Читать книгу Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия - Анатолий Терехов - Страница 4

Герои этой книги – представители семейства псовых (иначе: волчьих, или собачьих) – Canidae. Это семейство, наряду ещё с шестью семействами (медвежьих, енотовых, куньих, выверровых, гиеновых и кошачьих), образует отряд хищных (Carnivora) класса млекопитающих (Mammalia).

Семейство псовых состоит из 12 родов (собаки, гривистый волк, гиеновые собаки, енотовидные собаки, короткоухие собаки, кустарниковые собаки, ушастые собаки, лисицы, серые лисицы, азаровые лисицы, песцы, фенеки) и насчитывает 35-37 видов.

Род Собаки объединяет 10 видов: волк, красный волк, абиссинский волк, койот, динго, собаки парии, шакал, полосатый шакал, чёрный шакал и, конечно же, собака домашняя (Canis familiaris), представленная четырьмя сотнями пород.

Существует мнение, что человек как биологический вид без собаки выжить бы не смог. Например, академик Н. Я. Марр считал, что собака вывела человека в люди. Такой же точки зрения придерживался и академик И. П. Павлов: «Собака сделала человека человеком». А немецкий философ Фридрих Ницше был ещё более категоричным: «Мир завоёван через познание собаки; мир существует через познание собаки». Ему вторит Франц Кафка: «Все знания, вся полнота вопросов и ответов содержится в собаке».

Правы или не правы великие – судить не берёмся. Несомненно одно: собаки играют важную роль в жизни человека. Их можно встретить практически во всех сферах человеческой деятельности: они спасают людей, сторожат различные объекты, ловят преступников, отыскивают наркотики и контрабанду, охраняют границу (каждый второй нарушитель задержан с их помощью), пасут стада, перевозят людей и грузы, находят в земле руду и питьевую воду (собаки-гидрологи чувствуют воду на глубине 20 м!), лечат, охотятся, водят слепых… – всего не перечислить. В некоторых странах существует даже особая отрасль экономики – собаководство.

В 1935 г. под Ленинградом (ныне Санкт-Петербург) в Колтушах перед зданием Института высшей нервной деятельности по инициативе великого русского физиолога академика И. П. Павлова воздвигли памятник собаке, получивший название собаки Павлова. Этот скромный монумент – дань глубокого уважения и признательности всем псам – безымянным и бесчисленным, – чьи жизни были принесены на алтарь науки.

В дни войны собаки, не щадя себя, спасали раненых, искали мины, подвозили боеприпасы, подрывали вражеские танки, склады и эшелоны, под огнём противника тянули провода связи. Можно привести много примеров собачьего героизма, проявленного в борьбе с врагом. Ограничимся только цифрами: в 1944 г. в Красной армии было 60 тысяч служебных собак! Они уничтожили 300 вражеских танков, обнаружили 4 млн мин, вывезли с поля боя 680 тысяч раненых…

К слову сказать, собаки проявляли героизм не только на фронте.

…Хозяев сеттера Сильвы гитлеровцы бросили в концлагерь. Каким-то немыслимым образом собака нашла это место, прорыла лаз под колючей проволокой и стала приносить узникам еду – то морковку, то кусок варёного мяса. Сама же Сильва недоедала, была худой как скелет…[1].

А вот ещё один пример массового героизма людей и собак, уже в мирные дни.

История эта получила название «Великая гонка милосердия». Произошла она в 1927 г. на Аляске. Там в городе Ном, что лежит на берегу Берингова моря, зимой вспыхнула эпидемия дифтерии. Под угрозой оказались жизни горожан – взрослых и детей. Больных могла спасти только противодифтерийная сыворотка, но её в городе не было. Ближайшим пунктом, где можно было раздобыть спасительное лекарство, являлся город Ненана, расположенный в глубине Аляски. Но вот беда: между Номом и Ненаной пролегли сотни километров зимнего бездорожья по гористой местности. Воздушный транспорт тех времён ничем помочь не мог: аэропланы в трескучий мороз и сильный ветер в воздух не поднимались. Надежда была только на собак.

«Первая собачья упряжка под управлением «дикого Билла» Шеннона выехала из Ненаны, когда температура воздуха достигала -45 °С. В пути Билл обморозился, и когда он прибыл в Толовану, расположенную в 80 километрах от точки старта, часть его лица почернела, а три из четырёх собак из упряжки умерли от переохлаждения. Когда в путь отправилась вторая упряжка под управлением Эдгара Кэфлландса, условия лучше не стали, и когда он добрался до Хот-Спрингса, его руки пришлось поливать горячей водой, чтобы оторвать от них вожжи для управления санями, которые примёрзли к коже. Но отчаянная гонка, неравная битва с погодой и временем продолжалась. Когда от мороза погибли две ведущие собаки Чарли Эванса, он сам впрягся вместо них. Гонанген не пробился сквозь пургу. Упряжка Иванова едва успела стартовать, как столкнулась с северным оленем. Ольсена сдуло с саней ветром, а затем он обморозил в нескольких местах руки, пока надевал тёплую одежду на своих собак.

Сеппала и его собака Того проделали самый длинный и опасный путь – 140 километров, почти в два раза больше, чем все остальные команды. Но, несмотря на пережитую бурю и температуру воздуха, которая достигала -65 °С, Сеппала успешно добрался до цели. Последним стартовал Каасен, который тоже столкнулся с множеством проблем. Видимость была такой низкой, что временами он даже не мог видеть самых близких к саням собак. Но его ведущая собака Бальто уверенно вела сани верным курсом. Самый драматичный момент случился, когда сильный порыв ветра перевернул сани, и контейнер с драгоценной сывороткой выпал из них. Каасен стал искать его в снегу голыми руками, чтобы лучше нащупать. В итоге он отморозил руки в нескольких местах»[2].

Гонка со смертью закончилась победой людей и собак: рано утром сыворотка прибыла в Ном. При этом спасительный груз был доставлен в целости и сохранности – в пути не разбилось ни одной ампулы. А сам путь – невероятно трудный и сложный, длиною почти в тысячу километров – был преодолён за рекордно короткое время – 127 с половиной часов! Когда гонку повторили в 1975 г., она заняла на шесть дней больше.

