Читать книгу Нравы от времён - Алла Уланова - Страница 17

Советское время. Тбилиси. Середина пятидесятых годов прошлого столетия. Я с мамой почти всегда нахожусь у тети на улице Табидзе. У мамы нет работы. Она ухаживает за семьей своей сестры. А семья большая. Тетя, дядя, два приемных мальчика из грузинского села Баджи, что находится в Рачинском районе Грузии. Отец мальчиков погиб на фронте, мать умерла от рака. Еще пять кошек и я с мамой. Тетя и дядя обитают в отдельной комнате, а мы все вместе с кошками в большой комнате. Вот бедная моя мамочка (в прямом и переносном смысле) готовит, стирает, убирает. За это мы накормлены. Дома в нашей маленькой комнатке холодно, нет еды, идти туда не хочется.

Особо хочу рассказать о доме, в котором жила моя тетя. Дом огромный, 4-этажный, как большой прямоугольник, как колодец с высокой аркой, с красивыми воротами из чугуна с причудливыми узорами. Дом элитный. В нем живут люди высокого ранга. Профессора, ученые, врачи, артисты, композиторы. Отдельные квартиры никто не занимает. У всех коммуналки, с общими кухнями и туалетами.

Только на 4-м этаже жила семья профессора Шульгина, которая занимала часть этажа со всеми удобствами. Его жена – милейшая и добрейшая женщина – очень любила детей. А детей во дворе было очень много. Она много уделяла времени дворовым детям. Устраивала праздники, концерты силами детей. На свои деньги каждый Новый год ставила живую елку во дворе дома. Кстати, в те далекие времена не было искусственных елок. Покупала подарки, приглашала цирковых артистов. Летом прямо во дворе ее усилиями был городской лагерь. Я была очень рада, когда мы с мамой подолгу жили у тети.

У меня подружка во дворе. Девочка моего возраста. Она всегда меня приглашала к себе домой. Я была рада. У них хорошо. И пианино есть. Девочка училась в музыкальной школе. Она часто играла пьесы, а я с упоением слушала. Мечтала тоже научиться играть. Но как? Пианино нет, да и вообще ничего нет. Мы с ней играли в разные игры. Мама девочки как всегда занята готовкой еды в общей кухне. Отец на работе, брат девочки, наверное, в институте, он уже взрослый.

И вот однажды, кажется в воскресенье, отец моей подружки оказался дома. Это высокий, немолодой, на мой детский взгляд, с усами, строгий мужчина. Я его немного боялась, хотя видела много раз. Вдруг отец моей подружки – ее зовут Лали – подходит к нам в разгар нашей игры и интересуется моей жизнью: где я живу, к кому прихожу. Я подробно рассказываю о себе, о маме, о тете и ее семействе. Рассказываю о том, что мы с мамой живем на улице Клары Цеткин, у нас маленькая комната в полуподвальном помещении, туалет и кран во дворе. Рассказываю, что мы живем с мамой вдвоем, а папа умер. Почему-то спрашивает мою фамилию и точный адрес, но меня это не настораживает, я спешу продолжить игру. Наконец отец Лали уходит, и я забываю о нем.

Проходит время. Мы с мамой дома, в нашей комнатке. Стук в дверь. Мама открывает. На пороге трое мужчин. Они, ничего не говоря, проходят в комнату, осматривают ее, потом выходят в наш большой двор, видят в середине двора водопроводный кран, туалет общий, как всегда грязный. Людей во дворе много. Все с удивлением смотрят на мужчин. Мужчины очень важные, хорошо одетые, в костюмах. Вскоре мужчины уходят. Напуганная, забитая жизнью моя мамочка ни о чем их не спрашивает. Я стою с открытым ртом, растерянным взглядом провожаю уходящих.

Проходит время. Вдруг приходит курьер и приносит смотровой ордер на комнату. Он просит срочно сходить по указанному адресу, посмотреть комнату и в 2-дневный срок дать ответ. Если комната понравится, то с паспортом явиться в Тбилисский горисполком, в жилищный отдел. Мама в недоумение. Она отказывается идти смотреть комнату по смотровому ордеру. Почему? Она рассуждает так: мы ведь не стоим на учете в жилищном отделе на получение комнаты. Это раз. Наша комната по метражу точно на двоих. В те времена нормой было 5–6 кв. м на человека. Это два. Она считает, что здесь какое-то недоразумение. Это три. Я долго уговариваю мамочку посмотреть комнату по улице Орджоникидзе. Кстати, комната находится совсем недалеко от нашего дома.

Наконец мы собрались и пошли. Дом оказался небольшим, итальянского типа, с открытыми балконами. Комната на втором этаже, довольно большая – 16 кв. м, – светлая, двери комнаты выходят в большую галерею (то есть в лоджию), а рядом в другой комнате один сосед. На открытом балконе общий туалет. Еще большая кухня на две семьи. Маме и мне все понравилось.

На следующий день я повела маму в горисполком, мама шла как во сне. Я ее подбадривала, хотя и сама не понимала, кто о нас позаботился. Все случилось как в сказке. Мы нашли жилищный отдел, мама подала паспорт и смотровой ордер, и ей выдали настоящий ордер на этот адрес. Нашей радости не было предела. Вскоре жильцы выехали из этой комнаты, а это была семья из 4-х человек.

Нам надо было срочно перебираться в полученную комнату. Денег на ремонт все равно не было. Мы с мамой на себе перетаскали весь наш небольшой скарб, а кровать, стол, шифоньер, кушетку и другие предметы мебели перевез наш уже бывший сосед дядя Альберт. Он работал на грузовой машине. И все за бесплатно. Надо отметить, что в те далекие времена люди были добрее, душевнее, более внимательнее. Отношения между людьми никогда не упирались в деньги.

Наконец мне удалось выяснить, кем был отец моей подружки Лали. Оказалось, что он был председателем городского исполкома г. Тбилиси. Но случилось так, что мне даже не пришлось поблагодарить отца моей подружки. Пока мы перебирались в новый дом, радовались нашему счастью и обустраивали комнату, семья моей любимой Лали тоже переехала в новую квартиру. Следы затерялись. Пути наши разошлись, но память об этом навсегда осталась в моем сердце.

Вот такая нереальная фантастическая история случилась со мной и мамой. Что это? Удача? Или восторжествовала некая справедливость. Почему с нами? Ведь очень многие большие семьи жили еще в более ужасающих условиях. Ютились по холодным подвалам, по барачным общежитиям. Время было тяжелое. Послевоенное. Прошло много лет, но я часто возвращаюсь к этому из ряда вон выходящему событию. Думаю, анализирую, но никак не могу найти объяснение невероятной, не поддающейся никакому определению этой были на грани фантастики.