высохшими. Некоторые определенно были кем-то выломаны, причем, – судя по их внешнему состоянию, – не так давно.

Размышления о том, что это мог быть за зверь, оборвались, – не успев, как следует, начаться: мелодичное птичье пение послышалось откуда-то слева, и Стелла незамедлительно повернулась к его источнику.

На одной из низкорасположенных ветвей ближайшего к ней дерева-шатра сидела небольшая (всего в два или в три раза крупнее воробья) птица, и издавала она звуки, отдалённо напоминающие звучание какого-то музыкального инструмента.

Стелла, позабыв обо всех своих бедах, подошла на шаг ближе.

Угольно-чёрное оперение.

Тонкие, но при этом крепкие, чёрные лапки.

Морковно-жёлтого цвета клюв.

И, в завершении, – два кольца ярко-жёлтых перьев, окружающее чёрные блестящие любопытные глаза.

Сомнений не было: на ветке сидел чёрный дрозд.

Девушка приблизилась еще на шаг, от удивления забыв даже про свой пресловутый кашель.

Дрозд на время замолк, повернул на бок свою голову, поглядел на неё, а после начал пронзительно трещать, – словно посмеиваясь над странным человеком в нелепом наряде.

– Ты в своём уме? – Обратилась Стелла к птице. – Меня же из-за тебя поймают!

Дрозд замолчал.

Замер.

После, резко дернувшись всем тельцем, он спорхнул с ветки и улетел прочь – в лесную чащу.

Произошедшее заставило Стеллу вспомнить о том, что ей самой тоже не помешало бы куда-нибудь пойти: в конце концов, ночевать в лесу практически без одежды было бы, наверное, далеко не лучшим завершением дня.

Сейчас тело девушки, – поначалу разгорячённое переизбытком эмоций и недавней борьбой за свою жизнь, – уже начинало постепенно остывать.

Совершенно некстати напомнила о себе и боль в ребрах от недавнего удара о бревно посреди реки.

– Ах, вот ты где!

Стеллу передернуло.

Это был голос той женщины – из пещеры.

Игнорируя боль в рёбрах и конечностях, она сразу же попыталась побежать вперед, – но тут внезапно враз потеряла способность двигаться.

Тело словно опоясали невидимые путы – и лишь какое-то чудо удержало безвольное туловище от дальнейшего неминуемого падения плашмя на землю.

– Впредь я попытаюсь быть более осмотрительной при встречах с вновь прибывшими избранными. – Вновь послышался обеспокоенный голос.

Через мгновение из чащи леса появилась и длинноногая обладательница этого голоса. Лицо женщины выражало лёгкую степень беспокойства.

– Я и подумать не могла о том, что ты настолько сумасбродна! – Продолжила она начатую речь. – Ты могла разбиться, утонуть, покалечить себя… О, прошу, не беспокойся об этом. – Добавила она, заметив, вероятно, выражение глаз Стеллы. – Я специально обездвижила твое тело при помощи Силы, и таким же точно способом лишила на время возможности говорить. Не волнуйся. Все хорошо. Я не причиню тебе вреда.

«Хотелось бы верить. – Раздосадовано думала в этот момент Стелла, тараща глаза и ощущая себя беспомощней, чем когда-либо. – Ты же сейчас можешь сделать со мной всё, что тебе заблагорассудится».

Женщина подошла к ней поближе.

– Меня зовут Лаура. – Приветливо улыбнулась она.

Стелла пригляделась к лицу женщины.

Лицо это нельзя было назвать молодым, но морщин на нём не было – ни одной.

Пожалуй, зрелость женщины читалась в её глазах.

Глаза эти, правда, были весьма примечательны: казалось, из этих глаз исходит самый настоящий свет. Будто вытекая из-под век, этот свет расходился по белоснежным длинным волосам, заплетенным в идеально собранную косу, а далее – во все стороны вокруг.

Женщина из пещеры напоминала ни много ни мало изображение святой девы с иконы.

Стела поймала себя на мысли о том, что возможно новая знакомая сумела как-то заморочить ей голову, заставив её видеть то, чего не было на самом деле.

«Ведьма».

Лаура, – как она сама себя назвала, – неслышно подошла вплотную к девушке, слегка подогнула колени и облокотилась на них руками, чтобы их со Стеллой глаза оказались на одном уровне.

– Я попрошу тебя ещё раз, избранная – не бойся. Ты попала в мир, параллельный тому, в котором ты жила ранее. Параллельные миры – это реальность, и существует их великое множество. Ты спросишь о том, как именно ты попала сюда, и почему именно ты? Я отвечу: тех, кто попадает в наш мир, приносит сюда Высшая Сила. Понимаешь, о чём я говорю?

Стелла, на всякий случай, моргнула глазами.

– Черный Свет – имя нашей Великой Силы. Чёрный Свет создал наш мир, – и именно ОН повелевает им. А ещё Чёрный Свет обладает властью проникновения в иные миры. Там он находит людей, обладающих превосходящими способностями, и переносит их в наш мир, потому как помощь этих людей необходима здесь гораздо больше, нежели в тех местах, откуда они изначально родом.

Стелла попыталась задергаться. Она уже позабыла о том, что несколько минут назад не верила в то, что с ней происходит, – слишком уж велико было её желание высказаться. Длинноногая женщина была пока единственным существом (из тех, кого она здесь успела встретить), кто был похож на человека, – потому Стелла волей-неволей должна была хотя бы временно смириться и начать «играть по правилам».

Нетерпение, очевидно, читалось в ее глазах, потому что Лаура сказала следующее:

– Сейчас я верну тебе способность говорить. Пока лишь только говорить. Я выслушаю тебя.

Стелла внимательно смотрела на длинноногую.

Она надеялась, что сможет понять, как именно та смогла заставить все мышцы ее тела застыть, однако женщина продолжала просто стоять на месте, не двигаясь.

– Прошу тебя, задавай свой вопрос.

Стелла прокашлялась. Голос вернулся к ней!

– Гм… хорошо… равновесие, или как правильно сказать… в общем, если из одного мира пропадает ни с того ни с сего человек, а в другой мир человек просто так попадает, – изначально родившись в другом мире, – что же тогда происходит с окружающим пространством? Искажения там, какие-нибудь…

Светло-серые глаза засветились новым всполохом света.

– Ты затронула очень важный вопрос, дорогая. Ты, действительно, говоришь о Равновесии.

Лаура все не прекращала улыбаться, – ненавязчиво и мягко.

– Пусть твоя манера изложения и несколько несуразна, но направление помыслов твоих верное. Да, наш мир после открытия большинства порталов переживает сильные удары.

– Что за удары?

– Буйство стихии, разрушительные явления природы, увеличение числа новых Межпространственных Брешей…

– Видимо, ваше божество не очень-то о вас беспокоится.

– Настаиваю на прекращении нашей беседы в подобном ключе. – Совершенно другим уже тоном отозвалась женщина. – Запомни, избранная: никто не может противостоять воле Черного Света. Никакая другая Сила. И даже если бы и нашёлся способ исполнить это, – существует слишком много причин того не делать.

– Назовите хотя бы несколько.

Женщина, кажется, с некоторым удивлением посмотрела на Стеллу.

– Что вы всё время на меня так смотрите? Мне ведь и правда интересно.

– Ты милая девушка. Я рада тому, что ты оказалась здесь. В то же время, я не совсем уверена в том, что мне действительно стоит вести с тобой подробные разговоры сейчас: о переносе и его последствиях. Ты действительно хочешь узнать об этом в данные минуты? Подумай.

Стелла послушалась и подумала.

– Пожалуй. – Наконец, ответила она. – Дело в том, что если вы не начнёте рассказывать мне об этом мире сию же секунду, – я, наверное, скоро опять захочу сбежать от вас, – потому как снова начну догадываться о том, что всё происходящее мне снится.

– Понимаю. Итак, коли ты сама того желаешь… первая причина того, почему не стоит вмешиваться в ход деяний Высшей Силы, состоит в следующем: перемещения из одного мира в другой не так уж часты – избранные, бывает, не попадают в наш мир годами. Вторая причина заключается в том, что те, кого Черный Свет приносит сюда, как правило становятся впоследствии нашими помощниками – союзниками в борьбе с теми, кто является нашими врагами.

– У вас есть враги? Надеюсь, в этом лесу…

– Здесь мы с тобой в безопасности – о том не тревожься.

– Уверены?

– Совершенно уверена. Итак, что касается третьей причины…

Лаура вздохнула. Видно было, что женщина либо умело имитирует расстроенные чувства, либо и впрямь сильно озадачена. Серая сумеречная тень, – упав на её лицо, – вмиг сделала его на несколько лет старше, а нахмуренные брови усугубили этот эффект, завершив внезапно постаревший образ.

Лаура уже совсем не походила на манекенщицу. Ее серые глаза вдруг сверкнули, но не ясным светом, а откровенной, неприкрытой, печалью. Губы она поджала.

Похоже, ей уже не в первый раз не давалась одна и та же речь.

– Мир, из которого изначально был извлечён избранный, практически не ощущает на себе никаких изменений. – Глухим голосом продолжила она. – В том случае, когда дело касается переноса, – не ощущает последствий так же и наш мир. Это происходит… Третья причина бессмысленности препятствования воле Чёрного Света перемещению людей, подобных тебе, из другого мира в этот, заключается в вас самих: вы, избранные больше не должны были жить в том мире, из которого вас забрали. Вы все должны были там погибнуть.

Стелла молчала.

А что можно ответить в данном случае?

Разве что лишиться чувств.

Впрочем, от этого мало толку.

– Это что же, – наконец решилась спросить она, – я теперь, можно сказать, живой труп?

– Так говорить нельзя, избранная. – Покачала головой Лаура. – Тебя не успели убить. Черный Свет спас тебя.

– А если я захочу вернуться обратно? Меня там прикончат?

Лаура посмотрела на нее, кажется, с жалостью.

– Ты никогда уже не сможешь вернуться обратно. Пути обратно в твой старый мир не существует. Тот мир был настроен к тебе враждебно. Ты погибла бы там, не успев прожить и половины жизни.

– А здесь, вы считаете, я смогу жить спокойно?

– Здесь у тебя своя судьба – быть может, счастливее той, чем могла бы быть там. В любом случае ты уже сейчас, в эти минуты, живешь, – тогда как в том мире ты бы уже не жила.

– Но, – не сдавалась Стелла, – если меня так и не успели убить, почему вы так уверены в том, что я должна была умереть? А вдруг я бы выжила.

Лаура медленно развела свои длинные изящные руки в стороны. В следующий же момент лучи солнца осветили ткань широких рукавов ее длинного платья, и оказалось, что рукава украшены понизу россыпью крохотных прозрачных камней. Свет незамедлительно отразился и в этих камнях, – отчего ткань платья стала напоминать тонкую паутину, на которую только что осели мелкие капельки летнего дождя.

– Домыслы без доказательств – всё пустое. – Донеслось до слуха Стеллы.

В голове Стеллы не в первый раз уже промелькнула мысль о том, что эта женщина, – Лаура, – похоже, оделась подобным образом именно для того, чтобы выглядеть, будто воплощение церковной иконы. Вновь начали было роиться в голове школьницы предположения о том, что перед ней сейчас выступает очень умелая актриса.

Правда, всего мгновение спустя очередной приступ боли в груди эти предположения быстро отогнал.

– Мы делаем выводы, основываясь на рассказах тех, кого принёс в наш мир Черный Свет. Изучая истории избранных, мы пришли к выводу о том, что все те ситуации, в которых оказывались перед перемещением те, кто был выбран Высшей Силой, – привели бы к неминуемой гибели этих людей.

– Да? – С вызовом переспросила Стелла.

– Да, избранная. Черный Свет не вступает с нами в контакт напрямую, и мы не имеем возможности спросить его наверняка, – верны ли наши догадки, – но…

Лаура опустила руки, – и свет платья погас.

– Быть может, дорогая, ты хочешь сейчас подробнее поговорить о том, при каких обстоятельствах ты сюда попала? Я готова побеседовать с тобой об этом.

– Нет. – Быстро покрутила головой из стороны в сторону Стелла. – Я хочу как можно скорее забыть об этих обстоятельствах.

– Тогда назови мне иную тему разговора, и я охотно поддержу её. Сейчас, сразу по прибытию, тебе, для твоей же собственной безопасности, необходимо внять некоторым моим доводам. Однако же, мне хотелось бы, чтобы доводы мои прозвучали в дружественной обстановке. Потому – спрашивай, прошу тебя.

– Можно спросить всё, что захочется?

– Верно, избранная. Прошу тебя лишь об одном: выбери ту тему беседы, что будет не слишком сильно тебя печалить.

Пока Стелла думала над тем, что было бы уместнее сейчас спросить, её желудок, – грубым образом нарушая эти торжественные, наполненные смесью, в какой-то мере даже высоких чувств, минуты, – внезапно начал довольно-таки громко подвывать.

– Ох! – Лаура с досадой махнула рукой. Вслед за взмахом руки, – словно паутинка, гонимая ветром, – пронеслась в воздухе и послушная ткань сверкающего рукава платья. – Прости меня, дорогая. Давным-давно пора тебя накормить. И новая одежда необходима. Я так была увлечена погоней за тобой, что совершеннейшим образом обо всём этом забыла.

От слов женщины (несмотря на кажущуюся несколько театральной трагичность её жестов), есть Стелле вдруг захотелось еще сильнее, и желудок её вновь начал «скулить».

Девушка не могла припомнить, чтобы в каком-либо из своих снов она хотя бы раз ощущала чувство голода.

– Мы с тобой находимся глубоко в лесу. – Продолжала, тем временем, длинноногая. – А поскольку солнце уже почти село – мы нуждаемся в помощнике, что доставит нас до нужного места. Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Лаура пошевелила в воздухе тонкими длинными пальцами, – и в следующий же момент Стелла зашаталась, с трудом выдерживая равновесие.

Женщина в белом, в свою очередь, легко, – будто являлась предводительницей лесных нимф, – поспешила куда-то в чащу.

Стела осталась посреди леса в одиночестве.

Наступила тишина.

С каждой минутой смеркалось все сильней.

Тени под деревьями становились гуще, объемнее. Солнечные лучи всё с меньшим напором пробивали лиственную крышу леса.

Температура воздуха стремительно понижалась. Пока что было относительно тепло, но в мокрой одежде, все-таки, ощущения казались не слишком комфортными – тем более, что из одежды по-настоящему целым на девушке осталось только нижнее бельё.

«Интересно, в здешнем лесу случайно маньяков не водится?»

Стелла фыркнула про себя и закрыла уставшие глаза.

И вдруг, с той стороны, где был проложен проход среди деревьев, раздался треск.

Глаза девушки сами собой открылись.

«…»

Не успела Стелла даже начать вновь думать, как из-за деревьев показалось живое существо.

У неё подогнулись ноги от того, что она увидела.

К ней приближалась огромная, – да нет же, просто громадных размеров птица.

Стелла как-то раз видела подобную, – правда, на рисунке, а не в реальной жизни. На той памятной картинке из энциклопедии о животных был изображен болотный кулик: с большими круглыми глазами, тонкими длинными лапами и высоким густым стоячим хохолком на голове. Под изображением, как Стелла сейчас помнила, значилась подпись: «Чибис». К подписи вела ссылка, в которой сообщалось, что размером данная птица обычно не превышает голубя.

«Чибис», – представший сейчас перед Стеллой, – в этом зелёном лесу, у берега горного ручья, – размерами не уступал крупному мерину.

Отличие от обычных куликов (помимо габаритов) состояло ещё и в том, что тело этого создания не было округлым, но скорее вытянутым, и гораздо более мощным.

У него были длинные красные ноги. Оперение шеи, лба и хохолка, – а так же узорчатых полос под глазами, – было чёрным. Голову и нижнюю часть туловища покрывали белые перья, а окрас спины и крыльев сверху из рыже-красного переходил в болотно-зеленый.

Стелла стояла и, вытаращив глаза, глядела на это чудо. От удивления у неё не хватило реакций даже на то, чтобы открыть рот.

Птица, – в свою очередь подойдя ближе, – посмотрела на нее сверху вниз, слегка склонив голову набок – почти точно так же, как это проделывал недавно, сидя на ветке дерева, гораздо более мелких размеров чёрный дрозд.

«Приветствую тебя, избранная». – Услышала девушка чуть грубоватый мужской голос в своей голове.

Она дернулась с непривычки.

Похоже было на то, что с этим существом нужно было общаться так же точно, как и с призрачным получеловеком-полудеревом из пещеры.

– Кто вы? – Машинально произнесла в ответ Стелла.

«Нас называют полуоборотнями. Перед тобой – мой звериный облик. В своём естественном обличие я мог бы общаться с тобой более распространённым среди людей способом, но я имею право показываться перед избранными в своём естественном облике лишь в определённых случаях. Зови меня Чибис – как птицу, в которую я могу перевоплощаться».

– Ваши родители вас так назвали?

«Они меня никак не называли. У нашего народа это не принято».

…

…

Стелла покачала головой, на время прогоняя из головы «лишнего».

– А таких, как вы, много? – Поинтересовалась она у странного существа.

