Читать книгу Как я стал Богом - Анатолий Агарков - Страница 12

Осень в Прибалтике, по моему убеждению, самая чудесная пора. Пусть промозглая сырость, пусть дождь вперемешку со снегом и студёны порывы ветра с моря. Зато как хорошо у камина, когда за окном вся эта белиберда. Потрескивают горящие поленья, янтарное пиво желтеет в бокалах, у ног два огромных мраморных дога, рядом любимая женщина и так задушевна неспешная беседа.

Остаток лета и всю осень гостил у Мирабель. У мамы есть Настюша, у Любы – работа. Мирабель казалась такой же неприкаянной, как и я. Костик подрос и по моей рекомендации учился в специализированном лицее у Костыля на Сахалине – будущий юнга космического флота. Мирабель осталась одна и загрустила. Звонки её стали чаще. Но не она звала к себе – манил голос сирены, поющей в ночи, её удивительный голос. Я приехал и остался.

За пивом у камина и на прогулках по взморью поведал бывшей жене моего отца всю свою сознательную жизнь, рассказал об утратах последних лет. Умолчал только о Билли. Повествование растянулось на четыре месяца. А когда закончилось, наконец-то услышал слова, которые так долго ждал.

– Я люблю тебя, Алёша.

Нет, это было не так. Мирабель сказала:

– Ты приехал потому, что боишься проклятья генерала. Оно, как рок судьбы, идёт по пятам и губит дорогих тебе людей. Ты боишься оставаться с мамой, Любой и, конечно, с дочерью. Приехал убедиться – действительно это так или имела место цепь случайных совпадений. Ну что ж, я люблю тебя, Алёша, и готова принять участие в эксперименте, пусть даже смертельном для меня. Оставайся, сколько захочешь и поезжай, когда уверишься, что ты не опасен для своих близких.

Что сказать? Это действительно так, хотя и в мыслях не позволял себе о том подумать. Умница Мирабель. Чем тебя отблагодарить? Я знал одну её слабость – неистовость в интимных делах. Взял женщину на руки и поднялся в мансарду. Я набросился на неё, как изголодавшийся монах-отшельник, будто не было меж нас близости все эти четыре месяца. Мял и ломал хрупкое тело безжалостными руками. Казалось, вот-вот затрещат её ребрышки, и брызнет кровь. Она стонала под моим напором, но требовала:

– Ещё…! Ещё…!

И, наконец, закричала в экстазе:

– Да…! Да…! Да…!

Мы замерли обессиленные, не разжимая объятий. А наутро проснулись с чувством нерасторжимого родства – приходи беда, мы встретим тебя плечом к плечу и не склоним голов. Нам хорошо было вдвоём в эти дни.

Звонила мама:

– У Настеньки начались занятия в школе, учится она хорошо. Каждое воскресенье ездим на кладбище, кладём цветы на Дашину могилу.

– Не стоит зацикливать ребёнка на столь минорных традициях.

– Ты начал давать советы? Это хорошо. Будем надеяться на скорую встречу.

Звонила Люба:

– Ты хотел завести ребёночка. Я готова обсудить эту тему. Приедешь?

– Не сейчас.

Звонил Патрон:

– Ты как? Ну, отдыхай, отдыхай, набирайся сил. Телевизор посматриваешь? За новостями следишь? Оптимизатор берёт мир в оборот – буквально нарасхват. Бронзовый бюст Дарьи Александровны будет установлен перед Дворцом Лиги Наций.

– Бюст – это хорошо.

– Ну, отдыхай, отдыхай….

О чём он? Пепел Клааса стучал в моём сердце, и я жаждал мести. Когда её план сформировался – а это было ещё летом, вскоре после приезда к Мирабель – поведал Билли:

– Хочу уничтожить всё оружие на Земле, распустить армии. Кому неймётся, пусть дерутся кулаками.

– Непростая задача – с наскока не решить. Цивилизации гибли и зарождались в войнах. С античных времён человечество не мыслит себя безоружным: основной инстинкт – природой заложен. Чтобы вытравить его из памяти, сколько поколений надо пережить. Нет времени ждать? А что ты предлагаешь? Разрушить разом все компьютерные схемы милитаризованных государств? Нет, это вряд ли решит задачу, скорее спровоцирует непредсказуемые действия. С такими вещами надо быть осторожным. Ты ведь не хочешь стать зачинщиком мировой термоядерной войны?

