Читать книгу Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия - Анатолий Терехов - Страница 9

В египетской мифологии повелитель царства мёртвых, бог умерших. Согласно «Текстам пирамид», он считал их сердца. Эпитеты: «Хентиаменти» – «первый в стране Запада» (царства мёртвых), «Стоящий впереди богов», «Владыка Ра-Сетау», «Имиут».

Центр культа – г. Каса (греч. Кинополис) XVII Верхнеегипетского нома.

С конца III тыс. до н. э. Анубис уступает трон верховного бога мёртвых Осирису; при этом остаётся в его окружении покровителем умерших и некрополей, а также богом бальзамирования и мумификации. Его эпитет «Имиут» связан с бальзамированием. Анубис участвовал в поиске тела Осириса, был его бальзамировщиком. Возлагая руки на мумию, Анубис магически оживлял её, превращая в одну из сущностей человека Ах («просветлённый, блаженный»). В загробном мире (Дуате) на суде над умершими он взвешивал их сердца, определяя, кем умершие являлись: праведниками или грешниками. Анубис – брат бога Баты.

Древнеегипетская форма имени: Инпу, Анпу.

Ипостаси: мужчина с головой шакала (собаки) или лежащий чёрный шакал.

Отождествления: волк Упуат, собака Исдес, древнегреческий бог Гермес.

Вся долгая и многотрудная жизнь Анубиса прошла на берегах Нила.

Эта река с высоты поднебесья подобна брошенному на песок цветку: русло – длинный стебель, а дельта – лепестки лотоса или султан цветущего папируса. Лотос с незапамятных времён был символом Верхнего Египта, а папирус – Нижнего, и оба цветка венчали корону Хапи – божества великой реки, которую древние египтяне так и называли: Хапи («река»).

Хапи берёт начало в африканских тропиках, в районе Великих озёр, и несёт свои воды в Средиземное море. По протяжённости (6671 км) это вторая река мира, которая лишь чуть-чуть уступает североамериканской Миссисипи.

Долина Нила зажата в тисках высоких скал, за которыми простирается безбрежное море раскалённого песка. В пределах Египта её протяжённость составляет примерно тысячу километров. Здесь почти никогда не бывает облаков. В сухом прозрачном воздухе отчётливо виден далёкий горизонт. И лишь внезапно налетающий из пустыни обжигающий хамсин всё скрывает за пеленой поднятого им песка. Это Верхний, или Южный, Египет.

А вот Египет Нижний, или Северный, – это дельта, образованная многочисленными рукавами, на которые разветвляется река перед впадением в Зелёные воды – так древние египтяне называли Средиземное море. Здесь много озёр и болот. Вся приморская низина в те далёкие времена была покрыта густыми зарослями папируса и тростника, в которых водилось множество диких животных. В отличие от долины, воздух в дельте насыщен влагой, и тут нередко идут дожди.

Люди, испокон веков населявшие берега реки, называли эти края Та-Кемет – «чёрная земля». Такое название стране дал слой плодородного чёрного ила, который оседает на почву во время ежегодных разливов. Этот бесценный дар Нила является основой жизни и могущества Египта. А за пределами Чёрной земли лежит враждебная человеку раскалённая рыжая пустыня – Красная земля.

Древний Египет – ветеран мировой цивилизации. Он возник в конце IV тысячелетия до нашей эры. За свою более чем трёхтысячелетнюю историю страна фараонов пережила многочисленные взлёты и падения – она возвышалась несокрушимым бастионом самодержавия и распадалась на осколки слабых миницарств, она поражала своей экономической и культурной мощью и прозябала в запустении, она покоряла многочисленных соседей и сама не раз стонала под игом иноземных завоевателей. За её долгую историю на египетском троне успели побывать и чужеземцы: гиксосы, народы моря, ливийцы, нубийцы, персы. Правда, их владычество не было долговечным: свободолюбивые египтяне в конце концов изгоняли пришельцев-поработителей, и на трон правителя Египта вновь садился живой бог на земле – фараон. Однако Александр Великий в 332 г. до н. э. навсегда покончил с независимостью Египта, и страна на 300 лет ушла под власть греческой династии Птолемеев. В 30 г. до н. э. Египет стал провинцией Римской империи. Через 425 лет римлян сменили византийцы. А в 640 г. н. э. остатки некогда великого государства были растоптаны копытами арабской конницы.

Своеобразна и самобытна древнеегипетская культура. Она отличается рядом ярких особенностей. Одна из них – истовое солнцепоклонничество, не знающее себе равных во всём Старом Свете.

У жителей Та-Кемет каждый день начинался с маленького праздника: на востоке являл свой сияющий лик великий и древний бог Солнца Ра, создатель мира, богов и людей. Совершая ежесуточное плавание над и под Египтом, всемогущий Ра и его свита днём и ночью сражались с мировыми силами зла, которые жаждали поглотить Солнце и лишить людей света, тепла и самой жизни.

Утром, омыв своё чело в прозрачных водах священного озера, раскинувшегося среди гор на далёком востоке, Ра садился в дневную ладью Манджет, и плавание по Небесному Нилу начиналось. Вместе с ним на борту Ладьи Вечности находилась его верная команда. Восседавшего на золотом троне Верховного владыку окружали преданные соратники: писец и посыльный бог мудрости Тот, непобедимый бог-воин Хор Бехдетский, боги Шу, Онурис и другие. Богини Хатхор и Маат, стоявшие на носу ладьи, зорко следили за мировым порядком и неукоснительным соблюдением законов. Вёсла находились в крепких руках божеств Ху, Хеха, Сиа и Сехема. На челе бога Ра красовалось волшебное Око Уаджет – вздыбленная голова змеи-урея, чей огненный взгляд готов был испепелить любого врага.

А врагов у солнечной команды было много, и самый грозный среди них – огромный змей Апоп, заклятый враг Солнца, пытавшийся его проглотить. Внезапно появляясь из бездонных вод Небесного Нила, он ежедневно нападал на Священную Ладью. Однако храбрая команда Ра в жаркой схватке отбивала его атаку, и израненный Апоп скрывался в глубинах речных вод. Залечив полученные раны, он повторял свою атаку – но уже ночью в Дуате, в водах Подземного Нила. Иногда мерзкому змею всё же удавалось проглотить Солнце, и тогда на земле наступало солнечное затмение. Но недолгим было торжество тьмы. После минутного замешательства боги произносили магические заклинания и в жаркой схватке одолевали ненасытное чудовище – и освобождённое Солнце вновь сияло на безоблачном небе Египта.

Вечером, преодолев свой дневной путь по небу, ладья Манджет подплывала к Западным горам. Здесь, у врат Дуата, под торжественное пение богов Ра пересаживался в ночную ладью Месктет, и начиналось ночное плавание. Оно было намного опаснее дневного, и команде Ра приходилось пополнять свои ряды храбрыми бойцами, сторожившими вход в Дуат. На борт Священной Ладьи поднимались вооружённый луком и булавой бог-волк Упуат со своей воинственной супругой Нейт и змееголовый бог Нехебкау, а вокруг божественного трона обвивался гигантский змей Мехен.

Подземный Нил, струивший в Дуате свои воды с запада на восток, был разделён железными вратами на двенадцать участков. Врата охраняли свирепые страшилища. Заставить их распахнуть створки ворот можно было только с помощью волшебных заклинаний, которые знал бог магии и волшебства Хека. Но не железные барьеры были главной преградой на опасном пути. За каждым изгибом реки, за каждой прибрежной скалой таились свирепые чудовища: змеи-исполины Амихемф, Ререк, Сексек и Хаи, огромные ядовитые кобры, саблезубые огнедышащие крокодилы, кровожадный долгоносик Апшаит, ядовитая многоножка Сепа и другие исчадия ада. И со всей этой ордой монстров приходилось сражаться бесстрашным воинам Ра. Сражаться и побеждать.

Однако главная битва, битва не на жизнь, а на смерть, разгоралась в конце ночи, когда перед Священной Ладьёй с леденящим душу рёвом из пучины выныривал сам змей Апоп. Дрожали прибрежные скалы, кипела нильская вода! В проклятого гада летели тучи стрел и дротиков. Око Уаджет испускало в него смертоносные лучи. И враг, не выдержав такого натиска, трусливо отступал. Не сумев одержать победу в открытом бою, змей прибегал к коварному приёму: он выпивал всю речную воду, и ладья Месктет ложилась на обнажившееся дно Подземного Нила. Путь к восточному горизонту прерывался. А ведь до восхода оставалось менее двух часов! Тогда бог Хека произносил магические заклинания, и команда Ра, собрав все силы, самоотверженно бросалась на раздувшегося от нильской воды Апопа. Вонзившиеся в него копья и мечи принуждали змея изрыгнуть проглоченную воду, и он, выпустив из чрева воды Нила, уползал в прибрежное болото. Там Апоп зализывал раны и готовился к очередной, уже дневной, схватке.

