Читать книгу Следы погибшего Бога - Андрей Константинович Хворостов - Страница 7

1. Любимое шоу уродцев

– Откройте глаза, Николай Валентинович, и вставайте! – послышался насмешливый голос Истомина. – Видите, с вами ничего не случилось. Вы целы и невредимы.

– Так почему тараканы исчезали, а я и мартышка – нет? – спросил Мезенцев. – Это всё-таки были галлюцинации?

– Нет, это была явь. Сами подумайте, в чём тут дело.

– Не понимаю.

– У мартышки есть какое-никакое, но сознание. У вас тоже. Пока оно работает, избушка Бабы яги не повернётся к вам своим передом, и пустота не сможет вас поглотить. Ну, а теперь идите к себе. Сами найдёте дорогу?

Мезенцев помнил, как дойти до своей комнаты. Когда он вошёл в неё, то обнаружил новый предмет интерьера – старый голографический телевизор, напоминающий пустой аквариум в форме куба.

Спать не хотелось, и Николай Валентинович взял со стола пульт. «Спасибо хоть на этом! Здесь нужно отвлекаться, чтобы не сойти с ума».

Мезенцев коснулся кнопки. Он попал на программу, где рассказывали об очередных взрывах на Луне, учинённых вредителями из Нового Света, и об ответных российских диверсиях. Николай Валентинович ещё в детстве устал от подобных передач и переключил канал.

Объём «аквариума» заполнила негодующая физиономия блондина с верблюжьим лицом, который тряс головой, скалил гигантские зубы и вращал блёклыми глазами. Речь его была прерывистой от симуляции переизбытка чувств. Таков был Матвей Ведищев, председатель Партии всемирной дружбы.

– Задача нашей партии – вновь объединить человечество, возродить Интернет и глобальный рынок. Но можно ли это сделать, пока идут войны? Деньги, которые тратятся на них, взяты у нас с вами. Как могло Вече пойти на поводу у военщины? – вопрошал он.

«Мы, оказывается, воюем… а я и не знал, пока жил на свалке!» – удивился Мезенцев и, чтобы не расстраиваться, опять переключил канал. Минуты три он смотрел передачу о животных, затем вновь решил послушать политика. Пока Николай Валентинович наблюдал за жизнью песчаных лисичек, Матвей Ведищев успел сменить объект нападок.

– Проект «Буна» придумали коррупционеры четырёх ведущих держав нашего заживо гниющего континента! Они вбухали в него огромные средства. Это тоже наши деньги! На что они тратятся? Исследования ведутся неизвестно где и неизвестно кем.

«Не об исследованиях ли Юрия Артёмовича он говорит?» – задумался Мезенцев.

Голова Матвея Ведищева тем временем продолжала завывать:

– Почему эти исследования такие непрозрачные? Разве научные открытия – не достояние всего человечества? Эти исследования – лишь прикрытие для расхищения бюджета. Закроем общими усилиями проект «Буна»! Приглашаю всех неравнодушных граждан на митинги. Они пройдут 15 и 16 сентября, в день визита в Ямов Бурхана Кылычоглу. Не жалейте денег на билеты!

Николай Валентинович в третий раз услышал, что лидер европейской Конфедерации решил посетить глухой провинциальный город, но так и не понял, зачем ему это потребовалось.

Мезенцев выругался и долго бил пальцем по пульту, пока не нашёл шоу уродцев. Он так стосковался по этим представлениям за пять лет жизни на свалке!

Один из артистов был банальным кривоногим карликом. Другой страдал микроцефалией: у него была крохотная голова, чудовищного размера выпирающий нос и обезоруживающая детская улыбка.

Карлик соображал довольно быстро, не хуже, чем школьник начальных классов. Его оппонент мог произносить лишь короткие фразы – слова три, не длиннее. Однако из-за лучистого взгляда и непритворной улыбки он показался Мезенцеву симпатичнее.

«Даже такие люди не унывают, сохраняют любовь к жизни. Не всё у меня потеряно!» – подумал бывший обитатель свалки. Чтобы внушать людям такие мысли, и устраивались подобные состязания.