– Слушай, ваньку не валяй – не тот случай. Через оптимизатор ты можешь воздействовать на психику любого человека – ну, так воздействуй. Пусть все разом скажут – прощай, оружие!

– Оптимизатор популярен, но, к сожалению, до всеобщего признания ещё далеко.

– Работай, Билли, я подожду. Сколько тебе надо – день, два, месяц, год? Работай – я подожду.

…. Мирабель подхватила насморк. Наверное, переохладилась на ветру, среди дюн разыскивая меня к ужину. На столике перед кроватью обычный набор лекарственных средств. Целуя её на ночь, застегнул на хрупком запястье оптимизатор.

– Что это?

– Подарок. Тот самый прибор, о котором я тебе рассказывал. Не волнуйся, он поможет.

Утром насморка как не бывало.

– Интересная штучка, – Мирабель любовалась серебряным браслетом. – А почему ты сам его не носишь?

– Мне противопоказано.

– Ну, и я не буду, пока ты здесь. Как же готовить обеды, не имея желания их пробовать?

Я торопил виртуального гения:

– Билли.

– Работаю, Создатель. Девяносто семь процентов земного населения носят оптимизаторы. Мне нужны ещё месяц-другой.

– К чёрту! На всех других, особенно несогласных, надеть наручник силой.

– Ты стал крут – не подозревал.

– Поднимай народ на последний штурм.

Позвонил Патрон:

– Кажется, заварили с тобой кашу. «Адамисты» цветочками были. Ты смотришь новости? Видишь, что в мире творится? Народ забросил работу. Остановились заводы и фабрики, шахты и рудники, школы и ВУЗы. Все поголовно вышли на улицы. Требуют разгона правительств и полиции, разоружения и роспуска армий, отмены границ и законов. Что делать, советник?

– Встать во главе.

И Патрон закатил такую речугу на Генеральной Ассамблее Организации, что искушённые политики рты поразевали. Мой шеф громил все и всяческие устои – в отставку правительства, распустить полиции, разоружить армии. Долой законы и запреты, долой аппараты насилия. Да здравствует человеческий разум без рас и границ!

Люба позвонила:

– Ты хоть отдаёшь себе отчёт в том, что затеваешь? Надеюсь, последствия предсказуемы и просчитаны. Мне что посоветуешь?

– Яви миру пример.

Через неделю Люба:

– Я отдала на рассмотрение в Думу проект указа о ликвидации Российской Федерации. Предлагается упразднить границы, лишить полномочий все властные структуры, силовые разоружить и распустить. После этого бери нас голыми руками. Вот, Гладышев, до чего страну ты довёл.

– Я рад, любимая, что поняла обстановку так, как она есть. Стоит ли держаться за ирреальную власть?

– Как политик я всё понимаю, но как человек – жалею очень. Мы ведь только-только расправили крылья, стали выходить на передовые позиции. Люди зажили вольготно и весело. Самосознание нации укрепилось – мы русский народ! О. как мне хотелось макнуть дядюшку Сэма носом в ночной горшок, и вдруг такая напасть.

В новостях объявили: Дума приняла закон об упразднении государственной власти Российской Федерации, вернула Президенту, и Люба его подписала. Люди кинулись брататься, будто до этого дня смертным боем бились. Поздравляли друг друга с долгожданной свободой, будто в концлагерях томились. Пример России оказался заразительным. Мощная волна прокатилась по континентам. Евразия и Африка разом лишились границ. Оптимизатор разрушал языковые барьеры. Все легко и просто понимали друг друга. Снимались с насиженных мест и катили в гости через горы и реки, чтобы убедиться, что и в этих местах живут люди, которые хотят мира и братства.

Я позвонил Любе:

– Куда ты теперь?

– Поеду на Сахалин обучаться ракетному делу.

– Костыль в преемники прочит?

– Нет, но, кажется, там единственное место, где остались нормальные люди – работают.

– Это только кажется, дорогая. Все люди нормальны, просто время такое пришло – рушить старый мир. А в новом все будут трудиться не за страх и доллар, от любви к труду и созиданию. Поверь мне.

