Читать книгу К западу от Востока. К востоку от Запада. Книга вторая - Андрей Михайлов - Страница 5

Раджпуты ведут свою родословную от Солнца, Луны и Огня. Так что их гордое и несколько напыщенное самоназвание, которое можно перевести как «дети царей», имеет славное основание. Но уважают их в Индии не потому, что они от Солнца, а потому, что дух раджпутов издревле был примером беззаветного героизма и несгибаемой стойкости. Земля раджпутов – современный штат Раджастхан – являет собой идеальную арену для жизни героев. Самый жаркий район знойной Индии, прижатый к пустыне Тар, Раджастхан тем не менее первым принимал на себя удары многочисленных завоевателей. И принимал с честью!

Бхаратпур – птичий рай

Первый раз я побывал в Раджастхане случайно. Появилась возможность смотаться из Агры в знаменитый птичий заповедник Каоладео-Гхана, что рядом с Бхаратпуром. И я смотался. Заповедник этот, как и многие современные резерваты, некогда служил охотничьими угодьями. Для британской администрации. А до британцев – для раджпутских раджей.

Раджпуты всегда были ярыми индуистами. Как же сочетались в них постулаты о ненасилии с убийствами животных? Запросто! Индуизм вообще-то настолько пластичная религиозная система, что в ней может найти место всё, даже противоречащее, как кажется, самим основам. Сами же раджпуты считали, что могут убивать и есть мясо, потому что всегда должны поддерживать своё мужество на должной высоте.

Каоладео-Гхана – заповедник небольшой, но обильно населённый. Особенно зимой, когда на местные болота прилетают с далёкого севера неисчислимые стаи пернатых. Собственно, «далёкий север» для Индии – это наши места. Так что всех этих оперённых путешественников я в большем изобилии видел в дебрях Прибалхашья. Вся разница в том, что тут на каждую птаху приходится по туристу с огромным биноклем или фотокамерой, снаряжённой полуметровым объективом. А у нас можно неделями находиться со всей этой «пернатой сволочью» наедине. (Интересно, отчего же это орнитологи-любители из Европы стадами прут в Индию и игнорируют наши раздолья?)

Знакомство с заповедником запомнилось мне не птицами. А удавами, которых мы с проводником-сикхом искали в сухих зарослях каких-то колючих кустов, стальные иглы которых насквозь прошивали подошву ботинок. Подойти к питонам близко никак не удавалось, как тихо мы ни ступали. Змея – это почти сейсмограф, улавливающий малейшие колебания земли всем своим телом. Не подпустив даже «на расстояние снимка», питоны тихо и изящно всасывались в норы.

Потом, правда, попался один особо философичный родственник Каа – распаренный солнечными лучами и расслабленный хорошим обедом (об этом свидетельствовало вздутие посередь изящного тела). Это был четырёхметровый питон, вполне уверенный в своих силах, а оттого не очень-то взволнованный приближением каких-то «лягушат». Странно, но рядом с этими гигантами вовсе не испытывалось того инстинктивного страха, который пронзает, если натыкаешься на маленькую гадюку или даже ужа. Когда наконец наше внимание наскучило, питон не спеша начал скрываться в норе, и я, вконец обнаглев, попытался ухватить его за кончик хвоста. Хвост был мягким и тёплым. И сильным – таким, что если бы у меня и была стальная хватка, то он, наверное, утащил бы меня под землю за собой…

Страна индийских рыцарей

Над Бхаратпуром, ближайшим местным городком, на вершине скалы гордо высились стены замка местного раджи. Таких замков по Раджастхану понатыкано великое множество. На том, как говорится, стоит. Всё это, вкупе с пустынными равнинами и иссушенными зноем горами Аравали, придаёт типовому пейзажу Раджастхана некоторое сходство с Палестиной, на скалистых холмах которой всё ещё возвышаются живописные руины крестоносных замков.