– Прости, дорогая. – Подошедшая Лаура осторожно, едва касаясь, провела рукой по крылу огромной птицы. – Я не могу допустить излишеств с разговорами до тех пор, покуда ты не переоденешься в сухую одежду. Ты ведь можешь простудиться, – что крайне нежелательно. Чибиса я позвала для того, чтобы он отнёс нас с тобой в дом, в котором я живу. Чибис, дорогой, ты не будешь против, если я попрошу тебя понести нас двоих сразу?

Существо сразу же повернуло к женщине свою голову. Видимо, оно что-то ответило ей, но Стелла этого не слышала, потому как обращался он, вероятно, посредством мысли, – и не к ней, а именно к Лауре.

– Благодарю тебя. Теперь же, кавалер, не стой столбом. Помогай. – Женщина в белом улыбнулась, глядя на него.

Чибис слегка приподнял свою длинную красную ногу, чтобы Лаура могла встать на неё, как на ступеньку.

Надо заметить, женщине удалось с необыкновенным изяществом взобраться на птицу и сесть к ней прямо на спину, – сложив свои ноги так, как женщины обычно кладут их, усаживаясь верхом в женское седло.

– Дорогая, ты будешь держаться за меня. – Обратилась Лаура к Стелле. – Садись рядом и берись за мою талию.

Стелла нервно сглотнула.

«Ещё и лететь придётся».

Девушка не была уверена в том, что готова к этому. Особенно её смущало даже не то, что на существе, называющем себя полуоборотнем, не было седла, но то, что ей предстояло держаться во время полёта за женщину, которая, казалось, сама вот-вот соскользнёт вниз, не успев взлететь.

И всё же, Стелла не стала спорить: ещё свежи были в голове воспоминания от последствий её предыдущего «непослушания».

Когда она коснулась босой ногой лапы Чибиса, у нее создалось ощущение, будто она наступила на змею, – такая эта лапа была холодная и шершавая. Стелла чуть было не скривилась, и только глубинное понимание того, что существо, стоящее перед ней, – разумно, и потому может обидеться на подобную реакцию, – сдержало её от этого шага.

Она карабкалась на спину Чибису довольно неловко – опасаясь сильно дергать его за перья, и потому постоянно отводя руки от его крыльев.

«Сегодня можешь дёргать оперение. Для первого полёта это нормально». – Наконец, произнёс полуоборотень, решив, видимо, сжалиться над ней.

…

…

Ненормальное началось, когда гигантская птица взмыла вверх.

У Стеллы перехватило дыхание. Она машинально покрепче вцепилась в Лауру, забыв о том, что женщина сама, при этом, практически ни за что не держится.

Перья на спине полуоборотня стали казаться тем более гладкими и скользкими, чем выше они поднимались над землёй.

***

У Стеллы слезились глаза из-за мощных потоков воздуха, бьющих ей в лицо, но она, тем не менее, все шире открывала их.

Ей было страшно лететь на такой высоте, – да еще и в столь «шатком» положении, как сейчас, – и у неё периодически захватывало дух, а все мышцы, какие только существовали, сжимались.

И всё же, ощущения от полёта, в совокупности своих составляющих, пересиливали страх.

Причины подобной реакции крылись, очевидно, в смеси врождённого инстинкта самосохранения и непреодолимости чувства эстетического восхищения.

Горная долина, над которой летел полуоборотень, с двумя своими наездницами на спине, являла собой живописнейшую натуру, – впору подходящую для иллюстрирования книги сказок: в свете лучей закатного солнца, навстречу которому полуоборотень стремился, данное сравнение виделось неоспоримым.

Лес был похож на море – только не синее, а зелёное.

Казалось, его площадь простирается к востоку на сотни, если не тысячи, сухопутных миль.

После того, как лес остался позади, – справа стала видна, как на ладони, макушка хребта. Острая вершина напоминала кусок сыра, испещрённого неширокими, но многочисленными круглыми отверстиями – пещерами.

«В одной из них я была совсем недавно». – Мельком подумала Стелла.

Дальше по хребту, – на относительно небольшом расстоянии от высшей точки, посреди обширного плато (странно даже, что Стелла не заметила его, когда ещё находилась над обрывом), – располагалось крупное горное озеро. Озеро в это время суток казалось наполненным огнем: его гладкая поверхность отражала окрашенное ярко-алой краской заката небо.

Огромная масса воды: в виде водопадов, низвергающихся вниз в пропасть мощными потоками, – а так же в виде кажущихся, напротив, не особо приметными змеек-ручейков, распространившихся по всей ширине плато, – брала истоки из этого озера.

Одна из водяных «змеек» особенно ярко выделялась на фоне других: начиная путь прямо из озера, далее по гладкой ровной траектории вдоль плато, – она кольцеобразным маршрутом огибала верхнюю часть горы, с пещерами, – а после как бы «пряталась» внутри неё. Ручей появлялся вновь в нескольких метрах ниже уровня вершины, и затем, – удивительно плавно, преимущественно, без резких перепадов, – утекал в каньон меж скал, – который уходил, постепенно снижая высоту, прямиком в лес.

Стела и сама знала, что счастливица: предполагать заранее то, что из данного горного ручья она сможет повторно выбраться, – не изломав, при этом, половину своих костей, – казалось ей сейчас полнейшим абсурдом.

В отличие от большого хребта, малый, – левый, – водопадами не изобиловал.

Хребет напротив более всего напоминал собой кусок стены громадного недостроенного здания. Изначально у кромки леса низкий, он без плавного набора высоты сразу же вдавался резко ввысь и, – судя по картине, что открывалась ближе к середине долины, – в том месте хребет так же оканчивался отвесно.

Впрочем, этим его странности не завершались.

Одна из его частей особенно выделялась, – а выделялась она тем, что была, похоже, обитаема.

Подобно огромному каменному муравейнику с отверстиями, скала в одном месте была буквально изрешечена россыпью застеклённых окон. При этом, если бы не характерный блеск этих окон, – отсвечивающих в последних лучах заходящего солнца, – невозможно было бы с ходу определить, что этот участок горы кем-то заселён, – настолько гармонично в этом месте смотрелись данные творения человеческих (судя по всему) рук.

Стелла внезапно почувствовала резкий перепад высоты.

В горле у неё тут же пересохло, а руки сами собой вцепились, – не в Лауру, но в перья того существа, на котором они обе сейчас сидели.

Существо, что звалось полуоборотнем, однако, на эти действия никак не прореагировало, продолжая плавно опускаться ниже. Вскоре линия его полёта выровнялась, – и теперь с его спины можно было разглядеть некоторые объекты на земле гораздо лучше.

Самое широкое место долины: меж двух хребтов и самым началом леса, – оказалось занято широкой ровной площадкой, заполненной путаным переплетением множества извилистых ручьёв и одиноко произрастающих, – а так же растущих напротив, весьма плотно друг к другу, – деревьев крупных пород.

В самом центре площадки виднелся большой пруд, – окружали который, кажется, плакучие ивы.

По периметру участок украшали немногочисленные, но очень яркие пятна цветников с вытоптанными вдоль и вокруг них пешеходными дорожками, – в некоторых местах окаймлёнными двойными линиями кустарниковых зарослей.

Площадка производила впечатление некоторой небрежной запущенности, однако при всём при этом запущенность эта вовсе не лишена была своеобразной привлекательности.

Далее, – уже вглубь долины и до самого её окончания, – виднелись ещё множественные водоемы, – меньших и намного меньших размеров, нежели основной, «парадный» пруд, – но они все были расположены на участках совершенно диких и людьми, кажется, не тронутых.

Помимо источников пресной воды, полноту долины так же составляла обильная растительность: поляны, лужайки, многочисленные кустарники и деревья.

Деревья местами составляющие целые рощи.

Ближе к завершению долины, с левой стороны, – на окраине одной особенно обширной рощи, – издалека проглядывались какие-то каменные постройки (либо это были просто хаотично разбросанные валуны огромных размеров, которым игра света и тени придала вид чересчур величавый).

Стелла глядела на всё то, что окружало её, как бы со стороны, а при наступлении тех моментов, когда ощущение реальности становилось для неё чересчур зыбким (и она вновь начинала чувствовать себя героиней собственного чересчур яркого сновидения) она сразу же живо представляла себе картину своего стремительного падения вниз – с высоты плашмя на землю.

Сразу после этой фантазии руки её сами собой крепче прижимались к тёплой (и потому так похожей на настоящую) спине сидящей перед ней женщины.

Когда полуоборотень принялся за окончательное снижение, над линией горизонта оставалась видимой лишь четвертинка оранжево-красного круга солнца.

Всё время держась право, огромный кулик долетел примерно до середины долины и здесь же приземлился – на плоской, заросшей травой поляне, рядом с небольшим водоёмом и недалеко от произрастающей в этом месте рощицы, упирающейся в подножие хребта.

У Стеллы во время пути то и дело прерывалось дыхание, и только теперь, – встав, наконец, ногами на твердь земли, – она смогла вдохнуть воздух полной грудью.

Чибис на это действие отреагировал весьма быстро: он склонил голову и по-птичьи, наискосок, глянул на неё.

«Приятно было познакомиться с тобой, избранная».

И тут огромная птица внезапно подмигнула девушке.

Стелла лишь молча кивнула в ответ. Она не могла сейчас понять, приятно ли ей познакомиться с этим созданием, или не совсем: слишком много мыслей роилось в голове.

Сразу же после того, как полуоборотень удалился, – стремительно воспарив в небо, – Лаура обвела «крылатым» движением своей руки окружающее их двоих пространство земли – от начала поляны до склона хребта.

– Здесь я живу. – Произнесла она. – Добро пожаловать, дорогая. Пройдём сразу в дом.

Девушка, – вместо того чтобы сразу же последовать приглашению, – начала оглядываться.

Водоём, рядом с которым их высадил так называемый «полуоборотень», оказался на деле ничем иным, как самым обычным болотом.

Салатно-зелёная ряска покрывала практически всю водную поверхность, – и кое-где из неё выглядывали расположенные как бы в шахматном порядке поросшие травой кочки. Несколько трухлявых, – стоящих, накреняясь из воды, – брёвен торчали у самого ближнего берега.

С трёх оставшихся сторон болото окружали густые заросли осоки и камыша.

Небольшая, изрядно покосившаяся деревянная постройка, – что располагалась на небольшом возвышении в нескольких метрах от дальнего края болота, – смотрелась здесь весьма уместно.

Неуместным было вот что: Лаура, почему-то, уверенным шагом двинулась к «ведьминой избушке», постоянно оглядываясь на Стеллу, чтобы та не отставала от неё.

Девушка в очередной раз почувствовала какой-то подвох. Она вполне смогла бы понять выбор Лауры, если бы «дом», – в котором длинноногая, якобы, жила, – был больших размеров, имел бы ровные стены и стоял на берегу реки или озера.

Представленный же водоём и подобное жильё казались совсем не подходящими для женщины в белых одеяниях и со светящимися «божественным» светом глазами —

уж скорее такие «хоромы» подошли бы жабе.

Лаура, однако же, упорно шла к указанному строению, – и Стелле другого не оставалось, кроме как пойти следом.

От берега болота к «избушке» вела дорожка, тщательно выложенная крупными плоскими камнями. По ней Лаура подвела свою гостью к ветхой постройке.

Взгляд на строение вблизи радости Стелле не прибавил.

Рядом с накренившимся крыльцом под окнами стояли, – источая разнообразные пахучие ароматы, – многочисленные деревянные кадки.

Внутри них в земле произрастали: густой изумрудный мох, крошечных размеров грибы, ягоды, и кустики неизвестных трав.

Стелла подняла голову вверх.

Покосившийся чёрный домик, казалось, злобно навис над ней

Затем протяжно скрипнула входная дверь.

Стелла в два шага преодолела расстояние между крыльцом и дверью и вошла внутрь, – на этот раз не слушая голос внутри своей головы.

Может, этот дом и был обителью чего-то ужасного, но на улице становилось уж слишком холодно, – так что пока самым правильным выбором Стелла интуитивно посчитала для себя какое-никакое помещение.

«Кроме того, – рассудила про себя девушка, – от неё всё равно так просто не сбежишь».

Что касается внутреннего убранства «избушки», то оно удивило на сей раз приятно.

Помещение составляла одна большая комната, с довольно высоким потолком.

В левом, ближнем ко входу углу, стоял протяжённый деревянный обеденный стол. По сторонам от стола размещались две деревянные лавки и два стула.

В правом ближнем углу располагалась большая каменная печь.

Вся дальняя часть комнаты вдоль стены была отгорожена плотной полосатой занавеской в пол, – и то, что находилось за этой занавеской, оставалось загадкой.

В комнате имелось так же три окна, совсем маленьких. Все три были аккуратно завешены крохотными занавесочками с вышитыми на них замысловатыми узорами.

В глиняных горшках на подоконниках стояли цветы.

Пол украшали разноцветные круглые вязаные коврики.

Лаура, сняв с ног свои белоснежные, – на удивление не тронутые пылью и грязью сандалии, – ни слова ни говоря сразу же прошла в дальний отсек, за занавеску.

Вернулась она оттуда с переброшенным через руку большим широким полотенцем. Одной кистью руки она держала тряпичный мешок, внутри которого что-то позвякивало, другой, – ворох какого-то тряпья.

– У тебя, вероятно, сегодня был сложный день, дорогая. – С самым благодушным выражением лица произнесла хозяйка дома.

«Точнее не скажешь». – Подумала Стелла, но вслух ничего не сказала.

– Предлагаю тебе сходить обмыться, а я пока приготовлю что-нибудь на ужин. Ты ведь не будешь против поужинать со мной?

Стелла покачала головой из стороны в сторону, присматриваясь к зашторенной половине комнаты в надежде на то, что сейчас оттуда не выскочит какое-нибудь бесовское создание.

– Твои вещи придется выбросить – для носки они совершенно непригодны. То, что я держу в руках – временный комплект одежды для тебя. Для омовений у меня имеется отдельная избушка, – за основным домом, у начала рощи. Будь моей гостьей, не смущайся. Если что-то будет нужно – сразу же зови меня.

Женщина стояла совсем рядом и, – видимо, решив проявить к Стелле какое-то дополнительное участие, – осторожно провела рукой, почти не касаясь, по растрепанным волосам только начавшей успокаиваться пришелицы из иного мира.

Стелла, едва ощутив прикосновение, сразу же отодвинулась в сторону.

– Извини. – Тут же отстранилась Лаура. – Поверь, я вовсе не хотела напугать тебя или обидеть. Мне лишь хотелось бы надеяться на твоё расположение, а так же на то, что ты выполнишь одну из моих просьб.

Стелла продолжала сохранять молчание.

Женщина в белом тоже молчала. Это обстоятельство заставляло Стеллу чувствовать себя вдвойне неловко, – потому школьница, всё же, открыла рот первой. Нехотя она спросила:

– Что у вас за просьба ко мне?

– Прошу тебя, не убегай отсюда. Хорошо?

На сей раз девушка принципиально решила не отвечать.

– Горного ручья поблизости нет, – продолжила Лаура, – но вот болото… Полагаю, болото может принести нам не менее печальные последствия, нежели ручей или озеро.

Женщина несколько виновато улыбнулась.

Вещи, – находящиеся сейчас в её руках, – оказались незамедлительно протянутыми Стелле.

Девушка кивнула, и (всё больше заливаясь краской от воспоминаний о недавнем прыжке в ручей) приняла от Лауры протянутые вещи и вышла поскорей на улицу.

Поступок, казавшийся Стелле таким логичным всего около часа тому назад, сейчас представлялся ей настолько бредовым, насколько вообще может быть бредовой человеческая мысль.

Отыскать нужное деревянное строение не составило труда: от дома в сторону рощи уходила хорошо видимая натоптанная тропа, – по которой Стелла сразу же и последовала, не отвлекаясь на виды вокруг.

Помывочное помещение (сама постройка снаружи оказалась очень похожей на основной дом) разделено было на два отсека.

Первый служил для переодевания, и расположена внутри него была небольшая, сложенная из тёмного кирпича, печь (ещё сохранявшая тепло недавней протопки).

Войдя внутрь и сразу же закрыв за собой дверь на крючок, Стелла начала осторожно избавляться от одежды.

С каждой новой снятой вещью она кривилась все сильнее: ранки, царапины, порезы, – к тому времени уже слегка подсохшие, – сразу же начали болеть, растревоженные ее движениями. Некоторые из них закровоточили.

Зеркала в помещении не имелось, и Стеллу это, пожалуй, даже обрадовало: чуть наклонившись, она заметила у себя под ребром здоровенный кровоподтек, и интересоваться более подробным состоянием своего тела желание как-то сразу пропало.

Полностью раздевшись, она заглянула в мешок, который ей подсунула Лаура, и обнаружила там: губку, грубую мочалку, серое мыло, – а так же кучку мелких стеклянных баночек и бутылочек замысловатых форм и разнообразных расцветок.

Вместе с мочалкой и мылом Стелла зашла внутрь смежного с первым помещения: оно, судя по всему, предназначалось непосредственно для помывки.

Внутри него стояли, – на деревянных, притороченных к стенам лавках, – один на одном несколько деревянных ушат.

Справа от входа из стены торчали два массивных крана.

Вода, которую Стелла набрала, – открыв оба крана и смешав то, что из них излилось, в большом тазу, – оказалась восхитительно теплой.

Мыло приятно пахло какими-то травами.

Постепенно очищая кожу, несмотря на боль Стелла чувствовала, как начинает уходить ощущение тяжести от того груза проблем, которые навалились на неё за последние несколько часов.

