Читать книгу Сказ о твоей Силе - Андрей Драченин - Страница 4

Три друга было у кикиморы Бажены. Лягушка Клавдия, Леший Ермолай и Ко. Ну, с Клавдией и Ермолаем все понятно. Лягушка – она и в Африке лягушка. Очень любила Клавдия свой язык. Хвалилась всегда им. Какой он длинный, липкий и ваще.

– По три комара за раз! – горячилась Клавдия.

Бажена в такие минуты посмеивалась про себя: «За раз, ага. За неделю если».

Не умела Клавдия ловить комаров языком. Хоть ты тресни. Камнями она их сбивала. Камни хорошо кидала, эт да. Вот такая лягуха.

Леший Ермолай справным лесовиком был. Но излишне мечтательным. Сядет, бывало, на небо смотреть. Уже и белка в ухе гнездо свила. А он все сидит.

Самым странным другом была Ко. Существо без определённой природой классификации. Всклоченное, взбалмошное, с глазами навыкате и вечным надрывом в существовании.

Вот и сейчас. Пока Клавдия отвлеклась, отлепляя веточки со своего языка (опять промазала по комару), а Ермолай замлел, увидев бабочку, Ко уже прыгала вокруг Бажены, дёргала её и с надрывом верещала:

– Пришёл! Страшный! Глаза – во! Руки – во! Что делать?! Что делать?!

Оглянулась Бажена. Действительно. Пришел. Кощеюшка.

– Ну что, – говорит, – Бажена? Надумала? Я мужчина справный. Все есть. Почёт, уважение. Злато есть. Смерти, только нет, ха-ха!

– Знаем мы, где твоя смерть, – сказала Бажена и покосилась с намёком.

– Но-но, не шути так, – сказал Кощеюшка, но на всякий случай отодвинулся. – Ты думать, думай, да не тяни. Не пойдёшь лаской, возьму таской!

Крутанулся на месте и исчез, чёрной пылью осыпавшись. Телепортировался, стало быть, к себе в царство подземное.

Надо сказать, сколько себя Бажена помнила, есть она, болото её и Кощеюшка, чтоб его! С предложениями своими, только отвращение у Бажены вызывающими. Да и был уже у неё друг сердца, куда там Кощеюшке. Горыня. Водяной исконный. Встречались, миловались. Обитал Горыня в озере лесном, что средь болот Бажениных находилось. Но и Кощеюшка не отставал. Грозил. Не шутил похоже. Чувствовала Бажена силу его лютую, черную. Боялась.

Знала, живёт на краю болота бабка мудрая. Собиралась за советом к ней сходить, как ирода отвадить, да все откладывала за делами суетными. Не кончались дела никак. Только прошло оцепенение от присутствия Кощея, а Ко уже опять надрывается:

– Баженушка! Путник! Путник! Заморочить бы! Это ж болото! Чтоб не шлялись тут!

В общем-то верно. Как говорят – не зная броду, не суйся в воду. А не умеешь разморачиваться, неча и заморачиваться. А точнее, на болото соваться, где энтим делом обеспечат щедренько. От всей кикиморской души! В общем, помчались всей честной компанией.

Точнее, помчалась Бажена, стройная да легконогая. Клавдия как могла, прыгала. Ермолай – тот только степенно передвигался. Ко вообще бегущей в одном направлении никто никогда не видел. Мечущейся хаотично, это сколько угодно. Но как-то до места добиралась обычно. Да и не важно – кто, как и когда. Морочить-то все равно Бажене.

Путник шёл неторопливо. По сторонам смотрел светлым взглядом, нравилось ему похоже. Парнишка молодой. Просто одетый. По тропинке шёл. Бажена морок навела. Путнику кажется, тропка дальше вьется, и он по ней следует, а самого ноги уж в трясинное окно ведут. Ухнул в окно сразу по пояс. Глаза, как плошки, рот в испуге раззявлен, побелел весь. Подвывает от ужаса смертного, громко закричать сил нет, свело нутро. Чувствует жадную хватку болота. Руки захлопали вокруг по грязи жидкой. Не могут опору найти.

Смотрела с нахлынувшим чёрным удовольствием на этот танец отчаяния и близкой смерти как завороженная Бажена, сама за мороком своим невидимая. Что-то темное в душе заворочалось, предвкушающее, как поглотит болото парнишку, как зальет грязь чёрная рот его широко открытый и глаза светлые.

Как встряхнулась. Что это со мной? Ладно напугать, одурманить. Губить-то зачем без причины веской? По шею уже провалился путник, тянет носом к верху. Не надышишься, говорят, перед смертью, а отказывался хоть раз кто?