Раджпутов, так же как и европейских крестоносцев, называют рыцарями. Это благодаря оригинальному кодексу чести – «раджпути», которым была пронизана вся жизнь воина-раджпута. Хотя «воина» в этом словосочетании можно опустить – настоящий раджпут всегда был настоящим воином, гнушавшимся любой другой деятельности, кроме как проявления бранной доблести. Раджпуты стали квинтэссенцией кшатриев, военной варны, известной со времён появления в Индии ариев. С их ратным искусством, а главное – с их боевым духом должны были считаться и Великие Моголы, и британские завоеватели. Они и до сих пор составляют значительную часть в рядах индийской армии.

Впрочем, если уж сравнивать средневековых раджпутов с рыцарями, то они нечто среднее между европейскими феодалами и японскими самураями. Куртуазность европейцев в них удивительным образом сочеталась с жертвенностью японцев. Хотя и тех и других раджпуты явно превосходили. Европейские замки конечно же не могли поспорить в роскоши с замками Раджастхана, а японские ритуальные самоубийства путём вспарывания собственного живота бледнели на фоне «шаки» – «битвы-жертвы», на которую выходили обрёкшие себя на смерть в неравном бою воины «виры».

И уж, конечно, ни в какое сравнение с ролями всяких «прекрасных дам» и «великих гейш» не идут духовные подвиги раджпутских женщин. Когда все мужчины клана покидали замок для смерти в «шаке», женщины замуровывали себя в специальном помещении для ритуального самосожжения – «джаухара». А если муж раджпутки находил-таки то, что искал – смерть на ратном поле, то верная жена так же, не раздумывая, восходила на погребальный костёр, чтобы совершить «сати». В память о таких жертвенных жёнах ставились камни с выгравированным изображением руки – их и сегодня ещё можно нередко встретить в Раджастхане.

Магистрали Времени

Индия не только велика, но и разнообразна. И соседние области тут часто отличаются одна от другой сильнее, чем, скажем, соседние государства где-нибудь в Европе. И, безусловно, одна из замечательнейших и оригинальнейших частей Индии – именно Раджастхан – «земля царских сыновей».

Хотя земля эта лежит совсем рядом с Дели, для того чтобы добраться из столицы Индии в Джайпур – столицу штата, нужно потратить достаточно много времени и нервов. Дороги Индии и манера движения по ним – такая же архаика, как и средства передвижения. Всё перемешано и перепутано на этих дорогах: запряжённые в тележки верблюды и буйволы, флегматичные слоны, «амбассадоры» – реликты индийского автопрома, святые люди садху, в своих ярких одеждах, крестьянки в сари с корзинами на головах, японские внедорожники, похожие на ярмарочные балаганы грузовики, рычащие «тук-туки» всех мастей, переполненные трактористами трактора, чёрные «мерсы», бредущие коровы… Век космический, эпоха британского владычества, времена моголов, пора Ашоки – целая вечность толчётся неспешно и флегматично топчется по дорогам Индии. Никакие это не транспортные артерии. Магистрали Времени!

По индийским дорогам, даже по самым лучшим, едва ли можно преодолеть за час более 50 километров. Потому что всё, что по ним движется, вдобавок ещё равнозначно и равноценно. Так что уступать дорогу тут как-то и не принято. Это где-нибудь там, далеко, любая машина ценнее любой коровы. А тут – Индия.

Но чем труднее и дольше дорога, тем острее и желаннее цель. И тем сглаженнее шок, который неизбежно получает каждый чужестранец от встречи с тем же Раджастханом.

А. Македонский – был здесь…

Раджастхан – самый знойный штат Индии, половина его приходится на пустыню Тар, где в свою бытность так натерпелся один из потрясателей вселенной – Александр из Македонии. Даже у местных эта пустыня называется Марустхали – «место, где можно умереть».