Карлик нарочито шамкал, делал уморительные жесты, подражая мимике лидеров мировых держав. Зал аплодировал его ужимкам…

Увы, в Унылые времёна люди перестали ценить красоту и ум. По обе стороны великих океанов все от владетелей до скромных обывателей днями напролёт наслаждались шоу уродцев. Чем безобразнее был человек, чем больше разных глупых гримас он мог делать, тем популярнее становился.

Шоу уродцев не смогло отвлечь Мезенцева от тягостных мыслей. Он, наконец, осознал, что увиденные им эксперименты не были галлюцинацией, и что впереди его ждёт нечто неведомое и страшное.

Николай Валентинович выключил телешоу, закусил сыром молодое вино и прилёг. Он вспомнил о Вере Леонидовне:

«Конечно же, это к лучшему, что у нас с ней тогда не вышло романа…»

2. Предупреждение

Наутро в комнату к Мезенцеву заглянул Юрий Артёмович.

– Вставайте, Николай Валентинович! Ну как, усвоили, почему вас, как и обезьянку, не смогла поглотить пустота?

– Вот именно. У меня дух захватывает от последних открытий. Мы с вами можем создать новую вселенную, даже прописать там любые законы! Позже я расскажу обо всём этом подробнее. Пока же вверю вас в руки Веры Леонидовны.

Через час Мезенцева позвали в зал для экспериментов. Его бывшая студентка проводила их вместе с сухой угловатой блондинкой, почти вдвое старше её. Это была жена Юрия Артёмовича, Хелен ван Гертен.

– Николай Валентинович! Возьмите вот этот маленький аппарат и нажмите два раза на яркий кружочек на нём, когда ляжете на стол,– скомандовала Вера Леонидовна. – Два раза, с интервалом в полминуты.

– Это не опасно? – спросил Мезенцев.

– Абсолютно!

Люди, которые сидели по периметру зала, не спускали глаз с Николая Валентиновича. Он взял аппарат, внешне напоминающий морскую гальку, лёг на стол и прикоснулся к кружочку.

Ничего не произошло.

Мезенцев нажал на кружочек ещё раз. Опять ничего!

– Ваш аппарат не работает, Вера Леонидовна! – пробормотал он.

– Ещё как работает!

Исследовательница нажала кнопку на таком же пульте, и Мезенцева оказался внутри наполненного воздухом яйцевидного пузыря, который окружало чёрное пространство. Он стал метаться из стороны в сторону, затем побежал…

Он бежал уже минут двадцать, преодолел, наверное, километров пять… но по-прежнему находился внутри наполненного воздухом «резервуара», который окружала безбрежная чернота.

От усталости он прилёг – и опять оказался в привычном мире.

– Вот видите, ничего ужасного не случилось, – успокоила его Вера Леонидовна. – И не могло произойти. Вы окружили себя подобием экрана, вокруг которого я создала шар пустоты.

– Такой огромный.

– Диаметром метра два с половиной, не больше… если смотреть из нашего мира. Однако внутри себя он бесконечно мал и бесконечно велик одновременно. Вы никогда бы не смогли из него вырваться, даже если бы летели миллиарды лет со сверхсветовой скоростью.

– Меня что-то ограждало. Что это была за капсула?

– Полевой экран, который не пропускал вовне частицы первозданного взаимодействия, порождённые вашим сознанием. У него те же свойства, что и у сознания Творца.

– Мистика? Никогда не верил в высшие силы.

– И правильно! – вмешалась в их разговор Хелен ван Гертен. –Творец был не сверхъестественным существом, а самым обыкновенным… хотела сказать человеком… но нет, конечно. Физически он едва ли был на нас похож. Он пожертвовал собой ради рождения нашей Вселенной… но хватит разговаривать. Приготовьтесь к ещё одному эксперименту!

Мезенцев перевёл взгляд на Веру Леонидовну. Её спокойная улыбка говорила ему, что и на этот раз всё обойдётся благополучно.