А ликующие боги-победители славили своего предводителя:

Затем Ра со своей победоносной командой продолжал прерванный путь. Двенадцатый[25] час ночи ладья Месктет проплывала в утробе безымянного гигантского змея, преодолевая последний отрезок подземного пути. Выйдя из его открытой пасти в одну из пещер Восточных гор, Ладья Вечности через распахнутые Двери Горизонта попадала на берег священного озера. Умывшись в его водах, бог Ра переходил на дневную ладью Манджет и отправлялся в очередное путешествие по Небесному Нилу. Над страной Та-Кемет вставало солнце.

И только оно успевало позолотить верхушки угрюмых скал на берегу Нила, как во дворе главного храма города Каса появлялась вереница наголо бритых мужчин в белоснежных одеяниях. Это были жрецы храма. Впереди шествовал главный жрец, а за ним, распевая гимны, шли остальные. В руках они несли цветы, сосуды и аккуратно сложенные льняные ткани. Кувшины были наполнены чистой водой и свежим молоком, а на медных позолоченных блюдах лежали фрукты, а также печень, сердце и рёбрышки только что принесённого в жертву чёрного ягнёнка. Торжественная процессия приближалась к святая святых храма – святилищу, в котором пребывал сам бог. Главный жрец, омыв руки и прочитав заклинание, взламывал печати и медленно отворял дверь. Переступив порог, он падал ниц и благоговейно замирал. Его спутники опускались на колени перед святилищем – входить в него им было строжайше запрещено. К распростёртому жрецу, нетерпеливо повизгивая и помахивая хвостом, подбегал бог и лизал его в бритую макушку. То был добрый знак: значит, бог здоров и пребывает в хорошем расположении духа. Повеселевший жрец вставал с колен и приступал к ежеутреннему ритуалу омовения и кормления Анубиса, который весело прыгал рядом…

В отличие от других народов, упрямые египтяне никак не хотели расставаться со своими родоплеменными тотемами – священными животными, и их формировавшийся долгие столетия пантеон был густо заселён всевозможными зверобогами. Быки, львы, кошки, крокодилы, грифы-стервятники, мангусты, скорпионы – кого только не обожествляли жители Чёрной земли, удивляя своих близких и далёких соседей! «Кто не знает, – писал римский поэт-сатирик Ювенал, – каким чудовищам поклоняется этот помешавшийся Египет! Кто-то почитает крокодила, другому внушает благоговение ибис или змея… Целые города поклоняются кошкам, рыбам в реке, собакам…» А также шакалам и волкам, добавим мы, но уже без всякого сарказма. Потому что именно этим представителям семейства псовых подданные фараона доверили самую главную сферу своего бытия – загробную жизнь. Забота об умершем, точнее, о себе, любимом, после собственной смерти, занимала неоправданно большое место в их жизни, отвлекала огромные материальные и духовные ресурсы. Создаётся впечатление, что египтяне жили лишь для того, чтобы умереть, и всю свою жизнь старательно к этому готовились. Такой маниакальный интерес к посмертному существованию, наряду с культом солнца и животных, – ещё одна удивительная особенность древнеегипетской цивилизации.

Неуёмное желание египтян продлить свою жизнь за порогом смерти привело к созданию самого сложного на земле посмертного ритуала. Он должен был обеспечить сохранность тела усопшего в этом мире и помочь его душе преодолеть все превратности посмертного путешествия в мир загробный, чтобы там примкнуть к сонму богов. Для этого египтяне разработали сложную технологию бальзамирования трупов и стали возводить внушительные гробницы-пирамиды, в которых эти трупы хранились. Одна из таких пирамид, пирамида Хеопса (Хуфу по-египетски), до сих пор поражает воображение. Она и в наши дни является самым высоким в мире каменным сооружением – её высота равна 146,6 метра! Пирамиды – единственное из семи чудес света, сохранившееся до наших дней. Они – самое внушительное и наглядное свидетельство того, каким важным для древних египтян был вопрос их посмертной участи.

Но вот мёртвое тело египтянина, побывав в руках бальзамировщика, стало мумией и с соблюдением всех принятых канонов спрятано в надёжной гробнице. А его душа с помощью провожатого и многочисленных шпаргалок из «Книги мёртвых» добралась до суда Осириса и с радостью выслушала там оправдательный приговор. Получив статус праведной, или оправданной, душа обычно селилась на полях древнеегипетского рая – Полях Пару (Иалу) или присоединялась к команде бога-солнца Ра, совершавшего ежесуточные кругосветные путешествия. Казалось бы, цель земной и загробной жизни достигнута: ты – в раю! После многочисленных посмертных мытарств можно расслабиться и зажить в своё удовольствие! И вот тут-то умерший египтянин демонстрирует ещё одну поразительную особенность своей культуры: он ничтоже сумняшеся заявляет, что полученный им статус праведника – это, конечно, хорошо, но он достоин и большего и не отказался бы, например, от высокого звания бога. Желательно верховного. Скажем, Амона-Ра или Птаха. На худой конец, какого-нибудь Хора Бехдетского. А в некоторых, правда, редких, случаях новопреставленная древнеегипетская душа, войдя в раж, пыталась даже верховодить всеми богами, невзирая на их чины и заслуги! Для этого надо было всего-навсего выразительно прочесть нужные заклинания из «Книги мёртвых» – настольного справочника умерших… Одним словом, у фараоновых покойников губа была не дура – пушкинская старуха из сказки о золотой рыбке нервно курит в сторонке.

И вот с таким беспокойным контингентом приходилось работать Анубису, богу-покровителю мёртвых.

Настоящее его имя Инпу или Анпу. Как на самом деле произносили это слово жители Та-Кемет, мы не знаем – их живая речь навсегда затихла более десяти веков назад. Анубисом его прозвали греки, переиначив исконное древнеегипетское имя на свой лад. У греков для подобного «улучшения» неудобопроизносимых древнеегипетских слов времени было предостаточно: их династия Птолемеев, как мы помним, правила страной фараонов целых триста лет. Эпизодически этим занимались и более ранние греки, которые путешествовали по этой далёкой и загадочной стране или бывали там по торговым делам. Под грецизированным именем «Анубис» шакалоголовый бог вошёл в мировую культуру; этим именем будем пользоваться и мы.

Место рождения Анубиса – город Каса, столица XVII нома Верхнего Египта. (Ном – основная административно-территориальная единица, область этого древнего государства.) Греки, особо не вникая в тонкости чужого культа, назвали этот город Кинополисом (Собакоградом), хотя точнее было бы его назвать Шакалоградом. Кинополис располагался на левом берегу основного русла реки, примерно на середине водного пути, протянувшегося от первого порога до Средиземного моря.

Время рождения Анубиса, как это часто бывает у древних божеств, можно указать только приблизительно: IV тысячелетие до нашей эры.

А теперь обратимся к портрету нашего героя.

Во многих музеях мира, и в первую очередь – Египетском, хранятся многочисленные предметы древнеегипетского искусства: цветные рисунки на папирусе и дереве, барельефы на камне, небольшие скульптуры из камня и бронзы, ювелирные изделия. Руины величественных святилищ хранят колоссальные изваяния небесных и земных владык. Потолки и стены храмов и гробниц, крышки и стенки саркофагов расписаны красочными изображениями сцен земной и загробной жизни.

И в этом калейдоскопе иероглифов, богов, людей и животных особое внимание привлекает необычное существо: стройный широкоплечий мужчина с головой… А вот с головой у учёных-египтологов проблема: они никак не решат, чья она. То, что эта голова принадлежит кому-то из псовых, – бесспорно. Но кому именно? Прямых указаний на этот счёт, насколько известно автору этих строк, в древнеегипетских текстах не обнаружено. Свидетельства любопытных греков разнятся: одни видели в Анубисе шакала, другие – собаку, а некоторые – даже волка. Известны также погребальные фигурки, чьи головы очень напоминают лисьи. Римляне, завоевав Египет и переняв у них культ Исиды, признали Анубиса священной собакой. Раскопки некрополя в Ликополисе (Волкограде) показали, что среди многочисленных мумий шакалов попадаются и мумии собак.

В советской академической энциклопедии «Мифы народов мира» про Анубиса написано, что он «почитался в образе лежащего шакала чёрного цвета или дикой собаки Саб (или в виде человека с головой шакала или собаки). Анубис-Саб считался судьёй богов (по-египетски «саб» – «судья» писался со знаком шакала)»[26].