А ещё через весь Раджастхан тянется лысоватый и выжженный солнцем кряж – хребет Аравали. По мнению геологов, эти каменистые горы – древнейшие на планете. Многие вершины допотопного хребта надстроены ныне геометрически правильными сооружениями из того же камня – знаменитыми замками «царских сынов». Если учесть норов владельцев, то можно понять, что замки раджпутов торчали острыми костями в глотках многих десятков поколений завоевателей Индии.

Исследователи считают, что в жилах современных раджпутов наряду с массой других течёт кровь древних ариев, проникших когда-то на равнины Индии через горные проходы Афганистана (как, впрочем, и все иные завоеватели). Действительно, типажи, встречаемые тут, – нам хорошо знакомы. Если рядового жителя Раджастхана обрядить в европейский костюм и пустить на улицы Москвы, то он вряд ли далеко уйдёт в гордом одиночестве. Потому что тут же попадёт в поле зрения бдительных стражей порядка благодаря своему вызывающему лицу – такому обычному для представителей наших родных кавказских национальностей.

Своеобразная «рыцарская республика» существовала в Раджастхане практически до ХХ века. И до сих пор ещё в иных скалистых гнёздах живут потомки феодальных владетелей этих земель. Слово же «раджпут» давно превратилось из самоназвания в символ несгибаемой воинственности.

Последние иноземные владыки Индии – моголы и британцы, сообразили наконец, что раджпутов невозможно победить в бою. Гораздо легче незаметно соблазнить или подкупить этих непреклонных, но простоватых воинов. Главное, сделать это так, чтобы те сами не поняли. Таким образом, и моголы и британцы могли похвастать, что владели Раджпутаной. Но Раджпутана, в свою очередь, обоснованно считала, что при всех режимах сохраняла свою независимость.

Красная столица «Огненного пояса»

Ясно, что при таком тотальном свободолюбии рыцарское государство редко бывало единым. Номинальной столицей Раджастхана в последние столетия был Джайпур, сохранивший свои столичные функции и в новой Индии, правда уже в качестве центра штата.

Джайпур – молодой город (по индийским меркам). Он ровесник Питера, даже чуть моложе. И так же, как город на Неве, был создан волевым решением (местного махараджи Джай Сингха Второго) и построен по единому архитектурному плану. Но не европейскому архитектурному плану, а местному, индийскому. Автором его был бенгальский зодчий Чакраварти. Впитавший в себя все архитектурные достижения всех областей Индии и изначально разделённый на девять кварталов, символизирующих девять частей местного космоса, город этот не похож ни на один другой. Хотя одновременно напоминает многие.

Джайпур в переводе означает «город победы», но чаще его называют «розовым городом». Есть легенда, что таковым он стал не сразу, его покрасили в 1883 году к визиту принца Альберта (малоизвестного в мире мужа знаменитой королевы Виктории). Был ли это ироничный намёк, акт почтения или просто у властей не нашлось другой краски – история умалчивает. Но с тех пор Джайпур так и остался «розовым». Хотя, по большому счёту, вовсе он не розовый, а скорее – кирпичный. Название закрепилось, и как здорово, что никому тогда не пришло в голову покрасить город в голубой цвет!

Но легенда – это легенда, а гений архитектора – это гений архитектора. В современном Джайпуре цвет города – это закон, который не корректируется. И все частные домовладельцы должны в обязательном порядке подкрашивать свои дома так, чтобы ни один из них не выделялся из всех прочих.

В гостях у махараджи

Визитка Джайпура – Хава Махал («Дворец ветров») – интересное сооружение, напоминающее каменный орган (ударение на «а»). Сотни щелей и окон, прорезающие пятиэтажный фасад, – ловушка для сквозняков, которые так желанны во время сорокаградусных штилей в жаркий период. Говорят, что гуляющие по помещениям Хава Махала ветра действительно завывают разными голосами, создавая унылую и чарующую мелодию.

