Читать книгу К западу от Востока. К востоку от Запада. Книга вторая - Андрей Михайлов - Страница 4

Вообще говоря, Моголы весьма своеобразно относились к столице своей империи. Постоянной и долговременной у них не было вообще. Стольный город переносили всякий раз, как только возникала потребность разрядить ситуацию в какой-то части государства. Или просто появлялась на то чья-то царственная прихоть. Кочевые гены создали оригинальную кочующую династию. По количеству переносов столицы с государством Моголов может сравниться разве что Казахстан XX века.

Меж двух могил

Красноречивее всего о неусидчивом характере Великих Моголов говорят их могилы. Сосредоточенные вовсе не в одном каком-то фамильном некрополе, а разбросанные на тысячи километров одна от другой. Бабур покоится в Кабуле, Хумаюн – в Дели, Джахангир – в Лахоре, Аурангзеб – в Аурангабаде. Но самые оригинальные представители Великих, Акбар и Шах-Джахан – всё же обрели вечное пристанище в одном месте. В Агре. Здесь же, кстати, изначально находилась и могила Бабура. Потому, наверное, этот город может с наиболее полным основанием претендовать на звание столицы Великих Моголов.

Можно сказать, что вся Агра лежит меж двух царственных могил. На западе, в районе Сикандара, в огромном, хотя и несколько эклектичном мавзолее, под стражей четырёх белокаменных минаретов – последний престол неуёмного Акбара. На востоке – Тадж-Махал, где рядом со своей обожаемой Мумтаз-Махал нашёл в конце концов долгожданный мир внук Акбара – Шах-Джахан.

Современная Агра… Нет ничего нелепее такого словосочетания! «Современная Агра» – все равно, что «античный Лос-Анджелес». Потому что нет никакой современной Агры! Очистить улицы от электрических проводов, убрать рычащие тук-туки, снять со стен навязчивую рекламу, и уже сложно будет понять, в какое время и какое царствование угодил. Впрочем, истины ради замечу, что это не особая агринская реальность – вся Индия такова. За небольшим исключением. Здесь не гонятся за Временем. Здесь Время само подстраивается под местный ритм.

Красный форт №1

Все знают Красный форт в Дели. Он – символ новой индийской независимости. Но делийский Красный форт – во многом лишь авторское повторение Джахангиром Красного форта в Агре. Или – «Агра-форта». Спросите, при чём тут вообще-то «форты»? Не при чём. В прилипшем «окончании» обоих сооружений, нет ничего ни индийского, ни могольского, – это уже британский вклад.

Акбар стал императором в 1556 году, будучи тринадцатилетним юношей. Если принять во внимание то, что весть о смерти отца, злополучного Хумаюна, застала царевича вовсе не на женской половине дворца, а в военном походе, в извечно непокорном Пенджабе, то на молодость скидку можно не делать. К тому времени Акбар уже зарекомендовал себя не только храбрым воином, но и изощрённым военачальником. О многом говорит хотя бы то, что, заполучив трон, юный Великий Могол вовсе не кинулся проматывать невеликую ещё госказну на чувственные радости. Он употребил все свои силы на войну с самыми заклятыми врагами династии. И успокоился лишь спустя восемнадцать месяцев, когда голова главного недруга – Хему была покрыта известью и вмурована в башню в Кабуле, а тело супостата вывешено в Дели.

Успокоившись, молодой император принялся за масштабные строительные проекты, первым из которых было сооружение дворца-крепости в новой столице – Агре. Хотя большую лепту в его облик внесли Джахангир и Шах-Джахан, заложил его Акбар. «Красным» это сооружение стало благодаря использованию традиционного в этой части Индии красноцветного песчаника, из которого здесь строили и до и после Моголов. Но именно в могольский период использование красного камня, зачастую в удивительном сочетании с белым мрамором, достигло высшего расцвета.