Наклонила березку молодую Бажена к руке парня. Не поймёт с испугу, подумает сам нащупал. Вцепилась судорожно рука. Почуял опору несчастный, стал мал-помалу тянуть себя из грязи. Вылез на твёрдое да сознание потерял с натуги. Бажена проверила – живой. Тут вся компания подоспела. Бажена воровато оглянулась. Видели, нет, зверства её? Вроде как обычно себя ведут.

Обратно к жилищу Бажены пошли уже не спеша. Шла наша молодая кикимора и думала, вспоминала о зачастивших похожих случаях непонятной злобы, ненависти, раздражения. Язык вот Клавдии дверью прищемила. Вид сделала, что случайно, извинялась. А внутри-то знала – специально. Радость злую с того ощутила. На днях, буквально, соскучилась по Горыне, наведалась на озеро к нему. Чуть замешкал он, дела свои доделывая, встретить её. Так вызверилась, что аж шарахнулся, побледнел водяной и на дно погрузился. Всплыл, конечно, быстро. Отходчивый. Да и путников регулярно отваживая, не первый раз с трудом от жестокости излишней себя останавливала.

Мысли все эти перебрав, решила больше не откладывать и направиться к бабке мудрой за советом. На счёт Кощея, да про вспышки чёрные свои до кучи. Тропку к хижине бабки знала, добралась без проблем.

Встретила её бабуля не особо приветливо, но не погнала, выслушала. Подумала, посмотрела на Бажену взглядом пронзительным из-под бровей седых кустистых и сказала:

– Есть у меня «Истинное око». Посмотришь в него, правду всю узнаешь. Плохо иль хорошо тебе с того будет, то узнаешь опосля. Ну как, подходит тебе така авантюра?

– Э-э-эх. Страшно, конечно. Но уж больно разобраться хочется, – ответила Бажена. – Давай уж Око свое.

Достала бабка завернутый в холстину предмет. Развернула. Шар оказался, будто стеклянный. Мутный только шибко.

– И как смотреть в него? Че там увидишь-то? – спросила Бажена.

– Ты, девка, давай смотри, а не умничай! – прикрикнула бабка. – Вопрос внутри задай и смотри.

Сосредоточилась Бажена. Взяла шар в руки. В глубину его мутную всмотрелась.

«Кто я? Откуда черного столько внутри? Злоба откуда да ненависть? Тоска желчная?» – спросила про себя.

Вдруг как ветер подул внутри шара. Разволокло муть.

Девушка внутри шара. Красивая, перегибистая. Смеётся чему-то. Нахмурилась вдруг. Больше картинка стала. Причина смены настроения показалась.

– Кощеюшка! – ахнула Бажена.

Что-то сладострастно ухмыляясь предлагает Кощеюшка девушке. Шар звук не передает, но и так все яснее ясного. Гневается девушка, гонит мерзавца.

– Так его, ирода! – радуется Бажена.

Сменилась картинка. Эта же девушка в лавке заморской. Торговец пухлый товар ей нахваливает. Не так что-то с торговцем. Вроде и в теле, и щеки румяные. С тенью что его? Тощая тень, длинная. Продаёт шкатулку торговец, уходит девушка. Видно – не терпится ей открыть шкатулку.

Задерживается картинка, не следует за девушкой. Глаза у лавочника только подобострастные были и вдруг резко злые да колючие стали, только дверь за девушкой захлопнулась. Потек облик, как воск свечной, форму меняя. Тело вытянулось, сгорбилось. Щеки истаяли, кожа череп обтянула. Кощей собственной персоной предстал. Стоит, руки потирает, да ухмыляется злобно.

Тут картинка резко на девушку перескочила. Шкатулка на столе. Тянется открыть её девушка.

– Не открывай! – кричит невольно Бажена.

Не помогает это конечно. Открывает девушка шкатулку. И за миг до того, как из шкатулки вырывается чёрный вихрь и впивается в лицо красавице, понимает Бажена, кто эта девушка. Вихрь впивается и словно всасывается внутрь.

Секунду ничего не меняется. Затем мир вокруг девушки как будто изнутри прорастает трясиной, мхом да кочками, травой жёсткой заросшими. Болотом становится. Опрятный домик – полусгнившей сырой хижиной. В последнюю очередь меняется девушка. Зеленеет и покрывается чешуей кожа, заостряются уши, кривые когти венчают пальцы. Грива волос становится чёрной и жёсткой. Она остаётся своеобразно красивой. Но уже не человеком. Кикиморой.