Но это всё второстепенные достоинства «Дворца ветров». Главная его суть – быть ширмой, отделяющей суетный и живой мир джайпурской улицы от тихой и бедной событиями зананы – женской половины дворца местного махараджи. Оставаясь затворницами, жены владыки получали возможность незаметно из-за решёток подсматривать за тем, что творится на улице. Ведь индийские улицы – самый лучший индийский театр! Эркеры Хава Махала – это зашторенные ложи для прекрасных посетительниц этого великолепного театра. Нетрудно себе представить, какое количество «случайных» уличных сценок разыгрывалось в былые времена для того, чтобы вызвать смех за ширмой!

Хава Махал – лишь один из фасадов огромного дворца, построенного для местных раджей вместе с городом. Потомки их живут тут и поныне. Но сегодня во дворец к ним может попасть всяк желающий, для этого достаточно купить билет в кассе. Билет, правда, не даёт основания для встречи с махараджей, но осмотреть часть обширного дворца, превращённого ныне в музей, можно.

Как и все подобные дворцы-музеи, этот тоже напичкан всякими диковинами, которые скупались прежними владельцами для украшения покоев и удовлетворения гордынь. Оттого он похож на огромный антикварный базар, на котором каждый может найти для себя что-то такое эдакое. Велика коллекция тканей, одежды, оружия, украшений.

Мне особо понравились два больших и пузатых серебряных сосуда в человеческий рост. Те самые, в которых один местный владыка возил священную воду из Ганги в Лондон, на коронацию Эдуарда VII. (Об этом – ниже.)

Ещё один интересный дворец находится на выезде из Джайпура и стоит прямо посреди обширного озера. Так ему и надо – ведь это типичный шедевр раджпутской архитектуры, который и назывался «озёрный дворец». Если смотреть издали, есть что-то ирреальное и фантастическое в его облике. Озеро зеркально гладкое, дальние берега его растворены в дымке – кажется, что дворец парит в воздухе. Но это если издали. Ближе к воде эффект теряется – на передний план выпячивается мусор, плавающий в воде, свиньи, копошащиеся в прибрежной грязи и… Это сразу опускает на землю.

Амбер

Роскошные дворцы Джайпура кажутся каким-то нонсенсом на фоне былой раджпутской репутации. Действительно, они во многом порождение последнего периода местной истории, периода уже покрытого лёгкой паутиной изнеженности, рафинированности и вырождения.

Чтобы поставить всё на место, нужно перевалить ближайший отрог гор Аравали и непременно посетить Амбер – город-крепость, который и был местным центром в течение нескольких веков, прежде Джайпура.

Здесь при первом же взгляде ощущаешь иную ауру – ауру грозного камня. Стены, которые украшают хребты окрестных гор, заставляют вспомнить иные места – нечто подобное виделось где-то возле Бадалина, в Китае. (Только там это называлось Великой китайской стеной.) Крепость на вершине горы контролирует не только окрестности укреплённого дворца, но и подступы к невидимому за хребтом Джайпуру.

Собственно сам дворец Амбера – тоже крепость. Примерно такой же, как Агра-форт, построенный моголами. Говорят, что именно здесь, в Амбере, черпанули они вдохновения для своего дворцового строительства в Агре и Дели. И не только вдохновения. Шах-Джахан забрал на строительство Тадж-Махала всех местных мастеров.

Но если смотреть на дворец Амбера снаружи, такой поступок зодчего-монарха вызывает лишь недоумение – снаружи видны только неприступные серые стены дворца-крепости. Чтобы проникнуться красотой сооружения, нужно непременно войти внутрь.

Зайдёшь, попадаешь как бы в иное измерение и состояние. Здесь – царство резного мрамора, цветущих садов, украшенных зеркалами павильонов, оживлённых сквозняками залов, тенистых переходов, инкрустированных полудрагоценными камнями стен. Здесь – другой мир. Тот самый, за который с таким ожесточением сражались в былые времена рыцари-раджпуты, за который, не колеблясь, умирали их верные жены, за который долгие годы мстили потом подраставшие дети.

Оно ведь того стоило!