По сути своей «Агра-форт» это Кремль, Вышгород, Акрополь – укреплённый дворцовый комплекс. Но, возведённый не «за стенами», а «на стенах», на высоте 25 метров над окружающей равниной. Самые эффектные постройки дворца возвышаются, часто буквально нависая, над просторной поймой Ямуны-Джамны. Отсюда, с высоты, с азартом наблюдал за своим любимым зрелищем, слоновьими боями, неуёмный Акбар. Тут, на открытой площадке, на знаменитом троне, восседал расслабленный гашишем утончённый эстет Джахангир.

Здесь же, в ажурной каменной беседке на башне – Мутхамман Бурдж, провёл последние годы своего пожизненного заточения страдающий Шах-Джахан. Именно в этой беседке монарх-романтик ощущал себя когда-то таким счастливым и безмятежным, любуясь пролетающими птицами вместе со своей незабвенной Мумтаз-Махал. И вот, на закате жизни, отстранённый от царствования и заключённый сыном во дворце, именно здесь Шах-Джахан смиренно ждал в одиночестве своего конца. Прикованный взглядом к одному месту, где над скучной и пыльной равниной, над равнодушно текущей Джамной трепетал в лучах солнца волшебный цветок мраморного лотоса, взращённый им над могилой любимой.

…Со стен Красного форта и сегодня открывается одна из самых чарующих и волнительных картин. Далёкий Тадж-Махал, всюду обрамлённый ажурными каменными рамками дворцовых окон, – мелькает то там, то здесь, перед глазами гуляющего гостя. И не поймёшь сразу, варваром или благодетелем был Аурангзеб, заточивший отца наедине с этим зрелищем…

Апофеоз Акбара

Но вернёмся к Акбару. Потому что именно с ним связана одна из самых ярких страниц в толстенной книге индийской истории. Завоеватель, строитель, реформатор, мыслитель – Акбар вовсе недаром получил в истории эпитет Великого (так выделялись самые мощные правители человечества – Рамсес II, Александр Македонский, Юстиниан, Карл, Фридрих II, Пётр I, Екатерина II и немногие другие). Такие личности – словно триумфальные столпы на пути человечества, возвышающиеся над рамками, границами и временными отрезками.

Акбар Великий правил империей полвека – с 1556-го по 1605 год. И всё время основной занозой для него была та же проблема, что мучает и сегодняшнюю Индию. Религиозная рознь между главными конфессиями – индуистами и исламистами. Сам шах изначально был последователем ислама. Так что прекрасно понимал: установить мир на своей земле он сможет, только свернув шею своим же единоверцам – фундаменталистам. Но ни в коем случае не в пользу брахманов – что привело бы лишь к усилению ненависти, – а только в пользу некоей «третьей силы».

Так в могольской Индии возник совершенно новый религиозный культ, искусственно созданный Акбаром для умиротворения населения, а заодно обожествления собственной персоны. Дин-и-илахи – «божественная вера», которая вобрала в себя всё лучшее (по мысли создателя) и из ислама, и из индуизма, не позабыв при этом и об учениях Христа, Махавиры Джины и даже Заратуштры. В качестве объектов поклонения были выбраны самые логичные и естественные – Огонь и Солнце. Сам же Акбар стал первым (впрочем, и последним) апостолом и пророком своей «божественной веры».

Кстати, интересны практические аспекты этой искусственной религии, насаждённой волевым решением. Вот лишь некоторые из них. Нельзя: брить бороды, есть говядину, соблюдать пост, совершать хадж, строить новые мечети, называть сыновей Мухаммедами, хоронить мёртвых головой на Мекку и т. д. Можно: хоронить головой на восток, молиться в храмах, построенных самим Акбаром. Ну как тут опять же не вспомнить Петра Алексеича с его брадофобией или Никиту Сергеича с его кукурузоманией?

Идеальный город Фатехпур

Главным материальным воплощением идеальной религии Акбара должен был стать идеальный город. Новая столица Фатехпур – «город Победы», начал спешно возводиться в 1571 году в 35 километрах к югу от Агры, близ Сикри. Просуществовав всего 15 лет, Фатехпур тем не менее до сих пор остался одним из самых величественных памятников эпохи Моголов.