Осела на пол обессиленная Бажена. Шар из руки, ослабевшей, выпал и в сторону откатился.

«Вот, значит, как. Не добился своего Кощеюшка, хитростью взять решил. Сговорчивей, решил, стану в облике таком», – ворочались тяжёлые мысли.

– Ну, что, поняла, девка? – спросила бабка. – Облик, эт ещё не все. Это как приложение. Тоской да страхом он тебя околдовал, злобой жгучей да завистью едкой.

– А быть-то как мне теперь? – растерянно спросила Бажена.

– Заломать Кощея надо. Победишь, заклятие спадёт, истинный облик свой примешь. Но дело не простое это. Есть у меня вещь одна. Что помочь может. Спица волшебная. Можно ей и бессмертного убить. А можно и смертного оживить. Спица Желания называется. Просто работает. Вонзил и желание внутри мыслью оформил. Спица сама исполнение вывяжет. Пожелать главное точно надо. В этом и сложность. Возьмёшь, спытаешь судьбу? Не гарантии тебе даю. Шанс.

«Ну, а что? Неужель не справлюсь? Воткну да сдохнуть пожелаю», – подумалось Бажене.

– Давай спицу чудесную, бабушка. И за науку спасибо.

Взяла спицу, поклонилась на прощанье и до хижины своей подалась. По пути план коварный продумала, как Кощея близко к себе подманить. Спица, чай не копье, издали не ткнешь, не бросишь. Давно заприметила, объявляется Кощей, когда хужей всего на душе.

Пришла домой. Выспалась, с силами собралась. Села и давай вспоминать все свои печали-горести. Ага! Объявился кто. Ясно кто. Во дворе, вот уже и на крыльце топчется и в дверь скребется.

– Баженушка! Открывай! Скучала по гостю дорогому?

– Открываю, Кощеюшка! – ласково заговорила Бажена, ненависть свою в души тайник пряча, как спицу заветную в рукаве. – Заходи гостюшка дорогой!

Затек в хижину елеем Кощеюшка. Руку поданную облобызал с нежностью неожиданной.

– Баженушка! Жизнь моя! Дождался ли надежды лучика?! – с восторгом неподдельным воскликнул Кощей.

С желанием в движении потянулся к не спешившей отпрянуть Бажене.

«Вот и время приспело», – мелькнула мысль.

Сама удивилась своему рациональному спокойствию Бажена. Потянулся Кощей за поцелуем. Из рукава спицу выпростав, движением одним воткнула в шею сбоку ненавистному ухажеру.

И в глаза взглянула.

А в глазах Кощея, сволоты этой редкостной и мерзавца, обида и недоумение детское прям какое-то.

Рухнуло что-то в душе Бажены. Только сейчас смерти конечной желала, а вот… Надломилась решимость. Нечто живое и настоящее увидела Бажена в наполненном смертью и страхом облике Кощея.

Сменилось жёсткое «Сдохни» на более лояльное «Не вреди».

Интуитивно пожелала. Что сделать с Кощеем спица должна была даже близко не понимала.

На колени упал Кощей. Затрясся весь и меняться начал. Как в картинке, что давеча шар волшебный показывал, только наоборот. Как будто жизнь в него вдохнули. Торговцем дородным и румяным стал. И тень соответствующая. Большая да широкая, как положено. Переродился, в общем. С колен не поднимается, головой трясёт. Видно, ошалел, в себя прийти не может. А спица как будто всосалась вся в него.

Прислушалась к себе Бажена. Вокруг посмотрела. Победила ж я его! Сказала ж бабка мудрая: «Облик истинный примешь…».

«Облик истинный… Неужели это теперь мой истинный облик? Пустила тьма корни в душу, моей стала… Или была такой, только чуть Кощей подправил?» – метались мысли в голове Бажены.

Долго думать шум во дворе не позволил.

– Кого там ещё принесло! – закричала раздосадованная результатом победы над Кощеем Бажена, на крыльцо выскакивая.

Пред взором её предстала вся честная компания. Клавдия, Ермолай и Ко. Самым настораживающим моментом было то, что Ко молчала и не металась из стороны в сторону, а только испуганно таращилась. Бажена внутренне подобралась, предчувствия неладное.

– Что стряслось? – пересохшим от волнения голосом спросила она, напрочь забыв о Кощее.

– Тааам… Тааам… Этаа… – выдавила из себя Ко.

– Да что там!!! – сорвалась Бажена.

Тут уж все наперебой начали вываливать детали беды.

