Читать книгу Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи - Анатолий Юрьевич Шендриков - Страница 18

За темнеющий горизонт медленно стекали последние капли вечернего света. Лишь макушки самых высоких гор могли еще насладиться янтарным великолепием теплого заката. А внизу было уже достаточно черно и мрачно, и без дополнительного освещения передвижение по полуразрушенным дорогам не представлялось возможным. Портной ехал рядом с механиком. Они поочередно садились за штурвал, чтобы не тратить время на остановки и отдых. Первые впечатления были не столь шокирующими, как они ожидали. Просто пустынные земли, просто заброшенные города – и ничего из ряда вон выходящего. Просто до жути холодная подступающая ночь. В первом населенном пункте, где совсем недавно проживало несколько семей-отшельников и где спасатели планировали в первый раз выйти на связь с Западной Пальмирой, никого не было, даже заблудших бродяг. Это был небольшой поселок у подножья горы к северо-западу от Ронды под названием Альгодоналес17. Благополучно связавшись с домом, они решили поскорее покинуть это место. От брошенных домов сквозило какой-то жутью. И это ощущение необъяснимой внутренней тревоги быть затянутым в абсолютное ничто, порабощенное ничем, заставляло людей двигаться дальше, не мешкая и не вглядываясь в темные подворотни загадочной ночи.

Зоя была не из пугливых, но даже ее смутило это гнетущее чувство безысходности. После первого же поселения она перебралась в кабину, пообещав иногда садиться за руль. Кабина была довольно просторной. Позади водителя даже был лежак, где можно было вздремнуть.

Сменив Микко, Портной сел за руль. А тот, молча, без комментариев пролез на лежак.

И чтобы немного развеяться, полячка попыталась завязать беседу с Портным:

– О чем думаешь? – спросила она.

– Да так… ни о чем и обо всем одновременно.

– Расскажи мне. Я умею слушать, клянусь! – уверяла девушка.

– Ты напугана, ведь так? – покосившись на Скаврон, спросил Портной.

– Ну-у-у… да! Как и все!

– Как и все? Ты не права!

– В смысле? Тебе что, не страшно? – не поверила девушка.

– Ты знаешь, все эти покинутые земли… они словно воплощение моего детства… и моей юности, – сглотнув слюну, тяжело протянул Портной. – Я, конечно, не бродил по городам-призракам, нет… скорее, я сам был таким призраком, который не может найти покоя. Гораздо страшнее быть одиноким там, где горят тысячи огней, и где они освещают путь для сотен тысяч людей – это худшее из наказаний, которое может пережить человек. Для меня никогда по-настоящему не светил ни один фонарь. Я всегда будто бы жил во тьме! Может, поэтому меня не трогает, не цепляет и не пугает картина этой новой планеты. Мне кажется, я уже все это видел, понимаешь?!.. И ты даже не представляешь, как бы мне хотелось просто напугаться! Но ничего не выходит, ведь оно все мне слишком знакомо. Я десятки раз, еще будучи мальчишкой, ночами находил на улицах избитых до смерти или замерзших людей. Звонил анонимно в полицию, потратив последнюю монету в телефонной будке, мечтая, чтобы у того человека появился хоть малейший шанс на спасение. Приезжали бездушные менты, и, пнув ногой валяющегося в закоулке бедолагу, проверяли, жив он или мертв, а затем по рации сообщали скорой, чтоб те забирали жмурика. По вызову приезжала машина скорой, и такой же бездушный человек в белом халате жал руку менту, просил прикурить сигарету, и вместо того, чтобы убедиться, жив ли на самом деле человек или нет, стоял и курил, скидывая шутки ради пепел прямо на… – тяжело зажмурив глаза, парень будто снова увидел нечто подобное. – В этом крылось столько жестокости и бесчеловечности! Поэтому, наверное, пустые города меня вовсе не пугают. Для меня они всегда были пусты. А люди, некогда заселявшие их, практически всегда оказывались куда страшнее, поверь! – сказал Портной и замолчал, оглянувшись на Зою. Он почувствовал, что немного перегнул палку с рассказом. Девушка сидела, отвернувшись к окну. В отражении было видно, что на её щеках блестят слезы. Просто она не хотела показывать их.

