Читать книгу Это было недавно, это было давно! К 75-летию Великой Победы. О жизни и борьбе поколений былых и нынешних времен. Издание 2-е, дополненное - Анатолий Корчинский - Страница 22

Мне в училище все нравилось, но не все получалось. Запомнились первые дни учебы. Утром подъем, физзарядка на плацу в сапогах, бриджах и с голым торсом, на улице небольшой морозец, иней. Но после физических упражнений и бега холода не ощущаешь. Затем мы скоро привыкли бегать раздетыми на физзарядку.

Трудно было освоить подъем переворотом, прыгнуть через козла и т. п. Все личное время, положенное в распорядке дня, мы тренировались в спортзале до изнеможения, чтобы выполнить тот или другой прием на спортивных снарядах. То, что вчера казалось невозможным, со временем получалось. Трудности были и со строевой подготовкой, нужно было научиться четко выполнять строевые приемы (строевой шаг, повороты, отдание чести и пр.). Тем, кто достиг удовлетворительных результатов по строевой подготовке, разрешалось увольнение. Увольняемых курсантов в город комбат или комдив проверяли на внешний вид и строевую выправку. Если проверяющий обнаруживал какой-то недостаток (отсутствие носового платка, плохо отглажен и т.п.), то отправляли без права возврата в строй увольняемых курсантов. Я смог первый раз пойти в увольнение только через полгода после поступления. Особенно свирепствовал командир дивизиона (комдив), который, как правило, отправлял половину увольняемых курсантов в казарму. Его звали Вася-темный, он был сам подтянут и педантичен. Но курсанты его обходили стороной, так как встреча с ним могла повлечь наказание. У нас был строгий командир батареи капитан Хобот, участник войны, вся грудь в орденах и медалях, говорят, его представляли на звание Героя, но он в чем-то провинился, и наградили только орденом. Он всю войну прошел в противотанковой артиллерии. На учениях демонстрировал стрельбу по нескольким танкам (мишеням) из 100 мм пушки и ни одного промаха. Мы им гордились.

В соседней батарее комбат был майор, который не помнил фамилии своих курсантов даже третьего курса. Курсанты знали об этом и часто обманывали его, проходили мимо и умышлено не отдавали честь, он останавливал, спрашивал с какого взвода, называли, как правило, взвод первого курса его батареи, он объявлял взыскание и приказывал доложить своему командиру взвода. Но однажды наш курсант третьего курса погорел, так как в это время подошел наш комбат и уж добавил по полной, еще и за обман.

В последствии, будучи офицером, я узнал интригующую историю нашего комдива (Васи-темного). В вагоне едут две женщины, за чаем делятся своими судьбами. Одна рассказывает, что муж погиб на фронте, и она осталась с двумя детьми и сейчас получает пенсию на детей. Вторая рассказывает, что полюбила в госпитале лейтенанта и после войны они поженились и у них тоже двое детей. Муж не уволился после войны, окончил академию и сейчас еще служит. Она показала фотографии мужа с детьми. Второй женщине чуть плохо не стало, увидев на фото своего «любимого» Васю. Оказалось, что в обеих женщин одинаковые фамилии Лавриненко. Во время войны сержант Лавриненко раненый попал в госпиталь, и чтобы попасть в офицерское отделение назвался лейтенантом. Там он влюбился в медсестру, которая за ним ухаживала. Ему удалось умершего от ран солдата назвать своим именем и отправить похоронку о своей гибели. Затем после лечения он ушел воевать на фронт уже с документами лейтенанта. Окончил войну капитаном. Так как все последующие звания он получал законно, то его просто демобилизовали в запас, обязав выплатить государству сумму пособия, выплаченную его детям. Дальнейшей его судьбы я не знаю, но было горько за поломанные судьбы людей.

Трудно было воспринимать лекции по артиллерии, где сплошная математика на русском. Математические выражения на украинском языке отличались от русских, но я быстро освоил русские выражения.

Вторая проблема – это курение. В 1942 г. меня ребята учили курить самосад. Я так накурился, что чуть не умер от отравления никотином. С тех пор от табачного дыма меня тошнило. Едем на занятия в крытой машине, ребята курят, а я сажусь у заднего борта и блюю. Более года я привыкал к табачному дыму.

