Читать книгу Русский излом. Роман в трех частях - Алона Китта - Страница 6

Объятия, поцелуи, стаканчик холодного морса, поданный горничной Кланей, торба с сеном для коня – все это было в первые минуты, а затем хозяева и гости дружно направились в летнюю столовую, где уже был накрыт стол для завтрака. Ветерок проникал внутрь через раскрытые настежь окна, лёгкие занавески надувались парусами, а на полу лежали солнечные блики.

Посреди большого обеденного стола, покрытого льняной скатертью, красовалась ваза с садовыми цветами.

Стол был уставлен пирогами и закусками, а Кланя уже несла из кухни самовар. Все расселись вокруг стола, когда появился Родион, приведя с собой незнакомого молодого человека, одетого в лёгкий летний костюм.

– Знакомьтесь, это мой друг Евгений Монаков, мы вместе учимся на курсах.

Мог бы и не говорить: военную выправку не спрячешь!

Евгений оглядел присутствующих, и Марусе показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Она никогда в жизни не встречала такого красивого молодого человека, только на открытках, изображающих влюбленные пары. Сероглазый блондин с правильными чертами лица и угольно-черными бровями и ресницами на бледном лице, он улыбался так приветливо, что вскоре расположил к себе всех без исключения Астафьевых.

Появление Евгения не нарушило общий разговор -наоборот, он ловко вел беседу на любые темы, умело вставлял обороты и незатейливые шутки. Он по достоинству оценил трудолюбие Петра Андреевича и предприимчивость Федора Ивановича, а также обаяние обеих матерей семейства, при этом сделал это ненавязчиво, без намека на подобострастие.

Маруся не сводила глаз с нового знакомого. Она отодвинула блюдце с надкушенным пирогом и замерла, боясь пропустить каждое сказанное им слово.

Сидящая рядом Раечка уминала блины, макая их в сметану, и нисколько не обращала внимания на Евгения.

Глупая Раечка! Она не понимает своего счастья, -подумала Маруся, -Ведь она живёт под одной крышей с «ним».

Если бы Марусе так повезло! Почему Митя не догадался пригласить «его"на лето? Брат учится на тех же курсах, что и Родион, и, наверное, знаком с Евгением.

Внезапно ее охватило беспокойство- а вдруг не только она влюбилась в приезжего?

Раечка не в счет-Маруся давно посвящена в сердечные тайны подруги: вот уже полгода ее кумиром был некий Леня Пригожий, сын священника из Лисьих Гор.

Да, но остаются Надя Таланова, сестрица Аня, наконец!

Маруся покосилась в сторону старшей сестры и сразу успокоилась: та занимала разговорами Мишу Таланова.

А Надя убежала, наскоро выпив чаю: она сказала, что ее ждут в земской школе.

– А чем занимаются Ваши родители, Евгений? -спросила маменька, и Маруся мысленно поблагодарила ее за вопрос.

– У моих родителей имение под Екатеринославом, – ответил он, -Мама хотела, чтобы я занимался делами поместья, но я всегда мечтал о карьере военного.

– Значит, сельское хозяйство Вас не привлекает, -с грустью заметил Петр Андреевич.

– Дай Бог, чтобы Вам повезло на военном поприще, -с улыбкой пожелала Любовь Петровна.

Некоторое время все молчали, продолжив завтрак, пока вошедшая Кланя не объявила о приезде Миллеров.

Через окно Маруся увидела сухонького Карла Ивановича, помогающего выйти из экипажа младшей дочери Лилечке, одетой в платье из голубого батиста. Ольга Миллер приехала верхом в сопровождении Мити Астафьева. Молодые люди передали поводья своих скакунов конюху Талановых и направились в дом.

Ольга задержалась, чтобы сменить дорожный костюм на приведенное с собой нарядное платье. Она появилась, когда Митя, Карл Иванович и Лиля уже сидели за столом.

– Оленька, Вы просто красавица, выглядите прекрасно, – произнесла Любовь Петровна, – Садитесь рядом с Митей и Петром Андреевичем.

Оленька сделала книксен:

– Благодарю Вас, Любовь Петровна. Бывать у вас в Залесье- одно удовольствие. Однако, где же именинница?

Раечка вскочила с места и обняла Ольгу, зарывшись лицом в складках ее нарядного платья. Она как раз находилась в таком возрасте, когда девочки обожают молодых красавиц, ищут и находят в них пример для подражания.

