Читать книгу Следы на морском берегу. Автобиографическая повесть - Андрей Матвеенко - Страница 19

В пугающей темноте, в неуютной мокрой и холодной постельке хрипит, заходясь в крике, ребёнок. Он не может уже громко кричать, а только продолжает тихонько подвывать, словно маленький голодный зверёк…

Сумерки сгущаются, надвигаясь обволакивающей чернотой. Все предметы в комнате погружаются во мрак. Лишь тусклые лучи уличного фонаря и лунный свет, с удивленным любопытством заглядывая в детскую комнатку, прокладывают светлую дорожку к кроватке никому ненужного несчастного малыша.

К ребёнку давно никто не приходит.

В соседней комнате гаснет свет, все расходятся. Наступившие тишина и темнота маленького не пугают. И даже неприятные ощущения от прикосновения к его нежному тельцу мокрой одежды не донимают его так, как терзающее чувство голода. Словно хищный зверь оно подкрадывается незаметно. Сначала малютка терпит, с интересом разглядывая произошедшие вокруг него перемены: игру разноцветных огоньков в окнах соседнего дома, вспыхивающих внезапно, исчезающих и появляющихся вновь, но неожиданно в другом месте, и светящихся то синим, то зеленым или красным, оранжевым, жёлтым переливающимися цветами… Это зрелище оказывается таким притягательным, что младенец увлекается им надолго.

Однако ноющее чувство голода не отпускает. Внедрившись в желудочек малютки давно, оно всё настойчивей требует пищи. Малыш пробует засовывать в рот свои крошечные кулачки по очереди – то один, то другой – и первое время с большим удовольствием сосёт их, глотая голодные слюньки. Но и это его не может отвлечь от всевозрастающих терзаний. И тогда он придумывает себе более интересное и полезное в данном случае, по его разумению, занятие…

Наконец в комнату вваливается человек в сером костюме. Он еле стоит на ногах, шатаясь из стороны в сторону, как тонкая осинка под мощными порывами ветра. Подойдя к кроватке, останавливается, в недоумении уставившись на маленького.

– Ты это что делаешь? – вырывается хрип из его глотки. – Ребенок лежит на боку, а правой ручкой усердно-старательно запихивает себе в рот свой кал. – Ты что?! – снова вопросительно-удивленно восклицает мужчина. – И вдруг вмиг протрезвев, бросается вон из комнаты.

– Лилька! Лилька! – слышится гневный окрик и тяжёлая поступь шагов в коридоре. – Быстро иди сюда, ты что творишь? – в его голосе появляются нотки нетерпения и раздражения.

– В чём дело? Славочка, что за шум ты поднял? – раздаётся наконец сонный женский голос. Мужчина, рванувшись навстречу появившейся блондинке, с силой ударяет её по лицу.

– Славочка, не бей! Славочка! – орёт она, повалившись на бок и закрыв лицо руками. – В чём я виновата, Славочка? Славочка, не бей! Ой, прости! Ой..! – причитает она, не умолкая.

– Сука! Стерва! – кричит мужчина. – Ребёнок жрёт своё говно! Когда ты его кормила? – Женщина, проворно вскочив на ноги, бросается в комнату к малышу.

– Маленький мой! Родненький, я сейчас! Я сейчас все сделаю, – сюсюкает она, пробудив в себе крепко заснувшие до сих пор материнские чувства.– Да ты же весь мокренький, бедняжка. Дай-ка я тебя переодену, – нежно воркует «мамаша», засуетившись около младенца, словно наседка над цыплятами.

Она несёт ребёнка в ванную комнату, моет его с мылом, насухо вытирает и, одев в чистую распашонку, заворачивает в мягкую, приятно касающуюся нежной детской кожи, пелёнку. Маленький молчит, созерцая всё спокойным взглядом взрослого человека. Он воспринимает происходящую вокруг его персоны суету, как давно причитающуюся и выстраданную им необходимость. Женщина приносит тёплое молоко в бутылочке, и бедняга наконец-то по-настоящему может покушать.

«Ах, какое блаженство лежать в чистой постельке, в сухой одежде, напившись вкусного молочка!» – маленький зажмуривается от удовольствия, потягивается и смешно зевает, скривив ротик в сторону.

И вскоре, довольный и счастливый, он уже спит крепким спокойным безмятежным сном младенца…