Читать книгу Два шпиля - Анатолий Анатольевич Новгородцев - Страница 11

Роктар продолжал выполнять наставление учителя и три дня спустя, когда смотрел, как на гладкие, вытертые ногами до блеска каменные плиты рабской боевой арены выходит Тахак. Роктар прислушивался к себе, пытаясь понять, что именно ждёт от настоящего момента, чего хочет достигнуть, как следует поступить – и не находил ответа. Видать, плохой он всё-таки ученик…

Тахак подвизался на арене, где проводились кулачные бои для зрителей-рабов уже второй год, и успел завоевать репутацию ловкого и беспощадного бойца. Он уже входил в число тех, кто выходит на арену по праву победителя многих поединков и вызывает всех желающих оспорить свой авторитет. Перед этим крепкий, как глыба, раб средних лет жёстко отделал по очереди троих смельчаков, и вновь ушёл гордым победителем. Сейчас настала очередь Тахака.

Роктар протолкнулся вперёд. В рабской арене не было сидячих мест, зрители рядами стояли на круто поднимающихся склонах круглой каменной чаши, упираясь подошвами в небрежно прорубленные круговые бороздки. Он спускался, откровенно не в силах окончательно понять, зачем это делает, но твёрдо зная, что жить иначе просто не сможет. «Я не стану отговаривать тебя, мальчик, – сказал накануне Белемир, – но я отношусь к тебе, как к сыну, и мой долг – предупредить тебя о том, что мне известно совершенно точно. Запомни, что месть ещё ни одному человеку не вернула утраченное счастье. Никому и никогда.» Но она может хоть немного успокоить душу, примирить меня с самим собой, ответил тогда Роктар, ты сам учишь, что внутреннее равновесие и своё собственное отношение к себе гораздо важнее любых внешних проявлений и мнений. Разве не так? «Всё так, – печально кивнул целитель, – просто, поверь, есть много способов достичь этого равновесия… Но я знаю, что не весь опыт можно передать, сколь бы великим не был учитель и талантлив ученик. Некоторые моменты человек должен пережить сам и самостоятельно сделать выводы. У тебя впереди свой путь, мальчик… И тебе по нему идти.»

– Явился, щенок? – прошипел Тахак. – А ведь я тебя ждал, знал, что ты придёшь!

Роктар молча сделал несколько шагов по каменным плитам арены, ощущая, как меняется настроение зрителей.

Развлекательные кулачные поединки для рабов посещались практически всеми незанятыми срочной и обязательной работой мужчинами и изрядной частью женщин. Это было одно из не столь уж многих доступных развлечений, а также возможность сыграть на ставках на немудрёные, специально выделяющиеся для этого призы – одежду, обувь, нехитрые украшения… Поэтому зрители азартно следили за всеми перипетиями схваток, увлечённо обсуждали силу и умение признанных бойцов и возможности претендентов, яростно болели и, не стесняясь, выражали чувства громким ором, свистом, аплодисментами и ругательствами.

Но сейчас, при виде оказавшихся в каменном кругу противников, шум толпы резко пошёл на убыль, и, постепенно, практически утих совсем. Многие были в курсе того, что случилось между этими двумя, а тем, кто ещё не знал, тут же быстро всё объясняли сведущие соседи. Боковым зрением Роктар увидел, как напрягся и нахмурился старшина надсмотрщиков, отец Тахака, стоящий в окружении собратьев по ремеслу на почётном южном склоне арены, который был вырублен ровными террасными площадками.

– Я думал, ты сразу прибежишь, чтобы в горло мне вцепиться за свою потаскуху, – продолжал Тахак, и в наступающей тишине его слова уже достигали слуха многих зрителей, – но ты, видно, слабак! Только сейчас решился, чтоб всё, значит, по закону… Наказания испугался, щенок! Ну, ты и так у меня схлопочешь, не сомневайся.

