Читать книгу Пока ты веришь - Анастасия Перкова - Страница 6

– Где опять этот мальчишка? – Дасар раздраженно бросил на пол полотенце, которым до этого вытирал пот с шеи. – Снова пошел к старому мошеннику?

– Не говори так, – постаралась успокоить его Атаана. – Не забывай, что эти люди дали нам крышу над головой.

– Крышу, – усмехнулся Дасар. – Как можно вообще эту каменную ловушку называть домом? Я задыхаюсь здесь, Атаана. Помнишь, какой воздух был в нашем доме? Как пахло смолой, какая прохлада была внутри в жаркий день…

– Что теперь вспоминать? – Атаана вздохнула и принялась накрывать на стол.

Ей было искренне жаль мужа. Словно дерево, вырванное с корнями из земли, где оно росло долгие годы, Дасар так и не смог привыкнуть к новому месту, хотя они уже восемь лет жили в Тхорасе. Самой Атаане скорее нравился этот большой и шумный город. По крайней мере, таковым он ей казался по сравнению с единственным поселением, что она видела за свою жизнь, – с их уютной, спрятанной в девственной зелени деревней, которой, вероятно, уже и не существовало. А здесь они были в безопасности в своем небольшом домике в Ремесленных кварталах.

Дом состоял из двух комнат, просторной кухни и пристройки, где располагалась собственная мастерская Дасара со всем необходимым. Как и в большинстве домов в этой части города, здесь не было сада – входная дверь открывалась прямо на улицу. Но зато позади дома находился небольшой дворик, где Атаане удалось возделать клочок земли и приспособить его под грядки.

У Дасара не было недостатка в работе, но он начинал ненавидеть свое ремесло. Табуретки, рукояти для кухонных ножей, корыта для стирки и прочее – конечно, он умел все это делать, но раньше считал лишь пустой тратой таланта. Теперь же это стало его заработком. Но в душе он по-прежнему оставался зодчим, художником, а не рядовым столяром. Руки тосковали по настоящей работе. Дасар чувствовал себя птицей, попавшейся в сети птицелова. Чем больше птица бьется, тем крепче крылья запутываются в хитроумном переплетении веревок. Раздражал, кроме того, собственный сын и те вещи, которые день за днем внушал тому Афис. Атаана ничего не имела против поклонения Тхор, но тщательно скрывала это, зная характер мужа и его нетерпимость к чужой вере.

В итоге Дасар понимал, что начинает сдаваться. На смену бессильной и почти беспричинной ярости все чаще приходило состояние полной апатии, и тогда он тихо и безропотно выполнял любую работу, которая от него требовалась. Затем отупение и покорность сменялись застилающим глаза гневом и ненавистью ко всем вокруг, и в такие моменты он часто поднимал руку на жену, чего прежде с ним никогда не случалось.

– Токен у старика, я тебя спрашиваю? – грубо повторил Дасар.

– Да, – Атаана, стараясь не смотреть мужу в глаза, поставила перед ним глубокую тарелку с дымящейся похлебкой. – Довольно, Дасар. Сколько ты будешь еще осуждать его за это? Он ведь ребенок, он поверит всему, что ему скажут. Вырастет – разберется, где ложь, а где истина.

– Как же, – ответил Дасар, дуя на ложку. – Эти прохвосты отлично знают, что и как говорить. Так забьют ему голову, что глядишь и нас с тобой не пощадит во славу Тхор.

– Ну что ты такое говоришь? – отмахнулась Атаана. – Зато подумай: если он будет исполнять все, как нужно, то, может, станет одним из тех самых важных жрецов, которые тут все решают. Будет жить в богатом доме в Верхнем городе и есть из серебряной посуды.

Кулак Дасара с такой силой опустился на столешницу, что часть похлебки выплеснулась из миски. Атаана вздрогнула и замерла с ничего не выражающим лицом, готовая к тому, что следующий удар достанется уже ей.

– Чем тебе твои глиняные тарелки не нравятся, женщина? Я честным трудом зарабатываю свой хлеб. Мои руки не осквернены кровью, а язык – ложью. А его ждет и то и другое. И неужели ты настолько глупа, чтобы думать, будто сына простого ремесленника могут принять в Совет?