Вначале пытаясь обойти ранки и порезы, уже через несколько минут девушка принялась и их ожесточённо тереть. Ей захотелось избавиться от всего, что связывало её с той ночью, – в том числе от тех частичек пота, грязи и крови, что могли ещё оставаться где-то в недрах её кожи или под ногтями.

Наконец обмывшись полностью, Стелла, прикрыв глаза, встала спиной к двери и размеренно начала вдыхать пар, пропитанный непривычными ей запахами.

По спине внезапно пробежал холодок, вплетаясь в позвоночник.

«Этого не может быть. – Подумала Стелла, не открывая глаза, чтобы не признаваться самой себе в своих страхах. – Я здесь одна. Маньяк остался в том мире».

За спиной скрипнула половица.

Стелла в ужасе открыла глаза и резко развернулась.

…а за её спиной, как и ожидалось, никого не было.

«Тупица».

Стелла, как могла быстро, смыла остатки мыла со своих волос, – не сумев заставить себя при этом закрыть глаза, – затем наскоро посмывала остатки мыльной пены с кожи и сразу же вытерлась жёстким полотенцем.

К тому времени, когда она окончила все эти свои действия, сердце её перестало биться так часто и, – когда она засовывала свою руку в мешочек с цветными стеклянными бутылочками, она была почти что спокойна.

– Дом стоит на земле. – Сама себе сказала девушка. – Поэтому он и скрипит постоянно. Это нормально.

Она открыла один из бутыльков – не выбирая, первый попавшийся. Тот оказался выдут из тёмно-синего стекла и имел широкое горлышко.

Субстанция, находившаяся в бутылочке, была густой, белой и (как и всё, наверное, в этом месте) пахла какими-то лекарственными растениями.

Стелла нанесла мазь на своё разодранное запястье и, – пытаясь игнорировать мгновенно возникшие болезненные ощущения, – тщательно втёрла её внутрь.

Кожу очень сильно защипало, но уже через несколько секунд боль прошла.

Намазав содержимым этого, а затем и прочих бутыльков, все израненные участки кожи, которые ей удалось у себя обнаружить, девушка взялась разгребать тот ворох одежды, который вручила ей с собой Лаура.

Комплект пошит был из ткани наподобие хлопка: тонкой, лёгкой, но при этом достаточно плотной. Состоял он из нижнего белья (весьма простого покроя), штанов и тонкой широкой рубашки (без пуговиц, с длинными рукавами).

Так же нашлось тут место мягким уличным тапочкам.

Впору Стелле пришлась только обувь, – вся же остальная одежда оказалась слегка великовата.

Находиться в помещении в одиночестве слишком долго Стелле не хотелось (пусть внутренне она и пыталась убедить себя в обратном), так что быстро одевшись, она очень скоро вышла на улицу и пошла по тропе обратно в дом.

Снаружи, к тому времени, уже стемнело.

В кустах трещали цикады. Перед лицом порхали редкие мотыльки. Зудели у уха комары. По пути Стелла чуть было не раздавила ногой крупную бурую бородавчатую жабу, что до этого момента безмолвно восседала прямо посреди тропы, – вероятно, охотясь на упомянутых выше мотыльков.

В той стороне, где располагалось болото, громко квакали лягушки, а трава мерцала от обилия светлячков, – которые россыпью маленьких искорок непрерывно передвигались с места на место в своём быстротечном танце жизни.

Над входной дверью дома Лауры горел свет. Видно его было издалека.

Поднявшись на крыльцо и приглядевшись получше, Стелла увидела, что вместо привычного фонаря над дверью висит большой, светящийся ярким светом камень, – обточенный до круглого состояния и вставленный в металлическую «клешню».

Стеллу это немало удивило. Она пожалела о том, что не обратила внимание на то, каким образом освещалась помывочная в роще, – но возвращаться обратно было уже поздно.

Зайдя внутрь дома, девушка сразу же осмотрелась в поисках источника света здесь, и вскоре увидела вновь эти странные светящиеся камни – в беспорядке, казалось, вставленные в щели под потолком и в дощатые стены комнаты.

В отличие первого камня, – того, что висел над дверью, – камни внутри дома были совсем мелких размеров, что, впрочем, не мешало им освещать комнату не хуже привычных Стелле лампочек накаливания.

От более подробного изучения обстановки Стеллу отвлёк донёсшийся до её ноздрей запах варенного картофеля, смешанного с целым «букетом» различных пряностей.

Желудок её, будто очнувшись ото сна, беспардонно начал требовать еды, вновь слегка подвывая.

И тут, неожиданно, – будто отозвавшись на эти импровизированные завывания, – у ног девушки раздалось низкое тихое урчание.

Она подсочила на месте и удивлённо глянула вниз.

Пушистый, будто созревший одуванчик, с шерстью какого-то странного цвета (смеси пегого и светло-серого) на неё снизу вверх глядел…

«Кот?»

С самого первого взгляда было сложно определить, что именно это за зверь.

У него было довольно крупное, – пожалуй, слишком массивное для обычного кота, – тело, короткие лапы, приплюснутая голова и странные, широко расставленные и маленькие, будто купированные, круглые уши.

Ярко-жёлтые глаза, казалось, глядели на гостью с явным неодобрением.

Толстый короткий полосатый хвост лежал на полу, и кончик его едва заметно шевелился.

Лаура, воркующая в это время над печью, оглянулась на звук.

– Это Дымок. – Голос женщины, казалось, стал еще теплее чем раньше, а глаза засветились, источая искреннюю привязанность. – Можешь приласкать его, ему нравятся хорошенькие девушки.

Стелла наклонилась и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к разукрашенной чёрным точкам макушке животного.

«Кот» вновь заурчал, но в этот раз по-иному, – сменив свои интонации на более мягкие.

Девушка осмелела и погладила его всей ладонью.

– Дымок – приблудившийся путник. Вообще-то, по природе своей он дикий кот, степной. – Лаура поставила на накрытый бежевой льняной скатертью стол низкий глиняный горшочек. – Не могу знать наверняка, что именно сподвигло Дымка перебраться из степи в горы, но ему понравилось жить здесь. В наше отсутствие он стережет домик от… от грызунов, вероятно.

Женщина замолчала на несколько секунд. Взгляд её, при этом, не отрывался от животного.

– Любому человеку, либо человекоподобному существу, необходимо о ком-то заботиться, кого-то любить – просто так, без причины, без всяких обещаний и заветов. – Тихо произнесла она.

Переместив взгляд с кота обратно на стол, Лаура положила на скатерть две вилки с деревянными ручками и указала Стелле легким взмахом руки на сидение.

– Только лишь тот, кто истинно любит кого-то, от всей души, – тот, действительно, счастлив. Когда же кто-то думает лишь о том, чтобы любили его… ох, нет счастья тому существу.

Стелла присела за стол, молча переваривая сказанное.

Лаура, тем временем, взяла со стола глиняный кувшин, налила из него молока в кружку Стеллы, после подошла к стоящему недалеко от печки блюдечку Дымка и налила молока туда. В последнюю очередь она налила напиток себе.

Затем женщина подняла посудную крышку, – под которой томился, как и ожидалось, сваренный в кожуре картофель. Взяв одной рукой глиняную тарелку, которая предназначалась её гостье, она положила туда несколько щедро сдобренных маслом и присыпанных смесью пряностей картофелин, и поставила тарелку перед Стеллой.

– Спасибо. – Совершенно искренне произнесла девушка, чуть не захлебнувшись слюной при виде своего предстоящего ужина. – Вы моя спасительница.

Она сначала старалась орудовать вилкой помедленней, чтобы хозяйка дома не сочла ее слишком прожорливой, но еда казалась настолько вкусной, что тарелка опустела очень быстро.

Сама Лаура ела очень медленно, внимательно её разглядывая. Стелле хоть и не нравилось это, но она была слишком голодна, чтобы протестовать.

– Приемлешь ли ты ранние пробуждения? – Наконец обратилась к ней женщина.

– Честно говоря, не очень. – Прежде дожевав и проглотив последнюю пряную картофелину, с некоторым запозданием призналась школьница.

– Сон порой отнимает слишком много времени, которое можно было бы потратить на гораздо более значимые вещи. – Послышалась новая реплика.

За окном заухала какая-то ночная птица.

– Вы – ведьма? – Решилась спросить, внезапно осмелев, Стелла.

Женщина в белом снова улыбаясь посмотрела на нее. В глазах её мелькнула едва уловимая искра.

– Все мы обладаем магией внутри себя. Важно только суметь раскрыть ее.

После ужина голова Стеллы стала работать немного лучше, и в голове её появились мысли, связанные не только с едой или спасением своей жизни.

Лаура, будто предугадывая её настрой, первой продолжила разговор.

– У тебя назрело очень много вопросов, дорогая – я вижу это. Ты сможешь задать мне их все, но только не сегодня. Завтра нам с тобой предстоит ранний подъём, а поскольку ночевать сегодня ты будешь в своём новом доме, продолжить наш разговор нам придётся по пути в Замок.

«Только замков мне и не доставало». – Подумала в ответ на это Стелла.

– Дымок, мы уходим. Не ожидай меня скоро. – Закрывая дверь, Лаура наклонилась и провела ладонью по приплюснутой голове выходящего из помещения кота. Тот мягко боднул её ладонь в ответ.

Неспешно качая у земли своим пушистым хвостом, бывший житель степей немного поглядел своей хозяйке и её гостье вслед, а затем засеменил на коротких лапах в сень ближайших к дому кустов, – и там исчез из виду.

«Не иначе, на светляков пошёл охотиться». – Подумала Стелла.

Дул легкий летний ветерок и шумела высокая трава, растущая по обеим сторонам тропы, – что уходила в сторону от выложенной камнями дорожки к дому Лауры, и по которой пошли, одна вслед другой, женщина и девушка.

Стелле нравилась ненавязчивая прохлада летней ночи: от неё (либо от мазей) ссадины на запястьях почти совсем перестали болеть.

Путницы отошли уже на достаточное расстояние от дома на болоте, и рядом с ними к тому времени не наблюдалось каких-либо явных источников света, но на улице всё равно было светло, – словно бы кто-кто включил в небе огромный фонарь. Образно выражаясь, «фонарь» действительно присутствовал: это луна большим круглым диском взошла над долиной, освещая все вокруг.

Одежда Лауры в этом таинственном свете серебрилась так, словно вся была соткана из серебряных нитей.

– Здесь тебе нечего бояться. – В который раз тихо произнесла она, внезапно оборачиваясь. – Здесь твоей жизни ничего не угрожает.

– Раз вы говорите «здесь», значит, где-то в другом месте опасность присутствует? – На всякий случай уточнилась Стелла.

Лаура кивнула.

– И где же?

Женщина на мгновение прикрыла веки, затем продолжила следовать тропой через серебрящееся от света луны, – играющего в капельках вечерней росы, – поля.

– Опасность всюду, но не внутри Долины. В Долине – безопасно.

Они прошли молча ещё несколько секунд, и Стелла, всё-таки не выдержала:

– Вы мне не говорите ничего определённого! Почему я здесь? Что это за место? Неужели вы правда верите в то, что я спокойно смогу заснуть сегодня ночью, даже не имея представления о том, где нахожусь? И что это, в конце концов, за замок, в который вы меня сейчас ведёте?

– Ты хочешь многого и сразу. – Заметила, плавно шагая по дорожке, длинноногая. – Хочешь узнать всё, но при этом, я уверена, ты не готова услышать и четверти из того, что я могу тебе поведать.

– Намекаете на то, что я недалёкая?

– Мудрый учитель не скидывает гору знаний на голову ученику, ведь тот может просто-напросто задохнуться под сей тяжестью. Хороший учитель делит знание на небольшие порции и постепенно раздаёт их. Так поступим и мы, дорогая.

Стелла чуть не цыкнула, но вовремя прикусила язык.

Её, признаться, жутко раздражали все эти высокопарные речи. Однако, при всём при том она понимала, что негоже ей было спорить с тем, кто помог ей в трудную минуту, привёл в свой дом, дал помыться, накормил, напоил, да ещё и выдал лекарств.

– Посмотри. – Лаура вдруг остановилась, показывая рукой влево.

Стелла повернула голову, и увидела, – далеко, в нескольких сотнях метров от себя, – ту самую гору, на вершине которой она находилась ранее в то время, когда в небе ещё сияло солнце, а не луна.

Сейчас сверкающие в лунном свете ручьи и водопады опоясывали гору, будто клубок серебристых лент.

С севера к высокой горе приближались, – собираясь по пути вместе, – большие, серые, насквозь просвечивающиеся светом луны тучи.

– Красиво. – Выпучила глаза Стелла, до этого видевшая подобное разве что в иллюстрациях фантастических книг. – Очень красиво, правда. Не могу отделаться от ощущения, что всё это мне снится.

– Меня очень радует твоё восхищение красотой сей вершины. Это даёт мне повод надеяться, что ты не будешь расстроена известием о том, что завтра с утра тебе предстоит подняться к ней пешком.

– Что? Опять подниматься наверх? Зачем?

– Существует традиция. Каждый новый прибывший избранный должен первую ночь провести в своём новом доме – в одной из комнат Замка. Наутро он совершает самостоятельное восхождение к тому месту, в которое прибыл из иного мира изначально.

Некоторое время после этого девушка и женщина шли в тишине.

Стелле не очень хотелось разговаривать, – и вовсе не по той причине, что ей нечего было спросить.

Просто она утомилась.

Веки её постепенно стали тяжелеть, и она, – несмотря даже на сумбур мыслей в своей голове (а быть может, как раз и из-за него), – принялась зевать на ходу и клевать носом.

Поле, по которому изначально шла тропа, через некоторое время окончилось, – и дорога закружилась вокруг многочисленных запруд.

Ветер время от времени колыхал ничем не прикрытые поверхности водоёмов, – и тогда рябь на воде начинала переливаться, словно кто-то бросал в неё горстями серебряные монеты.

Стелла, уже чуть было не засыпая, остановилась у одного из небольших водоёмов и встала перед ним на колени в намерении ополоснуть себе лицо водой.

Она зачерпнула в ладони сверкающей от небесного света жидкости, опрокинула на себя и, довольная результатом, наклонилась во второй раз, – но замерла, заглядевшись на ту картину, что открылась перед ней.

Рябь ушла.

Поверхность пруда стала ровной, как зеркало.

В этом зеркале отражались звёзды и ровный серебряный диск луны.

Несколько одурманенный усталостью, но в то же время зачарованный увиденным, – взгляд девушки остановился на крупной капле росы, что балансировала на самом кончике травинки, растущей на краю берега.

Капля заставляла травинку склоняться к воде всё ниже, ниже, а потом, – вспыхнув, словно маленький кусочек хрусталя, от которого лучиком отразился свет, – она упала вниз.

От места падения капли в стороны пошли круги по воде.

«Похоже, здравый рассудок решил сегодня покинуть меня окончательно». – Сделала вывод Стелла, нехотя заставляя себя подняться и продолжить свой дальнейший путь.

…ещё через какое-то время Стелла обнаружила, что тропинка, – по которой они с Лаурой шли до этого, – окончилась, и сейчас они стоят прямо напротив той скалы, в склонах которой с высоты птичьего полета пару часов тому назад она наблюдала блестящие стекла окон.

Окна, по-прежнему, поблескивали, – на сей раз отражая лунный свет.

Сейчас, когда Стелла стояла достаточно близко, она увидела, насколько велико число здешних оконных проёмов. Так же она отметила: у самого основания скалы, на первом ярусе, на несколько метров вправо от входной двери располагаются вряд девять окон, отличных от прочих: очень высоких, узких, защищённых крупной металлической решёткой.

Стоящая прямо перед путницами массивная входная окованная металлом дверь, соседствующая с двумя окнами меньших размеров, – что располагались по обе стороны от неё, – тоже была очень высокой: не менее чем в три человеческих роста.

– Интересно, и сколько же здесь комнат? – Не обращаясь ни к кому конкретному произнесла Стелла.

– Около девятисот. – Ответила за всех (и за никого) Лаура. – А если уж быть более точной – восемьсот девяносто девять.

– Ух, ты. И что, во всех кто-то живёт?

– Не во всех. Вернее будет сказать так: девять десятых этих помещений уже однажды встретили своего владельца. Одна десятая не была открыта своим хозяином ни разу. А сегодня хозяйка появится ещё у одного из них. Добро пожаловать в новый дом, дорогая.

Женщина шагнула к огромной двери и потянула за большое металлическое кольцо, увитое вдоль всей своей окружности каким-то замысловатым объёмным рисунком. Дверь тихонько скрипнула, но для такой тяжести поддалась удивительно легко.

Глазам вошедшей следом за своей проводницей Стелле предстала обширная каменная зала – с потолками высотой раза в два выше кованой входной двери.

Прямо напротив входа, в глубине помещения, несмотря на некоторую скудность освещения можно было разглядеть широкую, ведущую наверх каменную лестницу, – с внушительными каменными перилами, украшенными, как и кольцо входной двери, вырезанными на них во всю их длину объёмными «завитушками».

В зале царил полумрак. Тусклый свет исходил лишь от нескольких светящихся камней, встроенных в стены. Так же освещение давали два камня покрупнее, – вставленных в два длинных канделябра, стоящих у левой стены и подсвечивающих собой расположенные на уровень выше непонятные надписи, – начинающиеся где-то под потолком и оканчивающиеся на высоте около двух метров от пола.