История с доставкой сыворотки лишний раз подтверждает: характер собак, как и людей, наиболее полно и ярко проявляется в экстремальных обстоятельствах, когда на кону стоит сама жизнь. В подобных ситуациях наши четвероногие друзья способны на такие поступки, в реальность которых просто невозможно поверить.

«До сих пор на Аляске ходят легенды о замечательном каюре Скотти Алене и его собаках. Скотти великолепно дрессировал своих собак ласковым отношением и заботливым уходом. Он даже придумал шить своим ездовым собакам мокасины, чтобы они не ранили лапы об лёд, и укрывать их спины попонками из лёгких заячьих шкурок в очень сильные морозы. Собаки платили ему взаимным чувством и не раз выручали своего хозяина, спасая ему жизнь в тяжёлых переходах по горам, лесам и льдам Аляски. Легендарным стал вожак его упряжки – лайка по кличке Дубби.

Однажды Скотти Алена застигла в пути пурга. Вьюга мела несколько недель, продукты кончились. Жизнь каюра зависела от того, сумеет ли он найти хижину, которая должна была быть на его пути. И вот, заметив огонёк, мелькнувший в стороне, Скотти приказал собакам повернуть, но Дубби, бежавший первым в упряжке, упрямо шёл вперёд. Ни ругань, ни проклятия, ни бич не помогали. После долгого бега упряжка, которую вёл Дубби, остановилась, и собаки принялись лихорадочно рыть снег. Вдруг Дубби исчез в норе. Это оказался туннель, ведший к хижине, полностью засыпанной снегом! Как потом выяснилось, огоньком оказалась звезда, низко висевшая над горизонтом и замеченная в минуту затишья. Вот пример поразительного чутья собаки.

В другой раз, на берегу озера Лиамма, Скотти решил сократить путь и пересечь озеро по тонкому льду – он торопился, вёз срочный груз. Собаки, во главе с Дубби, остановились и отказались бежать. Скотти пустил в ход бич. Дубби подчинился, и упряжка пошла по льду. Вдруг раздался треск, и Скотти провалился под лёд в полынью. Он был обречён на гибель, руки скользили по льду. Единственный шанс – ухватиться за нарты и выкарабкаться с помощью упряжки, но упряжка мчалась к берегу и, достигнув его, понеслась вскачь. Скотти решил, что погиб. Но через несколько минут он увидел нарты: обогнув опасные места, Дубби вёл их с другой стороны. Скотти ухватился за задок, и Дубби, не дожидаясь приказа, рванулся вперёд и вытащил хозяина из воды.

Ещё большую сообразительность эта лайка проявила, когда с каюром произошёл несчастный случай. Однажды слишком тяжело гружённые нарты, несмотря на все усилия Скотти, скатились по склону и налетели на дерево. Скотти выбросило из нарт, и он потерял сознание. Очнулся весь разбитый, в ушибах, без сил. Дубби подтащил каюра к нартам. Единственное, что смог сделать Скотти, – это освободить собак и залезть в спальный мешок. Проснулся он от тёплого дыхания и прикосновения языка: Дубби вернулся с остальными собаками и принёс хозяину ещё тёплого зайца-беляка!

Интересно было и взаимоотношение этой умной собаки с другими псами: Дубби командовал всей упряжкой, наказывал провинившихся, а потом сам зализывал им раны.

Все аляскинские старожилы и индейцы знали Дубби, и когда эта лайка умерла, известие об этом появилось в самых крупных американских газетах под заголовком «Кончина величайшей аляскинской собаки»[3].

Напомним ещё два интересных факта: 6 апреля 1909 г. эскимосская собака-вожак упряжки Пири первой достигла Северного полюса, а 14 декабря 1911 г Амундсен с помощью гренландских и ненецких лаек стал первооткрывателем полюса Южного. И добавим: учёные помещают собак в пятёрку самых умных животных планеты – рядом с приматами, слонами, дельфинами и китами.

Незаменимы собаки и в охотничьем деле. Более того, с известной долей упрощения можно утверждать, что собаку «вывели в люди» два её природных дара: дар охотника и дар сторожа. Умение добывать белковую пищу и умение предупреждать о приближении врага и сражаться с ним сделали это животное незаменимым помощником человека, а может быть, и гарантом выживания человека как вида.

Яркой иллюстрацией выдающихся охотничьих способностей собак является рассказ Юрия Казакова «Арктур – гончий пёс»[4]. (То, что эта история правдива – сомневаться не приходится: писатель сам был участником описываемых событий.)

…Один из щенков породистой гончей родился слепым: у него были бельма на обоих глазах. Люди, конечно же, калеку выбросили. Но он, несмотря ни на что, – выжил! Выжил благодаря обострённым обонянию и слуху и необыкновенной воле к жизни. Началась его полная опасностей и бедствий жизнь изгоя. Слепого бродяжку везде подстерегали смертельные угрозы: он мог попасть под колёса автомобиля, его могли убить лихие люди или загрызть сородичи в жестокой драке, он мог просто умереть с голоду… Но однажды псу повезло: его подобрал одинокий старый доктор и дал ему красивое звёздное имя – Арктур.

Как-то Арктур оказался в лесу (дело происходило на русском Севере), и в нём проснулся инстинкт гончего пса. Совершенно ничего не видя, полагаясь только на слух и нюх, он стал выискивать и преследовать зверя! И с тех пор каждый день в лесу раздавался его звонкий лай. Но напрасны были его старания – не знал бедный пёс, что без меткого выстрела охотника зверя не добыть. Не знал этого пёс и, подчиняясь зову природы, каждое утро убегал в лес.

«Слава о необыкновенном гончем псе скоро разнеслась по городу и по всей округе. Его видели на далёкой реке Лосьве, в полях за лесными холмами, на самых глухих лесных дорогах. О нём говорили в деревнях, на пристанях и перевозе, о нём спорили за кружкой пива сплавщики и рабочие лесозавода».

Многие местные охотники просили доктора продать им чудесного пса, но тот всем категорически отказывал. Так и охотился Арктур в одиночестве, оглашая лес задорным, громким лаем.

