Читать книгу В поисках ветра - Анастасия Климентьевна Михайлова - Страница 8

Глядя в окно, Алина мысленно произносила только три наречия: Промозгло, ветрено и мерзко… Только ими она лениво могла кратко обрисовать сегодняшнее утро. Маршрутка неслась по московским дорогам, прорываясь сквозь пелену ненастной дождливой погоды. Нина писала сообщение, чтобы она не ждала ее в метро, потому что она решила остаться дома. Алина бы поступила также, только Веронике сегодня к пятому уроку и прогулять не получилось бы.

Алину оставили в полном одиночестве. Денис, Марк, Нина – никто не пришел. С остальными однокурсниками Алина не любила общаться. Вдобавок ко всему, первое занятие с журфаком пришлось как раз на этот нерадостный день.

После первой пары русского все собрали вещи и стали спускались вниз, чтобы перейти в другой корпус. Переход осуществлялся по длинному коридору нулевого подсобного этажа. Здесь было так холодно, будто в карцере. Студенты двигались сонной гурьбой, как стадо овец, ведомых на заклание.

По бокам находились обшарпанные двери, ведущие в старые аудитории, где хранились макулатура, сломанные стулья, столы, различные вышедшие из строя вещи для спортзала, – словом, весь университетский хлам нашел свое пристанище в этом темном и жутко холодном месте.

– Знакомство с журналистами обещает быть очень интересным, – будто услышав ее мысли, протянул однокурсник Алины Валера – пухлый хомяк с длинными жирными волосами. У него был такой тонкий дребезжащий голос, и сам он был такой кругленький, что напоминал Бараша из известного мультика «Смешарики». Кстати, он был таким же меланхоличным философом.

Алина улыбнулась ему и вопросительно посмотрела.

– Темный страшный коридор, пара тусклых мигающих лампочек… Есть ли уверенность в том, что Инга нам не наврала? Что если история про болезнь мамы Семика и вынужденные занятия в другом корпусе – все подстроено?

Алина рассмеялась. Но в том, как говорил это Валера, было и правда что-то пугающее. Он наклонился к ней совсем близко, и она даже почуяла неприятный запах из рта. Валера, заметив, что произвел нужное впечатление на девушку своей шуткой, продолжил, и даже в процессе разговора несколько раз дотронулся до ее плеча, но Алину передернуло, и она поспешила к впереди идущих девочкам под предлогом что-то спросить.

Прелюдия не обманула, и само действие началось достаточно враждебно. Филологи робко столпились у раскрытой двери аудитории, бросая боязливые взгляды на ярких и шумных журналистов. Среди толпы кротко раздавались вопросы:

– Это двадцать третья?

– Ну да…

– Нам же сюда сказали.

_ Ну что: пойдем?

– А Семик? Семика то нет?

– Нам точно туда?

Алина окинула глазами аудиторию. От журналистов так и веяло уверенностью и силой. Они практически все были стильно одеты. Шумные, яркие. Алина посмотрела на свой курс. А ведь несправедливо, что только по ее курсу будут судить обо всем филологическом факультете в целом. Их курс была редкостная коллекция тихонь и скромников, среди которых неестественно выделялась Алина, Денис, который почти не посещал университет, Нина и две мажорки, которые сегодня тоже отсутствовали.

Алина вошла в аудиторию и громко спросила, здесь ли будут проходить пары Семена Семеновича.

– Да-да, а вы кто такая, девушка? – раздался громкий голос молодого человека.

Алина не стала отвечать, просто махнула своим, мол, что стоите-то?

Филологи робко вошли в помещение и стали рассаживаться по местам. Журналисты притихли и с любопытством их разглядывали. Галя совсем раскраснелась и, споткнувшись, чуть не упала у стола с одними парнями.

Алина села на свободное место у окна и не сразу заметила на столе синий тетрадный блок с бабочками на обложке.

Через какое-то время в аудиторию впорхнул Семен Семенович, на ходу расстёгивая пальто и разматывая старый, еще советский наверное, бордовый шарф в полоску. А через пять минут после начала лекции, отворилась дверь и тихонько вошла крепкая фигуристая девушка в обтягивающих джинсах и кофточке, подчеркивающей тонкую талию. Осторожно, не прерывая лекции, тихой кошачьей походкой она прошла к своему месту. Это было место, где сидела Алина. Девушка вопросительно посмотрела на нее, даже можно сказать как-то враждебно, недоумевающе переглянулась с рядом сидящими однокурсниками и, усмехнувшись, села с краю. Затем стала доставать свой тетрадный блок, демонстративно вытянувшись по парте прямо перед носом у Алины. Это заняло какие-то пару секунд, но Алине стало совсем не по себе. Девушка нагло демонстрировала ей, что она совершенно не рада тому, что Алина села рядом с ней.