– Итак, Николай Валентинович! – сказала его бывшая студентка. – Сейчас мы положим вам в карманы два прибора. Включите их оба и встаньте возле ограды. В центре начнёт разрастаться шар. Ничего не бойтесь. Подождите, пока «капсулу» с вами не окружит пустота. Ещё постойте минуту-другую – и прыгните в направление центра зала.

Мезенцев сделал всё, как она сказала. После его прыжка пузырь пустого пространства мгновенно исчез. Николай Валентинович удивлённо озирался: он стоял у противоположной стороны ограды.

– Вот это прыжок! На полсотни с лишним метров за долю секунды! – удивился он.

– Вы прыгнули внутри безразмерного пространства. И переместились вы не за долю секунды, а мгновенно.

– В тот раз я бежал минут двадцать и остался на месте, а сейчас всего один раз прыгнул – и переместился так далеко!

– Тогда я сделала совсем маленький пузырь, диаметром чуть больше вашего роста. Сейчас же – метров пятьдесят. Как всегда, уточню: если смотреть на него из нашего мира…

– Будь он хоть с Солнечную систему, хоть с Галактику… В – в любом случае перемещение внутри него заняло бы у вас бесконечно малое время. Для чего этот эффект можно использовать, по-вашему?

– Неужели для сверхсветовых перемещений?

– Не сверхсветовых, а бесконечно быстрых., – поправила его Хелен ван Гертен. – Только вместо шара нужно создать бесконечно узкий и бесконечно длинный канал. Мы пока не знаем, как это сделать.

* * *

На следующее утро Мезенцев наслаждался покоем в облегчающей его вес постели. Ему казалось, что все о нём забыли, однако в полдень в его комнату заглянула Вера Леонидовна.

– Николай Валентинович, пора вставать! Скорее! Юрий Артёмович опять весь в мыле, да и мне, признаться, некогда. Однако эксперимент над мартышкой я всё же хотела бы вам показать.

– Зачем, если у вас времени нет?

– Значит, так!

– Вера…

Он не успел проговорить «я никуда не побегу». Помощница Юрия Артёмовича оборвала его:

– Потом всё скажете…

Мезенцев быстро оделся. Вера Леонидовна повела его в сторону зала, где обычно стоял стол с фруктами.

– Николай Валентинович! Смотрите внимательно. Мы сейчас усыпим мартышку, положим её на стол и дождёмся момента, когда она НЕ БУДЕТ видеть сны.

Мезенцев, не отрываясь, смотрел на происходящее. Мартышка уснула, и когда датчики показали отсутствие сновидений, в груди у неё возник чёрный шар и начал разрастаться. Он, как всегда, достиг пятидесятиметрового диаметра, после чего Вера Леонидовна нажал на кнопку овального пульта.

Шар исчез, и спящая мартышка вновь появилась на столе.

– Теперь мы её разбудим, – сказала Вера Леонидовна.

Обезьянка открыла глаза и запищала. Взгляд у неё был живым, выражение мордочки смышлёным. Она радостно взяла кусочек дыни, который ей протянула исследовательница.

«Ну вот! Ничего страшного не случится. Зачем куда-то бежать?» – решил Мезенцев… но не нашёл в себе силы это произнести.

– Давайте посмотрим ещё один опыт, – продолжила помощница Юрия Артёмовича. – Мы разбудим мартышку в тот момент, когда её тело частично поглощено.

– Вера, не надо калечить животное. Кажется, я всё понял.

– Не всё, Николай Валентинович! Вам нужно очень чётко уяснить, почему у нас в распоряжении всего один день. Завтрашний!

Мезенцев посмотрел на неё, на этот раз с благодарностью. Глаза его намокли.

– Вера, одумайтесь! Вы губите свою карьеру. Ради кого? Ради бомжа со свалки? – залепетал он.

