Читать книгу Биения радости - Анатолий Евгеньевич Арбузов - Страница 3

Я успел добежать еще до того, как трамвай остановился, и стоило водителю открыть двери, не мешкая, ввалился в салон. Внутри ожидаемо было пусто, только в самом конце сидел, развалившись на сиденье мужчина неопределенного возраста, очевидно, бездомный и вдобавок явно страдающий алкоголизмом. Эта со всех точек зрения непривлекательная личность, распространявшая вокруг себя омерзительный запах застарелой мочи и фекалий, преспокойно спала и потому не заметила моего присутствия, чему оставалось только искренне порадоваться. Вдобавок к уже упомянутым «ароматам» от нее за несколько метров разило чем-то сивушным, настолько резким, что мне даже не хотелось выяснять, чем именно.

Машинально я приземлился на обитое противовандальной тканью сиденье как можно дальше от бездомного и совсем близко к кабине водителя. К соседнему креслу у окна я пристроил лопату и облегченно приготовился хоть немного отдохнуть. Ехать мне было недалеко, буквально две остановки. Однако даже такая незначительная передышка принесла бы мне сейчас заметное облегчение. У меня уже начинали ныть ладони и побаливала с непривычки спина. Я устроился удобнее, радуясь расслабленности мышц и теплу салона, трамвай было тронулся, но тут же опять остановился и открыл переднюю дверь, откуда тотчас ворвался поток ледяного воздуха. Я недовольно съежился. Водитель, по всей видимости, собрался забрать отставшего пассажира.

– Спасибо! – поблагодарил его негромкий женский голос, и в салоне очутилась девушка примерно моего возраста в бирюзовой куртке с блестящими молниями и зонтиком, удачно подобранным в цвет.

В другой руке она держала проездной, а щекой прижимала к плечу мобильный телефон и недовольно втолковывала невидимому собеседнику:

– Да не туда я уехала! Сколько можно объяснять? Думала, он к тебе идет. Еду-еду, а твоей остановки все нет. Что? А… Так темно же, откуда мне знать?

Девушка приложила билет к валидатору и, вскользь окинув взглядом меня, в запачканных до колен глиной брюках и с такой же грязной лопатой рядом, ринулась сперва вглубь салона, но вовремя заметила вонючую личность и, поколебавшись, села неподалеку, спиной по ходу трамвая, через проход.

– Ну, пожалуйста! Не злись, – сменила она интонацию на примирительную, переходя от нападения к защите. – Я же не специально! С кем не бывает? А? Я знаю… Да… Еду, конечно. Как всё? Ты ж сам хотел!.. Ну, как знаешь! Я тут прусь черте куда, – девушка недовольно покосилась на меня. – Черт знает с кем, да еще на ночь глядя!.. Да я не это имела ввиду! Одна я… Блин…

Собеседник, похоже, бросил трубку, и я понял, что на моих глазах только что разыгралась небольшая драма. За окном было темно, да и места были мне знакомые – ничего интересного, поэтому от нечего делать я принялся разглядывать эту раздосадованную девушку в бирюзовой куртке, мимоходом отмечая, что она стройна, современно и со вкусом одета, что было заметно, даже несмотря на порядком намокшую одежду, и что телефон, по которому она секунду назад общалась, так тот и вовсе стоит неприлично дорого. Не исключено, что это был подарок как раз того несговорчивого парня, отрывочный разговор с которым я невзначай подслушал. В том, что незнакомка разговаривала именно с парнем, а не, скажем, с подругой можно было без особо труда понять по растерянному взгляду с особым горестным выражением и искорками обиды, разочарования и злости, с которым она смотрела в экран. «Ну и мужики пошли!» – казалось, говорил этот выразительный в своей укоризне взгляд, знакомый любому представителю моей половины человечества, если только он состоял хотя бы раз в жизни в отношениях с представительницей второй половины.

Довершала «экипировку» девушки небольшая, я бы даже сказал, микроскопическая сумочка на цепочке, вероятно, ничуть не дешевле телефона, который незнакомка тут же сердито в нее засунула вместе с проездным билетом. На голове девушки, не смотря на холод, не было никакого головного убора, благодаря чему, у меня была возможность увидеть ее русые волосы, уложенные, очевидно, талантливым парикмахером в модную прическу. Последняя из-за дождя и быстрого бега за трамваем успела, тем не менее, несколько подрастерять свой великолепный вид и торчала в разные стороны длинными острыми прядями, из-за чего девушка напоминала маленького сердитого ежика.

Я отметил все эти детали в течении пяти секунд, не более, прежде чем в полумраке салона сумел рассмотреть подробнее ее худое лицо, печальное, с немного опущенными уголками неярко накрашенных, но грамотно очерченных губ и едва заметными ямочками на щеках. Лицо, созданное улыбаться, сейчас выражало досаду и растерянность. Девушка снова встретилась со мной взглядом, и в этот момент я дернулся будто от удара током и неожиданно для самого себя ухватился что есть силы за гладкий черенок лопаты. При виде моей реакции и напряженного лица, ее брови испуганно вскинулись вверх, и она поспешила беспокойно отвернуться к окну, будто ничего больше ее так не интересовало, как темная улица, едва различимая за отражением салона на стекле. Жест бесполезный, учитывая темень и струи дождя, беспрерывно льющиеся с крыши трамвая и стекающие длинными разводами наискось по стеклу. А у меня в это время в голове снопом ярких искр взорвалось воспоминание – я узнал эту девушку. На мгновение я перенесся в свое прошлое.