Алина всегда ненавидела таких девиц. И глубоко в душе себе признавалась, что ненависть была вызвана завистью, завистью к их внутренней свободе. Пускай, да, они вели себя действительно отвратительно подчас, но у них было то, чего не было у Алины: той заветной раскрепощенности, открытости, храбрости… Бессмысленной и ненужной храбрости, ведь перед кем и для чего им храбриться? Но именно это качество делало их по-настоящему свободными. И Алина завидовала, что такое качество было даровано тем, кто по ее мнению, был этого недостоин.

В перерыве между парами соседка Алины не собиралась никуда уходить и решила перекусить на месте… У нее с собой была вода и пачка с вафельками.

– Ну и как вам наши новенькие? – ничуточки не стесняясь присутствия Алины, завела разговор ее соседка с ребятами своего курса. Это были двое парней, среди которых один был похож на представителя нетрадиционной сексуальной ориентации: на нем была обтягивающая розовая майка и такие же обтягивающие его тонкие ножки, джинсы. Второй был среднего телосложения и, несмотря на пирсинг в брови и модный прикид, выглядел в целом очень нейтрально. Девушка с рыжими волосами производила впечатление опасной хамки: смотрела нагло, враждебно и, казалось, чуть что-то не по ее – врежет как следует и дело с концом.

Алина почувствовала, как они покосились в ее сторону, но предпочла делать вид, что ничего не замечает кроме экрана своего телефона.

– Смешные, – рыжая прыснула со смеху.

– Я думал, – отозвался один парень, – что тот жирный снесет мой стол. Я хотел ему сказать: Слышь: поосторожней! Но так гаркнул свое «Извини!»

– Пардоньте!

– Чего?

– Он сказал тебе: «пардоньте»! – второй парень махнул рукой и закатил глаза.

Все засмеялись. Алина поежилась. Ну зачем Валера такой нелепый? Зачем он сказал это слово? А ведь он думал, что решил соригинальничить…

– Ну и когда сказал «пардоньте»… – парень очень похоже изобразил, так что взрыв хохота продолжился, – слюни полетели мне в лицо, и я решил, что не буду с ним связываться…

– А то заплюет до смерти! – подытожила Алинина соседка.

Алине было и обидно за Валеру, и злоба брала глядя на хохочущих ребят, потому что смеялись над человеком с ее курса и таким образом будто над ними над всеми, но самое гадкое, что они все это удивительно смешно делали, что Алина с трудом могла сдержать улыбку. Это мерзко. Валера и правда вел себя очень странно. Будто он знал о своей странности и пытался ее замаскировать деланной веселостью, искусственной самоуверенностью, делающей его еще более неуклюжим и смешным, от этого он раздражал еще больше. И сейчас эти ребята так смешно его изобразили, что, увы, хотелось присоединиться к ним и посмеяться от души над бедным Валерой.

«Я – чудовище», – мысленно прошептала Алина и достала вафлю, открыла воду. Разговор продолжился.

– Я этих чудиков в коридоре увидела. Паш, а ты кстати хотел же какой-то клип снять…

– Это не я, это Ника хотел…

– А где он сегодня?

– Дрыхнет…

– Понятно. Ну так в том клипе вы же хотели всяких странных заснять?

– А, ну да можно…

– Слушайте, ребят, а ничего, что я здесь? – не выдержала Алина.

Соседка быстро развернулась к ней, пристально посмотрела и с полуулыбкой спросила:

– Ссори, если хочешь засняться в клипе, погоди: тебя позовут.

Алина опешила. В таких ситуациях, наглость всегда била в нокаут, а ответный удар придумывался, как правило, гораздо позднее.

– Ты что такое говоришь? – только и спросила Алина.

Соседка усмехнулась и, пожав плечами, отвернулась к своим друзьям, которые, затихнув, с любопытством смотрели на Алину.