…Перед каждой достопримечательностью в Индии происходит один и тот же навязчивый ритуал. Натиск местных гидов. Они тут у любых ворот, к которым подвозят приезжих. Словно стервятники, зорко стерегущие очередную поживу. Фатехпур не исключение. Предвратная агрессия самозваных экскурсоводов, как обычно, выбивает из колеи. Но стоит купить билет и, войдя внутрь, оказаться в одиночестве на пустынных улочках мёртвого города, про это тут же забываешь.

Как и всё, построенное Моголами, незадачливая столица Акбара возведена из знаменитого красного песчаника. Оттого кажется, что выточена из местных скал – плоть от плоти Индии. Архитектура воспринимается продолжением местной природы, а это само по себе выдаёт самое высокое искусство.

Народу немного. Во всяком случае, люди не мешают тому, чтобы отрешиться и предаться созерцанию застывшего величия Фатехпура. Город-порыв, возведённый по воле монарха трудом 20 тысяч рабов и пленников в рекордные сроки, он и смотрится вовсе не как набор домов, площадей и улиц, а как колоссальный единый ансамбль.

Тут есть всё, что только должно было присутствовать в идеальной столице идеального монарха XVI века. И тридцатиметровые триумфальные ворота – Буланд Дарваза, и площадь в виде огромной шахматной доски, где шла игра живыми костюмированными фигурами, и Слоновий двор, который служил не только манежем, но и своеобразным «лобным местом», на котором совершались приговоры (дикие слоны, к которым бросался осуждённый, были как бы судьями высшей инстанции: хотели – топтали, а хотели – миловали).

Самое необычное сооружение возвышается в дальнем конце главной площади. Здесь в изящном двухэтажном павильончике когда-то заседал верховный совет (Диван-и-кхас). Сам шах восседал в центре – на круглой площадке, расположенной поверх высокого каменного столба, а советники и эксперты располагались на галерее, опоясывающей помещение вдоль стен второго этажа. Отсюда, сверху, они выслушивали мнения и просьбы представителей народа, ходоков, которых запускали снаружи.

Заброшенная Победа

Классическое произведение, которым исчерпывается для многих всё прочитанное об Индии, – киплинговская «Книга Джунглей». Одна из самых сильных страниц этого насыщенного невероятными приключениями произведения – похождение Маугли в брошенном городе. Подобные города – это не плод авторской фантазии, а скорее вольное переложение одной из тех реальных историй, которыми сопровождалось проникновение в глубь Индийского субконтинента бравых британцев. Брошенные и проклятые города были характерной чертой этой загадочной и неожиданной страны.

Когда британцы наткнулись на Фатехпур, то их глазам предстала картина сколь впечатляющая, столь зловещая. Прекрасные дворцы, ворота, храмы, дома и стены, выстроенные из красного песчаника в едином градостроительном порыве, по одному плану, украшенные филигранной каменной резьбой и инкрустированные самоцветами, окружённые просторными площадями, иссохшимися прудами и молчаливыми фонтанами, – всё это, заросшее непроходимым кустарником, во власти лиан, чертополоха и равнодушно палящего солнца.

Блистательный Фатехпур – город Победы, превратился в сказочный город-призрак. К нему, хранимому заклятьями в течение трёх столетий, дерзал приближаться мало кто из суеверных окрестных жителей. Любимое детище Акбара Великого стало привычным обиталищем для диких пчёл, змей, коз и многочисленных хищников. Пантеры, леопарды и тигры бродили среди пустых зданий в таком количестве, что англичане, по-первости, устраивали на улицах заброшенной могольской столицы настоящие охоты. Как в джунглях.