Но однажды пёс домой не вернулся. «Весть о пропаже Арктура мгновенно облетела весь город. Оказалось, что многие знают его и любят и что все готовы помочь доктору в поисках. Все были заняты самыми разноречивыми толками и слухами. Кто-то видел собаку, похожую на Арктура, другой слыхал в лесу его лай…

Ребята, те, которых доктор лечил, и те, которых он совсем не знал, ходили по лесу, кричали, обследовали все лесные сторожки, стреляли и по десять раз в день наведывались к доктору узнать, не пришёл ли, не нашёлся ли чудесный гончий пёс».

Однако все поиски оказались напрасными. Стало ясно: Арктур погиб.

Через два года открылась тайна его гибели.

«У нестарой ещё, но сухой ёлки был отдельный нижний сук. Он, как и всё дерево, высыхал, осыпался и обламывался, пока, наконец, не превратился в голую острую палку. На эту палку и наткнулся Арктур, когда мчался по горячему пахучему следу, и не помнил уже, не знал ничего, кроме этого зовущего всё вперёд, всё вперёд следа»…

Тайну смерти необыкновенного пса приоткрыл Юрий Казаков, который был не только писателем, но и заядлым охотником. Весной в лесу он случайно набрёл на собачьи кости и знакомый ошейник с позеленевшей медной пряжкой…

Неоспоримы заслуги собачьего племени и в деле освоения Космоса.

Всего было совершено 39 полётов с собаками – 37 в Советском Союзе и 2 – в Китае. Из 37 советских запусков 29 осуществлялись на ракетах, достигавших высот 80 – 450 км, остальные 8 – на космических кораблях, выводившихся на околоземную орбиту. Интересная деталь: все хвостатые космонавты были обычными беспородными псами.

Первый полёт с собаками в верхние слои атмосферы произошёл 22 июля 1951 г. Он был успешным – дворняги-испытатели Дезик и Цыган благополучно вернулись на Землю. Через неделю, 29 июля, состоялся второй запуск. К сожалению, во время приземления парашют с собаками не раскрылся, и Дезик уже с другим напарником, Лисой, разбились насмерть. Это были первые жертвы космической программы. Затем скорбный список пополнился другими именами: Мишка и Чижик (1951 г), Мишка II и Рыжик II (1954 г.), Лиса, Бульба, Рита и Линда (1955 г.), Рыжая и Джойна (1957 г.), Пальма, Пушок, Жулька и Кнопка II (1958 г.).

А 3 ноября 1957 г. уже на околоземную орбиту был выведен «Спутник-2», на борту которого находилось первое живое существо, покинувшее пределы Земли. Это была простая дворняжка, чьё имя теперь знает весь мир – Лайка! Но, увы, в то время возвращать на Землю космические аппараты ещё не умели – и Лайка умерла мучительной смертью от стресса и перегрева примерно через 6 часов после старта. Это был первый погибший на орбите космонавт. Следующий полёт оказался тоже трагическим: 28 июля 1960 г. при запуске «Востока-1» с двумя космонавтами на борту – Лисичкой и Чайкой – на 19-й секунде произошёл взрыв ракеты-носителя… Зато космическая одиссея 19 августа того же года оказалась успешной: два обитателя Земли из семейства псовых – Белка II и Стрелка – впервые в мире совершили суточный орбитальный полёт и благополучно вернулись на родную планету!

1 декабря 1960 г. случилась новая беда: во время приземления погибли Пчёлка и Мушка. Это были последние хвостатые жертвы на пути освоения Космоса. Всего погибло 20 собак – почти половина собачьего отряда испытателей-космонавтов.

22 февраля 1966 г. на «Космосе-110» стартовали Ветерок и Уголёк. Летали они дольше всех – 23 суток, вернулись крайне измученными, но живыми.

Это был последний полёт собак в Космос.

Велика роль псовых и в духовной жизни человека, в частности, в литературе и искусстве.

Кто не знает о самоотверженном поступке простого пса Соколко из пушкинской «Сказки о спящей красавице и о семи богатырях»? Или о несчастной судьбе Муму из одноимённого рассказа И. Тургенева? А кто не читал знаменитые есенинские строки:

Они посвящены любимой собаке великого актёра В. И. Качалова – доберман-пинчеру Джиму.

В детстве мы с замиранием сердца внимали приключениям чеховской Каштанки, улыбались при виде важного пуделя Артемона из сказки А. Толстого «Приключения Буратино», переживали за судьбу старого волка Акелы и его друзей, о которых рассказал Киплинг в своей «Книге джунглей». Позже зачитывались книгами Джека Лондона, особенно теми, в которых главными героями были собаки: «Белый Клык», «Джерри-островитянин», «Майкл – брат Джерри». Хохотали над хулиганскими проделками фокстерьера Монморанси («Трое в лодке, не считая собаки» Дж. Джерома), со слезами на глазах следили за горькой судьбой Белого Бима Чёрное ухо – героя одноимённой повести Г. Н. Троепольского…

Литературные хвостатые герои в каждом новом поколении обретают миллионы верных почитателей, прививают им любовь к братьям нашим меньшим, формируют у них лучшие человеческие качества.

Впрочем, наряду с привлекательными образами собак, хоть и редко, встречаются образы малосимпатичные и даже отталкивающие. Такие как, например, киплинговские рыжие собаки-убийцы доли или шакал Табаки.

К отрицательным литературным персонажам относится и главный герой книги Капитана Ф. Марриета «Приключения собаки Снарлейгоу».

«Это была самая скверная, самая безобразная собака, какая когда-либо существовала: грязно-жёлтой масти, с бельмом на одном глазу, с далеко выдвинутой вперёд нижней челюстью, свидетельствовавшей о том, что несомненное участие в её происхождении принимал бульдог. Хотя по величине пёс этот был несколько больше пойнтера и крепко сложён, однако вид у него был тощий и тщедушный.

Ни хвост, ни уши у него не были обрублены, но зато уши его были разорваны на клочки в многочисленных схватках с другими собаками на берегу, чем он был обязан всецело своему сварливому и трусливому нраву. Хвост, совершенно лишённый благодаря какой-то накожной болезни даже признаков шерсти, скорее походил на хвост крысы, чем собаки. Многие места на теле были также лишены шерсти и покрыты струпьями и болячками»[5].