Надписи были нечитабельны: то ли буквы были написаны чересчур криво, то ли сам текст составлен на неизвестном Стелле языке.

– Светящиеся минералы восполняют нам все виды источников света, – кроме естественных, разумеется. – Поясняла, тем временем, Лаура. – Световые камни полностью заменили нам и свечи, и масляные лампы, и факелы. Для того, чтобы светить целый день, подобному минералу для подпитки достаточно даже тех малых крох солнечного или лунного света, что проникают в помещения сквозь окна комнат. Разумеется, данное обстоятельство иногда вносит в нашу жизнь некоторые неудобства: после пасмурных дней, к примеру, камни светят совсем не так ярко, как после ясных и солнечных. Впрочем, к этому легко привыкнуть. На будущее советую тебе, дорогая: спускаясь по лестнице в периоды снегопадов и затяжных дождей, не забывать придерживаться рукой за перила.

– Спасибо. – Немного растерянно отозвалась девушка, больше сосредоточенная сейчас на разглядывании помещений вокруг.

Справа, всего в нескольких метрах от основного входа, располагался ещё один зал, – тоже с высоченными потолками, и гораздо более широкий, чем тот, в котором девушка с Лаурой в данный момент находились. Именно данному залу принадлежали те несколько вытянутых и окованных крупной решёткой окон, что Стелла наблюдала у входа в Замок.

В этом, – втором зале, – сейчас было сумрачно и тихо.

– Это общая столовая. – Представила помещение Лаура. – В ней почти все обитатели Замка принимают пищу.

Они прошли дальше.

– Сразу за лестницей располагается вход в библиотеку. Можешь заходить туда в любое свободное время. – Продолжила вещать Лаура, проходя немного вперёд и показывая направление.

Стелла заглянула краешком глаза туда, куда показывала женщина.

Даже с первого взгляда сложно было не угадать предназначение зала библиотеки.

Потолки здесь были в два раза ниже, чем в двух предыдущих помещениях, но недостаток высоты с лихвой компенсировался протяжённостью зала, уставленного стоящими вдоль стен многочисленными стеллажами, – заполненными, судя по внешнему виду, ни много ни мало столетними фолиантами. Где-то в глубине комнаты приглушенно светились камни, стоящие на фигурных подставках на крышках столов, а рядом с ними мелькали чьи-то неясные силуэты.

– У вас тут строгие правила, в библиотеке? – Поинтересовалась Стелла, не столько из любопытства, сколько для того, чтобы поддержать разговор.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… у вас кто-нибудь следит за порядком, чтобы никто не шумел и не портил книги?

– Ах, вот ты о чём. Здесь у нас обычно тихо. Сложно спорить с хранителем библиотеки, виртуозно владеющим способностью заставить онеметь.

– Жаль, что в нашем мире таких способностей нет. – Покачала головой Стелла.

Лаура, казалось, хотела что-то ей ответить, но передумала. Через пару секунд она снова открыла было рот, но до Стеллы и так неожиданно дошёл смысл невысказанных женщиной в белом слов.

– Я уже никогда не смогу вернуться обратно? Вы об этом хотели мне напомнить?

Не имея потребности услышать ответ, Стелла поджала губы, продолжая смотреть на светящиеся в глубине зала камни. Свет их вдруг стал подозрительно мутным, и девушка почувствовала раздражение.

– Я запомнила. – Пожалуй, чуть более резко, чем следовало бы, произнесла она. – Мне уже не место там, верно? Я должна была умереть.

– Верно, избранная.

Лаура осторожно коснулась до её плеча.

– Почти все спят сейчас. Избранные в большинстве своём любят сон – особенно в первые месяцы. Им так легче.

– Легче – что?

– Легче осознать все те процессы, что происходят вокруг них. Не смею лукавить: порой нам всем приходиться лицезреть действительно страшные вещи.

Лаура вдруг затихла.

Внутри зала библиотеки что-то хлопнуло, – будто кто-то резко закрыл книгу.

Глаза женщины в белом сверкнули в лунном свете, – попадающем в помещение из окна, недалеко от которого она сейчас стояла.

– Страшные вещи. – Повторила она, осторожно приподнимая низ платья, чтобы не наступить на него при подъёме на первую ступеньку ведущей на верхние этажи лестницы.

«Кажется, Лаура и впрямь слегка того. – На удивление флегматично подумала Стелла. – Впрочем, не мне её судить».

– А кто вообще такие избранные? – Вслух полюбопытствовала девушка, с удовлетворением отметив, что голос её не дрожит. – И почему вы меня всё время так называете?

– Избранными зовут тех, кого перенесла в этот мир Высшая Сила. Чёрный Свет избрал вас.

– Хм. Понятно.

Стелла опустила голову, начиная свой подъём по широким ступеням лестницы.

Избранная.

Интересно, – должна ли она этим гордиться?

Пол, стены, потолок – все вокруг было вытесано довольно грубо и местами совершенно убогим образом: у Стеллы, поднимающейся вслед за Лаурой от этажа к этажу по ступеням, создалось впечатление, будто она находится внутри огромной каменной тыквы, «мякоть» которой наскоро выскребли изнутри.

При всём при этом, строители, к чести своей, весьма скрупулезно и даже изысканно потрудились над лестницей между этажами. Лестница и впрямь была подобающей настоящему замку: ступени были вычищены и отшлифованы, а перила в полумраке казались увитыми то ли экзотическими лианами, то ли лозами дикого винограда (не настоящими, конечно же, но воссозданными из камня).

В коридорах, мимо которых проходили, поднимаясь всё выше, Стелла и Лаура, не висело картин.

Не было видно и украшений.

Светящиеся камни, что в небольшом количестве имелись в нижнем зале (в том, что с надписями на стене и канделябрами) – здесь были и того менее многочисленны. Если бы не лунный свет, проникающий сюда сквозь расположенные напротив каждого из лестничных пролётов широких окна, – идти пришлось бы постоянно цепляясь за перила.

– Сколько здесь этажей? – Поинтересовалась Стелла, когда они преодолели очередной пролёт.

– Всего десять, дорогая. И мы, наконец-то, добрались до твоего – седьмого.

Лаура доброжелательно улыбнулась, рукой указывая девушке направление, в котором они должны были следовать дальше.

По обе стороны от лестницы расходился в стороны коридор, – ширины достаточной, чтобы по нему свободно могли пройти вместе три, или даже четыре взрослых человека.

В конце каждого из ответвлений коридора располагалось по большому окну. В одно из них, – в то, что находилось в левом крыле, и то, чьи створки были сейчас приоткрыты, – прямо светила луна.

Лаура повела Стеллу именно туда.

Лунное освещение придавало левой половине коридора облик мрачный и таинственный.

Светящихся минералов здесь не наблюдалось вовсе. Каменные стены были совсем не отшлифованы, – лишь пол. Двери, – расположенные друг напротив друга по обеим сторонам коридора, – отделялись друг от друга в длину расстояниями около трёх-четырёх метров каждое.

Каждый шаг идущих сопровождался затяжным отзвуком эха.

Не хватало разве что толстой паутины на потолке и молочно-белого лика привидения, -вытекающего из потока света, исходящего от окна, – чтобы превратить это место в поистине зловещее.

Дойдя примерно до середины коридора, Лаура вдруг развернулась вправо, – оказавшись лицом прямо напротив одной из дверей.

– А вот и твоя комната.

Дверь была деревянной, – и сколочена она была хоть и добротно, но весьма просто. В меру широкая, в меру высокая, – она не обладала только двумя атрибутами привычной Стелле двери: у неё не имелось ни ручки, ни замочной скважины.

– На каждую из дверей, ведущих в комнаты избранных, наложено особое заклинание. – Поучала Лаура. – Данная дверь будет впредь открываться только тебе. Двери комнат Замка знают своих хозяев, а потому без твоего согласия никто внутрь самостоятельно войти не сможет. Ключ тебе не пригодится.

Лунный свет, – протяжённости которого немного не хватало для того, чтобы полностью осветить дверь, – помог, тем не менее, разглядеть на ней кое-что другое: небрежно вырезанные острыми линиями цифры в верхней части, обозначающие, скорее всего, номер:

– Настало время нам с тобой ненадолго проститься, избранная. – Вновь заговорила Лаура. – До завтрашнего утра я оставляю тебя в покое. Желаю за ночь набраться свежих сил. Завтра утром я приду к тебе и разбужу для того, чтобы ты совершила своё Восхождение. И не забывай…

– Хорошо. – Быстро произнесла Стелла. Она ещё не успела забыть о том, что здесь она, по словам Лауры, в безопасности.

Девушка прикрыла глаза (кажется, всего на секунду), а после того, как открыла их снова, – она обнаружила, что женщины в белом уже нет рядом с ней.

Удивляться сил не было.

Стелла прикоснулась кончиком указательного пальца к дереву, из которого была сделана дверь.

Поверхность оказалась гладкой и прохладной.

Девушка вздохнула.

В коридоре царила полная тишина, будто бы абсолютно все обитатели этажа спали.

Рука Стеллы зависла в нескольких сантиметрах от двери, однако в последний момент, – перед тем, как толкнуть её, – остановилась.

– Хватит! – Не выдержав, слегка повысила голос Стелла.

«Как же ты мне надоел…»

– У тебя все в порядке? – Послышался хрипловатый (и, судя по всему, реальный) мужской голос со стороны лестницы.

Она промолчала.

– Эй, я тебя спрашиваю. Призрака, никак, увидела?

Стелла в бешенстве толкнула входную дверь и буквально залетела внутрь тёмной комнаты, забыв всяческие свои опасения насчёт того, Что, или Кто может там находиться.

Ещё не хватало того, чтобы кто-то из её будущих соседей узнал о её разговорах с самой собой.

Дверь за её спиной с грохотом захлопнулась.

Первой же мыслью Стеллы было запереться на ключ или на засов, но, к сожалению, ни навесного замка, ни щеколды, ни замочной скважины на двери по-прежнему не наблюдалось.

Пришлось ей (как полной дуре) просто поверить тому, что дверь магическим способом никого не впустит внутрь.

В помещении, по всей видимости, Стеллу всё же не поджидали: по крайней мере, никого живого, на первый взгляд, внутри ею замечено не оказалось.

Впрочем, было темно, и сказать наверняка, что здесь совсем никого нет, было невозможно.

Стелла, правда, несмотря на все эти не внушающие доверия обстоятельства слишком устала бояться, чтобы заниматься сейчас поисками чудовищ под кроватью и в шкафу.

«Да и к чёрту всё. Пусть будет темно».

На смену спокойствию начала стремительно наваливаться усталость. Тяжёлым покрывалом она ложилась издёрганной сегодняшними приключениями девушке на плечи.

«…какой длинный день…»

Стелле невыносимо хотелось спать. Она на полусогнутых ногах дошла до чего-то, по внешнему виду напоминающего кровать, – на ощупь мягкого, тёплого, уютного.

Скинув обувь, она легла, свернувшись калачиком, и укуталась в ворох ткани, – приятно пахнущей свежестью и, кажется, вновь какими-то травами.

– Ты там не заснул, случайно? Мой голос сегодня кажется тебе особенно монотонным?

Голос, правда, был довольно приятным.

Пожалуй, несколько грубоватый голос для двадцати-двадцатипятилетней девушки, но всё равно, не лишённый истинно женского очарования.

Говорившая стояла посреди широкого, со скошенными углами, превосходно вычищенного пещерного зала, – во все стороны от которого расходились каменные коридоры. Акустика в помещении была, действительно, впечатляющей: вкупе с активной жестикуляцией молодой женщины, – то и дело во время своей речи оборачивающейся, вышагивающей, крутившей своей рукой странные фигуры, подкидывающей вверх волосы, – можно было подумать, будто центр зала это сцена, а та, что вертится посреди неё – артистка.

Мужчина, – что сидел, чуть сгорбившись, немного поодаль, в кресле, – позой своей напоминал то ли засыпающего от скуки, то ли убаюканного низким тембром говорившей зрителя.

Однако, он не спал. Почти сразу же после заданного ему напрямую вопроса он поднял глаза на ту, что только что обратилась к нему.

– Я о другом размышлял. Прости. – Глухим, совершенно лишённым благозвучности голосом, произнёс он.

Девушка остановилась, встала прямо напротив своего «зрителя», подошла ближе, а после покачала головой из стороны в сторону – видимо, изображая состояние удрученности.

– Я сдаюсь. Ты же и сам знаешь все детали предстоящего задания. Зачем я тебе всё это рассказываю?

– Ты исправно несёшь бремя своей службы.

– И то верно.

Посмотрев, нет ли кого поблизости, девушка, чуть склонившись, добавила тихим голосом:

– Смотрю я на тебя, и… не знаешь, зачем, всё-таки, было придумано это идиотское Правило Номер Шесть?

Мужчина выпрямился в кресле.

– Решила сделать мне комплимент перед смертью? Спасибо, Номер 634. Нечасто, признаюсь, я подобное слышу.

– Женская участь в Ордене Сердца совсем несладкая. Нас поставили в такие условия, от которых на полуоборотня захочется запрыгнуть.

– Серьёзно? – Мужчина слегка улыбнулся. – Неужто ты настолько отчаялась?

– Не то, чтобы прям настолько, но…

– Побереги приятные слова для достойного человека, Номер 634. Что касается меня, то уже послезавтра я начну исполнять своё истинное и единственно верное предназначение.

Девушка вдруг рассмеялась.

Эхо от её искреннего, громкого (хоть, кажется, и вовсе неуместного в данной ситуации) смеха, волнами разлетелось по многочисленным каменным залам, а затем начало возвращаться обратно.

– Ох, ты. Как же я тебя развеселил. Надо же.

– Ты мне нравишься, Номер 528. Правда.

– В последнюю неделю очень многие начали со мной откровенничать. Оказывается, я нравлюсь гораздо большему числу людей, нежели полагал ранее.

Девушка медленным, но верным шагом придвинулась вплотную к мужчине и взяла его за руку.

– Пойдём со мной. Уже поздно.

– Лучше не искушай меня, сослуживец. Хуже будет.

Она закатила глаза к потолку.

– Насколько мне известно… по слухам, конечно же… подобные тебе не нуждаются в целомудрии. Ваша Сила не угасает от этого.

– Ох уж эти слухи.

В глазах собеседницы засверкали искорки. Теперь она ухватилась и за вторую ладонь мужчины – ту, что в отличие от первой была надёжно укрыта тканью плотной перчатки.

– Обещаю, сегодня я не буду склонять тебя к нарушению Правил. Просто хочу получить от тебя парочку советов.

– Советов по роду службы, я полагаю?

– И их тоже можно. – Подмигнула девушка, в который раз теребя свои не очень длинные русые волосы. – В любом случае, Номер 528, твоя подготовка к заданию окончена.

Она подошла к стоящему неподалёку от неё низкому деревянному столу и начала живо складывать в одну стопку разложенные по всей его плоскости листы пергамента, – изрисованные картами, схемами, и исписанные мелким, местами размытым водой, рукописным текстом.

Что до мужчины, то он не проявил никаких видимых эмоций по поводу завершения наводящей на него судя по всему тоску процедуры. Он молча поднялся во весь свой немалый рост, расправил складки одетого поверх основной одежды длинного тёмного плаща, совершил сухой жест приглашения девушке идти впереди него, а после того, как она приняла его, направился за ней следом.

– Мне казалось, месяц назад твои волосы были несколько длиннее. – Заметил он, мельком оглядев затылок спутницы.

– Ну, да. Мне их подпалили на последнем задании.

Тут она произнесла несколько слов, довольно неприлично прозвучавших из уст представительницы женского пола.

– Ну же, Номер 634. Это всего лишь волосы.

– Не в волосах дело. Ты же видишь – мне и помимо волос неслабо досталось.

– Твои ранения незначительны. Кроме того, они лишь сделали тебя сильнее.

– Ага. Спасибо. Скажи это той лекарше, которая на последнем осмотре выписала мне рекомендацию на «некоторое время» перевестись в Центр.

– Служащему Центра Подготовки всегда открыт доступ в пещеры Службы Учёных. Ты можешь быть теперь в курсе всех самых последних разработок Ордена.

– Боюсь, мне до этого дела нет, Номер 528. Интересовалась бы – пошла бы, после трёхгодичного курса обучения, в учёные, а не в разведчики.

Одно из ответвлений мелькающих мимо коридоров заманчиво, казалось, засветилось – ярким, явно искусственного происхождения, светом, – но девушка проигнорировала его, продолжая вести своего спутника по лишённому всяческих источников освещения туннелю.

Где-то, – кажется, в глубине скал, – слышалось, как течёт вода.

– Уж кто-кто, а ты должен понимать меня. Когда привыкаешь к свободе, все эти пещеры кажутся настоящими камерами пыток. Тем более, когда тебя заставляют начитывать лекционный материал тем, кому уже на следующий день предстоит отправиться на настоящее задание.

– Не пытаешься ли ты меня убедить в том, что завидуешь мне сейчас?

– Тебе я не завидую.

– Хорошо.