– Держите ваше мнение относительно нашего курса при себе, вы нам тоже совсем не нравитесь, – произносила Алина и чувствовала, как волнение борется с «надо сказать»: щеки заалели, руки стали дрожать. И что-то зябко как-то стало. Ну почему она такая трусиха!

– И говорить при мне такие вещи – вообще наглость.

– Это почему? – с искусственным любопытством поинтересовалась рыжая.

– Потому что я с этого курса! – ответила Алина, но ребята, ерничая, переглянулись, почти хором сказали: «А-а!», а потом также вместе пропели: «Поняяятно!»

Соседка обернулась и, пожав плечами, спросила

– Почему бы тебе не выйти тогда? А?А мы тут спокойненько поговорим?

Алина вновь опешила. И молчала. Соседка смотрела ей в глаза, и ни один мускул на ее лице не дернулся, в то время, как Алину почти что уже трясло.

– Да, правда, может тебе погулять? Подышать свежим воздухом? – предложил гей.

Рыжая скалилась, второй улыбался, соседка сощурившись, чего-то выжидала. Подобные ситуации случались с Алиной. Это было в подворотнях ее родного города, когда местное молодежное быдло собирались покурить и распить очередное бухло. Несколько раз Алина участвовала в этих сборищах, потому что ее соседка по квартире была такого пошива. В подростковом возрасте хочется гулять почему-то и общаться со сверстниками, слоняться по улицам, тратить впустую время. Не всегда, конечно, но иногда прям так накатывало, что Алина сама звонила в квартиру своей приятельницы Лиды и они шли «на угол» – место встречи местной молодежи. Там были мальчики. Играли гормоны, хотелось пофлиртовать.

Часто случалось недопонимание, она уходила и читала «Джен Эйр» или «Морского волка». Каждый раз ей было дико слышать некоторые шутки, каждый раз ее неприятно поражали наглость и тупость, но не каждый раз она реагировала спокойно. Бывало смолчит, а только потом додумает, как нужно было ответить (Вероника называла это социальной тормознутостью), а бывало, наоборот, станет огрызаться, и это часто действовало во вред.

– Я уходить никуда не собираюсь, – медленно проговорила она.

– Да? – переспросила рыжая.

– Да! – тут же ответила ей Алина. – Глядя на вас мне удивительно, что в нашей стране все подряд получают высшее образование, потому как, некоторые ведут себя, как самое настоящее быдло из подворотни.

Соседка напряглась.

– Ты за эти слова знаешь что сейчас…

– Я еще не договорила! Я тебя здесь не перебивала, пока вы тут сидели и насмехались, теперь и вы послушаете… – Алина не собиралась сдаваться.

– Ой, ребят, давайте послушаем, правда! – гей откинулся на стуле и принялся слушать. Это как-то сгладило ситуацию и все усмехнулись. Походу в этой компании он был за клоуна.

– Нужно иметь элементарное понятие о том, как ведут себя нормальные цивилизованные люди, вы же ведете себя как…

Алина запнулась и ее поймали.

– Как быдло… Ты же сказала? – подняла бровь ее соседка.

– Да, и от своих слов не отказываюсь.

Повисла тишина. Она длилась секунд семь, как вдруг ее соседка подскочила и начала скидывать с парты все канцелярские принадлежности Алины.

– Давай, тогда проваливай с моей парты! Давай, вали! Мне вообще не понравилось, что ты здесь сидишь! Пошла отсюда!

Ребята сначала подскочили от неожиданности, а потом принялись хохотать, заливаясь то в беззвучном смехе, то в шумном гоготе. Рыжая достала телефон и начала снимать.

– Что ты делаешь? Ты ненормальная? – спросила ошарашенная Алина.

У соседки дрогнули уголки губ, и было видно, что все это спектакль, а играет она неплохо.

Алина схватила ее сумку и швырнула далеко вперед. Соседка задохнулась от неожиданности и толкнула Алину на подоконник.

Будет драка. Надо просто это принять и не трусить. Алина глубоко вздохнула и, рванув вперед, сразу же схватила девушку за волосы и стала тянуть в разные стороны. Соседка была выше ее на голову, но комплекции они были практически одинаковой, разве что Алина выглядела более хрупкой по сравнению с ней, тем не менее она старалась не проигрывать. Девчонки закрутились в клубке, как дерущиеся кошки. Прозвенел звонок и толпа народа хлынула в аудиторию, кто-то примкнул к смотрящим, несколько ребят с журфака бросились расцеплять дерущихся.