Под стать собаке был и её хозяин – лейтенант Ванслиперкен. Он командовал английским военным судном «Юнгфрау». «Это был очень высокий и тощий человек с чрезвычайно узкими плечами и маленькой головой на длинной тонкой шее. Он походил на палку с большим набалдашником – широкополой треугольной шляпой. Длинное, худое жёлтое лицо с впалыми щеками и носом, загнутым к острому подбородку, придавало Ванслиперкену сходство с попугаем»[6].

Ванслиперкен подобрал Снарлейгоу на улице, и они прожили вместе четыре года – до самой их смерти, прожили душа в душу, храня взаимную верность и любовь. Они обожали друг друга и ненавидели весь мир. Последнее не должно удивлять, потому что характер лейтенанта, как и пса, можно описать тремя словами: трусость, жадность и жестокость. У себя на корабле лейтенант-садист особенно часто издевался над своим слугой, которого из-за худобы прозвали Костлявым. Доставалось Костлявому и от пса: тот при каждом удобном случае пускал в ход свои острые клыки. Слуга люто ненавидел своих мучителей, ненавидел и боялся. И хотя в минуты отчаяния он не раз подумывал о самоубийстве, в нём никогда не угасало страстное желание им отомстить. И однажды это желание сбылось.

Соблазнённый звоном золотых монет, Ванслиперкен ступил на скользкий и опасный путь предательства: он стал продавать якобитам – заклятым врагам короля – важные государственные сведения. Но этого ему показалось мало, и он повёл смертельно-опасную двойную игру – за соответствующую мзду сообщал королевским чиновникам содержание тайной переписки якобитов. Это его и погубило.

После ряда жарких, кровавых событий, в которых были и погоня, и бунт на корабле, и ожесточённые схватки, и даже переодевание, якобиты во главе с Робертом Барклаем захватили «Юнгфрау». Далее последовала сцена, аналог которой трудно найти во всей мировой литературе – эта сцена не оставит равнодушным никого: ни тех, кто любит собак, ни тех, кто к ним относится плохо. Приведём её полностью.

«Двое из людей сэра Роберта Барклая вытащили Ванслиперкена наверх. Все из экипажа «Юнгфрау», кто только мог держаться на ногах, поспешили наверх, чтобы видеть, что будет.

Когда лейтенанта привели и поставили перед сэром Робертом, ноги под несчастным подкашивались, губы дрожали, и сам он был бледен, как мертвец.

– Вы были одним из нас, вы получали от нас деньги и обманывали ради них ваше правительство, – начал сэр Барклай, обращаясь к Ванслиперкену. – Но этого предательства и измены вам показалось мало, и вы позволили себе сделать то же самое и по отношению к нам. Между тем мы предупреждали вас, что за всякую подобную попытку вас ожидает смерть. Невзирая на это, вы предали нас. За это вас ожидает обещанное вам наказание. Вы должны умереть.

– Я – умереть? Нет! Я не хочу умирать! – взмолился Ванслиперкен, кидаясь на колени. – Пощадите, бога ради, пощадите! Мистер Рамзай, скажите вы хоть одно слово за меня!

– Я могу сказать в утешение только то, – отвечал Рамзай, – что если мы не повесим вас теперь, то вам всё равно не миновать виселицы в Портсмуте, так как я передал вашему правительству все выдержки и копии королевских депеш, которые вы передавали мне, и вы осуждены на повешение и ими, как и нами. А так как вы теперь в наших руках, то мы и оставим за собой первенство в этом деле.

– О, боже мой! – воскликнул Ванслиперкен, упав лицом на палубу.

– Ребята, – сказал Рамзай, – подите, отыщите верёвку и приготовьте что надо.

Пока несколько человек возились с приготовлением для повешения Ванслиперкена, как раз против той мачты, на которой для него готовили виселицу, какая-то долговязая женщина готовила другую виселицу.

Сэр Роберт стоял всё время с часами в руках и следил за движением стрелки.

– Вам остаётся ещё пять минут времени, сэр, – проговорил он наконец.

– Пять минут! – воскликнул Ванслиперкен, вскочив на ноги. – Пять минут! Всего только пять минут! Нет! Погодите! У меня много золота, очень много, я могу купить себе жизнь… Возьмите его и пощадите меня!

– Целые горы золота не могли бы спасти вас, – мрачно ответил Барклай.

– О-о… Кому же я оставлю всё своё золото? Надо расстаться с ним! Как это ужасно!..

– Надеть ему петлю на шею! – приказал Барклай. – Вам остаётся две минуты, сэр.

Капрал ван Спиттер был любитель всякого рода казней. Он собственноручно накинул петлю на шею «своего друга» Ванслиперкена.

В этот момент долговязая женщина… появилась на верхней ступени лестницы, волоча за собой на верёвке Снарлейгоу, упиравшегося изо всех сил. С помощью Джемми Декса виселица для собаки была теперь тоже готова, и на шею ненавистному всем псу накинули петлю.

При виде Снарлейгоу Ванслиперкен, казалось, забыл обо всём.

– Моя собака! – воскликнул он пронзительным голосом. – Женщина, оставь мою собаку! Как ты смеешь дотрагиваться до неё!

Вдруг женщина быстрым движением сорвала с себя чепец и платок, окутывавший её стан и плечи, и повернулась лицом к лейтенанту.

– Костлявый! – воскликнул в один голос весь наличный экипаж «Юнгфрау».

– Вы теперь узнали меня, сэр? – насмешливо произнёс Костлявый.

– Неужели море отдаёт назад свои жертвы? Разве мертвецы воскресают? – лепетал совершенно обезумевший Ванслиперкен.

– Нет, я никогда не умирал и никогда не утопал благодаря той диете, на которой вы всегда держали меня. А так как вас теперь, как вижу, сейчас повесят, то я, как добрый христианин, прощаю вас, но только при том условии, чтобы вас действительно повесили, не иначе.

Ванслиперкен, понявший теперь, что Костлявый каким-то образом спасся, несколько ободрился и пришёл в себя.

– Если ты меня прощаешь, прошу тебя, не истязай и не мучь моей собаки, – сказал он.

– Вас-то я готов простить, – отвечал юноша, – но собаке этой я не могу простить. У нас с ней длинные счёты, и надо их наконец свести раз навсегда, а потому, когда вас вздёрнут тут, я её вздёрну там. Это так же верно, как и то, что я стою здесь.