Пройдя ещё немного, мужчина и девушка вышли в обширный пещерный зал – гораздо больших размеров, чем тот, в котором они находились изначально. В противоположном конце этого зала темнел проход, по обеим сторонам от которого располагалось несколько вырубленных прямо в скале прямоугольных закрытых комнат-отсеков. В нижнем углу двери каждого из отсеков была нарисована, – густой, яркой краской, – дугообразная линия. Три комнаты из восьми были отмечены красной линией, три – фиолетовой, одна – голубой. На входе в последнюю было нарисовано параллельно сразу две линии: одна бежевого, другая жёлтого цвета.

Девушка и мужчина подошли к одному из отсеков с фиолетовой меткой и зашли внутрь.

За каменной стеной и рассохшейся деревянной дверью, оказывается, скрывалось небольшое помещение. Внутри располагался письменный стол со стулом, на столе – принадлежности для письма. Напротив входа, во всю стену, тянулся шкаф с выдвижными ящиками, – каждый из которых был помечен трёхзначным числом.

Над одним из до верху заполненных плотной стоячей стопкой бумаг нижних ящиков, чуть склонившись, стоял молодой человек – с длинными, тёмными, гладкими, завязанными в хвост волосами. Одет он был (точно так же, как и девушка) в брюки и рубашку свободного покроя, из хлопковой ткани совершенно чёрного цвета.

Девушка чуть кашлянула.

Молодой человек подскочил на месте.

– Фух! Напугали.

Он схватил со стола один из лежащих там плотных кусков пергамента, вложил его внутрь в качестве закладки, а после аккуратно задвинул ящик и склонил голову в знак приветствия.

– Теряешь хватку, Номер 287. – Прищёлкнула языком вошедшая. – Бывший разведчик не услышал скрипа трухлявой дверцы и испугался одноглазой девчонки?

Молодой человек мягко улыбнулся и поглядел на соседа девушки – мужчину, что по-прежнему оставался стоять в дверном проёме.

– Не хочешь забрать эту так называемую «девчонку» с собой? – Предложил он ему. – Она нас всех уже порядком достала.

– Нет смысла мешать ей злиться. В конечном итоге, это пойдёт на пользу и ей, и вам. – Мужчина в ответ покачал головой и скрестил свои длинные руки на груди. – Вам, конечно же, больше.

– И ты туда же. – Вздохнул длинноволосый парень, проводя рукой по правой, поначалу невидимой вошедшим стороне лица, кожа на которой была сморщенной, будто от последствий тяжёлого ожога. – Остаётся мне, видимо, только порадоваться тому, что у меня не хватает лишь одного уха: по крайней мере, поменьше гадостей услышу в ближайшее время в свой адрес.

– На это не надейся даже. – Раздался в ответ (несмотря на язвительный смысл фразы) довольно дружелюбный тон женского голоса. – А если серьёзно, то мы с Номером 528 уже закончили. Осталось только сделать отметки о проведённой подготовительной беседе.

– Ясно. В таком случае, приглашаю вас в соседний отсек. Данные по Особой Категории недавно «переехали» – они теперь все там.

…сон, почему-то, – несмотря на то, что Стелла наконец-таки добралась до постели, – не желал к ней приходить.

Возможно, причина крылась в том, что в новой комнате было несколько прохладно (гораздо прохладнее, чем в привычной комнате в доме её родителей).

Быть может так же отсутствие желания спать объяснялось и тем, что организм школьницы слишком вымотался за день, и теперь она просто не могла заставить себя расслабиться.

Так или иначе, но Стелла, – казалось бы, недавно уже готовая провалиться в глубокий беспробудный сон, – не смогла сразу заснуть, а потому предалась размышлениям.

Она могла убеждать себя в обратном сколько угодно раз, но пришлось ей, всё же, смириться с тем, что она до сих пор полностью так и не может поверить в достоверность того, что с ней приключилось.

Стелла достаточно хорошо помнила некоторые моменты своего детства. Например, те эпизоды, когда она рассказывала взрослым всякие истории, выдуманные ею: про волшебство, про другие миры, про всяческих необычных существ, – ну и тому подобные вещи, которые любят придумывать почти все дети.

Стеллу всегда жутко злило то, что взрослые в ответ на те её россказни как правило снисходительно кивали головой, на самом деле не веря ей. Что касалось её, что сама она в собственное враньё очень даже верила, несмотря даже на то, что прекрасно осознавала, что врёт. Ей достаточно было того, что в её воображении рассказанное являлось правдой. Тогда, в дни своего беззаботного детства, она часто повторяла себе слова о том, что она ни за что не станет такой же, как «…все эти…».

Она думала, что будет верить в чудеса всегда.

И что же в итоге произошло с ней, когда «чудо», наконец-то, свершилось?

Перво-наперво она посчитала окружающее её пространство бредом, галлюцинацией, – навеянной наркотическим дурманом, – и всё это только лишь по той причине, что её засоренный постулатами так называемого «реального мира», «социума», «цивилизации» мозг не захотел принимать этот новый мир как ещё одну совершенно реальную действительность.

Она ведь поначалу готова была скорее поверить в то, что её родители незаметно подсыпали ей галлюциногенных таблеток в тарелку с ужином, чем в то, что параллельные миры существуют.

– Непонятное, неопознанное. – Прошептала Стелла самой себе.

Непонятное, неопознанное, – как правило, является для человека (на уровне подсознания, априори) неприятным. Мозг зрелого, сформировавшегося индивидуума очень часто стремится в качестве компонента защиты как можно скорее навесить на то, что непонятно ему, ярлыки типа: «бредовый», «нелогичный», «нереальный».

А ведь если хорошенько задуматься…

Когда-то ведь те, кого сейчас называют первооткрывателями, просто не побоялись поверить в то, чего по мнению других нет и быть не может.

Тот же, напротив, кто живёт обычными мирскими радостями и не желает видеть что-то необычное рядом с собой, получается, является, просто-напросто… заложником своей лени?

Лени думать.

Лени действовать.

Лени поверить в то, что реальным может быть даже то, что кажется поначалу «полным бредом».

С другой стороны, – кто вообще придумал понятие «бред»? И что можно считать бредом? То, что не принято большинством живущих?

А разве большинство не может ошибаться?

Стелла покрутилась ещё немного, пытаясь найти удобную позу, в которой она смогла бы поскорее уснуть.

Мысли её плавно перетекали в несколько иное русло.

«Как жить дальше?»

«Чего ожидать от завтрашнего дня?»

Здесь, в этом мире, кажется, Стелле предстояло в полной мере вкусить свободы, к которой она так часто взывала.

При этом, в этом мире не было места самой верной её защите. Родители, – надоедливые, навязчивые донельзя родители, – остались где-то там. Их здесь нет, и не будет, и… кто знает, не возненавидит ли она когда-нибудь этот мир за то, что он отнял их у неё, пусть это и было когда-то её собственным желанием?

В голове Стеллы сам собой возник образ лисёнка, забившегося в свою нору и укутавшегося в ворох опавших листьев.

Увидев эту картинку, девушка поняла, что наконец-то начинает засыпать.

Снаружи смеркалось.

– Угощайся, дорогой соратник.

Девушка в чёрном протянула своему соседу маленькую жестяную фляжку, заполненную, -судя раздавшемуся едва слышно плеску, – какой-то жидкостью.

Молодой человек фляжку принял и покрутил её в своих исполосованных глубокими шрамами пальцах. Затем поднёс ближе к лицу и едва слышно вдохнул ноздрями воздух.

– Откуда у тебя это – можно мне узнать?

– Нельзя! Я так растеряю всё свое таинственное очарование, трезвоня направо и налево о своих секретах.

– За что же ты предлагаешь выпить?

– За триумфальное возвращение с заданий тех наших сослуживцев, которым повезло больше, чем нам с тобой.

– Не всем везёт, Номер 634.

– За это я и предлагаю выпить, Номер 287. За то, чтобы не было этого пресловутого «не».

– Согласен. Хотя нет.

– Что опять не так?

– Я хочу выпить за твоё скорое возвращение – на службу в Штат Разведчиков.

На некоторое время воцарилась тишина.

– Ты слишком добр. – Послышался в ответ чуть хрипловатый голос. – Если бы только…

Девушка вдруг замолкла. Она резко сорвалась с места и быстрым движением, – несмотря на то, что одна из её рук висела на перевязи, – второй достала из-за пояса подзорную трубу.

Отбежав на пару метров от входа в пещеру, она уставилась сквозь трубу в предзакатное небо.

– Глянь-ка только: Чибис опять тащит нового избранного на своей спине. Что-то их много стало поступать в последнее время, не находишь?

Она чуть сощурилась, приглядываясь повнимательней.

– Это не избранный. Это избранная. Девушка. И… ух ты, как забавно… почти что голенькая.

– Сколько лет на вид? – Оживился вдруг молодой человек.

– Тебе-то что до этого, мой друг? Эта сладкая конфетка достанется Противостоянию, а не тебе – точно говорю.

– Тебе-то откуда знать?

– Интуиция, Номер 287, интуиция. У меня она работает получше твоего.

Наблюдающая принялась то так, то эдак склонять голову, – разглядывая движущиеся в высоте объекты.

– Судя по длине ног, этой красотке лет пятнадцать-шестнадцать. Судя по размеру груди…

– Достаточно мне информации о ногах. – Перебил её собеседник. – Я хочу сегодня ночью нормально поспать. Хватило мне уже этих…

– Кого это – этих?

Молодой человек промолчал, сделав вид, что его заинтересовали собственные длинные чёрные волосы. Учитывая, что лицо его в этот момент выглядело хоть и опрятно, но (вкупе с контузией) довольно сурово, – данный манерный жест получился у него совершенно неестественным.

– А ну-ка, договаривай.

Он кратко вздохнул.

– Хорошо, открою тебе небольшой секрет.

Та, которую называли Номер 634, услышав эти слова заулыбалась.

– Обожаю секреты! В ладоши бы захлопала, но… сам понимаешь – хлопать смогу, в лучшем случае, только через пару месяцев. Так что за секрет?

– Бывшая напарница твоего обожаемого Номера 528… напарница, Номер 634, напарница, – тоже является служащей Особой Категории.

Ответное выражение лица девушки говорило лучше всяких слов.

– Она ведь не изменилась.

– То-то и оно. В её случае внешних изменений не произошло.

– Вот как. И почему ты думаешь, руководство решило открыто не заявлять о произошедшем?

– Женщины обычно переживают огласку тяжелее.

Девушка хмыкнула, затем ловким (видимо, натренированным) движением одной руки убрала подзорную трубу обратно за пояс и поправила повязку, надёжно прикрывающую её правый глаз.

Затем, встав недалеко от молодого человека, она, – так же, как и он, – посмотрела вверх.

Окрашенный в персиковые тона небосвод со временем начал терять свои краски.

Постепенно он превратился в тёмно-синий.

Начали появляться, – одна за другой, – звёзды.

Два человека продолжали глядеть вверх, стоя на некотором (позволительном) расстоянии друг от друга.

Наконец, девушка произнесла совершенно серьёзным голосом:

– И почему, скажи, нам с тобой обоим так нравятся… сам знаешь, что я имею в виду.

– Полагаю, всё дело в нашей естественной природе. Сила – есть суть всего живого. И, как и всё живое вокруг, мы с тобой тоже тянемся к Силе.

Они помолчали ещё немного.

– Если выйдешь вновь на службу разведчиком… будь осторожнее, Номер 634. Особенно в первые месяцы. Инстинкты очень быстро притупляются во время перерывов между заданиями.

– Это мне поможет, ты считаешь?

– Это может тебе помочь. И ещё…

Девушка положила руку приятелю на плечо, прикрыла глаза и кивнула.

– Я знаю. Знаю. Никогда не забывать про Правила.

Звонко щёлкнули в воздухе пальцы, чуть-чуть не достав носа успевшего вовремя уклониться светловолосого молодого человека. Тот, не растерявшись, схватил сидевшую рядом с ним в охапку и прижал к себе.

– Сейчас изнасилую – точно тебе говорю.

– Я вся сгораю от желания. – Раздался нарочитый, с придыхом, ответ.

Довольно громко заржав, парень оттолкнул от себя девушку и махнул на неё рукой.

– Ну вот. Как всегда – всё испортила. Можешь ты прикинуться недотрогой, хоть разок?

– Я – сама честность и открытость. Как ты мог подумать, будто я стану изображать из себя сухую, чёрствую щепку? Кстати, о щепках… в чём я послезавтра понесу оружие? Ты, мой милый, надеюсь, этим озаботился?

– Кто же, кроме меня, об этом может позаботиться? Твоя голова ведь занята более глобальными идеями. На, лови.

Секунду спустя девушка приняла брошенный в неё «опилковый» (изготовленный из плотно спрессованных отходов древесины) чемодан, – едва успев ухватить его обеими руками прежде, чем тот успел острым углом коснуться её лица.

– Маловат, конечно. – Невозмутимым тоном резюмировала она. – Я бы хотела взять с собой побольше образцов.

– Хватит и этого. Не забывай о том, что нам нужно каким-то волшебным образом добраться до места незаметно.

– Вот ТЫ об этом завтра и подумай.

– Пошевели сама мозгами, хоть разок.

– Зануда.

– Одержимая.

Девушка начала неспешно заполнять чемодан, – покачивая головой и что-то едва слышно напевая.

– Потренироваться не хочешь? Центр Подготовки, скорее всего, уже свободен. Все наши прекрасные избранные уже давным-давно нежатся в своих холодных постельках. – Предложила она пару минут спустя.

– Не думаю, что нам стоит рисковать столь откровенно. – Отозвался парень, потирая воспалённые долгой и кропотливой работой, но не потерявшие, при этом, яркости чистого голубого оттенка, глаза. – А вообще-то, если честно, я за сегодня уже и так устал прилично.

– Слабачок ты, мой сладкий.

– Может быть поспорим, чья служба тяжелее?

– Разумеется, моя.

– Ты сегодня точно допросишься. Я не шучу.

– А я тебе сразу дала понять, что не против.

Девушка, наконец, окончила своё занятие. Закрыв чемодан на все защёлки, она подняла лицо на своего собеседника, а после, – с выражением лица весьма и весьма многообещающим, – задиристо подмигнула ему.

– Готово. – Не отрывая взгляда, она подняла свою ношу, поднесла её к двери и осторожно привалила к стенке.

– Точно готово?

– Ага.

Парень поднялся, подошёл к двери и открыл её перед девушкой.

– Желаю хорошего сна. До завтра.

– И это всё?

– Иди уже.

Девушка улыбнулась (то ли устало, то ли печально), пожала плечами, приняла несколько задумчивый вид и, – наматывая на ходу свои длинные разноцветные волосы на руку, – вышла из комнаты.

Стелла резко открыла глаза.

В комнате царил сумрак.

Светало, но солнца, почему-то, видно не было.

Что-то мелькнуло в окне ярким всполохом.

«Молния?»

Стелла любила непогоду. В грозу понежиться в постели ей порой бывало особенно приятно.

С наслаждением мурлыкнув, девушка укуталась было с головой в свое одеяло, но сон, отчего-то, не пожелал к ней вернуться.

«Сегодня же выходной. В школу идти не надо. – Подумала она. – В чём же тогда дело?»

Где-то за окном явственно послышались птичьи трели.

Они походили на музыку.

Внезапно до Стеллы дошло.

Вчера ей ничего не приснилось. Все было по-настоящему.

Девушка резко подскочила.

Кровать, на которой она провела эту ночь, оказалась довольно высокой: спрыгивая с неё, Стелла чуть было не стукнулась носом о пол.

На улице в этот момент полыхнула молния, сопровождаемая на сей раз жутким раскатом грома.

Пение птиц за окном (точнее, это была одна-единственная птица) враз усилилось.

«Какого чёрта?»

Оконный проём комнаты имел вид полукруга, а размерами равнялся примерно половине человеческого роста. Подойдя к нему вплотную (окно располагалось по левую руку от кровати) и облокотившись ладонями о подоконник, Стелла разглядела за стеклом, на небольшом участке необработанной скалы, своего вчерашнего пернатого знакомца.

Чёрный дрозд (либо птица, очень сильно похожая на него) – сидел, весь взъерошенный, и глядел прямо на неё.

Стелла протянула руку, чтобы открыть окно, и птица в тот же миг улетела.

– И зачем тогда, спрашивается, тебе было пищать? – Протирая глаза ото сна, рассеяно произнесла девушка.

Неожиданно в дверь комнаты постучали.

Стелла вздрогнула.

Оставив окно открытым, она осторожно, на цыпочках, двинулась по направлению ко входной двери.

Сразу же почувствовав при этом что-то необычное под своими ступнями, она посмотрела вниз: пол, по которому она ступала, оказался не плоским, а составленным множеством галечных, расположенных вплотную друг к другу, камней – выпуклых, больших, разноцветных.

Стелла осторожно подобралась к самой двери.

– Лаура, это вы?

Раскат грома.

Ещё одна яркая вспышка молнии, осветившая всю комнату.

– Доброе утро, дорогая. Это я, всё верно. Жду тебя на выходе из Замка. Постарайся не слишком задерживаться. Советую тебе немного поторопиться.

Торопиться Стелле не хотелось совершенно.

У неё вообще не возникало желания в ближайшее время покидать это помещение.

Из коридора, тем временем, донеслись звуки удаляющихся шагов.

Окончательно в этот момент проснувшись, Стелла решила подвергнуть краткому осмотру окружающую её обстановку, – изучить которую вчера ночью из-за недостатка освещения и переизбытка усталости ей не представилось возможным.

