Читать книгу Чтобы желания сбывались - Анастасия Баталова - Страница 42

В замке их, по-видимому, ждали. Внешние ворота отворились почти сразу, после того, как Билл трижды стукнул в них тяжёлым железным кольцом.

Высокий, но очень сутулый пожилой человек с необыкновенно длинными серебристо-седыми волосами, по всей вероятности, слуга, не говоря ни слова, повёл гостей по садовой дорожке к дверям замка. Вокруг стояла удивительная мягкая ночная тишина, лишь мелкий гравий чуть слышно ворковал в такт шагам.

Поднявшись по широкой парадной лестнице вслед за молчаливым спутником, Билл и Кира очутились в громадной гулкой зале с двумя рядами окон – вдоль каждой из боковых стен. Эта зала была одновременно и проходом из переднего крыла замка в заднее.

В центре её был установлен длинный, как и сама зала, но очень низкий стол. На ярко-оранжевой скатерти была расставлена нетронутая глиняная посуда. Вокруг стола на полу, поджав под себя ноги, расположилось несколько человек.

Один из этих людей, сидевший ближе к дверям, ловко встал и направился к вошедшим.

– Славная ночь, не так ли? Община Детей Солнца приветствует вас.

Говоривший был белолиц, светловолос, в отличие от сопровождавшего гостей молчаливого старца очень коротко стрижен. На лбу у него была широкая расшитая бисером лента, в центре которой красовалась блестящая нашивка в виде большого круглого солнца с короткими и загнутыми таким образом лучами, что казалось, будто оно вращается по часовой стрелке.

– Лейтенант Крайст и курсант Лунь, Особое Подразделение, – сказал Билл, протягивая руку.

– Прошу меня извинить, но рукопожатия у нас не приняты. Внутри общины мы здороваемся объятиями, а с чужими телесные контакты стараемся по возможности исключать.

– Как вам будет угодно.

Кирочка тем временем разглядывала сидящих у стола людей. Они все были разные – мужчины и женщины, совсем молодые и пожилые, светлокожие и смуглые, длинноволосые и стриженые – но одно их объединяло: у каждого на лбу была широкая лента с вращающимся солнцем в центре.

– Присоединяйтесь к нашей общине. Мы будем рады разделить с вами трапезу, – с эффектным приглашающим жестом произнёс человек, только что отвергший руку Билла.

– А зачем вы едите ночью? Это же не слишком полезно для здоровья, – неуверенно продвигаясь вперёд, спросила Кирочка.

– Мы едим только ночью, – ответил шаман, – таков обычай. Лишь когда Священного Солнца нет на небосклоне, мы можем позволить себе удовлетворить низменные телесные потребности – дабы не осквернить взор Его.

– Какой кошмар! И это в век информационных технологий, глобальной автоматизации и активного освоения космического пространства… – со смешком шепнул Кирочке Билл.

– Да уж… – отозвалась она.

За столом можно было сидеть только на полу. Ни стульев, ни чурбаков, ни даже подушек нигде поблизости не наблюдалось. Да и сам стол был едва ли выше лестничной ступени.

Делать нечего. Подражая хозяевам замка, Билл и Кира устроились возле странного стола на пятках, подогнув под себя ноги.

Молодая женщина, блондинка с янтарным отливом в золотых волосах, дружелюбно улыбаясь, поставила перед ними глубокие глиняные чаши. На дне каждой обнаружилась малюсенькая горстка холодных варёных бобов.

– И они считают, что это ужин? – с насмешливой досадой шепнул Билл Кирочке в самое ухо, – Я бы сейчас не отказался от хорошей отбивной с картофелем или здоровенного сандвича с салатом, курицей или креветками.

– Я вообще не ем после шести часов вечера, – пробурчала она в ответ, – Тем более такую гадость.

– Вы привыкли получать максимум удовольствия от жизни, а мы служим Свету, – нравоучительно заметил сидящий рядом с Биллом человек, который, по-видимому, случайно расслышал обрывок их разговора.

Кирочке стало очень неудобно. А Билл моментально нашёлся и ловко отпарировал:

– У нас просто свои обычаи, сын Священного Солнца.

Шаман в ответ на это полушутливое подражание своей манере общения вежливо поклонился.

Златояра, девушка с янтарным блеском в волосах, которая тоже, по-видимому, заметила некоторое неудовольствие гостей, слегка брезгливо прокомментировала:

– Да, наша пища проста, и не так питательна и разнообразна, как ваша, но мы не употребляем, подобно вам тела убитых, мы не плотоядны, мы берём в пищу лишь то, что вбирает в себя лучи Солнца. Мы проповедуем ненасилие.