Баклак явно намеревался вмешаться и предотвратить бой, он решительно шагнул вперёд, открывая рот, но другие старшины придержали его, в чём-то убеждая. Он слушал, недовольно мотая головой, щуря и без того узкие глаза, досадливо кривя губы под тонкой полоской чёрных усов. Старшины были, вроде бы, правы – лучше дать посчитаться сейчас, в честном поединке по правилам, под присмотром судьи, на глазах у всего народа, чем ожидать убийства и, возможно, побега или бунта. Всё так… но…

Тем временем судья, немолодой, но крупный и увитый мощными мускулами мужчина, старшина кузнецов, подошёл к противникам, и тишина стала почти абсолютной.

– В глаза пальцами не тыкать, зубы в ход не пускать, в позвоночник локтями и коленями не бить, шею не скручивать, – громко произнёс он, – слушать мои команды, если скажу – сразу расходиться! Ясно?

– Ясно, ясно, давай уж! – нетерпеливо бросил Тахак. Роктар, не сводя глаз с противника, лишь молча кивнул головой.

– Начинайте! – махнул рукой судья и быстро отступил прочь.

Тахак провёл уже довольно много поединков, и стал вполне опытным и опасным кулачным бойцом. Он был мускулистым и сильным, но главным своим козырем считал безжалостность и быстроту, а также ловкость и гибкость. Надсмотрщик двинулся вперёд, подпрыгивая и пританцовывая, играя телом, раскачиваясь из стороны в сторону, сбивая противника с толку, мешая предугадать следующее движение; внезапно прыгнул, оторвал от камней ногу, словно для удара – и тут же поставил, одновременно бросая руки в россыпи хлёстких ударов. Нападал, не давая опомниться, бил с обеих рук, в голову и туловище, пинал ногами в живот и пах – так он, не дав толком и проявить себя, забивал противников гораздо крупнее и опытнее. Но сейчас что-то шло не так. Он не попадал. Совсем.

Белемир не учил Роктара драться, но каждодневные занятия со старым целителем научили юношу знать, чувствовать и понимать собственное тело, а также собирать в нужный миг все необходимые его качества и бросать их на достижение цели. С первого мгновения боя он понял, что чувствует, видит наперёд каждое движение Тахака. Оставалось лишь неторопливо сдвигаться, пропуская удары мимо себя, иногда подставляя под них руки. Тахак уже проиграл, проиграл в тот самый миг, как напал, но ещё не понял этого; переводил дух, вновь бросался вперёд, сыпал ударами, пытался хватать, бороться, терял дыхание и силы. Роктар отступал, кружил, заходил за спину противника, ощущая свою абсолютную власть над этим человеком; ему казалось, что силы, покидающие Тахака, вливаются в его жилы. Он понял, что не хочет даже его бить…

Зрители постепенно оживились, поднялся всеобщий гвалт. Тахак, не помня себя от бешенства, рвался вперёд, ему казалось, что все смеются над его беспомощностью. Судья посматривал на баклака, тот нервно крутил головой, разминая шею, но оснований для остановки боя не было…

– Что, сучонок, боишься схватиться грудь на грудь? – задыхаясь, страшно просипел Тахак. – Иди сюда, щенок, дерись честно, как мужчина! Невесту захотел? Твоя невеста скоро будет лежать под тем, под кем прикажут! И ногами от удовольствия дрыгать! Понял?!

И тихий алый свет полыхнул жарким всполохом…

Мало кто смог разглядеть движение Роктара – шаг навстречу и чуть в сторону, за плечо, короткое движение кулака сбоку к виску. Колени Тахака стукнулись о каменные плиты арены. Он смотрел на противника – но жизнь уже уходила из этого взгляда, руки дёрнулись и вновь бессильно повисли. В накрывшей арену гробовой тишине Тахак медленно повалился вперёд, ударившись о камни лицом с так и не закрывшимися глазами…