Оказалось (и это, пожалуй, следовало бы ожидать), что место, которое скрывалось за деревянной дверью с номером «523», – являлось не комнатой даже, но очередной пещерой.

Точнее, – это был грот, довольно неплохо оборудованный под жилое помещение.

Размеры его составляли: около четырёх метров в длину, около пяти в ширину (разумеется, расчёты эти были весьма условны, ведь в данной «комнате» практически отсутствовали ровные стены и углы – то есть, в некоторых местах часть стены как бы «уходила» вглубь, в некоторых наоборот, – кусок скалы «въезжал» внутрь).

Стены, – так же, как и пол, – были выложены галькой, в основном трёх цветов: серого, тёмно-зелёного и бордово-красного. Галька присутствовала, правда, не везде, но только на относительно ровных участках бежево-серых сводов породы. Все острые выступы и впадины, при этом, были просто зачищены.

Слева от входной двери в комнату (если стоять у самого входа к помещению лицом) стоял в углу небольшой круглый деревянный стол и три соответствующих ему стула, с высокими спинками. Над столом висел на стене небольшой ящик с дверцами, более всего похожий на буфет для хранения посуды или еды.

Дальше стола, – вдоль левой стенки, между столом и кроватью, на которой провела ночь Стелла, – из стены помещения «входила» внутрь комнаты отделяющая обеденную зону от спальной неровная скальная выемка около полуметра длиной.

Большая круглая кровать: без ножек, но зато на высокой платформе из тёмного дерева, – находилась в дальнем левом углу комнаты. На кровати сверху лежало смятое Стеллой за ночь покрывало, под ним виднелось одеяло, а сверху разбросаны были три подушки: одна большая и две маленьких. Все постельные принадлежности имели тёмно-бордовый цвет.

Вплотную к кровати прилегала прикроватная тумбочка с тремя отделениями, имеющая, – так же, как и кровать, – основание в форме круга. Крышку тумбочки прикрывала вязаная салфетка, на которой покоилась бурая, вся в наростах, морская раковина весьма внушительных размеров.

Занавеси в пол, – спускающиеся с перекладины под потолком по обе стороны от полукруглого окна, – были, почему-то, разных цветов: одна бордовая, вторая – тёмно-зелёная. Рядом с окном стояло так же круглое плетеное кресло.

Далее вдоль этой же стены располагался длинный-длинный, – переходящий затем и на смежную стену, – угловой книжный шкаф. Упирался это шкаф, – заполненный книгами, рукописями, и стоящими между ними на полках разнообразными предметами, – в закрытый отсек неровной формы.

Отсек занимал немногим меньше четверти всего пространства помещения. Дверь, служившая в него входом, находилась в паре метров от входной двери в основную комнату.

На участке между двумя этими дверьми стоял плотно прижатый к стене небольшой платяной шкаф, – имеющий тот же тёмный оттенок, что и прочая деревянная мебель в комнате.

Конечно же, Стелла не преминула заглянуть внутрь отсека.

Там скрывалась ванная комната, – с настоящим, пусть и не совсем современными атрибутами, положенными находиться в подобном помещении. Помещение ванной было так же, как и основное, частично выложено изнутри галькой, – на сей раз только лишь серого цвета.

В отсеке Стелла немного задержалась – нужно было привести себя в порядок после сна.

Пользование прелестями ванной комнаты заняло у Стеллы чуть более десяти минут. К сожалению, не хватило времени на то, чтобы полностью обмыться водой (это бы взбодрило её ещё больше), но что-то подсказывало девушке, что контрастный душ с утра ей и так будет гарантирован.

А так как времени, данного ей Лаурой, по ощущениям оставалось всё меньше, – из «комнаты-грота» под номером 523 девушка уже не уходила, а выбегала.

Звуки её шагов разлетались по пустующему коридору громким эхом.

Слишком тихо было вокруг, будто она являлась единственным обитателем этого многоэтажного «гиганта».

Этого ведь никак не могло быть на самом деле?

А может быть всё дело было в том, что здесь просто никто не вставал слишком рано?

Либо, наоборот – все уже давным-давно встали.

Кто знает…

Сбежать по лестнице быстро не получилось.

Отсутствие нормального освещения не дало как следует разогнаться, а острые выступающие части каменных украшений на перилах не оставили возможности хвататься за них в качестве подстраховки.

Наконец, под очередной удар грома Стелла, – толкнув от себя массивную входную дверь крепости, – выскочила на улицу.

Лаура ждала её почти у самого входа, и пока дверь открывалась, продолжала ещё первые секунды глядеть в сторону вершины хребта, что располагался напротив замка.

Стелла посмотрела туда же, – и в эту же секунду увидела, как тёмно-серое пространство у неё над головой осветилось ослепительно-яркой вспышкой молнии.

Разряд природного электричества длинной, огненной извилистой веткой пронзил сразу полнеба.

Через пару секунд снова прогремел гром.

Его звук был столь умопомрачительным, что Стелла подумала на секунду: сейчас небо точно расколется надвое, – а его обломки упадут на землю, придавив собой все живое вокруг.

Наверное, во всём виноваты были горы, усиливающие эхо, но звук показался девушке настолько ужасным (да ещё и вкупе с этой неимоверно длинной молнией), что ей вдруг очень захотелось куда-нибудь спрятаться.

– Мне что, правда нужно подняться на самую вершину именно сегодня?

Признаться честно, Стелла была бы рада услышать о том, что в связи с неприемлемыми погодными условиями ее восхождение «переносится» на завтрашний день, а сейчас ей можно подняться назад в комнату и остаток дня проваляться в кровати.

– Непременно сегодня, дорогая. – Лаура, судя по её нежной улыбке проповедницы, похоже, была только рада тому грохоту, от которого закладывало уши. – Следуй тропе – вот этой, широкой, прямо уходящей от главного входа. Никуда с неё не сворачивай. Тропа выведет тебя к самому подножию горы. У подножия ты увидишь другую тропу: ту, что приведёт тебя к вершине. Тропа наверх одна, так что не бойся заблудиться.

– Вы не пойдёте со мной?

Лаура сегодня была вновь одета в белое платье, только на этот раз из более плотной ткани и без кристаллов. Тем не менее, даже в отсутствии явных украшений это платье совершенно не походило на одеяние, в котором можно было бы путешествовать по горам.

– Нет, я пойти с тобой не могу. – Подтвердила опасения девушки Лаура. – Каждый избранный, прибыв сюда, в этот мир, должен впервые проделать данный путь самостоятельно, в одиночестве. Я лишь должна была направить тебя.

– И что мне делать там, наверху, когда доберусь?

– Ты поймешь это сразу же, едва только достигнешь цели. – Лаура продолжала улыбаться.

Стеллу это начинало уже не на шутку раздражать. Если бы не благодарность Лауре за вчерашнее, девушка сейчас бы за ответным словом в карман не полезла.

Блаженные всегда выводили её из себя.

Впрочем, не стоило забывать о том, что Лаура была не просто блаженной: не считая того, что эта женщина помогла ей в трудную минуту, она являлась ещё и кем-то вроде ведьмы.

С последним, волей-неволей, приходилось считаться.

«Кстати, о ведьмах…»

– А есть какие-нибудь приметы для тех… ну, для избранных, которые поднимаются на вершину в первый раз? Вот, например, сегодня с утра гром гремит – это что может значить?

Женщина в белом загадочно поглядела на неё.

– Приметы – это то, во что мы верим. Как ты сама думаешь, что может предвещать данная погода для тебя?

«Что меня смоет с этой горы, не успею я и до середины её доползти».

Стелла покачала головой и молча пошла по той дороге, на которую ей указали минутой ранее.

Её собственное мнение по заданному ей же вопросу являлось ничтожным – и это было очевидно. В конце концов, у женщины в белом наверняка была куча других дел, помимо того, чтобы взбираться в грозу на горные вершины. И женщина эта имела полное право говорить всякую ерунду и без конца улыбаться, – хотя бы даже от осознания того, что это не ей вскоре предстояло корячиться под дождём – с утра пораньше, на высокий скалистый хребет.

Тропа, ведущая, – как сказала Лаура, – прямо к подножию, оказалась ровной, прямой, утрамбованной следами многочисленных ног. Стелла быстро шла по ней, лелея в мыслях слабую надежду на то, что она успеет достичь вершины до начала дождя.

Ещё немного побаливали ссадины на её теле, но они здорово поджили за ночь: похоже, мази, предоставленные длинноногой Лаурой, и впрямь были чуть ли не колдовскими.

Что касается мышц, то они, в отличие от кожи, по-прежнему болели довольно сильно, – причем, как девушке показалось, болели абсолютно все они.

– Это боль моей спасённой жизни. – Тихо произнесла про себя Стелла.

Тропа начала петлять, проводя девушку сначала через разросшиеся полуразрушенные клумбы с цветами и через площадки, засаженные кустистыми растениями, – затем мимо больших и малых водоёмов с вытекающими и впадающими в них ручьями.

Вскоре Стелла дошла и до пруда побольше: судя по размерам, – того самого, что она наблюдала вчера вечером со спины…

– По… лу… оборотень. – Прошептала, вспоминая, девушка. – Он сказал, что его нужно называть полуоборотнем.

По берегам «парадного» пруда росли (Стелла вчера не ошиблась) плакучие ивы. Их тонкие ветви свисали вниз, будто человеческие волосы. Частично погружённые в пруд, они в множестве своём создавали иллюзию череды небольших укромных домиков-шалашей на воде. В одном из таких «шалашиков» Стелла успела разглядеть маленького чёрного утенка – который, правда, мгновенно скрылся в камышах, стоило ей только совершить один-единственный шаг в его сторону.

Если бы сейчас светило солнце, а небо было утреннего, нежно-голубого цвета, а не серого, – пожалуй, она бы с удовольствием посидела на берегу этого водоёма под сенью ветвей ивы и покормила бы уток какими-нибудь мелкими крошками со стола: наверняка это занятие помогло бы недавней школьнице справиться с нарастающим с каждой минутой волнением.

К сожалению, небо голубым не было: из светло-серого оно постепенно превращалось в тёмно-серое.

Это случилось почти что на самом окончании пути к подножию.

Место, где тропа начинала уходить круто вверх, уже находилось в прямой видимости Стеллы, когда вдруг резкий и неожиданно холодный порыв ветра заставил девушку передернуться всем телом.

Сразу же после этого вспыхнула где-то за облаками молния.

Очередной длинный разряд, – будто разлом во время мощного землетрясения, – пронёсся вдоль всего неба, а слух пронзил последующий за ним ужасный грохот – самый сильный из тех, что довелось Стелле услышать за сегодняшнее утро.

Она посмотрела вверх и увидела, как тучи стремительно темнеют, – словно кто-то только что опрокинул на небесную поверхность громадную бутыль с чернилами.

Тучи сгустились, слились в одну сплошную черную массу.

Буквально за несколько мгновений утро превратилось в ночь, – темную и непроглядную.

Затем хлынул дождь.

Холодный, частый, пронизывающий, – он упал водяной стеной сверху, мгновенно пропитав собой одежду Стеллы. Вода выбила из девушки последние остатки сна, а так же все её надежды на «сухое» восхождение.

Первые секунды, когда дождь только начался, она почувствовала себя глубоко несчастной, но уже буквально через четверть минуты, – после того, как к усиливающемуся дождю прибавился ещё и шквальный холодный ветер, – она поняла, что успеет себя пожалеть в другое время, а сейчас ей следует поторопиться.

…очередная вспышка была очень яркой – настолько, что Стелла поневоле зажмурилась.

Через некоторое время после вспышки послышался треск, – и глаза девушки, секунду спустя, в ужасе уставилось на одинокое дерево, что недавно стояло в паре десятков метров слева от нее.

Стелла смотрела уже не на дерево, а на то, что от него осталось.

Сейчас оно было расколото надвое, – и из ствола его шёл еле заметный дымок.

Дважды повторять не требовалось.

Стелла побежала со всех ног.

Расстояние между ней и подножием горы до этого составляло сотню метров, и сейчас оно стремительно сокращалось.

И вдруг, внезапно, Стелла почувствовала: она теряет равновесие.

Проскользив пару метров по влажной от дождя земле, она упала в грязь, на спину, – при этом сильно ударившись бедром и правой рукой.

Раздосадованная падением и болью, Стелла, разразившись потоком брани, поднялась было, в намерении бежать дальше, – как вдруг тонкая длинная полоса света вновь упала, сверху, с неба, – врезавшись в землю всего-то в нескольких шагах от неё.

Девушка вскрикнула и отскочила назад.

Послышался странный, низкий, непривычный уху звук.

Земля, – на том участке земли, до которого не успела добежать Стелла, – теперь искрилась, шипела и сверкала десятками крохотных огоньков.

Школьница почувствовала, как волосы начали шевелиться у неё на голове.

Стелла совершила глубокий судорожный вздох, убрала волосы с глаз и побежала в сторону, пока страх не успел сковать её тело настолько, что она оказалась бы в ступоре, – не имея возможности передвигаться.

Её продолжало трясти, – на этот раз от осознания того, ЧТО может последовать после очередного раската грома.

Теперь-то стало ясно и очевидно: небо не упадёт на её голову сверху.

Тем не менее, «упасть» могло кое-что другое.

Вбегая, наконец, в лес, – меж стволов первых деревьев которого ясно виднелась идущая вверх тропа, – Стелла принялась мысленно взывать к силам природы, чтобы те не подослали молнию продолжить за ней «охоту» ещё и здесь.

По известным Стелле логическим законам, молния могла ударять только в одиноко стоящие деревья. Однако, по тем же пресловутым законам логики, ученица выпускного класса школы Стелла должна была сегодня поутру проснуться в своей кровати и очень удивиться тому странному сну, что приснился ей накануне.

Похоже, все свои понятия о логике девушке в ближайшее время предстояло частично поменять – и это в том случае, если она в ближайшее время сумела бы остаться в живых.

…с каждым очередным ударом грома внутренности сводило от страха.

Тем не мене, несмотря на грохот, новых вспышек в небе пока видно не было.

Родной город Стеллы являлся местностью довольно плоской, равнинной, – и потому до сегодняшнего дня девушка имела понятие о восхождениях на вершины только лишь благодаря прочитанным где-то книгам, либо просмотренным фильмам. И, как известно, при описании и демонстрации действий, требующих недюжинной физической выносливости, в книгах и фильмах особое внимание усталости, обычно не уделяется.

Что касалось реальной жизни, то в ней Стелла данности этой не сумела исключить. Оказалось, подъём в гору совсем даже не лёгок и безмятежен. Подъём, – пусть даже и не крутой, – предполагал постоянное напряжение мышц, связок, и суставов ног. Всё время вверх, вверх, вверх…

Дыхание начало сбиваться сразу же – с непривычки. Оно стало громким, частым, тяжёлым. И, как это было не досадно признавать, но Стелле не помогли в преодолении данного вида препятствия её полугодичные тренировки в беге.

Одно обстоятельство её радовало, определённо: из-за той усталости, что она испытывала в настоящее время, она совершенно перестала думать о молниях, из-за мыслей о которых у неё поначалу очень сильно дрожали ноги.

Прошло ещё некоторое время, и Стелла начала постепенно привыкать к окружающей её обстановке.

В воздухе запахло свежими листьями и хвоей. Стали встречаться пологие площадки, на которых можно было немного отдохнуть.

После того, как тропа начала забирать вверх сильнее, и сузилась, – лицо Стеллы подверглось настоящей атаке многочисленных веток деревьев. Некоторые, казалось, будто специально норовили уколоть её в глаз, но чаще они просто путались в её растрепанных волосах.

Пару раз случалось и такое, что, для того, чтобы помочь себе подняться на очередную возвышенность, девушка цеплялась рукой за кажущийся совершенно безобидным кустарник. Оба раза она чувствовала, при этом, сильную колющую боль, одёргивала руку и видела, что в ладони её осталось несколько противных маленьких колючек.

Когда Стелла поднялась достаточно высоко для того, чтобы деревья, – до этого густым лесом окружающие её, – начали редеть, она принялась то и дело поскальзываться и падать.

Из-за дождя почва под ногами совершенно размягчилась, – став чересчур податливой, – и Стелла, всякий раз укатываясь вниз, в панике хваталась за всё, что попадалось ей под руку. Первый раз она вцепилась в знакомый ей уже кустарник с мелкими, невидимыми глазу колючками. Следующие два раза она ухватилась за ветки других видов кустов, – которые вытягивались из влажной почвы под напором её веса примерно с той же лёгкостью, как спелая морковь выскакивает из огородной грядки под рукой человека.

Страшнее всего был тот раз, когда девушка проходила по одному из отвесных участков, где тропа совершала заворот почти что на самом краю пропасти. Поскользнувшись в том месте, она едва успела ухватиться за пучок травы, который, естественно, через секунду оказался вместе с корнями у неё в руке. Только лишь вкопавшись пальцами обеих рук в почву, – сломав, при этом, последние целые ногти на руках (из тех, что она не успела сломать ещё вчера), Стелле, всё же, удалось успешно предотвратить своё падение.

Потом она поднялась ещё выше.

Намного выше.

Отдыхать, – стоя на открытых площадках на одном месте по несколько минут, – уже не получалось. На той высоте, где бывшая школьница сейчас находилась, температура воздуха была довольно низкой, – и это не говоря о том, что на Стелле, к тому времени, не осталось сухой нитки.