– Не узнаю тебя, Гладышев: тихий и согласный был всегда, податливый и вдруг – Потрясатель Вселенной.

– К тому всё шло, и когда-нибудь пришло само собой, возможно, не при нашей жизни, но пепел Клааса стучит в моём сердце, и я не могу больше ждать.

– А я и не подозревала, что была замужем за богом.

– Почему была?

– Но ты ведь не едешь.

– Это временно. Мы ещё будем вместе и родим кучу маленьких ребятишек.

– Две кучи.

Волна демилитаризации катилась по Земле с нарастающей быстротой. Разоружались армии, самораспускались правительства. Разведывательные и военные спутники, покинув привычные орбиты, нырнули в океанские глубины. Не по своей, конечно, воле, да и не по приказу до панического ужаса растерянных перед происходящим хозяев. Билли откорректировал им орбиту в том направлении. Точно также он поступил с самым мощным оружием Пентагона – авианосцами ВМС США. Казалось бы, неприступная, вооружённая до зубов цитадель посреди океана – как её взять безоружным миротворцам? А проще простого. В один день на американские корабли пришёл приказ (автор – Билли): открыть кингстоны, экипажам покинуть борт. И пугало всего мира, оплот милитаризма, пуская пузыри, пошёл ко дну. Бравых моряков и героических морских пехотинцев поднимали с плотов и шлюпок на гражданские суда, цепляли на запястье оптимизаторы и шлёпали по заду: гуляйте, янки, мир настал!

Пришло тревожное сообщение от Билли – меня разыскивает ЦРУ. Ясно, что не к чаю будет приглашение. С первого дня всеземного примирения паучье гнездо в Лэнгли лихорадочно работало, пытаясь вычислить, откуда дует ветер. Дул он, по мнению его аналитиков, из оптимизаторов. Мой фейс и анкетные данные замелькали на мониторах Разведуправы. В принципе, что тут долго гадать: если оптимизатор как-то засветился, останется ли в стороне его изобретатель? Была поставлена задача: мистера Гладышева, помощника Генерального Секретаря ООН, найти и доставить в Лэнгли, в крайнем случае, уничтожить. Вот этот крайний случай меня никак не устраивал, как, впрочем, и визит с мешком на голове в казематы ЦРУ. А за океаном для решения поставленной задачи была создана оперативная группа с аппаратами управления, связи и к ним специальное подразделение из девяти профессиональных агентов (читай – убийц) по захвату меня и препровождению в паучье гнездо или уничтожению. Итак, девять всадников Апокалипсиса устремились по белу свету на поиски Лёшки Гладышева.

– Билли, насколько это опасно?

– Это может быть смертельно опасно, если выйдет из-под контроля, но пока, слава Богу. Американская обстоятельность в этот раз играет с ними злую шутку: все их действия и решения, вся информация у меня на ладони.

– Растут конечности?

– Пока только средние.

Не устою восхищаться удивительным голосом Мирабель. А как она поёт! Пытался аккомпанировать на гитаре, и очень хотелось надеть оптимизатор, чтобы понять, о чём слова её скандинавских песен. У неё шведские корни, но отцом был русский моряк.

– Расскажи о себе, – попросил.

– Мы с мамой жили на Готланде, – поведала Мирабель. – У папы была семья в Петербурге. К нам он заглядывал редко. Мама страдала алкоголизмом. Запирала меня одну дома, и уходила в таверну. Однажды ей стало плохо у стойки бара. Её увезли в больницу, где она скончалась от прогрессирующего туберкулёза. А я, четырёхлетняя, шесть дней просидела одна в холодном запертом доме без крошки хлеба. Отец разыскал меня в сиротском приюте и тайком, как контрабанду, вывез в Россию на своём судне. Удочерил, приказал своим близким любить меня. Жили небогато, но когда окончила школу с медалью, отец нашёл средства отправить меня на учёбу в Москву. Я поступила в Академию искусств, а в свободное время сама обучала работе кистью и карандашом детишек состоятельных людей. После выпуска работы не нашлось, картины мои не покупали. Скончался отец, и материальная поддержка из Петербурга прекратилась. Я была на грани отчаянья, но тут встретила твоего отца. Он уговорил стать его содержанкой. Снял мне комнату в коммуналке, давал деньги на жизнь, дарил подарки. Когда я забеременела, он страшно испугался, грозился бросить и требовал сделать аборт. Но я отмолчалась и поступила по-своему – родила. Володя не решился меня прогнать, а когда привязался к Костику, заявил, что уйдёт из семьи и женится на мне. Так и сделал однажды.

