Читать книгу Когда Йараманга улыбается - Андрей Павлович Глебов - Страница 6

Жалкая половинка луны, будто разломленная хлебная лепёшка, примостилась среди блистающих звёзд и сгущала черноту неба. Облака грязными клочками плыли по небосводу. Они, наверное, удивлялись зачем нелепая луна нарушила их покой и мерцание на чёрном небесном полотне.

Сверкающих звёзд было так много, что они теснились, мешая друг другу. Одна-две, не удержавшись в толкотне, срывались вниз, прочерчивая яркий след среди остальных мерцающих огоньков.

Тусклое сияние заливало дворец, облицованный белоснежным мрамором, отчего строение казалось нереальным. Словно плод богатого воображения, оно белёсой громадой вырисовывалось среди колдовских чар тропической ночи.

Такелия зарыдала и перевернулась на спину. Щека болела. Рабыня потрогала расцарапанную кожу и ушибленную скулу: завтра будет синяк. Тихие слёзы текли из глаз и пощипывали раны.

Как только девушка поднялась на второй этаж рабского дома, из-за угла на неё бросилась разъярённая Мелуя.

– Гадина! – кричала она. – Третий день как приехала и уже устанавливает свои порядки!

Такелия оторопела. Мелуя же, воспользовавшись замешательством, вцепилась ей в волосы. Острыми ногтями она пыталась расцарапать глаза сопернице. Новенькая согнулась, защищая лицо руками, но Мелуя наподдала ей коленом и, взревев в исступлении, рванула волосы вниз. Такелия схватила руку обидчицы и что было сил вывернула. Мелуя взвыла.

На шум из каморок повыскакивали остальные рабыни. Весть о том, что новенькая завоевала расположение Ирвана, а потом и князя, разлетелась по дворцу. Враждующие между собой женщины способны сплотиться против общего врага. Им стала Такелия.

Мелуя ослабила хватку, но продолжала молотить коленом по лицу новенькой. Каждый удар сопровождали одобрительные возгласы толпы. Кое-кто сам примеривался нанести удар. Такелии пришлось бы худо, если бы не подоспевшая стража. Солдаты неслись по коридору, размахивая массивными плетями.

Плети засвистели в воздухе. Рабыни подняли визг и, спотыкаясь друг о друга, бросились врассыпную. Обжигающие удары полоснули Мелую по спине, но рабыня не оставляла ненавистную Такелию. Только крепкий тычок стражника отбросил Мелую в сторону. Солдаты не разбирали, кто прав кто виноват. Привычными ударами они разгоняли рабынь по каморкам. Сильный пинок достался и новенькой.

Такелия всхлипнула и размазала слёзы по щекам. Они струились, смачивая набитую тряпьём подушку. Рабыня подавила тяжкий вздох. Стражник ворвётся, если заслышит подозрительный звук: замка на двери нет.

Прерывистое дыхание успокаивалось. Девушка смотрела в забранное железными прутьями окно. В сад выглянуть невозможно: до подоконника дотянешься, только встав на цыпочки.

Прохладный воздух гулял между перистыми листьями пальм, сверкали звёзды. До слуха доносился рык львов и хохот гиен в княжеском зверинце. Рядом с рабским домом находились клетки с животными и бассейны с муренами и крокодилами. За окном звучала вечерняя песня цикад и сверчков, слышались резкие крики ночной птицы да возгласы стражников.

Невольница вздохнула. Падавшие золотые огоньки озаряли небеса. Небо такое огромное! Оно покрывает землю от края до края. Под ним плетутся нити судеб; гибнут государства и выигрываются войны, рождаются дети и умирают старики, люди плачут от горя или смеются от счастья. Когда-то под этим небом была счастлива и она, Такелия. Джа Такелия.

Тукомба – не самый большой среди прочих островов Ароу-Доу. Как и повсюду на архипелаге, здесь жили торговлей с материком. Отец Такелии купец Рангем редко появлялся в доме. Детьми занималась мать. Зато когда отец приезжал, это был праздник.

В день прибытия Рангема семейство выходило на косогор под приветливую тень финиковых пальм. Такелия, её сестра и брат вглядывались в безбрежную даль моря – не покажется ли знакомый парус на фоне величественной синевы?

Наполненный солёными брызгами ветер играл мягкой зыбью. Облака, подгоняемые ветром, текли на запад. У побережья сновали рыбацкие баркасы, пёстрые паруса расцвечивали красочный пейзаж.

Бугристые зеленоватые гребни преодолевали рифы, чтобы устремиться к полосе прибоя. Вспененные валы догоняли друг друга. Увлечённые схваткой, они, теснясь и перемешиваясь, с протяжным гулом выкатывались на песчаную отмель. Набегавшие волны плескались, перебираясь через досадное препятствие, и, измождённые гонкой, распластывались по пляжу. Радостный возглас возвещал появление на горизонте шхуны "Актинии".