Волосы продолжали лезть в ей глаза, и она постоянно заправляла их за уши, забывая, при этом, о своих измазанных в грязи руках.

Стоит ли упоминать, во что превратился, после многочисленных падений, подаренный только вчера заботливой Лаурой комплект одежды…

Следуя всё выше по тропе, Стелла глядела теперь не по сторонам вовсе, но под ноги. На особо опасных участках она старалась держаться ближе к деревьям.

Через некоторое время Стелла заметила, что звуки дождя ослабли. Теперь, получив возможность разглядеть что-то, помимо густой дождевой завесы перед своим лицом, она начала изредка поднимать свой взгляд от земли.

Поскольку волосы, к тому моменту, она туго стянула лентой (которую совершенно случайно нашла в кармане своих новых штанов) они больше не цеплялись за ветки.

Дышать, из-за крутизны подъёмов, временами было по-прежнему тяжело, – тем не менее, Стеллу это больше не огорчало: по крайней мере, она больше не мёрзла.

Кроме того, взобравшись на очередную возвышенность, – позволить себе, наконец, вдохнуть полной грудью, было даже приятно: запах еловых веток и смолы дразняще щекотал ноздри и, проникая в лёгкие, казалось, наполнял их самой жизнью.

По прошествии ещё какого-то времени (уже после наплыва радости, вызванного горным воздухом) на девушку вновь накатило чувство усталости.

Каждый раз поднимаясь ещё выше на очередной склон, Стелла думала о том, что вот она, – вершина, – её скоро должно быть видно.

Но, тем не менее, вновь и вновь за пустым пространством неба возникала очередная возвышенность.

Подъём стал казаться бесконечным.

Даже запахи леса перестали радовать.

Помимо всего прочего, очень хотелось пить, но, – хоть дождь полностью так и не окончился, – падал с неба он мелкими брызгами, и нигде вокруг не наблюдалось емкости, в которую можно было собрать хоть немного дождевой воды.

Когда терпеть жажду стало совсем уж невыносимо, Стелла сошла с тропы на ровный пятачок каменистой земли, лишённый растительности, сложила руки вместе, и с надеждой посмотрела на свинцовое небо.

За несколько секунд её ладони наполнились некоторой влагой, и Стелла с жадностью втянула её губами. На короткое время маленький глоток воды дал успокоение, но это продолжалось, к сожалению, совсем не так долго, как ей того хотелось бы. Уже пару минут спустя Стеллу вновь начала терзать сильная жажда.

В конце концов, окончательно осознав тщетность своих действий в попытках преодолеть неугасающее желание пить, Стелла придумала для себя новый способ избавиться от него.

И, когда она увидела перед собой каменный, выдающийся далеко вперёд выступ, – она немедленно к нему устремилась.

С этого скального образования в ясную погоду наверняка открывался великолепный вид на долину – и даже сейчас, когда дождь начал постепенно преобразовываться в густую морось, – верхняя часть зоны видимости долины, – с обрывистыми склонами, деревьями и водопадами, – проглядывалась отсюда весьма чётко.

Нижняя зона, при этом, оставалось пока скрытой остаточным маревом от дождя.

Марево это, правда, к своей чести служило не только лишь помехой: скрывая собой истинную высоту, на которой сейчас находилась Стелла, оно придавало внушительной долине свой мистический окрас романтической опасности.

Картина, представшая перед её взором, показалась ей приятной, и Стелла, – даже несмотря на усталость, – некоторое время не без удовольствия любовалась ей.

Ей было очень жарко, поэтому она тихо сидела на камне, переводя дыхание и убеждая себя в том, что через кожу она сможет напитать свой организм необходимой ему влагой.

А затем, – совершенно неожиданно, – Стелла услышала недалеко от себя знакомые звуки.

Обернувшись, она увидела прямёхонько за своим плечом маленького чёрного дрозда.

Птица, уцепившись обеими лапками за ветку ближайшей ели, раскачивалась на ней, будто на качелях, и смотрела на девушку точь-в-точь, как вчера вечером: склонив на бок голову. Чёрные глаза, окаймлённые в золотистую оправу ярко-жёлтого оперения, сверкали, будто две большие бусины.

– Ой, это опять ты. – Выдохнула Стелла. – Ты-то что здесь забыл? Лети домой – пока не вымок.

Звонко щёлкнув клювом, дрозд, – будто послушав совета, – перепорхнул на ветку расположенного в начале подлеска низкорослого кустарника.

Стелла, не удержавшись от любопытства (неужто птица и правда решила её послушать) склонившись, прошла следом – сквозь коридор низко свисающих еловых ветвей.

Сюда, под сень елей и сосен, ветер почти не проникал.

Капли дождя тоже были очень редкими.

Оказавшись во мраке тенистых зарослей, Стелла сразу и не разглядела, куда подевался дрозд. Только приглядевшись повнимательней, она заметила его: тот сидел на земле, недалеко от неё, – посреди «ковра» засохшей хвои – казалось, проверяя, идёт ли она за ним.

Вдруг, – как и тогда, в сумерках, – дрозд удивительно сладкозвучно засвистел, а после, – на своих тонких чёрных ножках, – почти вприпрыжку побежал прямо по листьям ещё дальше в лес.

Стелла незамедлительно поспешила за ним.

Пахнущие хвоей и смолой ветви с каждым метром опускались всё ниже и ниже.

В конце концов, чтобы не упустить птицу из виду девушке пришлось даже опуститься на четвереньки.

В глубине леса освещение совсем оскудело.

Поскольку кроны деревьев на этом участке сходились меж собой очень плотно, – подобно естественной крыше, – дождь сюда не попадал вовсе.

Ещё через несколько шагов Стелла услышала звук журчащей воды, и ей сразу стало ясно, что этот новый звук отличен от дождя.

Вскоре Стелла очутилась на маленьком участке земли, на котором она смогла выпрямиться почти в полный рост.

Напротив этого участка, прямо под растущим на некотором возвышении стволом старой ели, вперемешку с землёй виднелось нагромождение покрытых зелёным мхом камней.

Сверху, из-под корней дерева, по камням вниз сбегал крохотный, но уверенно текущий ручеёк. Внизу же, на земле, в окружении тех же мшистых камней, располагалась небольшая, – шириной с две растопыренные человеческие ладони, – заводь, с совершенно прозрачной водой.

Маленький чёрный дрозд стоял на самом краю маленького водоёма. Взобравшись на почти что полностью погружённый в воду камень, он, – покрутив хвостом, – наклонился вниз, затем набрал в клюв воды, выпил. Потом, ни с того ни с сего, он вдруг резко запрыгнул в водоём и начал плескаться в нём, разбрасываясь во все стороны каплями.

Стелла, не выдержав, прыснула от смеха.

Дрозд возмущённо (как ей показалось) сверкнул на неё своими глазами-бусинами, выскочил из воды и скрылся в густых зарослях еловых лап.

Девушка вздохнула.

Птица, что и говорить, оказалась более, чем занятной, – но никто ведь не отменял того задания, которое ей назначила Лаура. И ещё: становилось всё холоднее, и Стелла понимала, что стоя на одном месте, долго не протянет.

Поразительным было то, насколько низко (по сравнению с подножием) успела опуститься температура даже на такой относительно небольшой высоте.

А ведь «избранная» так и не добралась до вершины.

Несмотря на неуёмный холод, жажда по-прежнему не давала Стелле покоя, и она, – подставив руку вплотную к корням дерева, – набрала полную ладонь из ручейка и выпила её.

– Ну, спасибо тебе. – Сказала Стелла, обращаясь к еловым веткам – в тени которых сейчас, вероятно, чистил свои чёрные перья дрозд. – Сейчас мне, правда, стало намного легче.

Дождь тонкими струйками просачивался сквозь ветви деревьев, – тех, что стояли на самом краю леса.

За пределами лесного массива было явно холоднее, чем внутри него.

Стелла содрогнулась всем телом, – убедившись, глядя на панораму перед собой, в том, что пока она преследовала птицу, дождь вновь усилился.

Пожалуй, впредь с отдыхом девушке предстояло временно завязать, – иначе она рисковала околеть окончательно.

Вдохнув побольше воздуха, Стелла заново вышла на основную тропу.

Интенсивно крапающие сверху капли дождя заставили её мелко затрястись.

Стелле очень захотелось поскорее продолжить путь (чтобы начать вновь согреваться), но тут она заметила, как ей показалось, кое-что, весьма интересное, – а потому она заставила себя ещё раз выйти на тот скальный выступ, на котором она в последний раз останавливалась, чтобы передохнуть.

Привлекло девушку одно весьма необычное природное явление.

Далеко от того места, на котором она сейчас стояла, – далеко-далеко за пределами долины, ближе полосе гор на западе, – молнии длинными тонкими змеями то и дело врезались в землю, с пугающей частотой.

Это было одновременно и страшное, и завораживающее зрелище. Спустившись с неба, едва достигнув поверхности земли, молнии тут же исчезали, – будто уползая внутрь.

Стелла присвистнула, восхищаясь увиденным.

«Как живые». – Недоверчиво подумала она.

«Опять ты. Да, я уже иду».

На сей раз дождь продолжался не очень долго: уже через несколько минут после того, как Стелла возобновила вновь своё восхождение, он прекратился совсем.

На смену ему явилась плотная густая завеса белого тумана, которая начала заволакивать пространство вокруг, – с каждой секундой оставляя всё меньше возможностей разглядеть что-либо на расстоянии более, чем в паре шагов от себя.

Одновременно с появлением тумана изменился и характер подъема: тропа пошла в гору не резко, но серпантином – и регулировать дыхание Стелле стало гораздо легче.

Идти в тумане вообще оказалось довольно интересно.

Бывало сложно порой угадать, что покажется из-за поворота в следующий раз: ветка дерева, кусок скалы, камень посреди тропы, – либо вылетит из кустов испуганная пичуга.

Периодически Стеллу одолевали и мысли о том, что из тумана может выскочить кто-то и покрупнее пташки.

И уж совсем не вовремя вспомнился ей тот страшный мужчина, по чьей милости она сюда угодила.

«Быть может, – подумала она, – мне стоит в какой-то мере быть ему благодарной?»

А ведь и правда: не возжелай он убить её там, у бара, – у «Вакханалии», – он не загнал бы её в тёмную подворотню строительного тупика.

А не загони он её туда, – таинственная «Высшая Сила» не перенесла бы её в этот мир.

Вот только стоило ли радоваться этому?

Вот она – вожделенная независимость: насквозь мокрая, с покрасневшими от холода носом и пальцами, с воспалёнными от недосыпа глазами, а вдобавок – чуть не пронзённая насквозь молнией, – она шагает, неизвестно зачем и, – благодаря туману, – неизвестно, куда.

– Не буду. – Твёрдо произнесла Стелла. – Сейчас у меня нет на это времени.

Прошло, наверное, около получаса, – а может, и больше, – когда от невесёлых (отчасти) мыслей Стеллу отвлёк громоподобный звук падающей воды.

Заглянув за очередной поворот, она увидела и источник звука.

Это был водопад. Большой, – каких она в жизни своей не видела.

От мощного, срывающегося в пропасть потока, исходил холод, и кожа девушки, – слегка отогревшаяся от постоянным подъёмом вверх, – мгновенно покрылась мурашками.

Стальные струи, отражающие серое небо, непрерывно падали вниз, – в бездну, скрытую густым туманом, – заглянув в которую, у Стеллы перехватило дыхание.

Отбрасывая очередную порцию пугающих мыслей, подгоняемая гулом водопада, Стелла пошла дальше – обходя препятствие по соседнему, соединяющемуся с первым, склону.

Тропа вновь объединилась в одну, и принялась в очередной раз резко забирать вверх, причём подъёмы стали намного сложнее, чем были до этого.

Девушка с трудом карабкалась на очередное возвышение, цепляясь пальцами за мокрые камни.

Это было нелегко.

Наконец, забравшись на относительно плоское место, Стелла решила сделать привал. Она встала сначала прямо, а затем согнулась пополам, – уткнувшись ладонями в колени в попытках, наконец, отдышаться.

А затем она увидела и почувствовала нечто необыкновенное.

Поднялся ветер.

Порыв его был настолько сильным, что девушку зашатало.

После этого, густой туман, – внутри которого она находилась, – начал вдруг стремительное движение куда-то вперёд. Поначалу из-за его плотности не было видно абсолютно ничего вокруг, но уже через несколько мгновений Стелла смогла рассмотреть впереди себя, сквозь дымку, ровный жёлтый диск.

«Луч».

Не успела она совершить очередной вдох, как весь окружающий её туман окончательно улетел в сторону, – и её глазам открылось абсолютно чистое, искрящееся пронзительно-голубым цветом, небо.

Первые несколько секунд яркий свет солнца слепил глаза, но, быстро приспособившись к нему, Стелла обнаружила, что добралась-таки до самой вершины и стоит сейчас у выступа, – у того самого вчерашнего выступа, с которого она (предварительно полюбовавшись малиново-алым закатом солнца) спрыгнула в горный ручей.

Ручей, по-прежнему, находился здесь же, под её ногами (теперь она его услышала) и Стелла подумала: она очень рада тому, что нырнула вчера именно в этот ручей, а не в тот, что оканчивался виденным ею получасом ранее водопадом.

«Из того я бы ни за что живой не вынырнула». – С дрожью подумала она.

Шум воды в русле ручья, – едва лишь только туман ушёл, – слышен стал совершенно отчётливо.

Сам же туман: медленно, подобно громадной садовой улитке, совершающей свою неспешную прогулку по виноградному листу, – выползал из долины, открывая панораму бесконечного чередования гор и равнин.

«Я искренне рад тому, что ты прошла испытание».

Стелла подскочила на месте, чуть не подвернув себе, при этом, ногу.

«Опять!»

Голос принадлежал, конечно же, древообразному существу из пещеры.

Это был тот самый голос, что вчера пытался вести с ней беседу. Голос того самого существа, от которого она побежала, сломя голову – не позволив ему слишком близко приблизиться к себе.

«И вновь я тебя пугаю».

– Извините. – Пробурчала Стелла.

«Я понимаю твои чувства. Тебе не стоит извиняться.

По меркам того мира, из которого ты прибыла изначально, меня можно было бы назвать либо демоном, либо и вовсе – «исчадием ада».

Нет ничего удивительного в том, что ты пытаешься спасти от меня свою жизнь».

– Вы для меня – «непонятное» и «неопознанное». – Стараясь не смущаться непривычного для себя способа общения, попыталась озвучить свои недавние полуночные мысли девушка.

«Верно.

Я в силах осознать и тот факт, что если бы я принял облик, подобный обличию Лауры, например, – это произвело бы на тебя гораздо более мирный эффект. Однако же, я не в праве делать этого. Данное действо являлось бы нечестным как по отношению к тебе, так и по отношению к Лауре.

Впрочем, избранная, сейчас в небе светит солнце, – а при ярком свете человеческий глаз не в состоянии различить моего нынешнего облика.

Потому, я надеюсь, наш сегодняшний разговор окажется более содержательным, нежели вчерашний».

Голос затих.

Стелла тоже молчала.

Интересно, ей первой нужно было что-то начать говорить, – или же ждать, пока голос снова прозвучит в голове?

«Задай вопрос.

Спроси о том, что беспокоит тебя сейчас более всего».

Стелла вчера уже пыталась задать эти, – значащие для неё больше всего в настоящий момент вопросы, – Лауре.

Что, стоит повторить теперь их и для незнакомого голоса в своей голове?

Нет. Именно сейчас её волновало совсем другое.

– Я… у меня остались родные – в том мире, из которого меня сюда перенесла ваша Высшая Сила… Чёрный Свет. Вы не знаете, как они… В общем, я для них просто исчезла, пропала, убежала из дома, или в их голове произойдёт теперь какое-то изменение сознания, и они забудут о том, что я когда-либо вообще существовала? Вы не знаете?

«Знания о том мне недоступны.

Сожалею, избранная.

Я принадлежу Этому миру, а не Тому, – и не знаю всей глубины последствий перемещений.

Могу лишь добавить к твоему вопросу фразу о том, что если ты не в силах изменить что-либо, тебе не остаётся иного выхода, кроме как принять эту действительность как единственно приемлемую данность.

Тот мир отверг тебя. Этот мир – принял.

Ты – избранная. Ты новый человек, в новом мире.

Прошлого же мира для тебя уже нет, – так же, как для Него нет теперь Тебя.

Ты не связана с ним более».

– А что это за мир? Вы мне расскажете подробнее? – С надеждой хоть на какие-нибудь объяснения, спросила Стелла.

«Ты подробно обо всём узнаешь во время своего предстоящего трёхлетнего обучения».

– Что ещё за обучение?

«Несколько тысячелетий тому назад Высшей Силой было создано два сосредоточения противоборствующих друг другу Сил.

Несколько столетий тому назад эти Силы создали два противоборствующих друг друга объединения, – состоящие из людей и человекоподобных существу.

Одно из этих объединений в настоящее время именуется нами «Орден Сердца», другое – «Золотой Альянс».

В «Ордене Сердца» сейчас находишься ты».

– То есть… это как бы… Орден Света и Орден Тьмы? Или наоборот?

«Тьма для тебя – это зло, а Свет – добро».

«Тебя ещё не хватало».

– Да, наверное, вы правы.

«А теперь, юная избранная, ответь на мой вопрос: что есть добро, а что есть зло?».