Билл с натугой проглотил тугой жёсткий боб и изрек:

– Я не могу сказать, что на каждом шагу встречаю тех, кто открыто проповедует насилие. Конечно, история таких товарищей помнит, но, насколько я знаю, все они кончили плохо…

Златояра вскинулась:

– Проповедовать можно, и не произнося ни слова. Проповедь в настоящем понимании – есть твоя жизнь, твой след, твой пример. Вы едите убойную пищу и, значит, тем самым одобряете убийства.

– Ну, знаете… – Билл попытался подавить улыбку, – ворон, выклёвывающий глаз мёртвому лосю не проповедует насилие. Он просто ест. И для меня, например, все куры, лежащие на прилавке в супермаркете просто умерли, я их не убивал, потому, собственно, и не могу возложить на себя вину за их смерть.

– Если бы никто не ел кур, их бы не убивали, – чуть побледнев, с поджатыми губами, процедила Златояра.

– Животные не понимают, что такое смерть, поэтому к ним неприменимо понятие насилия, – не унимался Билл, – я в детстве смотрел какую-то передачу о природе, я плакал тогда над ней, там показывали, как молодая зубрица почти три дня пролежала возле тушки своего погибшего зубрёнка, она регулярно облизывала его, пыталась растормошить, приносила ему какую-то пищу и клала возле мордочки. Сам факт смерти не был ею осознан, и она до последнего надеялась, что зубрёнок встанет, если к животным применимо понятие «надежда»…

– Отчего же вы плакали? – спросила Златояра, почти злорадно. По её лицу было понятно, что некоторое время назад она сделала свои выводы о Билле Крайсте, как о личности, и вряд ли что-либо могло уже повлиять на них, – Вам было жаль зубрёнка?

– Нет, мне было жаль материнских иллюзий. Такое трудно выразить в двух словах… В общем, это всегда больно, когда кто-то на твоих глазах не способен принять очевидное…

Остальные сидящие за столом не обращали на их разговор никакого внимания, не вмешивались в него. Каждый был занят своими бобами.

– Вы, – снова заговорил Билл, после паузы, несколько изменив тон; теперь в его глазах, мгновение назад глубоких и почти страшных, запрыгали весёлые чёртики, – вы сами, я уверен, не вполне скрупулёзны в исполнении вашей концепции о ненасилии. Ведь, к примеру, вам не приходит в голову, когда вы едите мёд, что он тоже является продуктом насилия, – все вегетарианцы и прочие натурофилы, каких развелось видимо-невидимо, я знаю, очень любят мёд – так вот, довожу до вашего сведения, что любой, кто добывает это золотистое тягучее лакомство для вас совершает поистине ужасное насилие над пчёлами! Просто варварство! Он пугает их дымом из дымаря, сея среди них панику, выгоняет из улья, и, в довершении всего, лишает бедных насекомых честно запасённой на зиму пищи, заменяя её самым обыкновенным дешёвым сахаром…

Златояра молчала, глядя на Крайста, как на врага. Другие шаманы тоже отвлеклись от плошек и подняли глаза на чужаков. Кирочке стало не по себе под этими устремлёнными на неё со всех сторон взглядами; опустив голову, она уставилась в свои бобы.

– Приятного аппетита, товарищи, – сказал Крайст, по-видимому, догадавшись, что возмутил общественность, и умолк, отправив в рот скудное угощение солнечных братьев.

Бобы брали руками. По одному. Потом долго и тщательно пережёвывали. Прошло около получаса, прежде чем нудный обряд поедания бобов, к великой радости Билла и Киры, завершился. Оба вздохнули с облегчением, когда одна из девушек унесла куда-то их глиняные плошки. Златояра тоже встала и принялась суетиться вокруг стола.

– Перейдём теперь к сути дела, сын и дочь Тёмного Неба, – обратился к гостям шаман, что приветствовал их первым при входе в залу. Он был здесь, по всей видимости, главный.

– Как… как вы сказали? – удивилась новому обращению Кирочка.

– Мы всегда обращаемся так к чужим, не обижайтесь, – мягко ответил Верховный Шаман и продолжил начатую речь, – Мой старший сын Светозар попал в беду. Поэтому вы и приглашены сюда. Его невеста сможет лучше ответить на некоторые вопросы. Расскажи нашим гостям всё, Златояра.

Величественным кивком головы Верховный Шаман указал на шустро снующую туда-сюда девушку. Взмахнув лёгким как бабочкино крыло подолом из нежно-голубой полупрозрачной ткани, янтарная блондинка порхнула поближе к нему и грациозно уселась на пол.

– Ведьма похитила его в то самое утро, когда мы должны были сочетаться браком перед лицом Священного Солнца… – сказала Златояра и покраснела.