– Ради моего учителя, которого я всё ещё люблю. Ради человека, который спас моего отца! – ответила Вера Леонидовна. – Возьмите себя в руки, Николай Валентинович, и посмотрите эксперимент. Учтите: я не зверь, мне жаль макаку… но вас ещё жальче …

Уже другое несчастное животное было обездвижено уколом снотворного и приковано в центре стола. Датчики считывали его мозговую активность на всех уровнях – от нейрохимии до физического субмикромира. Когда сновидение закончилось, Вера Леонидовна коснулась кнопки. В районе солнечного сплетения макаки-резуса появился и начал медленно разрастаться чёрный шар.

– А теперь будим мартышку! Двух-трёх хороших ударов электричеством должно хватить.

Обезьянка открыла глаза. Шар пустоты моментально исчез. Тело животного оказалось целым и невредимым.

– Отцепляйте её, – приказала Вера Леонидовна.

Помощник освободил макаку. Та беспомощно ёрзала по столу, переворачивалась, но не могла даже встать на четыре лапки. Затем он положил недалеко от неё кусочек дыни. Обезьянка сопела, вдыхая воздух с ароматом лакомства, но не понимала, как его взять.

– Tabula rasa! – констатировала Вера Леонидовна. – Она сейчас беспомощнее новорождённой. У неё не сохранились ни приобретённые навыки, ни память. Фактически живо только тело. Понимаете, почему первая мартышка восстановилась в целости и сохранности, а эта нет? – спросила исследовательница.

Мезенцов с трудом взял себя в руки, чтобы ответить ей.

– Потому что первая спала без снов. В это время сознание не работает. Его не калечат трансформации материи.

– Вы догадливы! – усмехнулась Вера Леонидовна. – Запомните. Сознание на глубинном уровне связано со структурой Вселенной. Это не шутка и не псевдонаучный бред…

– Меня ждёт такая судьба, как мартышку?

– Может быть…

Исследовательница с усмешкой посмотрела на трясущегося Мезенцева. Она добилась, чего хотела. «Надо бежать!» – вот, что теперь у него на уме.

– Ещё один эксперимент, последний! – невозмутимо произнесла исследовательница.

Ассистент вкатил в центр зала аппарат, напоминающий детскую коляску со створками по бокам. В него посадили ещё одну обезьянку и вкололи ей снотворное.

Когда макака уснула и перестала видеть сны, створки над ней закрылись.

– Посмотрите на прибор сверху. Он показывает температуру тела.

– Тридцать восемь и три, – прочитал Мезенцев.

– Это нормально для обезьяны, – сказала Вера Леонидовна и нажала кнопочку пульта. – А теперь?

– Минус бесконечность? Что это значит?

– То, что это даже не нуль по Кельвину.

– Ниже абсолютного нуля? – со страхом спросил Николай Валентинович.

– Нет, не ниже. Там отсутствует температура как физическое явление. Внутри аппарата вообще нет ни энергии, ни пространства, ни времени…

Вскоре пустота выплеснулась из коляски и поглотила её. Исследовательница не дала пузырю сильно разрастись и вновь нажала на пульт. Шар раздвоился…

Когда пустота исчезла, на полу материализовались две одинаковых «коляски».

Ассистент открыл аппараты, и из них выскочили две обезьянки, похожие друг на друга, как близняшки. Вера Леонидовна дала им по кусочку дыни.

– Вот наша надежда на самый крайний случай, – улыбнулась она. – Однако мне бы не хотелось прибегать к таким уловкам.

– Как вам удалось её клонировать? – удивился Мезенцев.

– Почти клонировать, – поправила его Вера Леонидовна.

– Они одинаковы во всём… кроме судьбы. Одна – прототип, который прожил половину своей обезьяньей жизни. Другая – копия, которая только что появилась на свет. Она сможет заменить оригинал лишь в одном случае – если он будет уничтожен. Это снимет запрет на клонирование.

– Вера, зачем вы мне это показали? – ужаснулся Мезенцев.

– Николай Валентинович, вам нехорошо? Я доведу вас до постели… –улыбнулась Вера Леонидовна, беря его за руку.