– Пощадите! Сжальтесь над бедной собакой! Сжальтесь! – молил Ванслиперкен, совершенно забывая о своей судьбе и тревожась об участи своей возлюбленной собаки.

Между тем время, назначенное сэром Робертом, давно уже прошло, но он не хотел ещё прерывать этой любопытной сцены.

– Довольно! – промолвил он наконец. – Пора!

– Ну, Джемми, не зевай! – скомандовал почти одновременно Костлявый, держа обеими руками собаку на весу.

– Одну минуту! Прошу у вас всего только ещё одну минуту, сэр! – воскликнул Ванслиперкен с рыданьем в голосе.

– На что? – угрюмо спросил сэр Роберт.

– Чтобы поцеловать в последний раз мою собаку! – ответил рыдающий Ванслиперкен.

Как ни забавно было это желание, но в словах Ванслиперкена было столько потрясающего трагизма, что никто из присутствовавших не рассмеялся, и на всех этот сердечный порыв такого человека, как Ванслиперкен, произвёл ошеломляющее впечатление.

Сэр Роберт утвердительно кивнул головой, и Ванслиперкен с петлёй на шее направился к тому месту, где Костлявый держал на руках его собаку. Склонившись над ней, несчастный стал порывисто и горячо целовать её в голову, в морду, в её окривевший глаз.

– Довольно! – сказал сэр Роберт.

Но Ванслиперкен как будто забыл о себе. Он думал только о своей собаке, и собака тоже смотрела на него. С минуту их оставили в этом положении, затем сэр Роберт Барклай подал знак, и двое приговорённых были разом вздёрнуты на мачтах куттера.

Так окончили свою жизнь один из величайших негодяев и одна из сквернейших собак, когда-либо существовавших»[7].

Безусловно, подобные персонажи вряд ли могут вызвать у кого-нибудь симпатию. Однако верно и то, что из всех живых существ, окружавших лейтенанта Ванслиперкена в его никчёмной жизни, одна лишь собака смогла разбудить в нём хоть какие-то добрые человеческие чувства.

Широко представлены образы псовых в живописи, графике, рисунке, скульптуре, декоративно-прикладном искусстве. Их можно встретить в работах самых знаменитых мастеров кисти и резца всех времён и народов. Есть среди художников и такие, кто целиком и полностью посвятил своё творчество изображению животных – это художники-анималисты.

Столицу Шотландии Эдинбург украшает фонтан со скульптурой скай-терьера Бобби. На памятнике надпись: «Самой преданной собаке в мире». Пёс прожил 14 лет на могиле своего хозяина, бедного старого пастуха. Бобби охранял могилу до самой своей смерти, на ней он и умер. Восхищённые преданностью собаки горожане в 1872 г. поставили ей памятник.

Неизменным успехом у зрителей любого возраста пользуются художественные фильмы с участием собак. Имена Мухтара, Бетховена, комиссара Рекса, Лесси, Турбо и других четвероногих героев известны не менее, чем имена знаменитых актёров. Чарли Чаплин как-то раз сказал: «Дети и собаки – лучшие актёры в кино».

Собаки – желанные гости и на арене цирка, и на сцене эстрады.

А уж сколько существует мультфильмов, в которых «играют» волки, собаки, лисы и другие псовые!..

Представители семейства псовых оставили свой след и в религиях мира. И тут с грустью приходится признать: отношение большинства религиозных культов к собачьему племени можно описать двумя словами: «безразличие» и «презрение».

Аврамические религии – иудаизм, христианство и ислам – причисляют собак к животным «нечистым». Такую позицию авторов священных книг в какой-то степени понять можно. Каждый день они видели стаи грязных, тощих собак, бродивших в поисках пищи по пыльным улицам селений и их окрестностям. Чтобы не умереть с голоду, хвостатые бродяжки подбирали всё, что можно было съесть, не брезгуя даже падалью. Но наряду с собаками-изгоями в ветхозаветные времена были и собаки, которые преданно служили людям, – они сторожили жилища, охраняли стада, помогали охотиться. Однако библейские псы только воют, бродят вокруг городов, возвращаются на свою блевотину, лижут кровь убитых и пожирают трупы. Самое большее, на что они способны, – это лизать струпья прокажённых. Похоже, среди авторов Священного писания не было ни одного охотника, ни одного пастуха – не оказалось никого, кто бы по-человечески относился к собакам. (Впрочем, одно приятное исключение всё же есть: в «Книге Товита», которую православные относят к неканоническим, рассказывается о путешествии сына Товита Товии в далёкую Мидию и сообщается, что Товию сопровождали его пёс и архангел Рафаил.)

Благодаря Ветхому Завету нам известно, что иудеи приравнивали язычников к собакам, потому что те жили без Торы и не соблюдали законов чистоты. Вместе с тем в Новом Завете апостол Павел иудействующих тоже презрительно называл «псами» (Флп. 3:2). Такая словесная дуэль между истово верующими в одного и того же Бога, оружием в которой служит слово «пёс», – случай уникальный.

Со временем собака, образно говоря, вызвала очередной раскол в христианстве. Католики признали её символом верности официальной догматике и бдительности по отношению к еретикам. Собака у них стала спутником и атрибутом некоторых святых (см.: Священные псовые). Русская же православная церковь, в худших традициях Библии, продолжала усматривать в собаке подлое, греховное существо. Такая точка зрения способствовала формированию отрицательного образа собаки на Руси – слова «пёс», «собака», «сука» и в наши дни употребляются в качестве бранных. При этом – именно в православии встречаются изображения святого с головой собаки (см.: Христофор).

Не повезло в Библии и волку. Он там упоминается двенадцать раз, и каждый раз как хищное, свирепое существо. Такую ненависть к волку, в отличие от собаки, понять можно: он опустошал овечьи стада – главный источник пропитания семитов. Волкам уподобляли нечестивых священнослужителей, лжепророков, лжеучителей и алчных религиозных вождей.