Это была школа, класс восьмой или девятый. Классная руководительница под каким-то скучным предлогом загнала нас в столовую. То ли мы должны были что-то сделать, то ли из-за общей перегруженности учебного заведения нам не хватило места для занятий – все это я сейчас уже подзабыл, но зато отчетливо помнил, что мы все никак не могли собраться, шумели, возбужденные непривычной обстановкой, и так долго рассаживались, что учительнице пришлось на нас прикрикнуть и громогласно призвать к порядку. Когда все, наконец, перестали шуметь, возиться и заняли места, она вдруг оглядела нас и озабоченно произнесла:

– А куда у меня еще одна козочка подевалась?

В этот момент на пороге столовой появилась самая красивая девочка из нашего класса. Ну, по крайней мере, на мой тогдашний неискушенный взгляд, хотя, признаться, у меня до сих пор есть все основания полагать, что многие мои знакомые парни придерживались такой же точки зрения. Розовая дешевенькая кофтенка, синяя юбка от школьной формы для старших классов, обычные хлопковые колготки и видавшие виды туфли выдавали в ней девочку из бедной семьи, но отнюдь не лишали ее очарования в моих глазах.

Я смотрел на нее недолго – мне не хотелось выдавать свой интерес, зато она шаловливо окинула нашу компанию озорным взглядом карих глаз, смущенно улыбнулась всем сразу и никому в отдельности, продемонстрировала веселые ямочки на щеках, хихикнула, да и уселась рядом с подругами. Чего уж там скрывать! Я был тогда влюблен по уши и понимал это, хотя и испытывал это чувство впервые в жизни.

Вот и сейчас, в трамвае я ощутил все тот же давний восторг, обожание и стремление быть как можно ближе к предмету моего былого внимания и расположения, от которого в груди становилось приятно и необычайно тепло. Сердце мое тревожно и одновременно радостно заколотилось, дыхание на секунду перехватило, пальцы до боли крепко обхватили лопату, но уже через мгновение я взял себя в руки, и принялся лихорадочно соображать, что же мне делать. Попутно я убедился, что, будучи поглощен волнительными мыслями, ухитрился проехать свою остановку, но это было уже неважно. Я забыл и про усталость, и про бедного Снупика, и про весь этот грустный дождливый день со снегом и холодом. Я видел только ее – ту давнюю знакомую, повзрослевшую и, к тому же, еще более похорошевшую модную девушку, которую не встречал уже много лет, но периодически возвращался к ней мыслями и никогда по-настоящему не забывал.

А она так и сидела, продолжала упорно смотреть в окно, не узнавая меня и, по-видимому, не на шутку струхнув, испуганно делала вид, будто не замечает странного типа с грязной лопатой. Впрочем, я ничуть на нее не обижался – прошло столько времени, да и вид у меня был неважнецкий, скажем прямо, самый неподходящий для подобной встречи вид. И вот я сидел, взволнованно ломал голову, подойти мне к ней или тоже притвориться, что я ее не замечаю, чтобы снова встретить, быть может, только через много лет, если встретить вообще когда-либо, как трамвай остановился и открыл двери – метро! Девушка встрепенулась и заспешила к выходу. Она успела выскользнуть до того, как в салон ворвалась толпа людей, делавших пересадку, и только тут я спохватился и сбросил оцепенение.

Я часто упускаю удачные шансы. Иногда намеренно, но чаще по собственной глупости и нерасторопности, хотя правильнее было бы это мое свойство назвать несообразительностью. Дело не в словах, а в сути вещей, ведь все обстоит так, что порой я веду себя, как тюфтя, знаю об этом, борюсь, но в критические моменты почти всегда пасую. И бегу вдогонку, так сказать, за ускользающими возможностями или, в данном случае, за уходящей девушкой.

Схватив несчастную лопату, я метнулся следом, расталкивая, где локтями, а где и черенком так некстати подвернувшихся граждан. Вслед мне неслись проклятия, нецензурная брань, пожелания не самых приятных ощущений и не слишком долгих лет жизни. На них я сегодня не обижался. Наши люди отходчивы и, в большинстве своем, склонны забывать все плохое. Уверен, это была не более, чем сиюминутная эмоциональная реакция, а вовсе не искреннее стремление причинить мне какой-либо вред. Упади я там же, скажем, с сердечным приступом, нет никаких сомнений, что те же граждане, которые только что так меня ненавидели, немедленно прониклись бы ко мне неподдельным сочувствием. Помочь, может, и не помогли бы, но прониклись, а это в нашем холодном и равнодушном мире чего-нибудь да стоит.

Но я отвлекся. Итак, с трудом продираясь сквозь толпу, я успел выпасть из закрывающихся дверей трамвая и снова очутился под дождем. Посмотрев по сторонам, я без труда различил приметный одинокий купол бирюзового зонта. Девушка быстрым шагом спешила к вестибюлю метро, то ли все еще была напугана, то ли просто не хотела мерзнуть. Я побежал было следом, но, к счастью, до того, как догнать ее, сообразил, что, увидев меня такого разгоряченного, грязного, с вытаращенными глазами, да еще и с занесенной лопатой в руке, она, скорее всего, примется звать полицию, и притормозил. Лопата мне была не нужна, и я тут же выкинул ее в ближайшие кусты, пригладил волосы и постарался успокоиться. Пока я мешкал, девушка достигла входа в метро. Я вбежал следом.

– Наташа!