Читать книгу Альтерверс - Анатолий Мухин - Страница 19

Марченко нацарапал ногтем тоненькую полосочку на ржавой стене. Она была четвёртой по счёту, а это означало, что в заключении они находятся уже пятый день.

Металлические стены прогревались днём настолько, что воздуха в камере практически не оставалось. Напарники разделись до трусов, но это не особо помогало спастись от духоты. По очереди они подходили к щели в двери, чтобы глотнуть свежего воздуха, которого свежим можно назвать с большой натяжкой. Вид из «окошка» не говорил им ни о чём. Несколько деревьев, сухая земля и четыре бревна с верёвочной лестницей. Судя по всему блокпост или смотровая башня. Неба разглядеть не удавалось, под каким бы ракурсом они не смотрели.

К ним никто не заходил эти четыре дня, только один раз в день приходили серые глаза и бросали либо обжаренную тыкву, либо несколько картофелин, а так же флягу с грязной водой.

Им хотелось есть.

Им хотелось пить.

Их постоянно клонило в сон от слабости и обезвоживания. Спать днём в жаркой, душной камере невозможно, а ночью она остывала и вместо ожидаемой прохлады металл давал собачий холод. Небольшими урывками Марченко и Фёдоров посменно дремали. А может теряли сознание. К запаху из старого, ржавого ведра, которое использовалось как унитаз они уже принюхались.

– Сколько у нас ещё дней? – тихо спросил Матвей.

– При хорошем раскладе – два. При плохом – три недели.

– Твою мать…

– Ничего-ничего, боец, – улыбнулся сухими губами Егор, – справимся.

Когда на стене появилась девятая чёрточка, дверь камеры отворилась. Солнечный свет озарил вымотанных, схуднувших, бледных оперативников СКВП.

В камеру зашёл спортивный мужчина, лет двадцати восьми, в тельняшке, кожаных штанах и берцовых сапогах, звук которых напарники уже ни с чем никогда не перепутают. Как и серые глаза, которые совершенно не подходили квадратному лицу и сгорбленному носу. Сделав ещё шаг, мужчине в нос бросился застоялый запах пота и отходов, и он сразу же сделал два шага назад.

– Встать! – скомандовал он, – Одеться и на выход.

Оперативники подчинились.

Матвей не был готов к солнечному свету, пусть и отдающим сепией. Он прикрыл глаза рукой, а сквозь яркие вспышки смог разглядеть несколько деревянных домов, аккуратно отделанных железными пластинами. Множество грядок, водонапорную колонку. Где-то вдали даже шумел генератор.

Ещё двое мужчин подошли сзади и заломили им руки. Матвей не понимал зачем, ведь сил сопротивляться у них совершенно не осталось.

На них смотрели люди. Они выглядели немногим лучше самих узников, разве что от них не разило за несколько километров. Смотрели с любопытством. Словно в город приехали иностранцы, внешность которых была слишком нестандартной для здешних мест. Дети на импровизированной детской площадке побросали свои игрушки в песочницу и с открытыми ртами наблюдали за чужаками. Несколько девушек отвернулись, когда их вели мимо неработающего фонтана, который теперь – полуразрушенный круг с обшарпанным дном, но залитый мутной водой, чтобы хоть как-то спасаться от жары.

Их привели к двухэтажному зданию из красного кирпича. Небольшому. Давным-давно это был купеческих дом с множеством комнат, теперь же – главное здание Просветления, о чём говорила вывеска из бумаги, аккуратно обёрнутая в некое подобие пищевой плёнки.

У входа их встретили двое охранников высокого роста с самодельными автоматами наперевес. Матвей узнал одного из них. Он встретил напарников на полянке в чаще леса после схватки с мутантом. Назвал их караванщиками.

Молодой человек с серыми глазами остановился перед входом в здание и повернулся к оперативникам.

– Говорить будете тогда, когда вас спросят. Вопросов не задавать. К Старшему обращаться только «Старче». Всё понятно?

Узники кивнули.

Пройдя недлинный коридор и поднявшись по полуразрушенной лестнице на второй этаж, они оказались в большом зале, окна которого заколочены или разбиты. Редкий свет пробивался через щели фанеры и нетронутые грязные стёкла. Под самым потолком весели три лампочки, которые освещали множество книжных шкафов в которых вместо книг располагались старые газеты. По середине зала стояло кожаное кресло, всё в заплатках и потёртостях.

На нём, как на троне, восседал пожилой мужчина с плохо стриженными белыми волосами до плеч и длинной бородой такого же белого цвета. Он читал газету «Правда» за 1956 год, выпуская иногда клубни дыма от самокрутки. Своим видом Старший напоминал волшебника, который много лет изучал искусство магии в высокой башне, а потрёпанная ряса, каштанового цвета дополняла старца образом пророка.

– Старче, – обратился тихим голосом сероглазый, – прости, что беспокою тебя. Мы привели их.

Из-за газеты выглянули тёмно-синие глаза, тонувшие в круговороте морщин. Он аккуратно сложил газету и передал появившейся из ниоткуда молоденькой девушке. Она положила газету на своё место и так же незаметно исчезла где-то в соседних комнатах.

