Читать книгу Следы на морском берегу. Автобиографическая повесть - Андрей Матвеенко - Страница 21

Проходит три года.

Однажды почтальон приносит конверт с красивыми большими марками. Старая женщина очень радуется.

– От твоего папы, – гладя мальчика по голове, говорит она.

Полуслепая старуха тут же зовёт на помощь квартирантку тётю Машу – прочесть письмо. Та осторожно вскрывает большой помятый серый конверт, и из него неожиданно выпадает сторублевка. Тётя Маша, бережно взяв в руки купюру и рассматривая её на свет, с удивлением произносит:

– Не боится ведь посылать в письме такие деньги. Наверное, у него их куры не клюют. – Мальчугану становится смешно от этих слов.

– Почему деньги куры не клюют, – пристает он к тётке, но она лишь отмахивается странной, непонятной фразой: – Вырастишь – сам поймёшь.

Развернув плотный лист бумаги, сложенный вчетверо, тётя Маша принимается вслух читать письмо с далёкой Камчатки. Мальчик вначале внимательно слушает, но многое ему не совсем понятно, и от скуки он начинает вертеться на стуле. Пожилая женщина, заметив его невоспитанность, хватает за ухо и, пребольно крутанув пару раз, в сердцах восклицает:

– Не вертись, внучок! Угомонись же, наконец, чертяка! Слушай – батька письмо тебе написал, а ты вертишься. – От боли мальчишка орёт во весь голос и, вырвавшись из цепких бабкиных рук, убегает во двор.

«Сволочи, – злится он, спрятавшись за сараем в зарослях лопухов. И, размазывая засаленным рукавом рубашонки сопли, вперемежку со слезами, ворчит:

– Им письмо пришло – пусть и читают. А мне-то что из этого. А то, бабка, хороша: придумала батьку какого-то. В гробу я его видал в белых тапочках. Где он до сих пор был? Что-то я его не помню. Лишь бы драться старой. Ишь ты, взяла моду. Подожди, вот вырасту – дам ей тогда…

Долго ещё из зелёных зарослей слышится недовольное бурчание. Но постепенно оно затихает. Непоседливому малышу в конце концов надоедает сидеть в кустиках – становится неинтересно: никто не пытается его искать и даже не зовёт обедать. Он потихоньку выбирается из-за сарая и опрометью бросается к окну большой комнаты – столовой. Вскочив на ящик, мальчуган осторожно поднимает голову и, прильнув к стеклу, вглядывается внутрь. Бабушка всё также сидит за столом, а возле неё стоит тётя Маша и строгим голосом выговаривает-наставляет:

– Александра Ивановна, послушайте, он правильно пишет. Не надо приучать ребёнка к бабским юбкам. Кто из него вырастет? Пусть он спит в маленькой комнатке. Большой уже мальчик! Не надо баловать его. Ему уже скоро четыре. Вы же знаете Славку: если он приедет, а ребёнок будет спать с вами, что тогда начнётся – гром и молния. Послушайте меня, не волнуйтесь. Все мы рядом, если заплачет – услышим.

Бабушка сидит, низко опустив голову и не проронив ни слова. Мальчишка сразу смекает – речь идёт явно о нём: «Видимо какой-то Славка, написавший письмо, якобы мой отец. Он очень злой и не хочет, чтобы я спал с бабушкой. Но с другой стороны, это же и хорошо. Теперь у меня будет своя комната, и я смогу, сколько душе угодно, крутить большое железное колесо у швейной немецкой машинки. Оно давно уже притягивало меня. Ура! Ура! А ещё я смогу безнаказанно скакать на большой кровати, рисовать на обоях и делать массу вещей, которые раньше мне запрещали. Ура! Как хорошо! У меня будет своя комната!!!»

Остаток дня малыш ведёт себя очень хорошо. Подметает на кухне пол, наводит порядок в спальне, собирает игрушки в коробку, а ещё маленькими грабельками сгребает мусор во дворе в одну кучку. И даже решает вымыть свой горшок. Бабушка удивляется. Что такое на внука нашло?

– Что случилось, паразит? – спрашивает она, схватив малыша за плечо.

– Ничего. Я просто помогаю тебе и тёте Маше наводить порядок. – Бабушка лишь качает головой.

Наступает вечер. За чаем баба, повернувшись к внучонку и положив тяжелую руку ему на голову, каким-то незнакомым голосом говорит:

– Андрюша, ты уже большой мальчик. С сегодняшнего дня у тебя будет своя комната. Ты рад? – Конечно же, он был очень рад: целый день ему пришлось ждать от бабушки этих слов. Малыш порывисто вскакивает и, обняв бабу Шуру, крепко целует её в щёку.

– Милая бабуля, я теперь буду всегда тебе помогать! Ты не думай: я всё могу – и полы мыть, и посуду, и кровать застилать.

Бабушка, посмотрев на внучонка повлажневшими глазами, произносит:

– Горе ты моё луковое, – ничего мне не надо. Только не расстраивай меня, старую, никогда.