– Э-э-эй, ты чего! Я вовсе не хотел тебя расстраивать. Извини меня, пожалуйста! Вот же идиот.

– Нет-нет! – вытерев ладошкой лицо и шмыгнув носом, сказала полячка. Дрожащий голос выдал ее окончательно. – Ничего страшного. Это ты прости. Я просто не знала, что у тебя было такое ужасное детство.

– Не жалей меня. Я, кстати, тебе немножко приврал! – улыбнувшись, попытался взбодрить он девчонку. – Один фонарик, не помню точно как, но все же и для меня засиял.

Зоя улыбнулась в ответ.

– Ее звали Викторией, – тяжело выдохнул Портной. – И она была моим светом Пальмиры.

Девушка не стала больше задавать вопросов. Девичье сердце и так болезненно восприняло эту историю.

– Что-то я разговорился, – разволновался Портной.

– Ничего-ничего! Мы можем поговорить о чем-то другом, если хочешь, – предложила Скаврон и резко перевела тему. – Ух ты! А что это за штуковина у тебя на руке? Часы такие? Я ничего подобного раньше не видела, – заинтересовалась она громоздким устройством с незамысловатым, на первый взгляд, циферблатом, надетым на правое запястье Портного.

– Ага! Подарок, – с гордостью произнес парень.

– Здорово! А можно посмотреть?

Портной снял устройство с руки и дал ей.

– «Моему брату от Ганса», – прочитала она корявенько выгравированные на обратной стороне слова. – Как это мило! Постой, от Ганса… это тот парень?.. – прищурившись, пыталась она восстановить картину их недолгого общения с Ланге… – Который тогда, на праздновании Нового Утра, – быстро вспыхивали размазанные силуэты в памяти девушки.

– Да-да… тот самый! – успокоил ее Портной. – Ты угадала. Но это не просто часы, а настоящий шедевр инженерии.

– Я вижу! – протянула она.

– Но я даже не сказал, почему! – цинично вставил Портной.

– Ой, прости! Я думала, ты про их внешний вид, – сыграла она наивную дурочку.

Впечатление наивной девчонки она уж точно не вызывала. Портной скромно улыбнулся. Когда парень смеялся, его прямые темные брови всегда так печально опускались у висков и вздергивались вместе с морщинкой над длинным носом, нависающим над тонкими невыразительными губами. Улыбаясь, он сильно походил на грустного клоуна, только не разукрашенного и вовсе не смешного.

– Это не только часы, но и счетчик Гейгера, и компас… ой, прости! Астропас!

– Что? – мило захихикала полячка, сморщив маленький веснушчатый носик.

– Ну да, так он назвал свое изобретение. Оно еще спасет нам жизнь, попомни мои слова!

– Какой умный мальчик! А я и не знала.

Портной был горд за своего друга.

– Держи! – протянула она обратно устройство Портному.

– Не надо, оставь, – отказался он.

– Ты что! Это же подарок, я так не могу! Держи-держи…

– Поверь, Ганс был бы рад, если бы ты носила его изобретение на своей руке.

– Правда? Я ему нравлюсь? – снова включила она дурочку.

– Нравишься?! Ха! Думаю, ответ ты и сама знаешь, – ответил Портной.

Зоя кокетливо улыбнулась.

– И вообще, если так интересно, спроси при случае у него самого!

На горизонте тем временем показалась огромная глубокая яма, дальнего края которой в темноте видно не было. Яма казалась бездонной пропастью где-то на краю света. Но это был всего лишь вид, с некогда берегов, на пересохший бассейн Гибралтара. Они только приближались к городу на самом юге Испании под названием Тарифа18, но бездонная пропасть, в которую превратился пролив, уже успела повергнуть отряд в неистовый ужас. И, несмотря на сомнения и страх, каждый из них понимал, что так или иначе, а спуститься вниз все-таки придется. На вездеходе перебраться с поверхности на дно пролива по обваленным скалистым берегам не составило особого труда. Но, проехав пару сотен метров, они заметили, что одна из фар, освещающих дорогу спасателей в сумерках, неожиданно замигала и почти сразу погасла. Света оставшейся лампочки было недостаточно. Слишком непредсказуемым могло оказаться неизученное дно Гибралтара. Да и, скатываясь все ниже по крутой впадине иссушенного пролива, тьма становилась все гуще и опаснее. Проблему нужно было решать на месте.