– Обряд бракосочетания в нашей общине совершается самим Солнцем, – благородно избавляя стыдливую невесту от необходимости сообщать подробности, пояснил Верховный Шаман, – Как правило, это происходит поздней весной или летом. Жених с невестой на рассвете отправляются в лес, находят живописную полянку, залитую светом первых золотых лучей…

Златояра опустила глаза долу, сверкающие пряди светлых волос упали ей на лоб; по виду девушки нетрудно было догадаться, в чём именно состоит обряд.

– Мы поняли, – сказал Крайст, сделав знак Верховному Шаману, что он может не продолжать объяснения.

– И что же произошло? – бережно поинтересовалась Кирочка, обратившись к Златояре.

– Когда мы пришли в лес, налетел откуда ни возьмись необычайно сильный ветер, ураган, меня сбило с ног и понесло… Я не помню ничего. А когда я очнулась, Светозара со мною уже не было. Он исчез!

– Очень интересно. И что же, по вашей версии, это могло быть?

– Не что, а кто, – уточнила девушка едко, – Я практически уверена: это была она. Аннака Кравиц, Магистр Песчаной Розы. Самая могущественная из ныне живущих ведьм, способных управлять силами воздушной стихии. Она уже не первый раз крадёт жениха из нашей общины… Никто из похищенных ею юношей не вернулся. Мы ничего не знаем о судьбе наших несчастных братьев… Возможно, коварная колдунья умертвляет их при исполнении своих отвратительных ритуалов!

– Зачем она их похищает? У вас есть предположения? – спросила Кирочка.

– Солнце ведает, что ей нужно… Шаман-Отец думает, что она похищает их волосы… – тихо сказала Златояра.

– Волосы? – переспросил Билл. – На кой они ей? На парики что ли?

– Как вы несерьёзны… – янтарная девушка посмотрела на него с осуждением.

– Почему эти волосы так важны для вас? – спросила Кирочка.

– Длинные волосы символизируют чистую мужскую энергию. В нашей общине мальчика не стригут с рождения до тех самых пор, пока Священное Солнце не сочетает его браком с возлюбленной женщиной, которую он выбрал спутницей своей жизни. После этого жена сама срезает мужу волосы специальным ритуальным кинжалом. Считается, что только тогда вся жизненная энергия молодого мужчины ни на что не растрачивается, не распыляется и полностью уходит на строительство семьи. Каждый юноша получает ритуальный кинжал из рук отца в день своего семнадцатилетия. Подарить его девушке – означает предложение вступить в брак.

– И сколько раз можно так жениться? – поинтересовался Билл.

– Только один, – твёрдо ответила Златояра, – и только по любви.

– Второй раз совсем нельзя? – осторожно спросила Кирочка.

– Это называется – блуд. Он влечёт за собой смерть.

– Эх… сколько же раз я уже должен был сдохнуть… – шепнул Билл Кирочке, озорным жестом слегка ткнув её локтем.

– Разве родители не говорили тебе в детстве, Крайст, что хвастаться – не лучшая привычка, – ехидно заметила в ответ она тоже шёпотом, дабы пощадить столь трагически серьёзное отношение ко всему этому Златояры.

– Вы что, казните их? – спросила Кирочка уже серьёзно у Дочери Солнца.

– Нет. Они умирают сами. Их опаляет внутреннее Солнце.

– Что вы имеете в виду?

– Совесть, – ответила золотоволосая девушка.

– В таком случае, дочь Священного Солнца, что требуется от нас? – деловым тоном спросил Билл.

– Я прошу вас вызволить моего жениха от Магистра Песчаной Розы. И как можно скорее.

– Пока он ещё с волосами, верно? – с едва заметной ехидцей уточнил Билл.

Златояра кивнула.

– Мы сделаем всё возможное, но обещать ничего не можем… Впрочем, волосы не зуб…

Кирочка ощутимо ткнула Крайста, дав ему понять, что не все здесь способны оценить его своеобразное чувство юмора.

– Теперь, если позволите, мы хотели бы отдохнуть, – вежливо обратилась она к Златояре.

– Конечно, – кивнула девушка, – до рассвета есть ещё время. Идёмте, я покажу вам вашу спальню.

– Одну на двоих? – настороженно переспросила Кира, – хм… странно.

– Что же в этом странного? – спросила блондинка.

– У нас так не положено… – Деловито уточнила Кирочка. – Обычаи, принятые под Тёмным Небом, предписывают предоставлять разнополым субъектам разные комнаты.

Она взглянула на Билла – от еле сдерживаемого смеха ярко синие глаза его сверкали.

– Понимаю, – гордо ответила Златояра, – Многие люди настолько испорчены, что боятся самих себя. Но сделать ничего не могу. У нас в замке только одна гостевая зала. Это значит, что сегодня у вас появится необыкновенная возможность научиться целомудрию у Священного Солнца и очиститься от блудных мыслей.