На первом курсе наш взвод профилировался на артиллерию большой мощности (203 мм и выше). Мы изучали материальную часть и тренировались на специальных станках заряжать орудия. Снаряд 203 мм гаубицы весил 100 кг, его подвозили на тележке, затем специальным подъемником поднимали к казеннику ствола.

На втором курсе нас перепрофилировали на корпусную артиллерию (122 мм и 152 мм) пушки, гаубицы-пушки и гаубицы. К названию пушки относятся орудия, стреляющие настильной траекторией снарядов (до 45 градусов), к гаубицам относятся орудия с навесной траекторией снарядов (сектор прядка 60 градусов, радиусом 5 метров, глубиной полметра), и мортиры (до 90 градусов).

Зимой выезжали на полигон на учения. Курсанты первого курса выполняли обязанности орудийных номеров, а второго и третьего курса наводчиками и командирами орудий. На учениях нужно было вырыть окоп для орудий. Земля песчаная мерзлая как камень. С помощью кирки долбили по кускам, откалывали глыбы. Время было отведено 8 часов на орудийный окоп (сектор порядка 60 градусов, радиусом 5 метров, глубиной полметра). Расчет в составе 8 человек обязан был уложиться в срок. Когда окопы были вырыты, замаскированы, орудия установлены в окопы, поступила команды отбой, приготовится к маршу. Нужно было зарыть выкопанные с таким трудом окопы. Но закапывать было легче, так как земля не успела замерзнуть. У некоторых курсантов появились мозоли. Но все работали дружно, хотя было нелегко.

Самым интересным было приобщение к спорту. Каждая батарея создавала свою команду. Создали секцию бокса, я как драчун записался, тем более не хватало легчайшего веса (до 54 кг). У меня вес был 53 кг и рост 157 см. Я занял третье место в училище и только потому, что в полуфинале против меня выставили подставного (об этом я узнал позже).

Я начал набирать вес и рост, в боксе в следующих весовых категориях были более опытные старшекурсники, и меня взяли в секцию борьбы в легкий вес – 57 кг. Здесь я тоже занял третье место. К концу первого курса у меня вес уже был 64 кг и рост 170. Когда я приехал домой в отпуск, меня не узнали.

Летом училище выезжало в лагеря на полигон возле знаменитой Чебанки (место высадки десанта и начала освобождения Одессы в 1944 г.). Лагерь располагался над обрывом на берегу Черного моря. Спуск к морю был в полкилометре от лагеря. В лагере мы размещались в палатках (одна палатка на отделение). Задача была оборудовать вокруг палатки. Ходили к морю, набирали вещмешки гальки и выкладывали вокруг палаток. В каждой батарее был свой стиль оборудования территорий. Учебные классы были оборудованы на улице под навесом, но в основном занятия шли в поле на полигоне. В море было категорически запрещено купаться, особенно после того, как в соседнем пехотном училище утонул курсант. Море было глубокое и пляж не оборудован.

После возвращения из лагерей нас отпускали в отпуск на один месяц.

В отпуске я помогал маме по хозяйству, ремонтировал дом, возил пшеницу на мельницу и т. п.

Курсанты участвовали и на крупных армейских учениях. На втором курсе учения проходили на Тарутинском полигоне. Были созданы условия приближенные к боевым. Я был назначен связистом. После развертывания, нужно было провести телефонную связь от огневой позиции к наблюдательному пункту. Расстояние два километра нужно идти по азимуту. Ночь, полыхают зарева взрывов (имитация) и сплошная стрельба. На мне две катушки, телефонный аппарат ТАИ-43, автомат, противогаз. Бегу, главное не сбиться с азимута, кончилась одна катушка, соединяю провод и бегу дальше. Заканчивается вторая катушка, остановился, что делать. Слышу знакомые голоса впереди. Не хватило каких-то 15—20 метров.

Кричу им, приносят еще катушку, соединяем. Связь установлена. С меня пар клубится. Не обходилось и без комических казусов. Телефонная связь прокладывалась одним проводом. Вторым проводом была земля. От качества заземлителя зависело и качество связи. Как правило, грунт в месте заземления должен быть влажным. Для улучшения связи один курсант решил помочиться на заземлитель, а в это время на другом конце покрутили ручку телефона (вызов). Через мочу его ударило током, он заорал и отлетел в сторону. Мы хохотали до упаду. Потом мы часто над ним смеялись и говорили: «пойди помочись на заземлитель».