В более поздние времена образ серого хищника претерпел существенную метаморфозу – в христологической литературе и фольклоре он стал символом нечистой силы, олицетворением дьявола, погубителем христианских душ (см.: Волк). Однако если верить пророку Исаие, в этой роли выступать ему осталось недолго: в грядущем тысячелетнем царстве Божьем «волк и ягнёнок будут пастись вместе, и лев, как вол, будет есть солому, а для змея прах будет пищею: они не будут причинять зла и вреда…» (Ис. 65:25).

В Коране, в суре 18 («Пещера»), есть упоминание о собаке, охранявшей сон спящих правоверных юношей. Мусульманская традиция даже сообщает имя этой собаки – Китмир. Лишь пёс Китмир да конь ал-Бурак удостоились личных имён в списке десяти небесных животных (остальные – баран, ослица, чибис, кит, вол, голубь, верблюд и муравей – остались безымянными).

Упоминается в Коране и волк. В суре 12 («Йусуф») завистливые братья Йусуфа (Иосифа) бросают его в пустой колодец, затем являются с «лживой кровью на рубашке» Йусуфа к своему отцу (Йакубу) и сообщают ему, что его любимого младшего сына загрыз волк. Причём в поздних вариантах этого предания (не вошедших в Коран) есть интересная деталь: волк извещает Йакуба о лжи его сыновей (!)[8].

Живший в X в. багдадец Ибн ал-Марзубан поучал своих читателей: «Знай же – да возвеличит тебя Аллах! – что собака более предана тому, кто владеет ею, чем отец своему ребёнку или любящий брат своему брату. Она охраняет своего хозяина и защищает его семью, присутствует он при этом или нет, спит или бодрствует, не оставляет этого даже если люди суровы с нею, и не покидает их без помощи, даже если бросают её»[9].

А вот что писал в начале XVII в. армянский паломник Симеон Лехаци, путешествовавший из Львова к святым местам:

«Они (мусульмане. – А. Т.) заботятся также о животных, зверях и птицах. Есть одна большая мечеть в Карамане (один из кварталов Стамбула, где находился мясной рынок. – А. Т.), та, что на площади, где в нескольких местах готовят шашлык и бросают его бездомным собакам и кошкам, а также воронам и другим птицам, которые, привыкнув, к этому часу собираются стаями, чтобы поесть» (Симеон Лехаци. «Путевые заметки»).

Вместе с тем, по исламским представлениям, ангелы никогда не переступят порог дома, где живёт собака.

В восточных религиях – индуизме и буддизме – отношение к собакам, увы, тоже негативное.

Лишь две религии на Земле по-настоящему любят и ценят псовых: древнеегипетская, канувшая в небытие полторы тысячи лет назад, и иранская, которая давно пережила свой звёздный час, но по-прежнему насчитывает немало приверженцев. Эту религию называют по-разному: зороастризм, маздеизм, огнепоклонничество, маздаяснийская вера, парсизм.

В Древнем Египте, как известно, в ранге божеств ходили собаки, шакалы и волки (см.: Священные псовые, Анубис; Упуат, Исдес; Хентиаменти; Хапи).

Им поклонялись, их любили и боялись, перед ними трепетали.

В Древнем Иране было по-другому. Там почитали и превозносили только полезных псовых. К ним, кроме собак четырёх видов (стерегущих скот, стерегущих жилище, охотничьих, молодых[10]) и лисиц, персы относили также ежей, выдр, ласок, виверр и бобров. Последние пять видов животных причисляли к собакам ввиду их полезности – они уничтожали «вредных» тварей: змей, мышей, саранчу, скорпионов, лягушек, муравьев, пиявок, ящериц, летучих мышей и черепах.

Безусловно, главным врагом скота – основы существования древнеиранских племён – являлся волк. Он, как и остальные вредные твари, был отродьем злого божества Ангро-Майнью (Ахримана) – виновника всех бед и несчастий на земле. Дать настоящий отпор серому разбойнику мог только пёс-волкодав – порождение всеблагого бога Ахура-Мазды (Ормузда). Вражда собаки и волка, по мнению зороастрийцев, представляет собой одно из бесчисленных проявлений непримиримой войны Духа добра с Духом зла. И эта война, утверждают персидские священники, закончится полной и окончательной победой Ахура-Мазды. Верховный бог свергнет Ангро-Майнью, уничтожит на земле всякое зло, воскресит всех мёртвых, воздаст каждому человеку по его заслугам, и преображённый мир, в котором Ахура-Мазда будет главным жрецом, станет «бессмертным навсегда и навечно»!

Священная книга зороастризма Авеста – единственная священная книга в мире, которая уделяет особое внимание нашему четвероногому другу. Одна из её частей – Видевдат («закон против демонов-дэвов») содержит 13-й фрагард (главу), который целиком и полностью посвящён собаке; упоминается она и в других фрагардах.

То, что написано в Видевдате, по сути, является первым в истории законом о собаках, признанием особой роли этих животных в жизни людей. В нём, в частности, излагаются правила разведения и содержания собак, меры наказания за нанесённый ей вред, указывается на её высокое положение в иерархии земных существ – второе после человека.

«Собаку создал, о Заратуштра, я, Ахура-Мазда, одетую в свою одежду, обутую в свою обувь, бодрствующую, острозубую, получающую долю мужа, для охраны мира. Так я, Ахура-Мазда, собаку предназначил быть стражем от племени туранского,[11] покуда стоит твердыня Истины, покуда стоит мир. И в том доме, где, о Спитама Заратуштра, будет бодра она голосом, не утащит незаметно ничего из хозяйства вор или волк; убиты будут ею волки, истреблены волки, отброшены волки, брызжущие слюной».[12]

Из 13-го фрагарда, состоящего из вопросов и ответов (спрашивал основатель маздеизма пророк Заратуштра из рода Спитамы, отвечал верховный бог Ахура-Мазда), мы узнаём:

«8. Кто убьёт собаку из стерегущих скот, стерегущих дом, охотничьих и обученных, душа того с бо́льшим криком и бо́льшим воем отойдёт к будущей жизни, чем мог бы волк вопить, попав в глубочайшую западню.

9. Никакая другая душа не поддержит его душу в смерти криком и воем; ни одна из двух собак, стерегущих мост <Чинвад>, не поддержит её в смерти криком и воем.

