Читать книгу Это было недавно, это было давно! К 75-летию Великой Победы. О жизни и борьбе поколений былых и нынешних времен. Издание 2-е, дополненное - Анатолий Корчинский - Страница 20

Я пошел в восьмой класс средней школы в другом селе, тоже в шести километрах от дома. Если в семилетку путь лежал по долине, то в среднюю школу приходилось сначала взбираться на гору. Но это не смущало, так как по дороге были виноградники и сады, которые мы, конечно, не обходили.

По дороге (через два километра) был бывший немецкий хутор, в котором к нам присоединялась еще ватага ребят. В восьмой класс я уже пошел в парусиновых туфлях. Один год в восьмом классе зимой я жил у родственницы. В воскресенье приносил продукты, и тетка меня кормила обедом, а на завтрак и ужин – кусок хлеба и стакан молока. В девятом и десятом классах я всю зиму ходил домой.

Сейчас много говорят о недостатках советской школы. Но, к сожалению, это искажение действительности. Да у нас не было таких «райских» условий для учебы, но уровень знаний полученных в советской школе был выше, чем в нынешней «автоматизированной» школе. Я делаю вывод по своим внукам, которым приходится порой помогать выполнить домашние задания. После окончания школы прошло более 60-и лет, и меня поражают запутанные надуманные методики решения задач. Когда я привожу решение своим «дедовским» методом, дети говорят, что так на много легче. Мне непонятно кому понадобилось менять веками устоявшиеся методики обучения.

Как в семилетней, так и в средней школе преподавателями были в основном мужчины, только русский и украинский языки и литературу преподавали женщины. Учителя не стеснялись дать подзатыльник хулигану. А если он пожалуется родителям, то еще и родители врежут еще больше.

В настоящее время в школах мужчины – редкость, и если учительница одернет ученика, то шума – вплоть до прокуратуры. Ребята всегда шалили и будут шалить, и порой к ним нужно применять неординарные меры.

Летом подростков заставляли работать в колхозе, и после каникул мы обязаны были принести в школу справку о заработанных трудоднях. Я возил на арбе солому, сено, лошадьми или волами. Работал также помощником на комбайне (выгрузка зерна, укладка соломы в накопителе и пр.).

При работе в колхозе запомнились несколько трагикомических эпизодов, которые невозможно забыть.

После седьмого класса я возил солому на арбе волами. Арба это большая повозка, боковины которой представляют как бы широкие лестницы. Боковины удерживаются между собой спереди и сзади перекладинами (перилами). В общем плане это своего рода большая кошелка на колесах для перевоза сена, соломы и прочего. Волы это быки, запрягаемые в ярмо и используемые как тягловая сила. Волы, в отличие от лошадей передвигаются очень медленно, но они намного сильнее лошадей. Летом в жару одна девчонка на другой арбе пыталась обогнать меня. У меня в упряжке были более молодые быки, и ей не удавалось меня обогнать. Тогда она, поравнявшись с моей арбой, издала звук слепней «ззззз…». Мои быки, услышав звук слепней, подняли хвосты и рванули вскачь, что есть силы. Они стали неуправляемые. Коровы, быки, когда на них нападают слепни, убегают в тень или заросли. Мои быки рванули во двор одной тетки, дышлом арбы выбили окно и рогами уперлись в стенку дома, чуть не завалили стену дома. Мы скрыли от руководства колхоза о наших «гонках» и колхоз восстановил тетке разбитое окно.

Второй эпизод произошел летом после 8-го класса. Я возил лошадьми арбой сено. Ехал пустой арбой стоя, опираясь на передние перила. Я притормозил вожжами лошадей. Не знаю почему, крепление перил оторвалось от лестницы арбы, и я полетел вперед между лошадей. Лошади испугались и рванули что есть силы. Я висел на дышле между лошадьми, а они неслись галопом. Они неслись по кочкам. Я не знаю, как мне удалось удержаться и не попасть под копыта и арбу. Лошади мчались где-то с полкилометра, но мне удалось их остановить, так как я висел на вожжах. Вся спина у меня была исцарапана и в синяках. Можно сказать, я спасся чудом.

Третий эпизод произошел этим же летом. Меня попросил председатель колхоза съездить на лошади в полевую бригаду (за несколько километров) и передать его распоряжение. Лошадь звали Дунька, она была очень норовистая. Я сел на нее охлюпкой (без седла, седел в колхозе не было) и поехал. До бригады я доехал рысью нормально. На обратном пути я ее хотел перевести в галоп, ей, по-видимому, это не понравилось и она начала брыкаться. Впереди был крутой спуск. На этом спуске она брыкалась из стороны в сторону, пытаясь меня сбросить. Я натянул удела, вцепился в ее гриву, брыкаясь, она меня сбросила себе на холку (на шею). Весь крутой спуск она брыкалась, но сбросить меня ей не удалось, и только внизу спуска она остановилась, она храпела и со рта шла пена. Я перебрался с холки но ее спину и мы, как ни в чем не бывало, доехали обратно. Лошади чувствуют седока и подчиняются только тем, кто не поддается на их «провокации».

