Читать книгу Москва 2077. Медиум - Андрей Лестер - Страница 13

За завтраком у открытого окна (под пение птиц и стрекотание белок) Надя вдруг спросила меня:

– Кошкин, ты как себя чувствуешь? Готов к серьезному разговору?

Я подумал, что Надя снова будет уговаривать меня бросить мою торговлю, прекратить ездить в Сектор и найти себе занятие здесь, в Тихой. Поэтому слегка напрягся и ответил, что нет, не готов.

Но Надю не проведешь. Мы вместе уже десять лет, знает она меня прекрасно, а с тех пор как она стала тихой, проницательность ее превзошла все пределы.

– А я вижу, что готов, – сказала она. – Уж больно бодренько сопротивляешься. Помнишь, я тебе рассказывала, мы в школу взяли новую секретаршу?

– Ну, что-то такое помню. По-моему, Анфиса? Дерганая?

– Из Сектора, да, – тактично ответила Надя, положив вилку и выпрямившись на стуле. – Она уже неделю не выходит на работу. Телефона у нее нет. Давай съездим к ней домой.

Меня почему-то затошнило.

– А нам-то это зачем? – спросил я слабым голосом.

– Надо съездить.

– Понимаешь… я устал. Да и что за спешка?

– Надо узнать, что с ней. Я ее начальница, отвечаю за нее.

– Ну, я понимаю, когда вы на работе. А дома? Ты что, и дома отвечаешь за своих подчиненных? Это же не ученики, а ты у них не классный руководитель. Ты завуч, а это секретарь, Взрослый человек.

Надя встала, обошла стол и прижала к себе мою голову.

– Поедем! Пожалуйста! – говорила она, гладя мои волосы.

Нежнее ее рук я не знал в мире ничего.

– Да зачем это тебе? – спрашивал я, хотя и так уже было понятно, что я поеду с ней.

– Ей девятнадцать лет. Она здесь одна. Ни родителей, ни друзей, никого. И она странная. Ее взяли под честное слово. Лена за нее просила.

– Рыжая? Адамова? Как, кстати, ее муж?

– Вроде бы ничего, уже встал с коляски. Ходит понемногу с палочкой… Я директору не докладывала, что Анфисы нет на работе. Не хочу, чтобы ее уволили. Но больше скрывать ее отсутствие не могу. Так что, поедешь?

– А фингал? Как я с таким синячищем на улице появлюсь?

– А ты надень спортивную форму. Все будут думать, что ты на тренировке травмировался.

– На какой еще тренировке?

– А может быть, ты боксер…

– Какой же из меня боксер? – Я залился краской.

При всей ее тактичности Надя все-таки допустила оплошность. Да, я занимался когда-то и борьбой, и боксом. И подготовлен был лучше других. Но на соревнованиях пугался, терялся и проигрывал. Трусость не дала мне стать спортсменом. На тренировках мог выиграть три схватки подряд, а на соревнованиях – выйду на ковер, а тренер уже рукой глаза закрывает, не хочет видеть, что дальше будет, знает, что я сейчас спасую.

– Я думал, мы на озеро в парк сходим. Поныряем с вышки, поедим чебуреков…

– Съездим и пойдем в парк. Хорошо? Я пошла одеваться.

Надя повернулась и пошла к выходу из столовой. В трусиках и коротенькой шелковой маечке на бретельках, с мальчишечьей прической. Она была худенькой, но с красивой линией бедер, а двигалась так плавно, будто в ней было килограммов восемьдесят весу и грудь четвертого размера. Все тихие двигались плавно и грациозно, как кошки или, например, жирафы. Вот почему даже переодетого дерганого сразу можно было вычислить – просто по походке.

Но Надя – это было нечто особенное. Она была чемпион по плавности и грации. И вместе с тем по скорости и подвижности.

Она и до Переворота отличалась грациозностью движений, наверное, Воздействие наложилось, то есть легло, на хорошую, подготовленную почву. И характер у нее всегда был неплохой, хотя и со странностями. Была очень замкнутой, никогда не звонила первой. Могла накричать на официантку. А однажды в гостинице в Испании, когда у нее заканчивался крем для загара, взяла в руку босоножку с тяжелой танкеткой, придавила тюбик с кремом к стене и с силой провела по нему каблуком. На стене остались следы. Зато каплю крема выдавила. Я чуть было не побежал покупать ей билет на обратную дорогу.

Но теперь это был совсем другой человек. То есть не совсем другой, но другой. Во всяком случае, крем она больше об стены не выдавливала.

Что сохранилось в ней, так это привязанность и, наверное, любовь ко мне. Чем я ее заслужил, не знаю. Иногда мне просто не верилось, что такая женщина может жить с таким, как я.