По поводу последнего утверждения необходимо заметить следующее: все попытки автора настоящей книги найти в литературе подтверждение того, что Анубис когда-нибудь где-нибудь судил богов, оказались безуспешными. Возможно, это оговорка автора энциклопедической статьи Р. И. Рубинштейна или опечатка, и тогда второе предложение приведённой цитаты следует читать так: «Анубис-Саб считался судьёй среди богов» и далее по тексту. Иными словами, Анубис был первым богом-судьёй, судившим в загробном царстве умерших людей за их земные поступки. Но в приведённой цитате для нас более интересным является признание равнозначности шакальей и собачьей природы Анубиса.

Такая разноголосица мнений заставляет внимательнее всмотреться в многочисленные изображения Анубиса. Так кто же он: шакал? собака? волк?

В настоящее время в Африке обитают четыре вида шакалов: обыкновенный, полосатый, чепрачный и эфиопский. У обыкновенного шакала внешность явно не «божественная»: короткая, широкая морда и небольшие уши. Из оставшейся троицы самым «анубисным» является эфиопский шакал, находящийся ныне на грани вымирания. По шакальим меркам, это довольно крупный зверь на высоких и стройных ногах, с острой вытянутой мордой. На голове у него торчат длинные остроконечные уши, а тыл украшает в меру пушистый хвост. И если этого шакала перекрасить в чёрный цвет – он будет достойным кандидатом в анубисы. А вот волк, который сейчас в Египте не водится, на звание такого кандидата явно не тянет. Как говорится, рылом не вышел. Как и местные лисы.

На этом шакальем выборе можно было бы и остановиться. Однако есть одно удивительное «но»…

Среди существующих ныне собачьих пород самыми древними на земле считаются две: фараоновы собаки и ивисские собаки. Обе они – ровесники древнеегипетской цивилизации. Пять тысячелетий назад с ними уже охотились первые фараоны и вельможи, о чём свидетельствуют многочисленные охотничьи сцены, запёчатлённые на папирусе и камне. О том, насколько высоко уже в те далёкие времена ценились эти псы, говорит такой факт. В 1935 г. американская археологическая экспедиция проводила раскопки некрополя близ пирамиды Хеопса. В одном из захоронений учёные нашли табличку с надписью, которая гласила, что здесь со всеми почестями предана земле любимая собака владыки Верхнего и Нижнего Египта по кличке Абутью. Судя по всему, для фараона эта утрата была поистине горька, так как он не остановился ни перед какими затратами, чтобы достойно похоронить своего хвостатого друга.

Кроме высоких охотничьих и сторожевых качеств, этих собак отличает ещё одна особенность: они обладают изумительным экстерьером. Это высокие, стройные, с грациозной осанкой короткошёрстные псы песочно-коричневого окраса. Их головы будто списаны с портретов Анубиса: такие же сухие, точёные, длинные морды с выдающимися мочками носов, такие же большие стоячие уши. И без всякого преувеличения можно сказать: лежащая ивисская собака является живым воплощением статуэтки Анубиса, которая хранится в московском Пушкинском музее и по праву считается подлинным шедевром древнеегипетского искусства. Правда, кроме окраса, этих собак от Анубиса отличает ещё одна деталь: довольно тонкий хвост.

Впрочем, совсем не исключено, что древнему ваятелю «позировала» самая обычная бродячая чёрная собака с пушистым хвостом, бесчисленные стаи которых и сейчас рыщут в окрестностях египетских селений в поисках чего-нибудь съедобного.

Как бы там ни было, можно с уверенностью сказать: древнеегипетский художник легко мог найти живой прототип Анубиса. И, в конце концов, не так уж и важно, кто это был: шакал, фараонова собака или пёс с ближайшей помойки, – главное, это был представитель славного семейства псовых. А автор и далее будет придерживаться преимущественно «шакальей» версии, помня о её условности.

Изначально египтяне, как известно, поклонялись богам в образе животных. Это мог быть как живой зверь, отобранный по особым признакам, так и его изображение. И в том, и в другом случае жрецы своего бога кормили, поили, наряжали, пели ему гимны, просили у него помощи и защиты. Если же бог, по их мнению, не оправдывал людских надежд и плохо справлялся со своими обязанностями, его наказывали и даже могли убить. Убитого бога со всеми почестями хоронили, а затем искали ему замену. Собственно, убивали не самого бога, а то животное или его изображение, в котором, как считали жрецы, бог пребывал.

Шли века. Люди полнее и глубже познавали окружающий мир, расширяли свой духовный и культурный кругозор. Вместе с ними «умнели» и их боги, чьи обязанности постоянно усложнялись. Вскоре стало ясно, что справиться с новым кругом задач с помощью лап, копыт и рогов богам уже не под силу – для этого нужны человеческие руки. Тогда-то и появляются изображения богов в облике зверолюдей: человеческое тело позволяло им выполнять любое физическое действие, а оставшаяся голова священного животного, наряду с другими атрибутами, служила им своеобразным удостоверением личности. Однако появление нового облика не отменило старого, чисто звериного. Поэтому и канонический образ Анубиса воплощался в двух ипостасях: существа с мужским туловищем и головой шакала и лежащего в позе сфинкса чёрного шакала. «Правда, эллины объясняли звероподобный облик египетских богов совсем по-другому: они считали, что бушевавший некогда по всему миру огнедышащий великан Тифон так напугал всех богов, что они превратились в разных зверей, пытаясь спастись от своего грозного противника. Но когда Зевс одолел Тифона и похоронил его в глубине земли под вулканом Этна, эллинские боги вновь приняли человеческий вид, – а вот боги Египта превратились в людей только наполовину, сохранив головы львов, шакалов, орлов и обезьян»[27].

Но вернёмся к портрету Анубиса. Шакалобог одет по моде того времени: на нём простая набедренная повязка шендит, на голове – полосатый платок клафт или парик. Два конца того или другого ниспадают спереди на плечи, а третий спускается сзади ниже лопаток. Украшением служат богатое ожерелье, прикрывающее грудь, и браслеты на запястьях, плечах и лодыжках. В руках Анубис держит знак жизни анкх и, реже, скипетр в виде посоха или кнута. А вот наряд его второй ипостаси – лежащего шакала – намного скромнее. Это ошейник (иногда золотой) и (или) изящно повязанная на шее лента. Она, возможно, является символом тех лямок, с помощью которых Анубис и его друзья-шакалы тащили когда-то священную ладью бога Ра по мёртвым водам подземного Нила[28]. (Ладья не могла плыть под парусом, так как в Дуате не было воздуха и, соответственно, ветра. Поэтому неутомимому Анубису и его команде приходилось становиться бурлаками на Ниле и помогать гребцам.) Завершая описание внешнего вида Анубиса, добавим, что внутреннюю поверхность ушей, брови и контур глаз изображения шакала часто покрывали золотом.

А теперь ещё раз внимательно посмотрим на Анубиса: гордая осанка, изысканные линии, отрешённый взор, благородное сочетание чёрного с золотом – во всём его облике есть что-то притягательно-мистическое, таинственное и волнующее…[29]

Однако Анубис выделялся не только внешностью. Несмотря на то, что его часто изображали шакалом-лежебокой, он был очень активным и трудолюбивым богом. Об энергии Анубиса красноречиво свидетельствуют сцены заупокойных фресок: вот он заботливо склонился над мумией умершего; вот, широко шагая, ведёт его душу в загробное царство; там, в Великом Чертоге Двух Истин, присев на корточки, взвешивает его сердце; не забывает при этом побывать и на ладье бога Ра… Словом, наш пострел везде поспел.

Кто же были родители этого неутомимого бога с пёсьей головой?

История и тут не даёт однозначного ответа, предлагая на выбор несколько вариантов.

Самым спорным является тот, который утверждает, что Анубиса родила богиня-кошка Баст Вы можете себе такое представить: у пса Анубиса мама – кошка?.. Даже робкое предположение подобного курьёза способно вызвать лишь негодующий лай и презрительное шипение!

Маловероятно также, что отцом Анубиса был всемогущий Ра, – фактов, подтверждающих отцовство солнечного бога, явно недостаточно.

Пожалуй, наиболее убедительным представляется такой вариант: Анубиса родила от своего брата Осириса Нефтида. Она была законной женой Сета и родной сестрой Исиды, жены Осириса. (Чтобы прояснить кровнородственные связи богов, напомним, что, по гелиопольской версии, Нефтида, Осирис, Сет и Исида были детьми бога земли Геба и богини неба Нут. Осирис взял в жёны Исиду, а его младший брат Сет женился на Нефтиде.)

Говорят, Нефтида, боясь гнева ревнивого мужа, оставила родившегося малютку в тростниковых зарослях дельты. Там его с помощью собак случайно нашла Исида. Заметим, что ребёнок был зачат в любви, которую несчастная Нефтида давно и безнадёжно питала к Осирису. А он, кстати сказать, и не подозревал, что изменил любимой жене. Потому что измученная неразделённой любовью Нефтида однажды решилась на отчаянный шаг: оказавшись наедине с Осирисом, она приняла облик Исиды и разделила с ним ложе. Однако если супружескую измену Нефтиды ещё можно как-то понять (её рыжий муж был существом злобным, завистливым и коварным), то брошенный ребёнок – несмываемое пятно на её совести.