– Что за черт?! – выругался Портной.

– Я разбужу Микку.

– Микко! Ему не нравится, когда коверкают его имя, – тихонько исправил он Скаврон.

Девушка стыдливо кивнула.

На улице было уже довольно прохладно. Солнце спряталось за горизонтом, и лишь тусклый распадающийся гало – кровавый световой столб от последнего луча, вздымающийся к небесам, – напоминал об уходящем дне.

Накинув куртки, трое вышли на улицу: Портной, Зоя Скаврон и Микко Анттила.

Разобрав фару, механик вытащил лампочку и, откашлявшись, сказал:

– Издохла, зараза!

– Заменить есть чем? – поинтересовался Портной.

– Конечно! – ответил Микко и полез обратно в кабину. Под поднимающимся лежаком находились различные детали под замену, в том числе и лампочки.

Зоя стояла, пританцовывая, чтоб не замерзнуть. Температура быстро снижалась. И к моменту достижения спасателями Гибралтара, пятого августа столбик термометра упал до минус 10°С.

– Брр! Как же холодно! – сказала она.

– И это только сумерки. Представь, что будет ночью!

– Спасибо… успокоил! – недовольно фыркнула полячка.

Пока механик ковырялся в кабине в поисках запасной лампочки, из кузова постепенно начал выползать взволнованный невыспавшийся народ. Они начали осыпать Портного вопросами. Пока тот обрисовал ситуацию, откуда-то с некогда величественных берегов Гибралтара – высоких массивных темных скал – послышался истошный голодный вой. Словно сами Геркулесовы Столбы недовольно взвыли от потревожившего их спокойствие человека.

Народ мигом притих в оцепенении.

– Возвращайтесь в машину! – поторопил Портной, не планировавший знакомства с теми, кому мог принадлежать этот адски жуткий вой.

Люди подчинились приказу.

– Кто это? – тревожно завертела головой Зоя.

Портной схватил ее под руку и поволок в кабину.

– Ты чего? – фыркнула она.

– Лично у меня нет желания выяснять, кто это. А если у кого-то оно есть, он может пойти и проверить. Потом нам расскажет.

Вой стал сменяться рычанием. И количество тех, кто мог издавать подобные звуки, постепенно увеличивалось. Это были то ли одичавшие собаки, то ли шакалы – сложно было разобраться. Но точно чувствовалось то, что они были очень голодными и свирепыми.

– Чего ты здесь возишься? – поинтересовался у Анттилы Портной, забравшись в кабину. Ответа не последовало. – Ау! Ты чего тут, спишь?

– Где?.. Что? А! Да-да, вот лампочка! – вскочил задремавший механик.

– Что-что?! Бестолочь! Мы привлекли к себе внимание нежелательных гостей! – выругался Портной.

Выхватив у него из рук лампочку, он снова выскочил на улицу, захлопнув за собой дверь. Рычание вперемешку с невероятно громким свирепым лаем, непохожим ни на что, что слышал раньше Портной, становилось все громче и отчетливее. «Кто-то просто пока не рискует напасть», – проговорил себе под нос парень, вглядываясь вдаль и одновременно пытаясь вставить новую лампочку в патрон. Руки тряслись от страха и холода. «А вот и обещанный страх!» – немножко даже обрадовался он. Чувство опасности начинало постепенно щекотливо сверлить его кости и вязать суставы на ногах. По-прежнему ничего не выходило с заменой лампочки, и ему становилось уже не до смеха. Портному даже почудилось, что после последнего рыка он почувствовал смердящее дыхание зверя, который вот-вот нападет. Но это был всего лишь неожиданно подобравшийся к нему механик, дыхнувший ядовитым перегаром. Он выскочил, чтобы помочь Портному.