Атаана молчала, боясь вздохнуть. Лучше бы она просто слушала мужа, не пытаясь его переубедить. Она осторожно повернулась, чтобы взять с буфета тряпку и вытереть испачканный стол, все еще ожидая удара. Но Дасар встал из-за стола и обнял ее сзади за плечи.

– Испугал? Ну, ничего, – перемены в его настроении ужасали. – Я уже почти смирился, что этот шарлатан отнял у нас нашего сына, Атаана. А я так мечтал научить его всему, что умею сам. Ты должна родить мне еще одного, слышишь?

Его шершавая мозолистая рука скользнула в скромный вырез платья, и сердце Атааны болезненно сжалось в ожидании его грубых ласк, которые всегда были ей в тягость.

***

– Дядя, если ты узнаешь, что кто-нибудь вместо Тхор почитает других богов, – нерешительно начал Токен, не отрываясь от письма, – что с этим человеком будет? Какое-нибудь наказание? Или вообще…

– Зависит от того, насколько вредна такая вера, – ответил Афис, понимающе улыбаясь. – Если человек полезен обществу и не представляет угрозы, если он делает это тайком и никого в свою веру обратить не пытается, я закрою на это глаза.

Токен покраснел и принялся еще усерднее выводить символы, но так надавил на палочку для письма, что та с треском сломалась пополам, разбрызгивая краску по уже выведенным аккуратным строчкам.

– Спасибо, что не стал скрывать это, – сказал Афис и положил руку на плечо мальчика. – Я очень ценю твое доверие.

– Догадался? – осторожно спросил Токен, скручивая испорченный пергамент в свиток и беря новый.

– Угу, – Афис кивнул и отложил книгу, из которой диктовал своему ученику текст.

Токен делал значительные успехи в чтении и письме, и жрец уже подумывал, не преподать ли ему азы астрономии, географии и вычисления, хотя больше всего мальчик интересовался историей и очень любил рассказы Афиса о давних временах и той земле, откуда его, Афиса, родители когда-то прибыли в Тхорас. Жрец также рассказывал Токену обо всем, о чем имел более или менее достойное представление, – о кораблестроении, ирригации, земледелии, основных ремеслах тхорасийцев. Но Токен задавал столько вопросов и так часто ставил наставника в тупик, что Афис порой сомневался, подходящий ли он учитель для юных пытливых умов.

– И кого же почитают твои родители?

– Я не знаю, честно, – ответил Токен. – И я думаю, что это только мой отец, не мама. Мама любит слушать, когда я говорю ей о Тхор, и постоянно защищает меня. Мне вообще-то не разрешается заходить в спальню родителей, но я недавно видел, как отец понес туда кое-что из еды и с кем-то говорил, хотя мамы там быть не могло – в этот час она обычно поливает свои грядки. Когда он ушел, я пробрался в комнату, но ничего странного не увидел, пока не догадался отодвинуть тумбочку. За ней в углу стоит маленький идол из дерева. Отец наверняка сам его и вырезал. Очень красивый, лицо такое сердитое – как живое. И возле него цветы засохшие, огарки свечей, куски лепешки.

Токен закусил губу и замолчал.

– Тебе стыдно, да? – ласково спросил Афис. – Не надо, мой мальчик. Твой отец не из этих мест, наверняка этот идол изображает какого-нибудь лесного бога, которому он с детства привык поклоняться. Он вырос с этой верой, так почему в его годы он должен ее предать и стать почитателем Тхор? Не стоит требовать от людей невозможного.

– Я не хочу спорить с ним, – Токен почти плакал. – Он все время ругает меня и плохо отзывается о тебе и обо всем Культе.

– О, представляю, какими словами он меня вспоминает, – засмеялся Афис. – Не волнуйся ни о чем. Мне очень нравится твой отец. Он интересный человек, хоть и чрезвычайно сложный. Он не боится выказывать мне свое презрение. Это весьма отрезвляет после всеобщего раболепия и неприкрытой лести, знаешь ли. А когда ты вырастешь, то сам познаешь удовольствие и пользу от разговора с кем-то, кто не разделяет твоих взглядов. Если все будут друг с другом соглашаться, мы рискуем погрязнуть в одном общем заблуждении.

– Ты говоришь такие непонятные вещи, – вздохнул мальчик. – Давай лучше диктуй все заново.