Впрочем, дело было, скорее всего, не совсем так. Есть свидетельства того, что, родив Анубиса, Нефтида убедила своего благоверного в том, что именно он является отцом ребёнка. Помогли ей в этом два обстоятельства: во-первых, бездетность их старшего брата Осириса, что в определённой степени снимало с него подозрения, и, во-вторых, псовые черты в облике самого Сета. Некоторые учёные считают, что прототипом его зооморфных изображений послужила давно вымершая порода борзых. Эта принадлежность Сета и его мнимого сына к семейству псовых, в конце концов, и усыпила обычную подозрительность рыжего бога. Между тем, если слегка напрячь воображение, то в облике Сета, кроме собачьих черт, можно разглядеть и классические черты обманутого мужа: на некоторых архаичных рисунках у него на лбу явственно просматриваются выросты, весьма похожие на рожки, а хвост на конце имеет странное раздвоение, напоминающее то ли змеиный язык, то ли опять-таки небольшие рожки… Одним словом, настоящий рогоносец – как спереди, так и сзади.

Как бы там ни было, вскоре из шустрого щенка вырос популярный во всём Египте бог. О том, что священный шакал был всеобщим любимцем, говорит, например, такой факт: египтяне для игры, напоминающей наши шашки, выреза́ли фигурки в виде Анубиса и весёлого бога Бэса.

О личной жизни шакалобога мы практически ничего не знаем. Известно лишь, что его женой была собакоголовая богиня Инпут. Она, так же как и её муж, подвизалась на поприще покровительства умершим – таким растерянным и беспомощным в первые дни после смерти. В этом многотрудном и ответственном деле им помогала их единственная дочь, змееподобная богиня чистой и прохладной воды Кебхут, совершавшая возлияния умершим. У Анубиса был также родной младший брат по имени Бата, один из древнейших богов, почитавшийся в образе могучего быка. (О нелёгкой судьбе братьев можно прочитать в сказочном детективе Нового царства «Два брата».)

С незапамятных времён Анубис был безраздельным владыкой царства мёртвых – Дуата. Однако поначалу ему приходилось часто кочевать вместе со своими владениями по древнеегипетской вселенной. Это было вызвано тем, что смертельно озабоченные жители Та-Кемет никак не могли определиться с местоположением своего загробного мира и его устройством.

На заре цивилизации, когда трупы людей перед захоронением в землю расчленялись и (или) сжигались, их души обречены были бродить среди собственных могил, часто бессильно наблюдая, как эти могилы пытаются разрыть голодные дикие звери. Покойников хоронили, как правило, на западном берегу Нила, в безжизненных, угрюмых местах среди дюн и скал. Эти места всегда считались опасными для людей, особенно ночью, когда к сонмищу неприкаянных душ, питавших к живым зависть и злобу, присоединялись снующие среди могил стаи шакалов и других ночных охотников. Кроме того, живые боялись, что мёртвые нашлют на них беду: порчу, болезнь, неудачу, а то и смерть.

С возникновением культа Осириса, когда люди стали предпринимать попытки спасти от тления тела умерших, надеясь таким образом обеспечить им вечную загробную жизнь, потусторонний мир переместился на небо. Блаженным краем для умерших стали незаходящие околополярные звёзды, на которых селились (или в которых воплощались) их души. Бедняки, согласно их земному рангу, могли рассчитывать только на крохотные, еле видимые звёздочки. А фараоны, вельможи и люди знатные занимали самые крупные, самые заметные звёзды, располагаясь рядом с богами. Боги, переселившиеся к тому времени на небеса, облюбовали в качестве собственной обители созвездие Большой Медведицы, которое в те далёкие времена в Египте было ещё незаходящим и называлось Бедром Коровы, или Гиппопотамом (см.: Псовые на небе).

Попасть в небесный Дуат можно было разными путями. Например, прийти по Дороге мёртвых (Млечному Пути) в сопровождении собаки или приплыть в серебряной ладье Тота (на Месяце). Можно было также прилететь на крыльях ибиса, в которого преображался всё тот же Тот, или в крайнем случае бесстрашно вскарабкаться на небо по длинной лестнице. Однако добираться до царства мёртвых, расположенного на такой головокружительной высоте, было совсем не просто и даже опасно. Поэтому позже египтяне перенесли его на восточный край неба, где каждое утро появляется солнце. Теперь Дуат пребывал не на звёздах, а на полях тростника (Полях Пару), которые располагались на восточном горизонте.

На этом, однако, египтяне не успокоились и в конце концов переместили Дуат вместе с полями тростника на запад, опустив его в глубь земли, туда, где, собственно, царство мёртвых и должно находиться – ведь именно в землю закапывают люди своих покойников.

Размещение загробного мира под землёй было последней крупной операцией египтян по обустройству своей вселенной. Произошло это в конце эпохи Древнего царства. С этого момента к прежним титулам Анубиса («Владыка Ра-Сетау», «Стоящий впереди богов») добавляется ещё один: «Хентиаменти» – «тот, кто впереди Запада», «первый из западных». И души умерших египтян теперь отправлялись не на небо, а на запад, туда, где находился подземный Дуат. Там бог мёртвых Анубис «считал их сердца», то есть оценивал добрые и злые земные дела каждого покойника и определял его окончательную судьбу в Дуате.

Шло время. И на исходе Древнего царства (примерно в конце III тысячелетия до н. э.) в египетском потустороннем мире случилось редкое в традиции престолонаследия событие: отец сменил на троне сына. Осирис, постоянно пребывавший в Дуате и игравший там роль «свадебного генерала» (в него переселялись души умерших фараонов), сменил Анубиса и стал владыкой царства мёртвых. Никакого объяснения этому факту в истории не сохранилось. Скорее всего, это была инициатива самого Анубиса, перегруженного заботами об усопших, поток которых с каждым годом всё нарастал. Известно только, что смена власти произошла бескровно, по обоюдному согласию. Ведь кроме родственных и профессиональных уз Осириса и Анубиса связывали также и тёплые личные отношения. Переплетение их судеб началось очень давно, примерно за тысячу лет до описываемых событий. В те далёкие мифические времена, когда только закладывались основы заупокойного культа древних египтян, фараоном Египта был сам Осирис. Царский трон и двойную корону пшент он унаследовал от своего отца, бога земли Геба.

Правление Осириса было Золотым веком Египта. Он заложил основы древнеегипетской цивилизации. Диких жителей Та-Кемет, не брезговавших даже людоедством, он научил земледелию, ремёслам, почитанию богов и дал им справедливые законы общежития. Призванный им бог мудрости Тот подарил египтянам язык, письменность, разные искусства, привил умение строить жилища и храмы, лечить людей, проводить необходимые измерения и вычисления, определять по солнцу и звёздам время. В стране наступили мир и благоденствие. Однако Осирис не ограничился родным Египтом. Его благотворное влияние испытали и соседние племена, которых он также приобщил к основам человеческой культуры.

И вдруг на двадцать восьмом году правления Осириса случилось непоправимое: его сгубил родной брат Сет. Бог войны, пустыни и засухи, коварный Сет давно завидовал успехам и славе старшего брата, давно мечтал отобрать у него корону и трон владыки Египта. Чтобы добиться желаемого, он замыслил и совершил гнусное злодеяние. В 17-й день месяца Хатор Сет на устроенном им пиру представил сказочной красоты сундук и объявил, что подарит его тому, кому он придётся впору. Сундук, намеренно изготовленный по мерке Осириса, стал его гробом. Как только ничего не подозревавший фараон с целью примерки в него улёгся, Сет и его приспешники быстро захлопнули крышку, забили её гвоздями, залили щели свинцом и бросили сундук вместе с несчастным пленником в Нил.

Так трагически пресёкся земной путь благодетеля-фараона.