– Вернись обратно! – грубо скомандовал Портной.

– На, держи! – отодвинул его в сторону Микко Анттила, передав винтовку и забрав лампочку. Он искусно вставил ее на место старой, зафиксировал клипсами фару и сказал, что можно возвращаться.

Только Портной завернул за кабину, чтобы влезть внутрь, как увидел метрах в десяти перед собой два пожирающих его фосфорицирующих глаза. Существо оказалось не кошкой и не собакой. Оно было более полутора метров в высоту, а на голове его красовалась блестящая белоснежная густая грива, бесшумно колосящаяся от слабого ветра, больше напоминающая собой хохолок, клином ведущий ото лба, и, равномерно расширяющийся, до самых лопаток. Четких же очертаний в жидком свете сумерек видно не было, но если бы нечто встало на задние лапы, Портному, при своем немалом, под два метра, ростом, очевидно, пришлось бы смотреть на него снизу вверх. И перед тем, как выстрелить, он успел почувствовать лишь одно – взгляд этот видит в нем не только добычу. Очевидно же, что существо устало от голода и жаждет это исправить. «Почему оно не делает рокового выпада в сторону жертвы?» – промелькнуло в его мыслях. И, не став дожидаться ответа на этот вопрос, он взвел курок. Прозвучал выстрел и существо, заскулив, метнулось в сторону.

– Гони! – крикнул Зое Портной, забравшись в кабину.

Полячка до упора надавила на педаль газа, и вездеход загреб своими цепкими гусеницами вперед, раскидывая по сторонам сырой, уже слегка подмерзший донный песок. Тяжелая конструкция не позволяла развивать высокую скорость. Вездеход был вынослив и мог двигаться без остановки сутками, но вот рвануть, унося прочь от опасностей пассажиров, был не в силах. Не для того был сконструирован. Да еще и прицеп волочился позади кузова, замедляя ход на весьма значимые в той ситуации километров двадцать-тридцать.

– Они не отстают! – истерично вскрикнула Зоя, увидев в водительское зеркало стаю неизвестных крупных животных.

Количество преследователей увеличивалось с каждой минутой.

– Нужно отцеплять прицеп. Иначе, нам не удастся оторваться, – испуганно заключил Микко Анттила, глядя на Портного.

Портной зажмурился от напряжения.

– Я пошел! – спустя мгновение сказал он, открывая люк, находящийся в крыше кабины.

– Постой! Может, лучше я? – неуверенно предложил Микко.

– Нет! Ты пьян, на ногах еле стоишь, куда тебе еще на крышу лезть! Если хочешь, можешь прикрыть меня отсюда.

Портной пролез в отверстие люка и осторожно ползком направился к заднему краю кузова, внутри которого народ дрожал от испуга. Портной медленно, но верно приближался к краю. Тем временем Микко, высунувшись из люка, отстреливал преследующих их тварей. Он был пьян, в его глазах двоилось, и каждый второй выстрел приходился то по крыше, то в неизвестность. Один раз он даже чуть не попал в Портного, когда вездеход наскочил на кочку.

– Соберись! – обернувшись, крикнул Портной.