Соседка Миллер стала для девятилетней Раечки таким идеалом: она копировала жесты и словечки Ольги, подражала ее интонациям и тембру голоса. Даже прическа- толстая коса с завитыми локонами вокруг лба- являлась точной копией прически Ольги.

Маруся не разделяла Раечкино увлечение: для нее образцом поведения была утонченная и изысканная Вера Павловна Благовидова.

Ольга погладила именинницу по голове и незаметно вытащила из кармана бархатную коробочку. Увидев ее содержимое, Раечка завизжали от восторга:

– Мама, это же настоящее украшение!

На белой шелковой обивке лежала тоненькая золотая цепочка с кулончиком в виде кудрявой головки ангела с изящными крылышками.

– Я сама заработала деньги на практике в больнице, -похвасталась будущая фельдшерица.

– Не рано ли нашей дочери носить украшения? -засомневался Петр Андреевич, -Не обижайтесь, Ольга Карловна, у Вас прекрасный вкус, но я боюсь, что моя дочь будет думать о своей внешности, а не об учебе.

– Уважаемый сосед, Вам непременно хочется именно сегодня сыграть роль строгого отца, -попенял ему Федор Иванович.

– В самом деле, отец, оставим воспитательные речи на потом. Пусть молодежь повеселится сегодня., -поддержала его Любовь Петровна.

Осыпанная подарками именинница гордо нацепила кулончик.

Евгений Монаков с интересом наблюдал за разыгравшейся сценой. Новая гостья чрезвычайно заинтересовала его.

– Кто эта девушка? – шепотом спросил он у Родиона.

– Дочь местного врача. Ее зовут Ольга. Год назад она закончила гимназию в Песчанске, а сейчас изучает медицину в фельдшерской школе.

– А почему Астафьев сопровождает ее?

– Ну, догадайся! Он влюблен в Ольгу уже два года. Помнишь, как прошлой зимой весь курс потешался над ним, когда случайно нашли его письмо к «златокудрый Лорелее?»

Родион замолчал, а Евгений продолжал рассматривать девушку, словно куклу в витрине. Несомненно, это был тип немецкой принцессы с рождественских или пасхальных открыток. Темное золото волос гармонировало с мраморной белизной кожи и глубиной глаз цвета северного моря, а четкая линия подбородка говорила о самостоятельности и решительности.

Митя Астафьев поначалу не заметил Евгения, уделяя внимание исключительно своей спутнице. Наконец, они встретились взглядами.

– Вот так сюрприз! -воскликнул Митя, -Юнкер Монаков собственной персоной! Что привело тебя в наши Палестины?

В голосе юноши чувствовалась ирония: он недолюбливал Евгения, считая того неискренним и двуличным.

– Да, это я. Родион был так любезен, что пригласил меня погостить у него, -отозвался Монаков.

Их неприязнь была взаимной: Митя казался Евгению заносчивым и «не от мира сего».

– Как же ты не предупредил меня, Родион?, -растерянно спросил Астафьев и, не дожидаясь ответа, снова обратился к Монакову, -Ты здесь надолго?

– На все каникулы, и я уже полторы недели здесь.

– М-да, странно.

Митя посмотрел на Родиона, и тот ощутил неловкость от недоговоренности.

– Ты сам виноват, что до сих пор не соизволил навестить нас в Залесье, -оправдывался он, -Впрочем, я понимаю, ты был поглощен конными прогулками в сторону дома Миллеров?

Послышался осторожный смех, Ольга покраснела и прижала ладони к пылающим щекам.

– Да, но причина, по которой он это не сделал, извиняет все, -закончил Евгений, переводя взгляд на Ольгу.

Она смутилась ещё больше.

– Слишком красив, чтобы быть верным, -подумала она и отвернулась.

Ей не понравились намеки этого типа на ее особые отношения с Митей Астафьевым. Однако воспитанность взяла верх над зародившейся было неприязнью, и вскоре она, как ни в чем не бывало, мило поздоровались с Монаковым.

Евгений отдал поклон и спросил, почтит ли барышня своим присутствием бал, который состоится вечером.

– Несомненно, -подтвердила Ольга с некоторым вызовом в голосе, – Но танцевать я намерена только с Дмитрием Федоровичем.

– А это мы ещё посмотрим, -подумала Монаков и, щёлкнув каблуками по-военному, молча удалился. Он принял вызов Лорелеи.