Узнав о гибели мужа, обезумевшая от горя Исида остригла волосы, облачилась в траурные одежды и отправилась на его поиски. «Она бродила по свету и без устали искала его. Она летала над землёй, издавая крики горя, и не опустилась на землю, пока не отыскала его»[30]. А отыскала она его на берегу далёкой Финикии, куда сундук прибило ветром и течением. Оплакав находку, богиня доставила сундук с телом супруга в родной Египет и спрятала его в густых тростниках дельты, чтобы на следующий день приступить к похоронному обряду. Но увы! Злоключения несчастной Исиды на этом не закончились. Промышлявший в тех местах ночной охотой Сет случайно наткнулся на сундук и, открыв крышку, увидел тело ненавистного Осириса. В ярости он принялся кромсать мечом мёртвую плоть брата и разбрасывать её по всему Египту. Исстрадавшейся Исиде опять пришлось отправляться в далёкий путь, чтобы разыскать останки мужа. В этом трудном и опасном деле ей помогал Анубис. Их усилиями были собраны все части разрубленного тела, все, кроме фаллоса. Его успели сожрать рыбы (египтяне грешат на осетров). Искусные руки богини вылепили недостающий орган из глины и с помощью магических заклинаний прирастили его к телу Осириса. Более того, Исиде удалось совершить то, что она не успела при жизни мужа: забеременеть от него и родить сына. Но это будет потом. А сейчас необходимо было уберечь плоть Осириса от тления. Этим сложным и ответственным делом занялся Анубис. Он с помощью заклинаний и целебных трав срастил сложенные куски, осушил восстановленное тело содой, смазал его бальзамами и маслами. И через семьдесят дней мумия Осириса – первая мумия в мире! – была готова. Исида и Нефтида оплакали убитого мужа и брата и тайно его похоронили.

Для Исиды, испытавшей страшное потрясение, родившийся сын стал солнечным лучиком, пробившимся сквозь чёрные тучи горя и страданий. Она в него вкладывала всю свою нерастраченную материнскую любовь, всю свою нежность. Малыш Гор был для неё не только утешением, но и надеждой: Исида свято верила, что возмужавший Гор отомстит за убитого отца и по праву законного наследника займёт трон фараона. А пока все её силы уходили на то, чтобы надёжно спрятать сына в тростниковой чаще от злобного Сета и его лазутчиков. И в этом богине помогали её верные защитники: шакал Анубис, волк Упуат, чёрный пёс Исдес, а также божества из свиты Осириса: собакоголовый Имахуэманх, вооружённый двумя огромными ножами, и Джесертеп. Нефтида, покинувшая своего кровожадного супруга, тоже ни на шаг не отходила от малыша. А Сет и его приспешники, распугивая птиц и зверей, днём и ночью прочёсывали густые заросли, чтобы захватить Исиду с младенцем и мумию Осириса. И в дельте между сторонниками двух братьев-богов часто вспыхивали стычки, нередко перераставшие в настоящие сражения (см.: Исдес). Вот один из примеров.

Однажды Джесертеп заметил одного из приближённых Сета, демона Делиба, который по заданию своего главаря рыскал в поисках мумии Осириса. Почувствовав за собой слежку, Делиб бросился наутёк. Джесертеп кликнул находившихся поблизости Анубиса, Имахуэманха и Упуата, и отважная четвёрка ринулась в погоню. Затрещал тростник, взметнулись фонтаны брызг, взлетели из-под ног испуганные птицы! И как ни петлял вспотевший от страха Делиб, преследователи его догнали. Подбежавший первым Имахуэманх острым ножом срубил ему голову, и сражённый демон, оборвав свой предсмертный вопль, рухнул на смятый тростник и залил его кровью.

Однако на этом схватка не закончилась. Сет, узнав о гибели Делиба, решил выкрасть труп своего приспешника и захоронить его. Приняв облик Анубиса, коварный Сет беспрепятственно пробрался к останкам Делиба, собрал их в мешок и попытался незаметно скрыться. Но не тут-то было! Бдительный Анубис его выследил и настиг – завязался жаркий поединок. Однако силы были не равны. В отличие от Анубиса, Сет был профессиональным воином – недаром Ра ставил его во главе своей дружины, которая в Дуате билась с бесчисленными чудовищами. В тех битвах Сет побеждал самого Апопа! И туго бы пришлось шакалобогу, если бы ему на помощь не поспешил Тот. Бог мудрости и колдовства произнёс магические заклинания, и Сет был повержен! Анубис связал ему руки и ноги и по велению Ра отдал Осирису. Осирис использовал его в качестве живого трона. И пришлось посрамлённому Сету несколько лет служить опорой божественного седалища.

«Красные дьяволы», узнав о позорной участи своего предводителя, кинулись ему на выручку. Однако им навстречу бесстрашно вышел Анубис и в одиночку изрубил вражеское войско! Кровь истреблённых приспешников Сета впиталась в землю Египта и превратилась в кроваво-красный минерал шесаит.

Древний папирус донёс до нас ещё один интересный рассказ о замечательном поступке Анубиса.

Однажды Сет похитил у солнечного бога Ра оба Ока Уаджет. (Учитывая преклонный возраст Владыки Всего Сущего, сделать это было нетрудно.) Злодей поместил похищенное в две шкатулки и спрятал их на высокой скале. А чтоб никто шкатулки не украл, Сет в облике огромного крокодила лёг рядом и стал их стеречь. Прознав о краже, Анубис по следу вышел на похитителя. Чтобы перехитрить грозного сторожа, Анубис превратился в крылатого змея и тёмной ночью неслышно забрался на скалу. Там он вскрыл шкатулки и забрал оба Ока. Затем незаметно ускользнул и в укромном месте зарыл спасённые реликвии в землю. И случилось чудо: оба Ока Уаджет проросли лозами белого и чёрного винограда! Так, благодаря храброму поступку Анубиса, на земле Та-Кемет появилась винная ягода.

Шли годы. Подрастал сын Осириса и Исиды. И вот наступил час, когда возмужавший Гор вступил в борьбу с Сетом. Эта тяжба была трудной, часто драматичной и длилась долгие восемьдесят лет. Эннеада, девятка старших богов во главе с Ра, долго не могла решить, кому же присудить двойную корону Египта. Гор и Сет сражались множество раз, нанося друг другу увечья. Чтобы доказать свою правоту, они состязались в беге, бились в облике бегемотов, плыли наперегонки на каменных ладьях… И всегда побеждал Гор!

Исида оказывала своему сыну посильную помощь. Однажды, когда Сет превратился в быка, богиня преобразилась в собаку с ножом на конце хвоста и смело ринулась на врага. Бык-Сет трусливо бежал.

Однако даже терпя поражение за поражением, проклятый узурпатор не хотел возвращать царский сан.

В конце концов боги всё же присудили победу Гору, и Сет вынужден был вернуть законному наследнику трон и корону фараона. Многолетняя вражда закончилась.

Но в самом её начале произошло весьма знаменательное событие. В одном из первых сражений Сету удалось вырвать у Гора, тогда ещё неопытного воина, глаз. Изрубив орган зрения на куски, Сет, по обыкновению, разбросал его по всему Египту. Однако благоволивший Гору Тот нашёл все фрагменты, собрал из них глаз, оживил его в виде Ока Уаджет и вернул Гору. Счастливый Гор отнёс спасённое Око отцу. Осирис проглотил его и воскрес! (И с тех пор в сердце каждого египтянина вспыхнул огонёк надежды на личное бессмертие. Для этого надо было повторить путь Осириса: после смерти сохранить тело, чтобы душа могла рассчитывать на жизнь вечную. С известным упрощением можно сказать, что Осирис своим воскресением победил смерть, и случилось это задолго до Иисуса Христа.) Воскресший великий бог благословил своего сына на праведную битву с Сетом и навсегда удалился в царство мёртвых…

Итак, победив Сета, Гор взошёл на престол и стал править Египтом. Его царствование длилось триста лет. За это время он восстановил в стране мир, спокойствие и порядок, поднял из руин разрушенные Сетом храмы и построил новые. Время его правления стало продолжением Золотого века Осириса. Гор был последним из богов, непосредственно правивших страной. После него трон правителя Та-Кемет занимали уже смертные, считавшие себя земным воплощением Гора. А Гор, оставив Египет на их попечение, занялся делами небесными и загробными: его можно было встретить на Ладье Вечности в свите Ра или в Дуате, где он принимал деятельное участие в посмертной судьбе умерших.

Таким образом, в конце эпохи Древнего Царства египетский миропорядок обрёл законченные черты. Мир, окружавший египтянина, стал устойчивым и понятным.

…Каждое утро над землёй вставало солнце. Это бог Ра плыл в Ладье Вечности по Небесному Нилу на запад. Ночью, поразив многочисленных врагов, он возвращался по Подземному Нилу на восток, чтобы утром опять взойти над землёй. Далеко на западе, в Дуате, где катил свои воды Подземный Нил, на его многочисленных островах находились Поля Иару – блаженный край, где пребывали души умерших. Правил тем краем великий бог Осирис. А между небом и Дуатом располагался мир живых. В его центре лежала благословенная земля Та-Кемет. На этой земле в поте лица трудились земледельцы и ремесленники, в храмах и святилищах мудрые жрецы чтили богов, воины защищали страну от врагов. Повелевал всеми фараон – живое воплощение бога на земле. Он правил страной с помощью чиновников, свято исполнявших его волю. Ритм жизни всего Египта и каждого его жителя задавал великий Нил: разлив – посев – уборка урожая – подготовка к следующему разливу. И так из года в год, из века в век…

Но коротка человеческая жизнь. Кем бы человек ни родился – бедным издольщиком или богатым сановником, – смерть настигала всех. И ни горячие мольбы, обращенные к богам, ни груды золота, ни чудодейственное зелье – ничто не спасало от горького расставания с миром живых. И человек этот мир покидал. Однажды и навсегда.

