Читать книгу Следы на морском берегу. Автобиографическая повесть - Андрей Матвеенко - Страница 24

Мальчик сидит за столом и кушает. Точнее, делает вид, что ест. Рядом возвышается сердитая старуха – баба Шура. Она зорко следит за тем, чтобы манная каша попадала по назначению – в рот ребёнку. Но ложка очень тяжелая, каша невкусная, подгоревшая, с противными комочками. И Андрюша, лениво ворочая ложкой в тарелке, украдкой поглядывает на бабушку.

– Ешь, – говорит она строго, – а то шкелет какой. Батька придёт, будет мне тогда старой.

– Не-хо-чу, – раздаётся по слогам привычное уже для бабушкиного слуха слово. Мальчик продолжает спокойно, с невозмутимым видом елозить ложкой в тарелке.

– Паразит, – возмущается рассерженная бабка. Быстро подскакивает, что удивительно для её преклонного возраста, цепко хватает ребёнка за худенькие плечи и начинает трясти. Белобрысая головёнка его болтается на тонюсенькой, как у цыплёнка, шейке, раскачиваясь из стороны в сторону. Видимо, таким образом, бабуся надеялась выбить из него всю дурь, которой, по её мнению, он напичкан с головы до ног.

Очки, и так еле-еле державшиеся на маленьком носике, незамедлительно шлёпаются в бело-коричневую массу. Размазывая по лицу бегущие по щекам слёзы, свисающие сопли и стекающие с уголков рта слюни, малыш начинает кричать – громко, тоненьким голоском. Но только стоило ему разинуть рот – всё содержимое плюхается на рубашку. Разгневанная бабка даёт ему увесистую оплеуху. От острой боли и горькой обиды Андрюша орёт ещё громче, пробует слезть со стула, дабы улизнуть.

Однако старуха оказывается шустрей. И, быстро разгадав его избитый – уже бессчётное количество раз использованный – «военный» манёвр, сразу же принимает ответные меры для пресечения каких-либо действий и порывов к побегу. Её тяжелая рука, закаленная постоянным физическим трудом, намертво прижимает мальчугана к табуретке.

– Будешь есть? – ехидно прищурившись, шипит бабуля ему в ухо. И ребёнок понимает: если и дальше будет упрямиться, – каша окажется у него на голове.

– Буду, – пищит малыш, словно маленький птенчик, и покорно разевает ротик, пытаясь заглотнуть уже холодную и оттого ещё более противную кашу.

Горько-солёные крупные капли капают в тарелку. Нос покраснел и распух. Андрюша добросовестно хочет проглотить мерзкое месиво. Но все его попытки напрасны. Каша комком застревает в горле – ни туда и ни сюда. Малыш давится, и содержимое рта радостно выпрыгивает из надоевшего убежища, как маленький лягушонок, плюхаясь ему на штаны.

– Как ты ешь? – свирепеет бабка. Выхватывает из его вспотевших от напряжения, липких, перепачканных ручонок ложку. Зачерпывает манную гадость с горкой. И, проворно схватив ребёнка за волосы, с силой засовывает эту дрянь ему в рот. От боли, обиды, ощущения своего бессилия малыш почти теряет сознание: не может дышать, – и всю ненавистную кашу, чуть было не отправившую его на тот свет, с силой выплёвывает на мучительницу. Освободившись от противного месива, он с облегчением вздыхает. Однако старуха не намерена уступать, и экзекуция неминуемо бы продолжилась… Но, к радости ребёнка, этого не происходит.