Читать книгу История болезни с диагнозом «Жизнь» - Андрей Иванов - Страница 19

В советской армии служили все подряд. Без деления на национальности, места проживания и социальное положение. Это реально была мужская школа жизни и выживания.

Вчерашние мальчики-подростки, безусые юноши на пару лет отрывались от родительской опеки и жили в казарме на общих условиях. На военном-морском флоте служили ещё дольше (три года) и жили в более стеснённых условиях матросской каюты.

В моём пехотном батальоне сибирской дивизии русских было меньше, чем бойцов других национальностей. Азиаты на первом году службы плохо говорили по-русски и прикидывались, что не понимали нас. Но они вдруг резко начинали хорошо говорить по-нашему и всё понимать, когда становились уже старослужащими. И когда они уже сами отдавали новобранцам распоряжения. Значит, в первый год они просто прикидывались.

Случилось так, что в очередном карауле оказалось 20 человек азиатов (узбеки, таджики, туркмены и прочие национальности) и всего трое русских. Одним из нас был молодой лейтенант после военного училища – начальник караула. Второй русский, мой товарищ и земляк Саша, сибиряк из Томска. Бывший курсант, отчисленный из военного училища. Третьим был я.

Караул поужинал принесённой из солдатской столовой пищей. Мой товарищ стоял в это время на посту и два часа нёс службу. Нашей смене полагалось оставить порцию ужина. Но караул оставил всем, кроме меня и моего русского друга. Это был вызов на бой.

Когда Сашу сменили на посту, он пришел в караулку ужинать. Бачки из под еды даже успели уже помыть. Они стояли чистые и пустые. Он выразил недовольство этим скотством и наглостью. Тогда свободные от караула солдаты затащили моего друга в сушилку обуви и избили валенками. Чтобы не оставалось синяков.

Валенки солдатские. Тёплые и крепкие. В воде тонут, но на суше не промокают. Фото автора.

Били толпой, не разбирая куда бьют. Били долго и молча, чтобы не разбудить русского лейтенанта-начальника караула. Я был в это время на посту.

Когда вернулся, Саня лежал избитый в сушилке, держа руки на паху. Когда его били валенками, то пуговицы на ширинке в кровь исцарапали его половые органы. Саня стонал, я всё понял без слов…

Самое весёлое и интересное началось, когда мы на следующий день вернулись с караула в казарму.

В полку все наши друзья уже знали о происшествии. И хотели поскорей рассчитаться за избиение нашего товарища.

Наметили это торжественное и справедливое мероприятие на вечер. Когда после отбоя уйдут все офицеры. Враги уже почувствовали опасность. И шептались группками то в туалете, то в курилке. Сосали свой насвай и исподтишка поглядывали на нас.

Дождавшись отбоя, мои ребята приготовили, кто солдатский ремень с тяжёлой медной пряжкой. Кто железные дужки от спинок кроватей, кто выбрал для хорошей заварушки мощные солдатские табуретки.

Молотили наглых хамов прямо в кроватях. Те вскакивали с постелей и сразу падали на скользкий паркетный пол от тяжёлых ударов по голове и по всему, что они не успели прикрыть. Было немножко шумно от русских матов и нецензурных выкриков на тюркских языках. Но зато весело и бодро. И, главное, справедливость восторжествовала.

Примерно через полчаса всё стихло. Хотя не знаю точно, за временем, конечно, никто не следил.

Теперь слышались только слабые стоны, охи и ахи по разным сторонам казармы. На койках шевелились раненные враги. Никто не спал.

Наши потери были невелики, потому что правда была с нами. В чём сила, брат? Сила в правде!

Несмотря на численное преимущество в стане противника, наши ребята отделались лишь несколькими царапинами и синяками.

После драки кулаками не машем. Личное фото автора.

Хамы защищались слабо и получили травмы по полной программе. Потому, что они умели нападать всей толпой только на одного. Наш враг был не организован, растерян и поэтому разбит. Саша был отмщён. Но на этом дело не закончилось.

