Читать книгу Два шпиля - Анатолий Анатольевич Новгородцев - Страница 15

Красное солнце легло на подёрнутые сизым туманом вершины далёких пологих холмов. После ужина становище утихало, готовясь ко сну. Дели лежала, поджав ноги, устроив голову на коленях матери. Сафа непрерывно гладила волосы и спину дочери, губы неслышно шептали что-то – и не понять, что именно: молитву за дочь или проклятия… кому? По щекам матери непрерывно и беззвучно катились слёзы, но глаза Дели весь вечер оставались сухими. В её груди что-то медленно запекалось, покрываясь грубой колючей коркой, словно забытый в угасающих углях кусок мяса. Она неотрывно смотрела на отгороженный занавеской угол юрты, устланный шкурами.

Тяжёлый полог отодвинулся, и вместе с вечерней прохладой в юрту вошёл Кермез. Немного постоял, привыкая к густому полумраку – огромную юрту освещал сейчас лишь один светильник. Его взгляд остановился на Дели, она медленно села.

– Ну-ка, выйдите все! – приказал внук вождя. – Девочка ещё не была с мужчиной, и наверняка будет стесняться…

Пальцы Сафы впились дочери в плечо. Она пыталась что-то сказать, но губы не слушались, а Дели не повернулась, чтобы взглянуть матери в глаза. С похожим на всхлип вздохом Сафа поднялась и вышла из юрты вместе с другими рабынями. Большинство уходили молча, опустив головы, некоторые одобряюще улыбались, но находились и отпускающие злорадные, сальные шутки.

Юрта опустела. Кермез не спеша приблизился, остановился, широко расставив ноги. Дели не поднимала головы и не видела его лица, лишь смотрела, как чуть подрагивают мышцы живота, открытого расстёгнутой безрукавкой, надетой на голое тело.

Но ведь это действительно судьба? Какой у неё выход? Разве, в самом деле, не лучше принадлежать одному мужчине, к тому же занимающему видное положение в племени, чем всем желающим? Да и Кермез вовсе не дурен собой, наверняка, многие девушки были бы только рады…

Кермез сбросил с плеч безрукавку, расстегнул и уронил тяжёлый пояс с мечом и кинжалом.

– Встань. – произнёс он. Дели медленно поднялась и оказалась прямо перед ним, почти соприкасаясь, напряжённая, как струна, с опущенными руками. Наконец она подняла голову и взглянула в огоньки светильника, пляшущие в чёрных глазах Кермеза, врождённым женским чутьём чувствуя поднимающееся в нём желание.

Голова матери, двигающаяся над бёдрами очередного степняка… Грубые руки, мнущие груди, впивающиеся в волосы…

– Я не буду твоей, Кермез. – как бы со стороны услышала она собственный голос. – Лучше уходи.

Кермез издал короткий смешок. Его руки легли на талию девочки, сильные пальцы сомкнулись на пояснице, скользнули вниз, вминаясь в ягодицы сквозь тонкие шаровары.

– Решила поиграть? – хрипло проговорил он; дыхание его стало тяжёлым. – Хочешь побрыкаться? Что ж, так даже интереснее…

Гири-Сейкал рычит и дёргается над безвольным телом матери…

Дели резко отступила, вывернувшись из объятий. Кермез шагнул следом, поймал её за запястье – и Дели вскинула другую руку… а в руке оказался хищно изогнутый нож-засапожник, который она, вставая, извлекла из-за голенища Кермеза. Степняк охнул, отшатнувшись назад, схватился руками за лицо – и вдруг взревел, как забиваемый бык, которому нанесли неверный удар.