Оказалось, рыбаки залетные поставили сети на озере, где Горыня жил. Ну, а Горыня оплошал и влез в них. Спасать надо.

Как подбросило Бажену. За ухо схватилась. А точнее за серьгу волшебную. Могла та серьга владельца в место другое переместить. Место только надо представить, да потереть. Серьгу, конечно, не место. Озеро знакомое представила, серьгу потерла. Была здесь, стала там.

Помощь, надо отметить, была уже не очень-то и нужна. Горыня сети порвал-выпутался. Матёрый Водяной – эт вам не треска, аль селёдка какая.

Но Бажену было уже не остановить. Закрутилась Сила внутри, руки вперёд ладонями бросив, послала ту силу Бажена в волну. Понеслась волна, высоту набирая, вдарила по лодке с рыбаками. Перевернула.

В воду стремительным броском вошла Бажена, хищной рыбой-муреной заструилась.

Топить спешила.

Мясо рвать.

Кровь пить.

Еле успел Горыня перехватить. Отвёл беду от дураков залетных. Перехватил броском на сил пределе. Себя в ярости потеряв, вцепилась в перехватчика когтями Бажена. Зубами к горлу потянулась. Закрутились как одно в водной кипени. В объятьях сильных, но нежных стиснул её Горыня, на ухо журчать, успокаивая начал.

Так и кружилась некоторое время, в толще воды паря. Успокоилась Бажена в объятиях родных, затихла. Рыбаки незадачливые тем временем из воды выбрались и прочь деру дали. Клавдия, талантом своим пользуясь, долго камнями их провожала. А Ко металась вокруг, паники воплями добавляя. Ермолай просто смотрел на муравья, ползущего по его руке, и улыбался.

– Я за тебя испугалась, – сказала Бажена.

– Я так и понял. Прекрасна ты, царица болот моя, несравненная! – ответил, лукаво улыбаясь, Горыня.

Бажена окончательно разулыбалась и успокоилась.

«А я ведь даже не подумала в запале, когда на Кощея ополчилась, что вот вернула бы облик девушки. А Горыня? Он же водяной. Это выходит, если пошло бы как представлялось, все? Разошлись пути дорожки? Да очнулась бы в городе в домике красивом. И где, то болото да озеро лесное? – размышляла, нежась в объятиях Горыни Бажена. – Да и пусть так остаётся. Я себе и в таком обличье нравлюсь. Водой опять же управлять умею, да морок наводить. И Горыне, судя по всему, тоже нравлюсь. Даже очень».

Думала так Бажена, смотря в наполненные любовью и восхищением глаза Горыни.

– Я тебя люблю, – первый раз сказала вслух Бажена.

– А я люблю тебя ещё больше, – ответил Горыня.

И поцеловал её.

Бажена в блаженстве закрыла глаза. От места соприкосновения их губ разбежались по телу пронизывающие токи живительной силы. Почуяла Бажена, как эти токи растворили, вымыли, просто вышвырнули прочь из естества ее скопления чёрной Силы. Взамен наполнив душу чистым ликованием и ощущением чего-то светлого и могущественного. Ясно ощутила Бажена, как Сила эта светлая, переполнив всю ее до последней клеточки, вырвалась наружу во все стороны, насыщая пространство все дальше и дальше. Она судорожно вздохнула, будто всхлипнув. И глаза открыла.

Напротив был все тот же наполненный любовью взгляд. И голос знакомый произнес:

– Ты прекрасна, морей царица, ослепительная моя.

Бажена оглянулась. Стояли они на берегу песчаного пляжа небольшого островка. Вокруг плескались бескрайние просторы синего моря.

Морем болото стало. А озеро лесное – островом в море том.

Горыня неуловимо изменился. Тот же в целом, но что-то царственное в нем появилось, величественное. Себя осмотрев, тоже увидела изменения.

Кожа гладкая стала. Но пальцем по ней проведя, поняла она, что, пожалуй, прочнее прежней, чешуйчатой будет. Ноготки аккуратные когти кривые сменили. Волосы волной шелковистой. В целом ближе к человеческому облику, но много интересней. Само собой понимание пришло, – над морем окружающим властна она. Над всей его загадочной и насыщенной разными существами глубиной. Большая сила внутри.

И ещё. Счастье она ощутила. Полное.

Взяла она своего Горыню за руку и пошли они к дворцу, виднелся что в глубине острова. Обживать.

Про Кощея, кстати, не забыли. Предложили ему казначеем во дворец пойти, дела финансовые вести да хозяйством заведовать. Согласился Кощей. Большой прибыток с того согласия Бажене случился.