Между тем город Победы в своём нынешнем виде вовсе не похож на те исторические руины, которые в изобилии украшают поверхность нашей не очень стабильной планеты. Нет в нём ни следов катастрофических разрушений, ни копоти пожарищ, ни свидетельств какого-то преднамеренного варварства. Когда бродишь по площадям и улицам Фатехпура, заглядываешь в многочисленные дворцы и дворы, рассматриваешь вычурную резьбу колонн и наличников в многочисленных павильончиках и беседках, то ловишь себя на том, что всё это вовсе не производит впечатления древности. Напротив, кажется, что попал на какой-то долгострой времён позднего средневековья. Вот-вот вновь откроют финансирование, на законсервированном объекте появятся строители и, весело матюгаясь, начнут облицовку помещений, установку дверей и окон, сантехнические работы.

Видимо, такое впечатление исходит из скоротечности городской жизни этой акбаровой столицы. Она тут бурлила всего каких-то 15 лет. И хотя по обилию населения с Фатехпуром не мог тягаться ни один город тогдашней Европы (утверждают, тут насчитывалось более полумиллиона человек), 15 лет – очень маленький срок для того, чтобы наследить на улицах, обжить стены и напитать кварталы той аурой, которая так возбуждает и пленяет воображение любого, кто только сталкивался с притяжением исторических руин. Фатехпур так и не превратился в настоящие развалины. Столица была оставлена ещё при жизни самого Акбара. И перенесена в далёкий Лахор. Этого требовала политическая напряжённость, возникшая в западных районах Империи, наиболее проблемных на тот момент.

Впрочем, в Лахор – тоже ненадолго. Кочевые гены тюрков не позволяли Акбару долго сидеть на одном месте. Гены предков и талант государственного деятеля. Очень скоро и император и двор вновь оказались в Агре. Но отчего не в Фатехпуре?

Забвение по знамению

Моголы совершали много неординарного и экстравагантного. Однако случай со строительством и забвением Фатехпура выделялся и на этом фоне. История эта породила массу домыслов, которые позже стали мифами.

Почему же они покинули город?

…Говорят, что по прошествии 15 лет, в один прекрасный день грозный падишах (именно так повествует легенда) вышел на высокую стену своей новой столицы и с ужасом увидел, что озеро, питавшее водой город, исчезло! А на его месте зияет покрытая грязью котловина.

Сейчас мы могли бы быстренько всё это объяснить с позиций геологии и всяких карстовых явлений. Но тогда всех жителей Фатехпура объял необыкновенный ужас перед Богом (или богами – в данном случае разницы никакой), которого они, возгордившись, прогневили. А это бедствие пострашнее землетрясения или вражеской осады! Проклятый город был обречён, а потому оставлен без промедления. Последний день Фатехпура по накалу страстей вполне сопоставим с последним днём Помпей!

Так и лежали его зарастающие и медленно разрушающиеся стены, в течение трёх веков пугая окрестных жителей своей грозной тайной. Таким и предстаёт он теперь пред многочисленными туристами – молчаливым и зачарованным, заколдованным и застывшим.

Главную прелесть монотонно красивому красному камню придают… индианки в своих ярких сари. Словно волшебные цветки расцветают по мановению невидимого садовника то там, то здесь – в самых неожиданных местах: рощах колонн, тёмных проёмах дверей и окон, у давно замолчавших фонтанов, на фоне высвеченных вечерним солнцем резных стен, среди зелёных лужаек дворцовых садов.

– Как зовут тебя, прекрасное дитя? – спрашиваю у одного из проплывающих мимо цветков.

– Чандрагупта…

О, Господи! Да из каких же ты веков, Чандрагупта? Что в имени твоём? Сколько всего воскресило оно в памяти из индийской истории! Великий Маурья Чандрагупта – современник похода Александра Македонского… Времена Калидасы – Чандрагупта Первый и Чандрагупта Второй… Имена грозных властителей прошлого несёт в себе ныне эта гибкая и хрупкая девочка в голубом сари. Чудно!

…Я бывал в Фатехпуре неоднократно. Но при упоминании о нём во мне всплывает именно эта картинка. Юная индианка в голубом сари, выплывающая из безмолвного краснокаменного дворца Акбара Великого. Или… нет, не из дворца, из какого-то другого, непостижимого всеми прочими мира. Словно сама воплощённая Индия…