– Превосходно, – недовольно пробурчала Кира.

Солнечная блондинка провела гостей сквозь анфиладу небольших комнат, расположенных в боковой части заднего крыла замка – он, если смотреть сверху, напоминал букву «Н». Миновав длинный прямой коридор без окон, они очутились в невероятно просторном помещении, освещённом стилизованными под свечи бра.

В центре залы, прямо на каменном полу, на небольшом расстоянии друг от друга лежали два соломенных матраса. Ни одеял, ни подушек предусмотрено не было.

– До встречи с Солнцем, – сухо простилась с гостями Златояра и вышла, бесшумно затворив тяжёлую дверь. Через мгновение в зале погас свет.

– Забавное приключение, не находишь?

– Я в восторге, – угрюмо заключила Кирочка и принялась оттаскивать свой матрас подальше от матраса Крайста.

Постелив его в углу, она улеглась, естественно, не раздеваясь, и, отвернувшись к стене, закрыла глаза. Девушке было настолько неудобно на жёсткой колючей соломе, что она мысленно попрощалась с возможностью выспаться этой ночью.

В зале было так тихо, что, не взирая на всю её огромность, можно было слышать дыхание человека, находящегося в противоположном углу.

Кирочка повернулась и взглянула на Крайста.

Он лежал на своём матрасе навзничь, положив одну руку под голову, и неторопливо курил, глядя в потолок.

– Тут разве можно? – спохватилась Кирочка.

– Табличку не повесили, пусть пеняют на себя, – спокойно ответил Крайст, выпустив струйку дыма.

Кирочка отвернулась и заёрзала, снова пытаясь устроиться на неуютном матрасе. Она положила руку себе под голову и закрыла глаза. Но сон не приходил. В гнетущей тишине залы чувствовалось присутствие Крайста. Его соломенный матрас тихонько похрустывал при каждом движении, он тоже не спал, гостеприимство шаманов, видимо, и ему не пришлось по вкусу.

Повернув голову, Кирочка снова вгляделась в глубину залы.

– Ну что, блудные мысли покоя не дают? – насмешливо поинтересовался Билл, услышав шорох. Он так и лежал на спине; тлеющий огонёк сигареты, как маячок, плавал в сумрачной голубизне. За большими окнами простиралось ночное небо.

– Даже если и так, – отпарировала, подражая его манере, Кирочка, – можешь не волноваться, Крайст, они не о тебе…

– Слава Богу, – рассмеялся он.

– Знаешь, мне кажется, что эти солнцепоклонники немного чокнутые, – заговорила она снова после небольшой паузы.

– Разумеется, – согласился Билл, – в каком-то смысле каждого можно назвать чокнутым. Все мы на чём-то повёрнуты…

– И всё-таки… – Кирочка приподнялась, опершись на локоть, – мне не дают покоя рассуждения этой блондинки про борьбу с блудными мыслями. Так уж ли это нужно? И какие именно мысли считать блудными? – Кирочка с шуршанием улеглась на матрасе, устремив взгляд в потолок; возможность не видеть собеседника иногда располагает к откровенности, – Мне приходят разные мысли. Временами очень странные. Я не всегда могу их побороть. Они лезут ко мне в голову, и я продолжаю их додумывать, представляю, как делаю или говорю что-то, чего бы в реальности никогда не сделала и не сказала: я получаю от этого удовольствие, мне это нравится… Порой я воображаю даже страшные вещи. В детстве я часто представляла себе, как всех, кто меня обижал, настигает возмездие: их уносит чёрный смерч… Понимаешь?

– Что же в этом такого? В чём причина твоего беспокойства?

– Ну, ведь это вроде как плохо. Грех. Нельзя желать никому зла…

– Ничего подобного. То, что ты говоришь, встречается у большинства людей и является вполне нормальной реакцией на подавление нашего «эго» внешним миром. Другие могут осудить тебя лишь за конкретные поступки. Даже если ты мысленно готова расстреливать всех подряд из ружья, никто не слышит выстрелов, грохочущих в твоём сознании. Никогда не следует забывать о том, что всё это просто мысли. Неуловимые и бесплотные. Твоя голова – твой храм, твой дом и твоя крепость. Мысли останутся только мыслями, никто ничего не узнает, если ты сама не захочешь.

– Спасибо, Крайст, – задумчиво проговорила Кирочка, – ты прямо как исповедник. Душу мне облегчил…

Она услышала, как он тихонько посмеивается, зажав в зубах сигарету.

– В таком случае я желаю своей немногочисленной пастве спокойной ночи; хотя бы не слишком колючей ночи… Теперь поздно.

По знакомому похрустыванию соломы Кирочка догадалась, что Крайст устраивается спать.

– И тебе того же, – ответила она, сворачиваясь калачиком на матрасе.