Судьба смеётся над людьми: лишь одно морское путешествие способно всё поменять.

Шхуна уверенно рассекала воду, взбиралась на волны, задирая нос, а потом, словно выдохнув, устремлялась в ложбинку между валами. От качки солнце плясало перед глазами путешественников, прячась за очередной волной.

К полудню солнце, которое ранним утром умело быть таким ласковым и нежным, добиралось до верхней точки небосвода и начинало немилосердно жарить. Такелия, держась за борт, подставляла лицо солёным брызгам. Тугая коса с вплетёнными разноцветными нитями напиталась водой. Девушка улыбалась, и на щеках появлялись очаровательные ямочки.

Капитан Хон много лет водил "Актинию" между островами, перевозя товары джара Рангема. Хозяин сопровождал капитана в плаваниях, но в этот раз купца на судне не было. Рейс был недалёкий: "Актиния" направлялось с грузом кофе на остров Урлабу. До неё несколько дней пути. На Урлабе жила тётя Имала, чувствовала она себя плохо, и дети уговорили отца отпустить их в небольшое плавание.

Хаула и Калиман – сестра и брат Такелии. Хауле девятнадцать, она на год старше её, а Калиману всего пятнадцать. На Тукомбе он носился по дому, играл и дрался с соседскими мальчишками. От его непоседливости страдали не только люди, но и вещи: на рубахе вечно не хватало пуговиц, а цветастые шаровары из-за набившейся пыли потеряли вид.

По случаю визита к тёте, Калимана обрядили в рубаху со всеми пуговицами и в чистые штаны, отчего он заметно страдал.

Утром, когда брат и сестра спали, Такелия поднялась на палубу, подошла к борту и глянула вниз. Перед форштевнем спешила стайка дельфинов. Они показывались над поверхностью, блеснув мокрыми спинами, а потом уходили в толщу воды. Такелия долго стояла, глядя на морских путешественников.

– Прямо по курсу шхуна! – разнёсся крик марсового.

На горизонте маячила еле различимая точка. Капитан вскинул подзорную трубу, потом передал её помощнику.

– Что скажешь?

– Не нравится мне эта посудина, капитан.

Как редко замечают люди свободу, обладая ею! Свобода знать, верить и говорить делает человека человеком. Не всем она нужна, но ведь и не всякого можно назвать человеком! Люди уподобляются животным в княжеском зверинце: достаточно бросить жирный кусок, чтобы они были счастливы и урчали от удовольствия. Следующий кусок – новая порция счастья.

Благосклонный взгляд Веланпура – вот цена свободы в этом сказочно красивом уголке на острове Наронге. Такелия села на кровати, обтянув колени ночной рубашкой. Рабыня прислонилась спиной к шершавой стене и оглядела убогую обстановку нового жилища: грубо сколоченную лежанку, которую она по привычке называла кроватью, потрёпанный соломенный матрас, стул и тумбочку под зарешеченным окном. Под лежанкой стоял сундук для одежды. Вот и всё.

Здесь предстоит провести годы, даже всю жизнь. Может прав джар-рен, что к несвободе привыкают? Если раба регулярно бить по голове, он и к этому привыкнет. Если же прекратить стучать, то он удивится: почему удары перестали сыпаться?

Однако, свобода не имеет ничего общего с привычкой: свобода внутри. У одних она есть, у других – нет. Именно здесь заключено разное отношение узников к неволе.

Для одних свобода – необходимое условие жизни, без которого и сама жизнь не имеет ценности. Для других – досадная помеха, от которой лучше избавиться, желательно обменяв на что-то. Лучше тёпленькое местечко под солнцем и благосклонный взгляд хозяина. И всё! Не надо думать, не надо заботиться даже о себе! Стань скотиной, и тебя вознаградят!

Продай то, что для тебя свято, и не останешься внакладе! Маленький шажок – и ты другой: у тебя нет того, что делало тебя человеком, но какое это имеет значение?

Такелия всего несколько дней назад наслаждалась путешествием, потом пиратский плен, торги на невольничьем рынке острова Вунэле… Рабыня тряхнула головой, отгоняя воспоминания, которые скребли ещё не зажившие душевные раны.

Наслаждалась ли она свободой? Пожалуй, не наслаждалась и даже не помышляла о ней. Если о свободе не думаешь, значит она есть. Как поздно это осознаёшь!

Девушка со злостью растёрла слёзы и стиснула зубы: надо выживать любой ценой, чтобы вырваться и остаться человеком, а не быть предметом обстановки княжеского дворца, хотя "и не самым худшим"!

Такелия усмехнулась и вытерла набежавшую слезу. Мы ещё повоюем, джар-рен! Теперь я знаю, что это за штука свобода!