Анттила собрал жменю сырого налипшего на крышу снега, измазал им свою пьяную физиономию, а остатки сунул в пылающую от перегара пасть. Затем быстро потряс головой, чтобы взбодриться и, прополоснув рот, выплюнул эту холодную массу, растопленную пропахшей бурбоном слюной. Результат немного улучшился. Пытаясь не терять драгоценного времени, Портной спешно достиг границ кузова и спустился вниз, к рычагу, который удерживал прицеп. Дернув за рычаг пару раз, Портной понял, что у него ничего не выйдет. Деталь долго не смазывалась и поэтому немного заржавела. Пока он использовал одну за другой тщетные попытки выдернуть ржавую железяку, одной из тварей удалось догнать их и забраться на крышу прицепа. Тяжелым шагом, впиваясь в металл мощными когтями, существо с собачьей лысой мордой и могучим телом царя зверей добралось до края прицепа и, оскалившись, уставилось сверху на Портного. В отличие от того, которого Портной подстрелил еще перед началом погони, у этого были красные глаза, он был чуть поменьше размером, и на его голове не было той пышной белой гривы, напоминающей хохолок, а лишь несколько редких скрученных прозрачных волосков. И этот кровожадный взгляд уж точно не оставлял никакой надежды. Зверь знал, что он сильнее. Он вот-вот собирался рвануть к своей жертве, но прозвучал выстрел. Но, выстрелив, Микко лишь сильнее рассердил существо. Нерв, словно рыболовным крючком, дернул мясистую губу твари кверху, сильнее оголив его длинные острые клыки, обмотанные вязкой пенящейся слюной. Теперь он смотрел на механика, который вмиг отрезвел, увидев зверя всего в нескольких метрах. «Что это за чертовщина такая!» – выругался он, поспешив перезарядить винтовку.

«Если я сейчас же не выдерну рычаг, то и мне, и Микко конец», – с ужасом осознал Портной, превозмогая онемение конечностей. Неожиданно вездеход наскочил на кочку, и зверь потерял равновесие, успев ухватиться за кузов одной лишь когтистой лапой. Портной сам чуть не свалился под гусеницы, но ему удалось быстро подняться. Благодаря этой ситуации удалось выгадать еще немного времени, чтобы принять решение. Он начал тарабанить в дверь, находящуюся с обратной стороны кузова, но никто не открыл. Люди прижались друг к другу, разбитые и жалкие, оцепеневшие от ужаса. Каждый не то что откликнуться на помощь, боялся даже двинуться лишний раз. Одна из участниц сложила на груди руки и начала было молиться, но решиться помочь так и не осмелилась. Портной стал стучать еще громче. «Ах вы ж, чертовы трусы!» – исполненный разочарования, выругался он. И тут, наконец, молодой, побелевший от страха мальчишка, самый молодой в команде, Билл Тобин, тот, которому Родриго обещал привезти паука с востока, все же набрался смелости и отворил ему дверь.

– Дай мне монтировку! – не раздумывая, крикнул Портной, стоя между кузовом и прицепом.

– Но где я ее возьму? – растеряно воскликнул парнишка.

– Дай уже хоть что-нибудь… тяжелое… железное! – взбесился Портной.

Парень окинул взглядом кузов и заметил топор с металлической рукоятью, выглядывающий из-под брезентового укрывного полога. Схватив топор, он мгновенно передал его Портному и вернулся обратно к остальным, больше не став предлагать помощь. Портной стукнул несколько раз по рычагу, высекая каждым ударом сотни металлических искр, но у него вновь ничего не вышло. Зверь тем временем успел вернуться в боевую позицию и уже собирался прыгнуть на Микко, который умудрился выронить винтовку на кочке. Но он не спустился обратно, а замер, застыл в люке, с забвением наблюдая мощь и грацию этого жуткого создания. Времени мешкать не было. Портной вставил рукоять топора под рычаг и с криком, что есть мочи, потянул его кверху. И тут рычаг, наконец, поддался его воле, а тварь, сделавшая за мгновение до этого прыжок, зависла в воздухе. Ей не удалось допрыгнуть до крыши кузова, и, падая, она встретилась взглядом с Портным, который удалялся на резко ускорившемся вездеходе, крепко держась за дверную ручку пассажирской двери. Парня бросило в дрожь. Ему казалось, что он узрел само порождение Преисподней. Зверь упал на сырую холодную землю, а еще продолжающий двигаться по инерции прицеп наехал на него сверху, размазывая по земле кишки своими тяжелыми гусеницами.

Портной вернулся теперь уже через кузов в кабину, а в зеркало заднего вида еще какое-то время отсвечивали свирепые глаза неизвестных доселе диких животных. Спустя некоторое время, преодолев пересохший Гибралтар, твари устали от преследования и исчезли, и лишь после этого Зоя немного отпустила педаль газа.