…Плач и стенания слышны в доме царского писца Хеканахта. Он умер на рассвете, так и не увидев, как первые лучи солнца позолотили верхушки финиковых пальм. Годы и тяжкий недуг исторгли из его тела душу Ба[31], похожую на сокола с головой умершего, и он отправился в Страну вечности «отдыхать от жизни». Путь туда был долгим и опасным. Одолеть его помогал шакалоголовый бог Анубис – защитник и помощник умерших, проводник в загробное царство. Там, в Великом Чертоге Двух Истин, Осирис вершил самый последний и самый главный суд в судьбе каждого человека – суд его земной жизни. Однако умерший мог рассчитывать на жизнь вечную только в том случае, если над ним исполнялись все обряды, с помощью которых когда-то был воскрешён сам Осирис. Поэтому каждый покойник уподоблялся владыке загробного мира и к его имени добавлялось слово «Осирис». (Египтяне придавали имени огромное значение. Они его считали одной из сущностей человека и твёрдо верили: узнавший имя человека или демона приобретает над ним власть.)

Когда первый взрыв горя утих, родственники отнесли покойника в «Добрый дом» к бальзамировщикам. Для Осирис а-Хеканахта началась новая жизнь – жизнь после смерти. И с этой минуты его добрым гением-покровителем стал Анубис. Он под именем Анубиса-Имиута («бальзамировщика») сразу же принялся за дело первостепенной важности: начал спасать тело от разложения. В этом ему помогали его семья, друзья и другие боги.

Дочь бога Ра, антилопорогая богиня чистой и прохладной воды Сатис, в четырёх сосудах омыла тело Осириса-Хеканахта водой Нила, и оно стало священным телом Сах. Его положили на стол, и Анубис, прочитав молитву, приступил к бальзамированию. Вначале Имиут с помощью расплющенной на конце медной спицы извлёк через ноздри мозг покойного. После этого кремнёвым ножом вскрыл ему живот и вытащил внутренности. Затем разрезал диафрагму и извлёк лёгкие. Сердце осталось нетронутым: оно, по верованиям древних египтян, являлось средоточием чувств, ума, памяти и совести человека и потому должно было оставаться в теле. Выпотрошенное тело писца Анубис-Имиут покрыл обильным слоем соды и оставил на семьдесят дней: именно столько времени ушло на изготовление мумии Осириса. За это время сода успевала вытянуть из мёртвого тела всю влагу, что обеспечивало ему в сухом климате Египта практически вечную сохранность. Извлечённые внутренности бальзамировщик тоже обильно пересыпал содой и поместил в четыре сосуда-канопы, чьи крышки были изготовлены в виде голов божеств-хранителей, детей Гора. Имсет, имевший человечью голову, охранял печень, Хапи с головой шакала – лёгкие, павианоголовый Дуамутеф – желудок, а Кебексенуф, обладавший головой сокола, – кишки.

Последний, семидесятый, день бальзамирования был самым трудным и ответственным: соблюдая все каноны обряда, необходимо было высушенное тело Осириса-Хеканахта превратить в мумию. И ошибиться было нельзя: любая оплошность, малейшее небрежение могли разгневать душу-двойника умершего Ка, превратить её в злобного демона, который будет мстить живым родственникам покойного и их потомкам. Обычно Анубис с этой задачей справлялся с помощью супруги и друзей. Если же умершим был знатный сановник, а то и сам фараон, то задача мумифицирования усложнялась многократно, и для её успешного решения приходилось призывать на помощь других богов – покровителей умерших: богиню-целительницу Нейт, ибисоголового бога мудрости Тота, бога Абидосского некрополя – чёрного пса Хентиаментиу, Исиду, Нефтиду…

Для изготовления мумии требовалось много ткани. И бог ткачества Хедихати доставил несколько тюков белоснежного льняного полотна. Бог виноделия Шесему прислал сосуды с различными маслами и благовониями. Недалеко от мастерской помощники развели костёр и в медном котле расплавили битум.

Анубис кисточкой осторожно очистил тело писца от соды, нарумянил покойнику щёки, подкрасил губы, навёл сурьмой брови и надел ему парик. На опущенные веки наклеил искусственные глаза, изготовленные из белой эмали с накладными камешками-зрачками. После этого всё тело тщательно смазал бальзамными маслами. В брюшную полость положил четыре восковых фигурки детей Гора и набил её кусочками ткани, пропитанными благовониями. Разрез на животе тщательно заклеил акациевым клеем. На шею Осириса-Хеканахта он надел широкое, богато украшенное ожерелье, а также амулет в виде стебля папируса, изготовленный из полевого шпата. Амулет символизировал рост и развитие новой жизни, зелёные побеги воскресающей природы. На левую сторону груди шакалобог положил украшенного магической надписью лазуритового скарабея, защищавшего сердце от похитителей, а на живот – символ жизни анкх. Уложив амулеты, Анубис обернул тело писца первым слоем пелён и на груди умершего поместил ещё один важный амулет – изготовленное из цветной эмали и золота Око Уаджет, всемогущее Око Гора. Узкими полосками ткани был обёрнут каждый палец на руках и ногах; руки прибинтованы к туловищу, связаны ноги. Между слоями пелён укладывались всё новые и новые амулеты. Дважды поверхность мумии смазывалась горячим битумом. При остывании он придавал мумии жёсткость и препятствовал проникновению воздуха к плоти…

Солнечная ладья Ра, преодолев половину Небесного Нила, заскользила к западному краю неба. С уставшего Анубиса в три ручья лил пот. Его сменил Упуат, затем Исдес. Но вот запасы ткани, подаренные богом Хедихати, истаяли, превратившись в многослойные пелены мумии. Отдохнувший Анубис-Имиут покрыл спелёнатого писца полотнищем, на котором искусной рукой художника был нарисован Осирис, и края полотнища зашил на спине. Мумия Осириса-Хеканахта была готова! Анубис омыл руки, напевно произнёс заклинание и в торжественной тишине возложил руки на мумию. С этого мгновения умерший обретал Ах – загробное воплощение – и становился блаженным! Затем мумию уложили в гроб, который был изготовлен из душистого кедра в форме человеческого тела. Гроб накрыли крышкой, украшенной цветным изображением Осириса во весь рост. Стенки гроба были красочно расписаны сценами Загробного суда и иероглифами заклинаний. И на закате гроб с мумией и ящик с канопами передали родственникам писца.

Всю ночь многочисленная семья Хеканахта не отходила от гроба, скорбя по умершему. А с наступлением нового дня печальная процессия покинула усадьбу покойного и потянулась к берегам Нила. Переправившись на западный берег, она направилась к вырубленной в скале гробнице. Знойный воздух оглашался воплями плакальщиц. Впереди шли жрецы, они воскуряли фимиам и пели гимны, посвященные Анубису и Осирису. За жрецами рабы тащили на полозьях повозку с фобом. Затем шли родственники и друзья покойного. Замыкали шествие слуги, которые несли ящик с канопами, а также то, что требовалось покойному на том свете: еду, одежду, украшения и предметы повседневного быта.

Но вот траурное шествие подошло к гробнице. В её сумрачной глубине виднелся установленный в центре погребальной камеры массивный каменный саркофаг, рядом лежала крышка. Под усилившийся плач мумию Хеканахта извлекли из фоба и поставили у входа в вечный приют. Её поддерживал стоявший позади Анубис. Перед мумией установили жертвенный столик с дарами. Возле него, лицом к мумии, стали два жреца Анубиса-Имиута с перекинутыми через плечо леопардовыми шкурами, а позади них – жрец со свитком молитв и заклинаний. Он подал знак, и воцарилась тишина. Начался главный обряд над мёртвыми в мире живых – обряд отверзания уст. Зазвучали слова священного гимна, в воздухе поплыл сизый дымок воскурений, запахло ладаном. Один из жрецов окропил душистой водой мумию и разложенные на столике богатые дары, а второй – торжественно поднял правую руку с бронзовым жезлом, наконечник которого был выполнен в форме головы барана, и коснулся им уст мумии. С этого мгновения уста Осириса-Хеканахта могли есть, пить и говорить! Затем жрец прикоснулся священным жезлом к его ноздрям – и он мог дышать, прикоснулся к его глазам – и он мог видеть, прикоснулся к его ушам – и он мог слышать!