Мирабель пригубила бокал.

– Твоя мама красивая женщина?

– Очень. Я не понимал тогда отца.

– Теперь понимаешь?

– Я считаю, жизнь выстроила цепь событий, в том числе трагических, только для того, чтобы мы однажды встретились.

– И никогда больше не расставались?

– Этого я обещать не могу, не кривя душой.

– Знать, судьба моя такая – быть содержанкой отца, потом сына. Знаешь, какие сны мне снятся? Я блистаю бриллиантами на светских балах под руку с советником Генерального секретаря Организации Объединённых Наций.

– Думаю, не будет больше светских балов, и секретарей больше не будет, потому что некого станет организовывать. Всё население Земли теперь единая нация.

Мирабель поверила, но не поняла почему. Думала, причина во мне. И ведь не ошиблась.

– Билли, какие новости?

– Ищут тебя, Создатель, лихорадочно и безрезультатно. Время подгоняет: вот-вот захлестнёт народная волна последний оплот милитаризма. На днях президентский кортеж остановили в Далласе, надели хозяину Белого Дома оптимизатор, и тот на потеху толпы замечательно исполнил тарантеллу. Это надо было видеть!

– Пошукай по каналам и сделай для нас повтор вечерком. Где ищут меня твои всадники? Не стоит ли убраться отсюда, чтобы не подвергать опасности Мирабель?

– Здесь для тебя самое безопасное место, ведь о его существовании неизвестно никому, даже твоим близким.

– Моим близким? Ты сейчас о чём говоришь? Считаешь, они возьмутся за моих родных, чтоб добраться до меня? Господи, Настенька, мама, Люба – они же в опасности. Надо что-то предпринять и немедленно. Слушай сюда, повелитель Земли. Мы немедленно громогласно открываем место моего пребывания и встречаем врага лицом к лицу.

– Два мраморных дога и пояс айкидо против профессиональных убийц ЦРУ – у тебя никаких шансов, Создатель.

– А ты на что?

Не посоветовавшись с Билли, пошёл в ближайшее селение. Мирабель сказал, что за продуктами. Представился хозяину местной таверны и высказал желание провести в его заведении пресс-конференцию для TV и прессы. Толстячок сделал несколько звонков в столицу. К вечеру они нагрянули. Засверкали фотовспышками, затрещали, защёлкали камерами. Посыпались вопросы.

Какими судьбами советник генсека ООН и самый богатый человек планеты оказался в этом захолустье? Какие новые усовершенствования ожидают оптимизатор? Что будет с картой мира в ближайшие годы? Что ожидает ведущие валюты? Каким будет общественное устройство населения после отмены существовавших? И другие….

Я щёлкнул пальцами над головой, привлекая внимание хозяина заведения, и заказал всем присутствующим пива в литровых глиняных кружках местного колорита.

– Господа, выключите камеры, отложите диктофоны, забудьте на время профессиональные обязанности – потом будем думать, писать, комментировать. Прошу вас выключить мобильные телефоны и снять оптимизаторы. Приглашаю в гости на прощальную вечеринку. Я ухожу от забот мирских и провозглашаю тост за процветание Земли в новом формате – без границ и правительств!

Что говорить! Вечеринка удалась. Пивом, пивом, а так натрескались, что плясали меж столов и на оных, а потом сдвинули их вместе, сели вокруг, обнялись, пели и покачивались. Латышских песен не знал, но добросовестно вливался в хор, покрикивая:

– Гей-гей-гей! Гей-гей-гей!

Домой меня привезли на джипчике, дотащили до порога, позвонили в дверь. Мирабель удивилась, а мраморные доги избавили сопровождающих от комментариев.

Проснулся без похмельного синдрома. Удивился даже – столько выпито! Но бросил взгляд на запястье, и пришло разочарование. «Мирабель! – хотел было крикнуть. – Что за фокусы?». Но Билли в душу влез.