Старший изучал оперативников. Смотрел на их обезвоженные тела, уставшие глаза. Прищуривался, бросая взгляд то на Матвея, то на Егора. Иногда поправлял седые усы.

– Зачем вы здесь? – спросил он хриплым, словно поношенным от времени, но поставленным голосом.

Марченко посмотрел на сероглазого. Тот кивнул.

– Мы, – начал Егор, – путники, Старче. Меня зовут Егор Кантемиров, это – мой младший брат Матвей. Мы держали путь из Борта в Тёмный город. Устали. Сделали привал. А по утру на нас напал местный житель – здоровенный мутант.

Старший внимательно слушал.

– Мы с трудом завалили этого… кабана, или что это было… Сволочь, один из наших мотоциклов разбил. А тут подоспели ваши. Ну, а остальное вам доложили, я так полагаю.

– А где находится этот ваш… Борт? – спокойно спросил Старший.

– Западней от сюда. Бункерное поселение.

– А Тёмный город?

– Этого никто не знает. Мы слышали, что он недалеко от места, где когда-то располагался Калинин. Но точно это неизвестно. Это город кочевников.

– А вы, значит, с братом – кочевники? – старик посмотрел на Матвея.

– Мы хотим ими стать. – ответил Егор, – В Бортовском бункере заканчиваются припасы. Фильтры воды совсем на исходе. Да и мы там – явно лишние.

– Почему же? – с интересом спросил Старший и перевёл взгляд на Егора.

– Не вписываемся, наверное. – пожал плечами Марченко.

– А что скажешь ты? – Старший обратился к Матвею.

– Старче, мы не хотели мешать вашему укладу здесь. Честно говоря, мы и не знали, что здесь есть поселение. Думали – леса, да плохие дороги. То, что от них осталось. Вы напали на нас, посадили в камеру, заставили мучиться, хотя мы вам ничего не сделали. Отпустите нас. Мы никому не скажем, что вы здесь обитаете.

Старший на мгновение задумался.

– То, что вы узнали о нас – не трагедия. Вы их не видели, но нас оберегают стены, за которыми непроходимые леса, а там, где они проходимы уровень радиации смертелен для человека. Так что, молодые люди, вам, можно сказать, повезло. Мы спасли вас! Пройди вы чуть вперёд на северо-запад и смерть схватила бы вас через несколько дней. Ваша кожа покрылась бы кровавыми волдырями, а глаза вытекли бы из глазниц. Вы умирали бы долго и мучительно, сгорая изнутри. Прося о помощи, даже моля бога и спасеньем вашим бы стали мутировавшие волки и лисы, размером с лошадь, которые отведали бы человечины с превеликим удовольствием.

Он ждал как отреагируют оперативники с неподдельным интересом.

– Простите, Старче, – сказал Марченко, нарушив указание сероглазого, – но мы тоже не пальцем деланные. У нас есть счётчик Гейгера, несколько капсул с йодом. Мы готовились к нашему походу. Вы же наверняка обыскали наши рюкзаки. Не готовы мы оказались к тому, что среди леса, на берегу загрязнённой реки может стоять целое поселение.

– Ты как говоришь?! – крикнул сероглазый.

– Спокойно, Тихон. – сказал Старший, – В чём-то они действительно правы. Мы поймали их, посадили в каземат, а теперь и вовсе отговариваем от их идеи. А знаешь ли ты, дорогой Тихон, что идея – это начало всего?

– Нет, Старче, откуда мне?

– У каждого исторического события была именно своя идея. Из-за идей начинаются революции, случаются войны, жертвуют собой люди. Но в то же время и изобретаются гениальные машины, создаются новые виды оружия, появляется вера. Ведь когда-то ты, Тихон, как и все твои соседи приняли мои идеи и последовали за мной, не так ли?

– Конечно, Старче. – сероглазый склонил голову.

– Мы, в Просветлении, всегда выслушиваем и прислушиваемся к идеям ближнего. Так как же мы можем отобрать идею у этих двух заблудших? Ведь их идея даёт им самое главное, что может быть у человека. Надежду.

Он поднялся со старого кресла, а девушка, которая вновь появилась из ниоткуда, подала ему старинную трость с круглым пластиковым наконечником, потёртым от времени. Старший немного расправился, провёл по густой белоснежной бороде рукой и подошёл ближе к узникам, не взирая на неприятный запах.

– Когда-то, – начал он, подходя ближе, – в месте, которое называлось Калугой, мама одного маленького мальчика сказала ему: «Если ты хочешь, чтобы к тебе относились хорошо, то и сам относись к людям хорошо». Мальчик этот урок усвоил, но в наше время опасность повсюду. Потому иногда мы можем невольно обидеть тех, кто обиды этой не заслуживает. Я понимаю, что мы оскорбили вас, взяв в плен. Но так было нужно. Мы здесь видим свой, особый путь, который поймут далеко не все, но те кто поймут – придут к настоящему просветлению. Вы в этом пути уже сделали первые шаги.

Он сделал паузу и устало выдохнул:

– Примите мои извинения. Сегодня вас положат на матрац в доме, а не на землю в камере. Помойтесь, отдохните, а вечером заходите ко мне в жилище. Я накормлю вас и напою самогонкой. Обсудим ваши идеи. И наш путь.