На следующее утро нас по одному начали вызывать в штаб полка на беседу. Беседу с глазу на глаз проводил незнакомый пожилой полковник. Говорил он тихо, но внятно и убедительно.

Вызвали к нему и меня.

– Как получилось, что в казарме случилась драка? Кто был зачинщиком? – строго спросил полковник, пристально глядя мне между глаз.

– Не знаю, товарищ полковник. Проснулся от крика «Полундра! Русских бьют!», ну а там уже дрались, – соврал я, не желая выдать истинную причину происшествия.

– А Вы знаете, что у нашего ведомства есть полномочия возбудить судебное дело в трибунале и задержать ваше возвращение домой, несмотря на приказ Министра Обороны? Вам светит дисбат на пару лет.

(Дисциплинарный батальон, говорят, строже зоны) – примечание автора.

Я пожал плечами, – Нет, товарищ полковник, ничего такого не знаю.

– Это дело имеет душок разжигания национальной вражды. Очень серьёзная статья, поверьте мне, солдат.

Я опустил глаза в пол и молчал. Просто не знал, что ответить. Не станешь же объяснять пожилому офицеру, что мы должны были отомстить за Сашу. Не оставлять же такое без последствий. Хамы тогда совсем бы обнаглели.

– Ладно, боец, вот Вам ручка, лист бумаги. Сидите, вспоминайте и записывайте. Что было причиной драки? Кто спровоцировал? Имена главных зачинщиков, и всё это подробно, в деталях. Через час вернусь, – седой полковник оставил меня одного в кабинете.

Жутко захотелось попить воды и покурить. Графин на подоконнике сухой, выходить из кабинета не положено…

Через час седой полковник вернулся. Лист бумаги был девственно чист. Офицер разрешил мне сходить в умывальник попить. Там и покурил.

Когда я снова зашёл в кабинет, разговор продолжился.

– Андрей, послушай, – уже мягко, даже почти ласково, сказал пожилой полковник. – Ты не хочешь писать правду о своих товарищах. Считаешь это подлостью, трусостью и предательством. Не желаешь быть стукачом. Могу понять такой ход мысли. Но, мне известно, что ты, сразу после службы, собираешься поступать в Университет на журналистику. По направлению Министерства Обороны. Верно? – я сразу узнал нотки, знакомые мне по разговору со спец. агентом до армии. – Ты, Андрей, можешь не поступить туда. Из-за своего упрямства. На тебя ещё с техникума заведено у нас дело.

Ну, это был уже явный шантаж. Я не отвечал, стараясь никак не показывать своего раздражения. Помолчали с минуту.

– Ладно, солдат, свободен… Пока свободен… – тихо, со вздохом, добавил седой полковник, глядя не на меня, а на листы в какой-то чёрной папке на столе.

Вышел из штаба. Задумчиво присел на лавочку, закурил. Чувства самые смешанные. С одной стороны, облегчение от окончания неприятной беседы. С другой, какая-то тяжесть на душе. Чтобы успокоиться нужно время. Стукачом не стал. Считаю, что мы справедливо наказали наглецов. Но, в третьих, был уверен, что наши пути с КГБ ещё пересекутся. В этом не ошибся.

Финальная встреча с сексотом произошла уже на гражданке. В Томске, куда я приехал поступать на журналистику. Мою демобилизацию не задержали. Отслужил ровно два года от звонка до звонка. День в день. 10 ноября 1982 года призвали на службу, 10 ноября 1984 выдали военный билет и отпустили домой.

Агент нашёл меня в учебной аудитории филфака. На перерыве подошёл и предложил поговорить. На этот раз разговор пошёл не обо мне. Он прямо предложил мне сотрудничество. Писать отчёты и звонить ему, рассказывать о поведении и увлечениях моих однокурсников. В обмен на поддержку в учёбе и в будущей карьере журналиста. Пытался завербовать. Я снова отказался.

Больше мы не встречались. И они уже не мешали мне спокойно жить. Очень надеюсь, что навсегда…