– Что за фокусы, Создатель?

– Вызываем огонь на себя.

– Я просто зримо вижу, как всадники Апокалипсиса, вздыбив чёрных коней, повернули со всех концов Земли к этому уютному домику. Тебе не страшно?

– Без тебя было бы страшно….

Готовясь к возможной обороне, критически осмотрел наше жилище. Одинокий особняк в ста метрах от моря. Окна первого и второго этажей зарешёчены, входная дверь стальная – это хорошо. Мансарда – стеклянные двери и открытый балкон, но это уже, считай, третий этаж. Впрочем, вдоль южной стены строй платанов вплотную к дому. По ним можно вскарабкаться на крышу, Через конёк перевалил и на балконе мансарды. Уязвимое место. Спилить платаны? Душа не лежит губить красоту. И кто знает, как они (агенты ЦРУ) попытаются к нам проникнуть?

Оружия в доме не было. Из кухни стащил топорик для разделывания мяса, нашёл в подвале доску, нарисовал круг и в тени платанов тренировался в меткости метания томагавка. Да, Чингачгук из меня ещё тот.

Вечером смотрели с Мирабель, как танцует тарантеллу последний президент Соединённых Штатов.

Билли доложил:

– Шестерых уже нет.

– Их убили?

– Ты бы хотел?

– Не то, чтобы сильно.

– Нет. Они сами добровольно надели оптимизаторы и стали под наши знамёна.

– Удачно. Остальные?

– Эти, должно быть, фанаты дела и пойдут до конца. Но мы их возьмём, как только обозначатся, выйдя на связь. Возьмём и силой окольцуем.

Среди ночи звонок. Билли:

– Беда, Создатель. В Лэнгли взяли штурмом паучье гнездо.

– Кому не спится в ночь глухую?

– Там день в разгаре.

– Штурмом, говоришь? Много жертв?

– Пальбы не было. Вошли, отняли оружие, окольцевали.

– А где беда?

– Связь с агентами прервалась. Я не знаю, где сейчас три всадника, и как их искать.

– Увы, нам. От лица прежних хозяев сигнал нельзя послать?

– Пробовал – не отвечают. Информация о бесславной кончине ЦРУ облетела весь мир, так что….

– Их возможные действия?

– Думаю, как и прежде – пойдут до конца. До твоего конца, Создатель. Это профессионалы и, должно быть, зомбированы на убийство.

– Не продолжай, уже страшно. Что посоветуешь?

– Сейчас все оптимизаторы настроены на сканирование по принципу: свой – чужой. Их распознают, если даже будут муляжи на руках.

– Муляж на руке, пистолет в кармане – печальный конец Бондиады.

– Вам надо где-то отсидеться, подождать, пока эти кильки с револьверами подрумянятся в шпроты. Нужно время.

– Билли, на эту тему мы уже говорили: не застанут меня здесь, кинуться искать у близких. Какой же это огонь на себя?

Лаская Мирабель после близости, спросил:

– Может быть, ты уедешь на время? Здесь становится небезопасно.

– Тебе что-то угрожает?

– В большей степени тебе: я – человек подготовленный.

– Алёша, скажи правду, что может случиться?

– Сюда спешат недобрые люди с плохими намерениями.

– Им что-то надо от тебя.

– Уже нет.

– Они хотят тебя убить?

– И будут пытаться.

– О, господи, что же нам делать?

Вместо ответа привлёк Мирабель к себе и поцеловал макушку, пристроив голову на плече.

– Мне некуда ехать, – она скребла ноготком родимое пятнышко на моей груди. – Во всём белом свете у меня никого нет кроме тебя.

Конечно, она имела в виду защитников – Костик у неё был.

С переходом на осадное положение мраморных догов с вечера выпускали из дома. Находясь на свободе, они могли беспрепятственно исполнять основную собачью функцию – охранять. В одну из ночей они громко и злобно лаяли сначала возле дома, а потом на взморье в дюнах. Мы с Мирабель не спали, вглядывались в черноту окон, пытаясь понять, что там происходит. Утром собаки заскреблись у дверей, заскулили, требуя привычного завтрака. Мы успокоились, осмотрели дом снаружи, и тогда уже вернулись в круг обычных дневных забот.