В любое трудное время дети и молодежь как бы не замечала трудностей, всегда находили время для развлечения, отдыха и всевозможных проказ. Среди ребят были свои «заводилы», вокруг которых формировались ватаги ребят. Мы в селе организовывали танцы, для чего собирали с мальчиков деньги и оплачивали гармониста. Руководил организацией и сбором денег один из трех покалеченных при взрыве в машине. У него на правой руке было только три пальца (не было большого и мизинца), а указательный был крючком. Он был выше меня на голову и старше на два года. У нас дома не было ни копейки, и я сказал ему, что за мной долг, и я отдам позже (так порой делали другие ребята). «Заправила» заорал на меня и потребовал уйти. Я ему еще раз заявил, что отдам деньги в другой раз. Он скомандовал играть марш (так с позором выгоняли) и ударил меня своей «култышкой» по затылку. Меня это взбесило, я с разгона головой ударил его в живот, он упал навзничь, я оказался сверху и начал его колотить, разбил ему нос, губы и прочее. Он завопил как резаный, ребята оттащили меня, а он с воплями убежал прочь. После этого все от него отвернулись, как от труса, тем более, что он мог меня бить, так как ребята меня держали. После этого случая «власть изменилась» и я стал заправлять коллективом ребят. Кроме того, впоследствии выяснилось, что он присваивал половину денег, собираемых для оплаты гармониста. Это поставило на нем крест, как на вожаке. Этот случай сформировал у меня очень важную черту: «не поддаваться и бороться, только так можно победить!». Эта черта – идти напролом – во многом мне помогала (а порой и вредила) в жизни.

Отличительной чертой наших детских и юношеских лет являлись праздники. Особенно нравились рождество и пасха. Эти праздники привлекали тем, что на них можно было накушаться. На рождество мы носили вечерю к крестным, где получали гостинца. Мама всегда из последнего находила продукты и готовила вкусную еду и угощения. Особенно нравилась кутья – вареная пшеница, услащенная сахаром. Нынешнему поколению, живущему в изобилии, это понять трудно, но мы были рады конфетке и прянику, полученных в качестве гостинца.

В 1953 г. умер Сталин, и вся школа, и я в том числе, плакала, не скрывая слез. Ему все верили безгранично.

Мне и другим ребятам пришла повестка с военкомата прибыть для постановки на учет. Районный центр, где был военкомат, находился в двадцати километрах от нашего села. Мы взяли в колхозе повозку и лошадей и поехали в военкомат. Пройдя регистрацию в военкомате, мы дурачились. Я залез верхом на другого парня, он попытался подняться и я хотел спрыгнуть, но нога попала между поручнем и ящиком повозки. Как результат крученый перелом, меня отвезли в больницу, где наложили гипс и оставили в больнице. Меня положили в палату, где лежал начальник военкомата. Военком спросил, куда я намерен идти после окончания школы. Я ему сказал, что с детства мечтаю пойти в летное училище. Военком мне сказал, что после перелома ноги мне туда путь заказан, так как я не пройду медкомиссию. Для меня это был тяжелый удар, так как рушились все мои планы. Я потом жалел, что послушал его, так как о переломе я забыл уже через год, и никакая комиссия его не обнаружила бы. Но военком повлиял на выбор моего жизненного пути.

Характерными воспоминаниями детских и юношеских лет являются походы ребят по садам, виноградникам, бахчам (баштанам по-украински). Ребята, как правило, разделялись на две группы – одна группа «провоцировала» и отвлекала сторожа, а вторая с другой стороны осуществляла налет и спокойно рвала виноград, фрукты, арбузы и дыни. Что характерно, что сторожами назначали самых вредных мужиков на селе. У нас был такой Трофан, однажды он бежал за мной с виноградника километра три – четыре по холмам и оврагам. Меня не зря называли зайчиком, я бегал и петлял как заяц и естественно он догнать меня не смог. Сейчас меня поражает тупость этих мужиков, взрослый мужик гоняется за ребенком из-за грозди винограда. Мне потом рассказывали, что когда он умер, то на похоронах дети за похоронной процессией пели и плясали, настолько он был ненавистным человеком. К сожалению, таких вредных ограниченных мужиков на селе встречается много. Еще один пример таких «мужиков». В отпуске (я уже был лейтенант) троюродный брат возил меня на мотоцикле и мы с ним заехали в его бригаду, где праздновали день урожая. Мы только сошли с мотоцикла, как к нам подходит один мужчина и кричит моему брату (к стати, его начальнику), что, дескать, ты сдавал деньги на праздник на одного, а приехали вдвоем. Я ответил, что я не ем и не пью и отошел в сторону, к тому же я был в форме. Народ за столом возмутился, и моему брату с трудом удалось предотвратить побоище. Меня все-таки усадили за стол, но камень на душе остался. Я поневоле вспомнил 1944 г., и увидел в его лице власовца, застрелившего моего любимого пса. Таких «тупых» на Украине много, они во многом сейчас составляют армию бендеровщины.

В 1954 г. я окончил 10 классов и встал перед выбором, куда идти дальше. В аттестате у меня были пятерки по всем предметам, кроме русского и украинского языков, по которым были тройки (четверок в аттестате не было). Я был лучшим по математике в школе, побеждал на конкурсах и олимпиадах, и мне предлагали идти в Одесский университет.

Я из фанеры сколотил чемодан, покрасил его и поехал в Одессу зайцем на третьей полке (денег не было). Заехал к родственнице, сходил в университет, посмотрел, как там бегают папаши и мамаши со своими детьми, общежития нет. Поговорил со своей родственницей, и пришли к выводу, что мне с моим свиным рылом там делать нечего. На что и где я буду жить?

У мамы средств не было.

Пошел на вокзал, сел на свое изобретение – чемодан – и заплакал, смотрю сквозь слезы: красочный щит о приеме курсантов в Одесское военное артиллерийское училище. У меня приняли документы и дали вызов в военкомат. Домой опять ехал зайцем.

1954 г. 10-й класс