Семен Семенович пришел на пару, когда все пришло в норму.

Во время занятий соседка огрызалась, когда ее что-то спрашивали. У нее была совсем красная левая щека, в нее Алина вцепилась со всей силы ногтями. Сама Алина с болью сглатывала, удар пришелся ей прямо в горло.

По дороге домой она все оборачивалась: не следят ли за ней, не преследуют, но никого не было. А дома… было так мерзко и тяжело на душе от минувшего дня, что Алина поспешила скорее спрятаться в свой текст и, двигаясь от одного предложения к другому, погружаясь все глубже и глубже в свой мир, она, наконец, почувствовала облегчение.

«Давным-давно на юге Евразии, среди горных хребтов современных Гималаев, процветала удивительная страна Агур. Люди ее, агуранцы, славились сегодня бы своим долголетием, но в то время не было ничего необычного в том, чтобы средний возраст жизни достигал ста тридцати лет.

Эти люди знали наперед будущее всей жизни на Земле, но им не было дано знать будущее отдельного человека. Светловолосые, высокие, они владели секретами природы: умели лечить руками, знали рецепты целебных снадобий. В их краях находились святые озера и источники, и вода в них творила настоящая чудеса. Они были прекрасные наездники, занимались земледелием, разводили скот: они не убивали животных ради мяса и мяса никогда не пробовали, только ловили рыбу в реках, питались овощами, фруктами, делали сыр, творог из козьего молока

На вершине горы Аймас, по их религии, находился вход в другой мир, туда монахи уходили молиться за своих предков. У ее подножия среди цветущей долины находилось Святое озеро. Предание гласит, что, когда старец Альмаир (Верный Богу. агур.) по утру пошел купаться вместе со своим учеником, Каримом, вода в озере исполнилась ослепительного сияния и только старец, окунувшись с головой, вынырнул на поверхность, и на целую минуту предстал перед Каримом юношей. После этого случая Альмаир, распростился с населением города, возвестив, что его миссия учителя заканчивается, и он должен провести остаток своих дней в молитве и борьбе с «темнотой» в горах. Известно, что горы – это место переплетения мира видимого и невидимого. Где были эти точки соприкосновения двух реальностей, было известно только Альмаиру, а позже и другим, избравшим свой путь – следование духовным законам во имя чистоты души. С тех пор вода в озере считалась святой, так как она была освящена духовной чистотой Божьего праведника.

Но было еще одно святое место… Оно находилось в степи.

Существовало предание, что когда-то на Земле был раскинут чудесный сад. Там росли удивительные деревья и среди них одно – Древо жизни. Ствол этого дерева нельзя было обойти человеку и за день, настолько он был огромен, а корни этого древа простирались во все уголки Земли, пронизывая ее своей живительной силой. Людям был дан особый дар, но они не сумели воспользоваться им, и древо было скрыто от них. Легенда говорит, что молния, прорезав небо на две части, вонзилась в самую середину его и древо сгорело дотла. Но сохранилось одно зерно от него, и это зерно обещало дать жизнь новому Древу и новой жизни для людей.

Агурнцы верили, что но призрак этого древа появлялся в степи всегда в разных местах по молитве служителей Ордена. Орден Древа – так называлось священное объединение храма. Древо – это символ веры агуранцев. Корень древа – бессознательное (предчувствия); ствол есть сознание; ветви – мысли. Посвященные в тайну Ордена помечали себя особым знаком: татуировкой в виде ветви этого древа. Такая татуировка выполнялась поэтапно: начальная стадия – корень, через год рисовался ствол до плеча, через три года (последний этап и самый болезненный),татуировка завершалась рисунком в виде раскидистого древа, начинаясь от запястья и заканчиваясь плечом. Служителей Ордена называли также ловцами мыслей. Им было дано знать сокровенное в людских умах. И если у кого-то закрадывались преступные мысли и человек готовился совершить какое-то злодеяние, монахи уводили его с собой в степь на очищение. Пробывая там в посте и молитве со служителями Ордена, человек излечивался от своей страсти и возвращался обновленный. Но человеческая душа – не кувшин, который было бы так легко очистить, а бездонный колодец, и поэтому благодаря силе темных духов зло затаивалось и не всегда ловцы мыслей могли распознать его лукавство.»