10. Кто нанесёт стерегущей скот собаке ушиб, или отрежет ей ухо, или порежет ей ногу, а из-за этого вор или волк незаметно утащит из стада скотину, тот должен тогда вред искупить: искупить наказанием за умышленно совершённое ранение собаки.

11. Кто нанесёт стерегущей дом собаке ушиб, или отрежет ей ухо, или порежет ей ногу, а из-за этого вор или волк незаметно утащит из дома добро, тот должен тогда вред искупить: искупить наказанием за умышленно совершённое ранение собаки».

А наказание полагалось такое: за убийство овчарки – восемьсот ударов конской плетью, сторожевой собаки – семьсот, охотничьей – шестьсот, а молодой – пятьсот ударов.

В других стихах фрагарда Ахура-Мазда указывает предназначенное собаке место (возле стада, жилища, рядом с охотником); определяет степень вины человека, обделяющего собаку пищей (как если бы он обделил едой праведного мужа) и меру наказания за этот грех (от 50 до 200 ударов плетью); сообщает, чем следует кормить собаку (молоком и жиром с мясом), как поступать с бешеной собакой (если она никого не покусала – лечить, как праведного мужа, а если напала на скот или человека – отрезать ей уши, а затем и ноги).

Далее Ахура-Мазда уподобляет собачью натуру нравам священника, воина, скотовода, раба, вора, ночного зверя, потаскухи и ребёнка. Потому что она:

«45. Пищу ест, как священник, неприхотлива, как священник, незлобива, как священник, довольна и малой долей, как священник. В этом она, как священник.

Держится впереди, как воин, сражается за скот благодатный, как воин, она – позади и перед домом, как воин. В этом она, как воин.

46. Бдительная, спящая чутко, как скотовод, она – перед и позади дома, позади и перед домом, как скотовод. В этом она, как скотовод.

Угодливая, как раб, коварная, как раб… <?>. В этом она, как раб.

47. Ждущая темноты, как вор, промышляющая ночью, как вор, вслепую хватающая пищу, как вор.

Ждущая темноты, как зверь, промышляющая ночью, как зверь, вслепую хватающая пищу, как зверь. В этом она как зверь.

48. Угодливая, как потаскуха, коварная, как потаскуха, гадящая на дороге, как потаскуха… <?>. В этом она, как потаскуха.

Сонливая, как ребёнок, слюнявая, как ребёнок, высовывающая язык, как ребёнок, забегающая вперёд, как ребёнок. В этом она, как ребёнок».

Затем Ахура-Мазда делает такой вывод: «Не стояли бы прочно мои дома на земле, созданной Ахурой, если бы не было собаки, стерегущей скот и стерегущей дом».

Сообщает он и о том, куда девается дух умершей собаки:

«Он приходит к источникам вод, о Заратуштра, в которых сотворяется две водяные выдры: из тысячи сук собак и тысячи кобелей собак – пара выдр, сука и кобель. Убивший выдру вызывает засуху беспастбищную».

А в 15-м фрагарде Ахура-Мазда перечисляет пять тяжких грехов, совершив которые и не раскаявшись, смертный «становится поплатившимся телом». Вот эти грехи:

1) учить праведного мужа иной вере;

2) давать овчарке или сторожевой собаке твёрдые кости и горячую похлёбку, от которых она страдает;

3) убивать или причинять вред суке с щенками;

4) пускать семя в женщину с месячными;

5) пускать семя в женщину беременную.

В этом же фрагарде «Создатель живых творений плотских» подробно объясняет, кто и как должен заботиться о бесхозной щенной суке и её потомстве; в каком возрасте собаки становятся «соображающими и самостоятельно питающимися» (когда щенки смогут обежать дом четырнадцать раз); как получить хороший приплод от суки (её должны покрыть три кобеля); наконец, какой кары заслуживает тот, кто убьёт такую суку и её щенков (семьсот ударов конской плетью).

А из 8-го фрагарда мы узнаём: чтобы очистить от скверны дорогу, по которой несли мёртвого человека или мёртвую собаку, необходимо по этой дороге трижды провести «пса жёлтого четырёхглазого или белого с жёлтыми ушами».

Собака играла важную роль не только в жизни праведного зороастрийца, но и в его смерти. Если собаки земные охраняли умиравшего человека от злобных дэвов, а в первые три дня после его кончины отгоняли демона смерти Насу, пытавшегося похитить душу покойника, то собаки мистические сопровождали эту душу до моста Чинват, сторожили мост и наказывали грешников в аду (см.: Священные псовые).

И, наконец, нельзя не вспомнить ещё об одной мистической иранской собаке – крылатом Сэнмурве. Он стоит у истоков жизни зороастрийского Космоса и щедро рассыпает семена земных растений с ветвей «всеисцеляющего дерева Всех семян».

Таким образом, религия Заратуштры в полной мере воздаёт должное тому творению Ахура-Мазды, которое одето в свою одежду, обуто в свою обувь, всегда бодрствующее и острозубое, и создано для охраны мира. Это уникальное животное русские, украинцы, белорусы и болгары называют собакой – словом, которое, как считают учёные, пришло к нам из языка иранских племён, когда-то населявших Северное Причерноморье.

Собака оставила свой след и в философии: её имя присутствует в слове «киник» («циник»). Киниками называют последователей древнегреческого философа Антисфена, жившего в IV в. до н. э. Киники проповедовали идеал безграничной духовной свободы, отказ от нравственных норм и достижений культуры, призывали к аскетизму и возврату к природе.

Ярким представителем школы киников являлся Диоген Синопский. Согласно легенде, жил он в бочке, зимой и летом носил одно и то же платье, не имел семьи, питался простой, грубой пищей, днём ходил по Афинам с зажжённым светильником и на вопросы удивлённых горожан отвечал, что ищет человека. За такой жалкий, доходящий до юродства образ жизни Диоген получил прозвище Пёс (Куоп), которое носил с гордостью и от которого произошло слово «киник».

По другой версии, это слово возникло от названия афинского холма Киносарг («белая собака»). На этом холме когда-то располагался гимнасий, в котором Ан-тисфен проводил занятия с учениками, а до гимнасия там был алтарь, с которого некая белая собака однажды похитила жертвенное мясо.