***

– Ты еще помнишь свое обещание, Дасар? – спросил Афис, удобно расположившись на стуле в кухне. – Отличный стул, между прочим. Красивый и удобный. Даже не буду спрашивать, ты ли его сделал.

– Удивительно, что ты сам вспомнил про тот давний уговор только сейчас. Память уже подводит? – огрызнулся Дасар.

– Ошибаешься, я и не забывал. Я присматривался к тебе все эти годы. Нельзя поручать такую миссию кому попало. Да и признаться, я надеялся, что ты сам первым заговоришь об этом.

– С чего бы? – фыркнул Дасар.

– А с того, что тебе наскучила рутинная работа, не отрицай.

Вот это Дасар ненавидел в жреце больше всего. Эту способность бесцеремонно и без препятствий лезть в душу и дергать там за нужные ниточки.

– Тебе приходилось создавать скульптуры?

– Небольшие. Для украшения двора, сада.

– Хорошо, я не сомневаюсь в тебе. У тебя достанет таланта, чтобы вырезать и что-то более массивное. Я велел расчистить площадку за стеной сразу за моим задним двором. Туда привезут все необходимое, там будешь работать, и там же ее потом нужно установить. От остальной работы освобождаешься.

– Я понял, – неохотно отозвался Дасар. – А материал?

– Есть чудесное дерево тауари в лесу к северу отсюда. Не знаю, конечно, подойдет ли. Тебе самому нужно взглянуть. Также скажешь, что понадобится для работы. Инструменты, люди – все, что угодно.

***

Когда Дасар впервые взял с собой Токена на место, где впоследствии появился идол, оно уже было полностью расчищено. Росшие там деревья срубили, корни выкорчевали, а трава была почти подчистую вытоптана ногами рабочих. Посреди этого пустыря на полотнище промасленной ткани лежал огромный ствол тауари, укрытый от дождя и росы еще одним куском такого же полотна. Дасар приподнял ткань и показал сыну дерево.

– Ого, просто огромное! – воскликнул Токен.

– Не только. Оно еще и очень прочное. Не одно поколение простоит ваш идол. Видишь, кору сняли полосами? Так дерево высохнет без появления трещин и меньше угроза, что какие-нибудь насекомые его испортят. Когда полностью высохнет, можно будет начинать работу. Оставим его сейчас открытым, пока небо ясное.

– Вечером будет дождь, – рассеянно произнес Токен.

– С чего ты взял? На небе ни облачка.

– Не знаю, – почти прошептал Токен.

Он только что явственно учуял запах прибитой дождем пыли и, словно издалека, услышал глухой шорох, с которым крупные капли барабанят по укрывному полотну. Такое бывало с ним. Он просто знал что-то, не понимая, откуда знание возникло. Это часто сопровождалось звуками, запахами. Афис велел пока никому не рассказывать. Он говорил, людей может напугать такая способность, или ему просто не поверят и сочтут обманщиком и выдумщиком.

Токен поспешил сменить тему.

– Пап, как же из простого куска дерева получится человеческая фигура?

Дасар был в хорошем настроении и ласково взъерошил черные волосы сына. Он начисто и думать забыл о произошедшей только что странной вещи, возвращаясь на свое любимое поприще.

– Я же показывал тебе, как вырезать фигурки людей и животных.

– Да, но то маленькие. Испортил – выбросил. А такое гигантское дерево жаль будет.

– Не испорчу, – рассмеялся Дасар. – А суть работы та же: намечу краской линии, топором и теслом вырублю лишнюю древесину, а потом уже примусь за мелкие детали. Главное – знать, что должно получиться, а уж глаз у меня наметан, где и что отрезать. Как она выглядеть-то должна, ваша Тхор? Старый жрец ни слова не говорит, а лишь смотрит хитро, мол, я сам пойму, как надо. Может, в его книгах есть картинки какие-нибудь?

– Ну, по-разному ее рисуют, – замялся Токен. Вопрос застал мальчика врасплох. – Иногда волосы у нее – как льющаяся вода, а лицо такое умиротворенное. Иногда она сердитая и молнии вокруг. Мало таких рисунков и все разные.

– Ладно, – Дасар махнул рукой. – Еще далеко до деталей. Много работы впереди.