Эти магические прикосновения вернули Осирису-Хеканахту покинувшую его жизненную силу Ка, и он воскрес для новой жизни в царстве Осириса. Как воскрес когда-то сам Осирис, которому Гор дал проглотить своё спасённое Тотом око, вложив его в уста отца. И отныне воскресший Осирис-Хеканахт обретал возможность полноценной жизни в зафобном мире.

А его мумию по окончании обряда положили обратно в гроб. Гроб опустили в саркофаг, саркофаг накрыли крышкой. Рядом Анубис поставил ящик с канопами, а у стен пофебальной камеры установил фигурки Амсета, Хапи, Кебексенуфа и Дуамутефа: они будут охранять вечный покой усопшего. Затем шакалобог велел слугам разложить в фобнице принесённые вещи Хеканахта и расставить деревянные раскрашенные фигурки людей-ушебти. Именно ушебти, повинуясь заклинаниям умершего, будут прислуживать ему на том свете и выполнять за него различные работы. Слуги внесли также столик с жертвенными приношениями: цветами, фруктами, лепёшками, жареной дичью и кувшинами с пивом. И последнее, что сделал шакалобог, – он установил в пофебальной камере свидетельство того, что над покойником были выполнены все предписанные ритуалы. Это была шкура жертвенного быка, спелёнатая особым образом и привязанная к шесту, вставленному в глиняный сосуд.

Похороны закончились. Анубис внимательно осмофел покинутую людьми фобницу, проверил, всё ли сделано. Затем произнёс заклинание, запер входную дверь и опечатал её собственной печатью, на которой были изображены девять пленников и лежащий над ними шакал. Участники похорон тщательно замаскировали вход в фобницу, завалив его камнями и засыпав щебёнкой. И ушли домой, на восток, оставив за спиной бафовое вечернее солнце и упокоившегося среди скал царского писца Хеканахта.

На землю опустилась ночь. Потемневшее небо украсилось россыпью ярких звёзд. Взошедшая щербатая луна осветила мёртвым светом безрадостную картину: среди застывших песчаных волн громоздились угрюмые скалы и каменные глыбы. Между ними в лунном свете мелькали похожие на тень тёмные силуэты, там и сям вспыхивали зловещие огоньки. Это вышли на охоту ночные хищники: волки, гиены, шакалы. Их жуткий вой и безумный хохот взрывали гнетущее безмолвие ночи и, подхваченные эхом, долго метались среди скал, медленно затихая. В этот бесовский хор временами вплетались предсмертные хриплые вопли очередной жертвы, и тогда над скалами на мгновение повисала зловещая тишина.

Многие звери, поодиночке и стаями, осторожно подкрадывались к свежей гробнице, источавшей соблазнительные запахи. Но все их попытки пробраться внутрь оказывались тщетными: каменные стены и нагромождение камней у входа были надёжной защитой от непрошеных гостей.

Для Хеканахта наступила роковая ночь. Пока не взошло солнце нового дня, ему надо было добраться до того места в Дуате, где волею богов во главе с Осирисом должна решиться его судьба: или он обретёт жизнь вечную, или умрёт вторично и уже окончательно.

Внезапно гробница озарилась призрачным сиянием, и Хеканахт увидел над собой тёмный лик Анубиса и услышал его тихий голос:

– Вставай, нам пора. Путь далёк и труден, и нам его надо осилить до рассвета.

Поднявшийся с погребального ложа Хеканахт не поверил своим глазам: на нём были не бесчисленные пелены, а праздничные одежды. И он ещё больше удивился, когда оглянулся и увидел нетронутый саркофаг. Впрочем, изумляться времени не было, надо было торопиться на запад, в Дуат. Писец почувствовал в своей руке сильную руку Анубиса, и страх его растаял. Затем они шагнули в ночную тьму…

После долгих часов утомительного путешествия по опасным горным тропам путники подошли ко входу в Дуат. Это были огромные бронзовые ворота в каменной оправе неприступных скал. Здесь на страже стояли грозный змей Нехебкау, чей огненный взгляд мог испепелить любого врага, и волк Упуат с луком за спиной и тяжёлой булавой в лапах. Рядом с ним находилась его жена – устрашающая богиня Нейт. Волк издалека заметил приближавшиеся фигуры и окликнул их. Услыхав условленный ответ Анубиса, он повернулся к вратам и произнёс краткое заклинание. Створки ворот медленно, со скрипом отворились, и шакалобог с писцом вошли в Дуат.

Перед ними открылась широкая панорама потустороннего мира, от которой у Хеканахта захватило дух. Впереди, до самого горизонта, раскинулась дельта Подземного Нила с многочисленными рукавами и озёрами. Среди блестевшей живым серебром воды виднелись многочисленные острова.

Взор писца привлекла свинцовая туча слева. Её брюхо озарялось багровыми отблесками пылавших на земле огненных озёр. То там, то здесь к небу поднимались клубы чёрного жирного дыма. Между сполохами огня в оранжево-коричневом мареве метались чьи-то страшные тени, и оттуда доносились еле слышные крики и вопли. В них было столько боли и отчаяния, что Хеканахта охватил страх. И он поспешил перевести взгляд на группу красивых зданий, возвышавшихся справа от того ужасного места. Одно из них привлекло особое внимание писца. Его огромные пилоны и стены были сложены из какого-то необычного голубовато-серого камня, а перед входом устремились к небу два блестевших золотом столба. На их верхушках реяли длинные чёрные и красные полотнища. Писец почти не сомневался: поразившее его своей холодной красотой и строгим величием здание является храмом. И чем дольше Хеканахт им любовался, тем сильнее в нём крепла уверенность, что этот храм – именно та цель, ради которой ему пришлось преодолеть долгий и мучительный путь. Но тут он заметил, что дорога, на которой он стоял и которая вела к желанной цели, очень скоро упиралась в ещё одни ворота. Сторожили эти ворота три страшных демона. От одного взгляда на них у бедного писца перехватило дыхание, а ноги стали ватными.

Вдруг Хеканахт испуганно вздрогнул – кто-то коснулся его плеча. Это был Анубис – о нём ошарашенный писец просто забыл.

– Успокойся и внимательно меня выслушай, – произнёс шакалобог, крепко сжав плечо похолодевшего от страха Хеканахта. – Мы почти у цели. В том храме, который ты с таким интересом разглядывал, тебя ждут боги. Уверен, ты преодолеешь все трудности и скоро окажешься у его стен. Дальше пойдёшь один – таков закон. Я буду ждать тебя у храма. Тебе осталось пройти через семь таких ворот и миновать десять обелисков, расположенных вдоль дороги. У каждых из семи ворот ты увидишь трёх демонов с головами священных животных. Один из демонов – стражник, второй – привратник, а третий – глашатай. Ты должен каждого назвать по имени и принести им в жертву свежую кровь. Только тогда они тебя пропустят. Затем на твоём пути встретятся десять священных обелисков. Ты обязан произнести имя каждого обелиска и имя бога, который его охраняет. Вот корзина, в ней семь кувшинов с жертвенной кровью. А это – папирус со всеми именами и заклинаниями. Тот самый, который тебе положили в гроб в день похорон. И запомни: произносить все имена и заклинания необходимо громко и уверенно, подавив в душе страх и сомнения. Да укрепит твоё сердце Всемогущий Ра, Повелитель вечности, Владыка всего сущего! Да хранит тебя Великая богиня Исида, единственная, существующая с начала времён! А теперь ступай!

Слова Анубиса придали писцу решимости, и он, преодолевая страх, зашагал вперёд. Дойдя на негнущихся ногах до первых ворот, Осирис-Хеканахт под холодным прицелом змеиных, львиных и крокодильих глаз упал на колени, развернул дрожащими руками свиток и, стараясь не глядеть на демонов, произнёс:

После этих слов привратник распахнул ворота, стражник освободил дорогу, а глашатай прокричал:

– Держит путь славный своими делами Осирис-Хеканахт!

Писец оставил первой троице кувшин с кровью и направился к следующим воротам. Там его уже поджидали сокологоловый привратник Хесеф-хра-ашт-Херу, собакоголовый стражник Атес-хра-ше и зайцеголовый глашатай Ам-хуат-ент-пехфи…

Пройдя через все ворота, вспотевший писец подошёл к первому обелиску и громко прочитал по папирусу:

– Я прошёл путь свой. Я знаю тебя. И мне ведомо имя твоё, и я знаю имя бога, охраняющего тебя. Имя твоё – Госпожа страха с высокими стенами, верховная правительница, Госпожа разрушения, которая повелевает заклинаниями, прогоняющими ураган и бурю, и которая спасает от разрушения того, кто находится в пути. Имя охранника твоего – Ертат-Се-банка.

И Ертат-Се-банка сказал ему:

– Проходи!..