В символике собака олицетворяет верность, преданность, храбрость, бдительность и надёжную защиту. Волк символизирует свирепость, жестокость, алчность, дьявольские козни, кровожадность и коварство, а у китайцев – ещё и разврат. Лисица является образцом хитрости, коварства, лицемерия и вероломства.

В алхимии волк символизирует сурьму.

В геральдике псовые – гости не частые.

Эмблема волка несёт традиционную символику агрессивности; его цвет – чёрный, реже – синий, серебряный или красный. Изображается он как анфас, так и в профиль, шерсть на лапах, хвосте и спине вздыблена, пасть всегда открыта, видны острые зубы. Этот зверь красуется на гербах российского Кировограда (в белом поле[13] восстающий[14] чёрный волк с золотым кайлом в передних лапах), украинского Волчанска (в голубом поле бегущий волк), белорусского Волковыска (стоящий волк с головой анфас), польского Лобеза (в жёлтом поле на зелёном холме стоящий красный волк в короне), баварского Пассау (в белом поле восстающий красный волк), а также чувашского села Исаково (в лазоревом поле восстающая серебряная крылатая волчица) и других населённых пунктов. Используется образ волка и в качестве «говорящей» эмблемы (например, в родовом гербе Волковых).

Пёс в геральдике изображается сидящим, стоящим или бегущим, причём только в профиль и в ошейнике – знаком того, что это не дикое, а домашнее животное. В английских и венгерских гербах можно также встретить профильное изображение собачьей головы. Эмблемы псов присутствуют в российских «говорящих» гербах Собакиных, Собаковых, Борзовых, а также Стрешевых, Ростопчиных, Балакиревых, польских шляхтичей Малиновских, Баратынских, Долинских.

Хаски (американская лайка сибирского происхождения) украшает герб Юкона (Северо-Запад Канады), алан (почти исчезнувшая порода) – герб португальского города Аленкер, а чёрный пёс – шотландского городка Линлитгоу.

Об этом псе существует такое предание. Одного человека за тяжкую провинность приговорили к голодной смерти – его отвезли на необитаемый остров и приковали к дубу. Однако осуждённого спас его чёрный пёс: он каждый день приплывал на остров и приносил в пасти еду.

Лисица присутствует на гербах городов Саранска (бегущая красная лиса), Салехарда (в серебре чёрная идущая лисица с червлёными глазами и языком), украинского Лисичанска (лисица, сидящая на куске каменного угля – в память о Лисичьем Буераке, где впервые в Донбассе в 1710 г. был найден «горючий камень»), литовского местечка Лапес (в лазурном поле три золотые лисицы с серебряными когтями) и т. д.

Встречаются псовые и в нумизматике, причём с древних времён. На реверсе римских серебряных монет (дидрахмы и антониниана, обе – III в. до н. э.) изображена капитолийская волчица, кормящая младенцев Ромула и Рема, а на аверсе римской серебряной монеты, найденной в Кельтиберии, сзади профиля мужской головы имеется небольшое изображение бегущей собаки (по-видимому, гончей). Находили древние монеты с изображением собак и на о. Кос, и во многих других местах Средиземноморья. Позже, в XV – XVII вв., бегущий пёс появился на монетах Словении и Хорватии. Изображают собак и на современных денежных знаках.

Не обошли псовые и топонимику – их именами названы многие географические объекты. Вот некоторые из них: древняя Ликия, российские населённые пункты Волчанск, Волковыск, Песь, Лисицыно, Лисаковск, реки Волк, Волчья, Волчина, Волчимья, Лисица, Лиска, Лисья, остров Песяков, западноевропейские Вольфен, Вольфеберг, Вольфштайн, Вольфхаген, гора Хундсхеген, американские Вулфборо, Вулф-Пойнт, Фокс-Бэй-Уэст, река и остров Вулф, две реки, пролив и полуостров Фокс…

В ономастике много «волчьих» имён (см.: Оборотни, Воины). Встречаются и «собачьи», скажем, древнегерманские Хундинг, Хюндла, ирландские Кухулин, Конганкнес, Конал, Ку Рои. Известна и обратная метаморфоза: в средневековой Франции мужское имя Ренар стало именем нарицательным для лисиц.

Названия псовых вошли в наименования растений (волчье лыко, волчья ягода, волчий корень, волчец, собачья мята, пёсьи вишни, пёсья трава, собачья роза, собачий перец, лисий виноград…), животных (паук-волк, земляной волк, морская собачка, рыба-собака, бабочка Ликаон..)[15], астрономических объектов (см.: Псовые на небе) и многого другого.

С псовыми связано множество суеверий, примет, народных поверий (см.: Приметы и предрассудки), пословиц, поговорок (часть из них приводится в книге), загадок, метафор, идиом, устойчивых речевых оборотов. Скажем, в русских диалектах словом «волк» могут назвать и вора, и шафера со стороны жениха, и брата жениха, а «волчицей» – невесту. Широко известны такие выражения, как «собака на сене», «хвост виляет собакой», «чушь собачья», «жизнь собачья», «псу под хвост», «спустить собак», «лихая собака». У англичан мерзавца и подлеца называют «повешенной собакой», а счастливчика – «счастливым псом» или же о нём говорят так: «счастлив, как собака с двумя хвостами». И таких примеров в любом языке найдётся немало. А сколько на свете афоризмов про собак!..

Волки, собаки, койоты, лисы, шакалы и динго широко представлены в мифах и легендах народов мира. Талант и фантазия людей сотворили удивительную вселенную, в которой хвостатые герои создают Солнце, Луну, звёзды и Землю, порождают первых людей, добывают для них огонь и пищу, сражаются с чудовищами, провожают души мертвецов на тот свет, предвидят будущее, воскрешают покойников, и вместе с тем – пожирают богов и людей, проглатывают небесные светила, мучают грешников в аду, служат дьяволу, лишают людей бессмертия, обольщают и сводят их с ума…

Мифы и сказания про собак и их родичей – это целый мир, это поражающий воображение волшебный Кинокосмос![16] Познакомимся с его героями поближе…

и в радости, и в горе – всегда рядом…

Кларенс Джонсон Баркер. Андерс Цорн. Частная коллекция. Отвергнутый. Брайтон Ривьер. Музей искусств Филадельфии.