– Но ведь это не сложно. – Стелла переступила с ноги на ногу. – Если простейшими словами… Мы совершает зло, когда делаем то, что нужно нам, осознанно причиняя этим самым вред кому-то другому.

«А если тот, кому мы причиняем вред, некоторое время назад причинил ещё больший вред хорошему, в твоём понимании, доброму человеку? Будешь ли ты считать, что при этом сама судьба, – используя тебя в качестве своего орудия, – наказывает дурного человека за его проступок?

Решение ведь принимаешь ты?

Или нет?

А сам вред – в чём он заключается?

Если ты отбираешь последний кусок хлеба у безнадёжно умирающего человека и отдаёшь его человеку, который так же при смерти, но шансов выжить у него станет больше, если он поест, – то совершаешь ли ты злодеяние, либо творишь благо?»

– Не знаю. – Честно призналась Стелла.

«Непрерывная война между Орденом Сердца и Золотым Альянсом ведётся так долго, что у неё появилось имя собственное – Противостояние.

Если бы в нашем мире существовал Орден Света, или, пользуясь твоим определением, «Орден Добра», – то не могло бы тогда и вовсе возникнуть Противостояния. Настоящее добро должно уметь разрешить любые разногласия мирным путём, верно?

А ведь мы убиваем друг друга. Каждый день.

Если ты решишь, избранная, стать участником Противостояния – помни о том, что тебя ожидают постоянные опасности, лишения и страхи».

– М-м-м… а разве у меня есть выбор? Если я правильно поняла из слов Лауры, в вашем… в этом мире всё решает Высшая Сила. И, если она меня сюда перенесла, я не имею права отказаться участвовать в том, в чём она прикажет мне участвовать.

«Не отрицаю: всё, что происходит в нашем мире, происходит по воле Высшей Силы.

Однако же, ничего не случается так же и без участия простых смертных.

Не жди того дня, когда Чёрный Свет начнёт беседовать с тобой прямо, в диалоге, – как это делаю, в настоящий момент, я.

Высшая Сила не потребует от тебя, избранная, прямо беспрекословного подчинения.

И всё же, Высшая Сила имеет власть над всеми живущими. Именно она заставляет нас самостоятельно думать, действовать, и поступать согласно собственнопринятым решениям.

В том её Величие».

– И всё-таки, вы так и не ответили мне. О каком «обучении» вы говорили?

«После того, как Чёрный Свет переносит очередного избранного в наш мир: на территорию Ордена Сердца, либо на территорию Золотого Альянса, – вновь прибывший остаётся на три года проживать в том месте, куда изначально прибыл.

На протяжении данного срока, избранный находится под надёжной защитой. Он получает пищу и кров, а также достаточное количество времени и средств для основополагающего саморазвития и самопознания.

По окончанию трехгодичного обучения, избранному предоставляется выбор. Он может либо остаться в той организации, в которую прибыл изначально, и начать принимать участие в Противостоянии, либо, – если он категорически того не желает, – направиться на проживание на Нейтральные Земли, что на Материке».

– На Материке? А мы сейчас находимся на каком-то острове – так, получается?

«Остров Сердца – вот место, где расположен центр нашего Ордена.

Долина, – отныне и на протяжении последующих трёх лет, – твой дом.

Более того, Долина будет являться твоим домом на всю жизнь, – если только ты сама того пожелаешь, избранная».

– А мне что, правда можно в эти три года обучения ничего не бояться? Вы же говорили, между двумя организациями непрерывно идёт война.

«Открытое Противостояние происходит за пределами территории, принадлежащей Ордену Сердца.

Долина, – а так же часть прилегающих к ней земель, – защищена слоем Силы, который не пропускает через себя тех, кто является врагом Ордена.

Сей слой мы называем Купол».

– Этот Купол тоже Чёрный Свет создал?

«Купол может создать тот, в ком присутствует частица Основателя.

В нашей организации Истинным Основателем является Сила, что изначально, – ещё до начала времён, – была составляющей частицей Чёрного Света.

В настоящий промежуток времени, я являюсь, – по праву перерождения, – тем, в ком есть частица Истинного Основателя.

При этом, я – лишь многократное перерождение Той Силы».

– О… – Стелла почувствовала одновременно и недоумение, и страх. – И вы обладаете теми же способностями, что и ваш предок?

«Мы, – вместе с действующим Высшим Магом Золотого Альянса, – лишь зыбкие тени.

Тем не менее, способность создать Купол мне была дарована».

– А… Высший Маг Золотого Альянса ваш Купол разрушить не может?

«Чёрный Свет запретил ему это делать».

– Вы общаетесь с Чёрным Светом?

«В общем значении это действо нельзя назвать лишь «общением».

Наступила тишина.

«С завтрашнего дня начнётся процесс твоего обучения, избранная.

Со временем, тебе станет ясно многое из того, что сейчас пока мало доходит до твоего понимания.

Со мной ты сталкиваться в ближайшие три года будешь нечасто.

Впрочем, Лаура всегда в твоём распоряжении. И она, вынужден признать, внимает потребностям людей гораздо более целостно, нежели я.

Ты хотела бы задать ещё какой-либо вопрос Мне?»

– Всего один? – Стелла чуть не усмехнулась, но вовремя осеклась, решив, пожалуй, что не стоит смеяться над потомком Силы, зародившейся здесь ещё в самом начале сотворения сущего. – Наверное, нет. Единственное… раз уж этот мир полон магии… точнее, Силы… Имеет ли значение то, как сегодня прошло моё восхождение на гору? Меня с утра чуть молнией не убило. Как вы считаете – это плохой знак для меня?

«Знаки правдивы лишь тогда, когда Ты в них веришь. Всё зависит от того, что имеет значение для тебя самой, избранная.

Пугает ли тебя то, что в тебя едва не ударила молния – либо ободряет та данность, что она в тебя, всё-таки, не попала?

Печалит ли тебя затянутое тучами небо – или же радует то, что в конце концов выглянуло солнце?

А быть может, в глубине души тебя более радуют молнии, тучи и проливной дождь, – а вовсе не солнечная и ясная погода?»

Опять пауза.

Интересно, можно ли еще задавать вопросы?

«В знак приветствия тебя в новом мире, нам необходимо совершить один несложный обряд.

Слушай мои шаги, избранная.

Следуй за мной».

«Спасибо, что лишили возможности сморозить очередную глупость».

Справа от себя Стелла услышала тихий шорох. Он постепенно удалялся от неё, устремляясь вниз, и девушка, – стараясь не задумываться о том, что ей это всё очень не нравится, – последовала за ним.

Звук на несколько мгновений затих у ближайшей расщелины меж скал: неровной дыры в человеческий рост, снаружи «украшенной» редкими кустиками сухой травы.

Дыра зияла темнотой, и её кривые края не сулили, на первый взгляд, ничего приветливого. Тем не менее, после непродолжительной паузы, шорох раздался вновь уже внутри этой расщелины.

Из расщелины повеяло холодом, и тело Стеллы, – всё ещё покрытое мурашками, – застыло у самого входа.

Тем не менее, девушка заставила себя войти внутрь.

…проход, изначально довольно узкий, далее то сужался ещё сильнее, то несколько расширялся, – но при этом, никак не желал оканчиваться.

Местами пещерный коридор буквально изрешечивали лучи солнца, струящиеся сквозь многочисленные отверстия в каменных сводах. В другие участки естественный свет, напротив, почти что не проникал вовсе, – и идти приходилось, полагаясь только лишь на твердь камня под своими руками и на звуки шороха впереди себя.

Порой свет косых лучей солнца сквозь щели проникал внутрь под таким углом, что призрачный провожатый Стеллы всё-таки начинал отбрасывать тень. Тогда посреди коридора на стене возникал тот образ, что в первый раз жутко напугал её, и в голове девушки, в эти моменты, будто пресловутые молнии вспыхивали разряды страха.

Потом тень двигалась дальше, исчезала, – и Стелла продолжала с бьющимся сердцем идти на звук.

Она очень надеялась на то, что странное существо не убьёт её, но полной уверенности в этом у неё не было.

…открывшаяся за очередным поворотом пещера более всего напоминала огромный (выеденный, вероятно, громадной доисторической мышью) кусок сыра, – с широкими дырами по краям, полый внутри.

Световых камней внутри помещения не было. Здесь хватало освещения и без них: благодаря округлым отверстиям в потолке, лучами солнечного света были частично пронизаны и своды, и пол.

Напротив входа, – придвинутый вплотную к дальнему своду, – располагался огромный деревянный шкаф, разделённый на закрытые ячейки, – каждая размером с небольшой строительный кирпич.

Поначалу не уделяя особого внимания шкафу, Стелла внимательно оглядела пещеру.

Яркие, золотистые столпы света пронзали сумрак, которым была изначально наполнена пещерная зала, – и увиденная картина странным образом напомнила девушке иллюстрацию одной из книг, прочитанных ею ещё в глубоком детстве.

На той картинке изображалось то, как Высшие Силы освещают путь заблудившимся во тьме людям. При помощи красок на ней была показана острая контрастность между светом и тьмой.

Такую же точно контрастность наблюдала Стелла и сейчас, в настоящее время.

Стоя у входа в зал, перед лучом света, – что находился всего лишь в нескольких сантиметрах от её лица, – она начала задумываться над тем, не случайно ли ей тогда, десять лет тому назад, попала в руки именно та книга, именно с той иллюстрацией.

Возможно, Высшая Сила готовила её переход в этот новый мир уже с момента её рождения?

Или даже раньше?

«Возможно».

В пещере было влажно. Ощущался стойкий запах сырости.

Несмотря на уверения внутреннего голоса, твердившего об обратном, Стеллу не покидало чувство, будто она уже бывала здесь раньше.

И, чем больше она вглядывалась в своды, окружающие её, – и в странное взаимодействие между светом и сумраком, – тем больше это чувство усиливалось.

От волнительных мыслей девушку отвлекло какое-то движение в дальнем углу. Поглядев в ту сторону, она успела краем глаза разглядеть маленькую, изумрудного цвета, ящерку, – успевшую скрыться от её быстрого взгляда в щели меж камней.

Подойдя к тому месту, где исчезла ящерица, Стелла оказалась рядом со шкафом с ячейками, – и теперь уже он завладел её вниманием.

Старинный шкаф (именно старинный, а не просто старый) сколочен был из крепкого добротного дерева, светло-серого оттенка. Выглядел этот предмет мебели весьма «потрёпанным», – как временем, так и пещерным климатом. Судя по следам на его шершавой поверхности, он здесь находился уже довольно долго.

На фронтальной стороне каждой из его ячеек были вырезаны, – грубовато, будто кто-то рисовал их второпях, – номера. Странным было в них то, что номера расположены были совершенно беспорядочно.

«Содержимое каждого из выдвижных коробов принадлежит одному из избранных.

В каждом из коробов хранится один небольшой предмет – амулет.

Наш мир, – очень давно, несколько веков тому назад, – населяли действительно могущественные люди.

Их называли Магами Древности.

Сила каждого из Магов Древности была колоссальна. При том, Маги имели абсолютно человеческий облик, – что являлось в те времена редкостью для обладателей Силы.

И всё же, несмотря на всё их могущество, даром Бессмертия Маги Древности не обладали.

Проживая годы, продлевая свой род, прославляясь своими деяниями, – они все умирали: либо в старости, либо в болезни, либо в сражении.

Перед кончиной, почти каждый из них успел перенаправить часть своей Силы в некий предмет.

Этот предмет передался им же прямому потомку, – для того, чтобы Сила, которой обладал при жизни Маг Древности, не растворилась вместе со смертью обладателя в воздухе, не передалась, по крупицам, всему живому, – но росла, крепла, множилась, – подпитываясь и одновременно с этим служа защитой, амулетом, – для одного, заведомо определённого человека.

С незапамятных времён, лучшими амулетами в нашем мире считались металлические изделия – кольца. Благодаря завершённости своей формы и плавкости свойств того материала, из которого сии предметы изготавливаются, – они обладают способностью наиболее полно сохраняют внутри себя Силу, ранее наложенную на них.

Поколение Магов Древности кануло в неизвестность – более пяти сотен лет тому назад.

Прожив каждый свою жизнь, Маги Древности обеспечили имеющихся потомков, – либо своих преемников, – амулетами, но ни один из выбранных ими последователей так и не сумел достичь высот овладения Силой.

Постепенно, память о былых временах стирается.

Ныне лишь амулеты остались в сохранности. Каждый из них – собственность определённого избранного».

– Но ведь мы, – тех, кого выбрал Чёрный Свет, – никак не можем быть предками тех древних магов. – Уверенно произнесла Стелла. – Это невозможно. Мне сказали, избранные не принадлежали ранее этому миру. То есть, получается, что с Магами Древности избранные не могли иметь ничего общего. Почему же тогда кольца достаются нам? С какой стати?

«Потомки Магов Древности не погибли, подобно самим Магам Древности, но бесследно исчезли из этого мира – один за одним.

Допускается вероятность того, что Высшая Сила временно перенесла их в другой мир, дабы вернуть обратно тогда, когда настанет время.

Если теория сия истинна – вы избранные, действительно, являетесь уже Их потомками».

– А в Золотом Альянсе такие кольца есть? Вы кажется говорили, что избранные попадают иногда и туда тоже?

«Служащим Золотого Альянса не дозволено использовать кольца для развития своей Силы».

– Но вы же сказали: кольца есть для каждого избранного.

«И каждый избранный, – чьим домом будет являться Долина, – непременно получит своё кольцо».

– Постойте-ка… Но ведь в этом шкафу, что стоит передо мной, никак не может находиться восемь тысяч девятьсот девяносто девять колец. Номеров здесь гораздо меньше.

«Каждый избранный имеет возможность владеть кольцом, но кольцо Мага Древности получить суждено лишь некоторым из вас.

Число этих особых колец равняется восьмистам девяносто девяти – по числу Магов Древности, создавших их.

Кольцо для тебя, избранная, находится среди этих восьмисот девяносто девяти».

– А-а-а… почему же Чёрный Свет вообще решил «убрать» потомков Магов Древности из этого мира?

«В то время наш мир жил по другим Законам, – отличным от тех Законов, которым мы следуем сейчас.

Времена Древности решительно отличались от современности.

Возможно, Высшая Сила решила, что стоит ей на какой-то срок прервать очерёдность поколений – вместе с Их устоями и Их представлениями о жизни».

– Получается, с этими кольцами мы обретём силу тех древних магов?

«Кольцо – амулет.

Однако, как и всякая другая вещь, наделённая Силой, кольцо останется лишь безликой безделицей, украшающий ваш палец, – если только усердные поиски своей Собственной Внутренней Силы не направят вас к раскрытию связи с ним».

– А когда это обычно происходит? – Тут же загорелась Стелла. – Когда избранный открывает в себе эту силу?

«У всех избранных процесс развития Силы происходит по-разному.

Кто-то развивается чересчур быстро, кто-то – медленней.

Бывает, избранные до конца своей жизни так и не могут раскрыться.

А случается и такое, что даже раскрыв Силу избранный добровольно покидает Долину, и остров Сердца.

Мы отпускаем всех тех, кто желает уйти, а амулет этот человек уносит вместе с собой.

Кольца остаются со своими владельцами при любом из исходов.

А сейчас, избранная, я прошу тебя о следующем: подойди к коробу со своим номером и прими то, что сокрыто внутри него».

– А какой из номеров мой?

«Ты знаешь, избранная».

Запах сырости внезапно усилился.

Когда глаза Стеллы нашли то, что она искала, а рука её коснулась ручки выдвижного ящичка, ей пришла в голову мысль о том, что номер её ячейки и номер комнаты, в которую её заселили, могут и не совпадать, – но, поскольку оба голоса внутри её головы молчали, девушка решила, что всё делает правильно.

С тихим скрежетом ячейка поддалась.

Изделие находилось посреди ящика – на горстке мелкого белого песка.

По-соседству с ним, в дальнем углу, лежала на боку расколотая надвое витая морская раковина – пыльная и заросшая паутиной.

В противоположном углу красовался кусочек серого, от налипшей на нём пыли, коралла – такого же размера, что и раковина. Сверху на нём восседал, усердно плетя свою паутину, крошечный паук.

Едва почувствовав на себе свет, насекомое тут же скрылось в недрах ящика.

Стелла осторожно, двумя пальцами, вынула кольцо из ячейки и принялась разглядывать.

На изделии этом (в отличие от его предметов-соседей) не имелось следов ни пыли, ни паутины.

А ещё – не было похоже, чтобы кольцо это предназначалось для носки на пальце: чересчур уж оно было крупным.

Украшал старинный предмет изящный объёмный рельефный рисунок, изображающий извивающегося змееподобного дракона, растянутого во всю длину окружности кольца подобно узловатому ремешку.

Оскаленная пасть ящера была широко открыта, а в одной из своих коротких когтистых лап дракон держал жемчужину.

Жемчужина эта, – настоящая белая жемчужина, с перламутровым оттенком, – выпуклым, слегка приплюснутым шариком выделялась на общем фоне кольца, – что выковано было из какого-то тёмного металла, внешне больше всего напомнившего Стелле медь.

«Итак, избранная, Дар тобой получен.

Дар этот – не единственный.

«Номер 523» – отныне для тебя не просто сочетание трёх цифр.

До конца дней, проведённых тобой на территории Ордена Сердца, данное число будет являться твоим именем».