Благополучно миновав последний, десятый, обелиск, писец увидел у входа в храм ждавшего его Анубиса. Шакалобог ободряюще улыбнулся и произнёс:

– Ты достоин имени Осириса, Хеканахт! Однако впереди ещё одно испытание, последнее и самое трудное. За этим порогом, который мы сейчас перешагнём, находится Великий Чертог Двух Истин. В нём тебя ждут боги и повелитель царства мёртвых Осирис. Папирус с именами богов и нужными заклинаниями в твоих руках. Да укрепит твоё сердце Всемогущий Ра, Повелитель вечности, Владыка всего сущего! Да хранит тебя Великая богиня Исида, единственная, существующая с начала времён!

С этими словами Анубис взял писца за руку, и они переступили порог храма. Войдя в Великий Чертог Двух Истин, Анубис громко произнёс:

– Взыскующий справедливого суда богов Осирис-Хеканахт явился!

То, что открылось взору писца, заставило его на мгновение зажмуриться и крепче сжать руку провожатого. Он увидел перед собой уходящий вдаль, утопающий в золотистом сиянии огромный зал. Его потолок подпирали два ряда высоких колонн. Каждая колонна была изваяна из малахита и напоминала связанные стебли папируса. Потолок и стены переливались искусно выполненными разноцветными росписями. Стены вверху опоясывал карниз в виде бесконечного ряда уреев – вздыбленных кобр с солнечными дисками на головах. Пол был выложен плитами из чистого серебра. В противоположном конце зала на возвышении на троне восседал повелитель царства мёртвых Осирис. Его голову украшала высокая белая корона Верхнего Египта с двумя перьями по бокам. Позади трона стояли богини Исида и Нефтида, а слева и справа – охранявшие Осириса дети Гора: Амсет, Хапи, Кебексенуф и Дуамутеф. По всей длине зала вдоль колонн восседали боги, представлявшие все номы и крупные города Египта. В центре зала стояли большие весы. К их вертикальной стойке с помощью кольца крепилось подвижное коромысло с двумя чашами на концах. На коромысле имелась стрелка, указывавшая на положение чаш. Возле весов стояли ибисоголовый бог мудрости и письма Тот с табличкой и палочкой для письма, богиня правды Маат, покровитель людей бог Шаи и богиня судьбы Рененут. На стойке весов сидел сокол с головой, похожей на голову Хеканахта. Это была его душа Ба. Здесь же стоял небольшой столик с серебряным блюдом, на котором покоилось сердце писца. Возле столика сидела «пожирательница умерших» Аммт – полульвица-полубегемотиха с крокодильей пастью. Она жадно глядела на сердце и плотоядно облизывалась. Именно это чудовище пожирало сердца умерших, которых признавали недостойными вечной жизни в обители Осириса. А самих грешников демоны сжигали в огненных озёрах Дуата. Эта смерть была окончательной, и её египтяне боялись больше всего на свете.

Анубис освободил свою руку из крепко сжатой ладони писца и тихо произнёс:

– Смелее, Хеканахт! Сначала – к Осирису, затем – к богам. Ступай! – И легонько его подтолкнул.

Ошеломлённый Хеканахт, не чуя под собой ног, прошёл через весь зал и опомнился лишь тогда, когда увидел перед собой бесстрастный лик Осириса. Он упал на колени и произнёс:

– Привет тебе, о Великий бог, Владыка Чертога Двух Истин! Я пришёл к тебе, о мой повелитель, я явился, чтобы узреть твоё великолепие. Я знаю тебя, я знаю твоё имя, я знаю имена сорока двух богов, которые пребывают с тобой в этом чертоге. Воистину Рехти-Мерти-Неб-Маати – твоё имя! Вот я пришёл к тебе с правдой. Ради тебя я уничтожил свой грех.

Да не случится со мной ничего дурного в этой стране, в Великом Чертоге Двух Истин, ибо я знаю имена сорока двух богов, пребывающих в нём, сопутников Великого бога Осириса!

Произнеся последнее слово, Хеканахт припал челом к полу. Осирис хранил молчание. Наконец писец встал и, пятясь, отошёл от престола Владыки мёртвых. Затем он обратился к каждому из сорока двух богов, присутствовавших в зале:

Но вот исповедальный обход богов закончен. К растерявшемуся Хеканахту подошёл Анубис, взял его за руку и подвёл к весам. Предстоял «допрос» главного свидетеля – сердца писца. Свидетеля бесстрастного и неподкупного, знающего о подсудимом всё. И Хеканахт обратился к нему с горячей мольбой:

– О моё сердце! Не свидетельствуй против меня на суде! Пусть никто не выступит против меня! Не отворачивайся от меня перед стражем весов Анубисом! Пусть не станет моё имя зловонным. Да не прозвучит обо мне ложь перед великим богом Хентиаменти! Да войдём мы с тобой в страну счастья!

Наступила напряжённая тишина. Анубис взял с подноса сердце и положил его на чашу весов. На другую чашу богиня правды, справедливости и правосудия Маат положила страусиное перо. Если чаша с сердцем поднимется, значит, на весах невесомое сердце легкомысленного, пустого и безответственного человека. Если же чаша опустится, станет ясно: сердце наполнено свинцовым грузом зла, ненависти и эгоизма[32]. И в том и в другом случае обладатель такого сердца будет признан грешником, и ему придётся умереть навсегда.

Немного поколебавшись, чаши весов успокоились. Взоры всех присутствовавших обратились к стрелке весов. Хеканахт смотрел на неё с надеждой и ужасом. Аммт, предвкушая возможную поживу, лязгала челюстями и нетерпеливо переступала с лапы на лапу. Анубис присел на корточки и внимательно изучил положение стрелки. Вскоре он убедился: стрелка располагалась строго отвесно – значит, сердце и перо уравновесили друг друга. Облегчённо вздохнув, Анубис сообщил об этом Тоту. Тот записал показания Анубиса в табличку и обратился к собранию богов:

– О боги! Внимайте этому суду! Сердце Осириса-Хеканахта было воистину взвешено. Оно было признано праведным после испытания на великих весах. В нём не было найдено никакого зла.

И собрание богов вынесло окончательный вердикт:

– То, что вышло из твоих уст, Тот, живущий в Хеменну, подтверждается. Осирис, писец Хеканахт победоносный, божествен и правогласен. Он не грешил, не творил зла против нас. Пожирательнице Аммт не будет дано торжествовать над ним. Да будут дарованы Осирису-Хеканахту пища богов и место для вечной жизни на Полях Иару, как и всем почитателям Гора. Да предстанет он перед Великим Осирисом!

Услыхав эти слова, Анубис взял за руку писца, подвёл его к Осирису и промолвил:

– Я явился перед тобой, Хентиаменти, я привёл к тебе Осириса-Хеканахта. Весы показали, что его сердце праведно. Собрание богов объявило его маа-херу, правогласным. Молю тебя, да будет дана ему милость твоя!

При этих словах Анубиса писец упал на колени, воздел руки и воззвал к Осирису:

– Воистину, я перед тобой, Владыка Аменти. На мне нет греха. Позволь мне быть одним из тех, к кому ты проявил милость, мне, любящему тебя писцу Хеканахту, чьё слово есть правда перед Осирисом!

Хеканахт с воздетыми руками замер перед царём мёртвых. В Великом Чертоге Двух Истин повисла звенящая тишина. Лик Осириса по-прежнему был бесстрастен, уста его сомкнуты, а очи глядели вдаль. И вдруг под высокими сводами раздался торжественный голос:

– Да будет так!

И с этой минуты Осирис-Хеканахт стал полноправным обитателем счастливой страны праведников – Сехет Иару, Полей Тростника.

Жизнь на Полях Тростника была прекрасной и счастливой. Там не было зла, не было горя и голода, не было болезней. Там плодородные поля всегда приносили богатый урожай, а на сочных пастбищах тучнел плодовитый скот. Ячмень там рос в четыре локтя, а полба – в девять локтей. Там много напитков и еды. Живущие там вкушали блаженство! И именно туда лежал теперь путь праведного Хеканахта. Однако, чтобы попасть на Поля Иару, нужно было преодолеть последнюю преграду – водную.

…Нос папирусной ладьи мягко уткнулся в прибрежный песок. Хеканахт выбрался на берег. Перед ним начиналась тропинка, вившаяся через золотое поле созревшего ячменя. В его высоких стеблях легко мог затеряться любой человек. Увидев налитые колосья выше своей головы, писец замер от удивления. Придя в себя, он сделал несколько шагов по тропинке. Но перед тем как войти в этот сказочный ячменный лес – обернулся. На носу ладьи стоял Анубис и смотрел ему вслед. Его острые зубы белели в улыбке. А в бездонных чёрных глазах таилась неизбывная грусть. Шакалоголовый бог улыбался ещё одной спасшейся душе, которой помог пройти через все испытания. И грустил, прощаясь с нею навсегда.