Читать книгу Куда ты скачешь гордый конь… - Андрей Синельников - Страница 2

Голос Богини полился ровно и спокойно, будто по камням зажурчал весенний ручеек. Но не тот звонкий и веселый, с которого начинается весенняя распутица, после долгой и снежной зимы, а тот спокойный и полноводный, что несет свои воды в долину в дар такой же полноводной и широкой реке. Обе спорщицы сели на одну скамейку и слушали Артемиду. Мать-Природа начала издалека.

– Давным-давно, так давно, что оливы в Гефсиманском саду. Да, да в том самом Гефсиманском саду, что в Новом Израиле в граде Иерусалиме. В том Новом Израиле, где ты Малка, – она улыбнулась ведунье, – Была с Андреем Боголюбским на ученье у братьев храмовников. Так вот, когда оливы в этом саду, были еще кустиками, а в Храме на скале жили не братья храмовники, а правил службу первосвященник. Тогда в Святом городе Иерусалиме, который тогда и городом было назвать трудно, так поселение вокруг Храма. Вот там, подле Храма, жил поживал Древний Мудрец. Все его ученики, да и не только ученики, но и все люди вокруг звали его просто Цадик, то есть «праведник», но ученики между собой звали его Учитель Праведности. Учеников же его люди, жившие в этой стране, называли ессеями, странным таким названием, которое обозначало и «молчаливые», наверно за неразговорчивость их, и «исцеляющие» за умение облегчить страдания заболевшему, а чаще всего понимали под этим названием «благочестивые», за святость их и служение своему Богу. Сами же себя называли его ученики «Сыновьями Света».

– Сыновьями Солнца? – переспросила Малка.

– Сыновьями Света, – повторила Артемида, – Так вот, в те далекие времена, когда на небе стояли звезды созвездия Овна, шумного, прямого, упрямого Овна, а люди называли это время эрой Овна, которая уже прощалась с этим миром. Когда на смену ей, в двери уже стучалась эра Рыб, молчащих и дышащих тайной воды, тогда жил этот древний мудрец. Долго жил он на свете, много повидал, много знал. Говорят, что получил он знания от самой Дочери Звезды.

– Артемиды? – опять не удержалась Малка.

– Тогда уж Мараны Богини Тьмы, – поправила ее Свобода.

– Дочери Звезды, – спокойно продолжила Артемида, – Но мало ли чего говорят в народе, сам Мудрец такого никогда не говорил. Говорят, что знал он секреты древних Магов и Посвященных, секреты колдунов и чародеев, волхвов и друидов, но мало ли чего говорят в народе, сам он этого не говорил. Много было у него учеников, много знаний передал он другим, знаний как врачевать тело и душу, знаний, как говорить со своим Богом, без посредства жрецов и священников. Но более всего любил Цадик самого малого своего ученика, даже еще и не ученика, а пятилетнего послушника, которого привела к нему за ручку мать, видимо хотела, что бы малыш увидел свет Истины. Звали этого малыша просто Симеон, что и означало «послушник». Маленький Симеон еще не слушал серьезных проповедей Учителя, еще не изучал уроков бытия и знаний, он просто смотрел на мир широко открытыми глазами. Он пытался понять, что это за мир, и как его устроил Бог, для жизни в нем и Учителя и других учителей, что в Храме, и его самого маленького Симеона. Почему, почему не любит первосвященник Учителя, да и все священники не любят ессеев? Почему так много знает Учитель, но не идет в Храм? Но мысли быстро отлетали прочь, и он опять бежал в зеленые поля, где прохладный ветерок шевелил его шелковистые кудри. В одну из таких прогулок, Учитель позвал его и сказал: «Послушай сынок, наступает эра Рыб – эра молчания и милосердия, эра любви и сострадания, много чего произойдет за эти годы, будет суд и не станет меня, будет новый Храм, будут страшные войны, и будет мир. Наступает время тайн. Но это не мои тайны, а твои». Учитель ласково улыбнулся. Мальчик обнял его за шею, прижался к щеке и что-то хотел сказать, но Учитель приложил ему палец к губам и продолжил: «Ты будешь ждать меня, долго будешь ждать, ты будешь жить почти, что вечно. Жди я приду, ты увидишь Новый Храм, ты узнаешь новых Богов, ты станешь, стар и мудр, тебя так и назовут Мудрым, но ты жди». «Как же я узнаю тебя Учитель?» – спросил мальчик, он был мил и прост. «Когда родилась Дочь Звезды, он рассмеялся и смех долго звучал в Храме под названием Земля, когда ты услышишь смех в Храме – это буду я. Я приду вновь, чтобы взять на себя грехи людей, чтобы искупить их, что бы дать людям Новый Завет. Запомни малыш, я рассмеюсь в Храме, и ты услышишь и расскажешь об этом моим ессеям – агнцам божьим, ты скажешь им, что я вернулся». Старик тяжело вздохнул, он знал то, о чем говорил, он видел далеко вперед, чему и учил старших учеников, это не прибавляло ему радости, но прибавляло веры. Он распрямился и пошел, такой Великий и Мудрый пошел навстречу заходящему солнцу, будто хотел раствориться в его лучах. А Симеон побежал к матери, рассказать про великую тайну, которую ему поведал Цадик, он еще не умел хранить тайны, он еще был малышом.

– Это было на Заре Богов? – склонив голову к плечу, спросила Малка.

– Шли годы, – не отвечая ей, продолжала Богиня, – Первосвященник и святой суд осудили Учителя Праведности и распяли его на кресте в городе Иерусалиме на горе Голгофа, менялись цари и царицы, маленький Симеон вырос и стал называться Мудрым. Он исполнил завет Учителя и с самыми доверенными ессеями укрыл завещанные ему знания в горах и пещерах, прибавив к ним все знания, что сам приобрел за эти годы. Он увидел разрушение Старых Храмов и увидел Новые Храмы, он увидел разрушение монастырей ессеев, он почти уже устал жить. Старый Мудрый Симеон редко бывал в Новых Храмах, он не любил их, не любил новых жрецов, которые пышностью своей затмевали царей. Он вообще перестал бы ходить в Храм на скале, если бы не обещание Учителя вернутся, хотя может тот, просто пошутил над малышом.

– Это время безверья? Время протеста и смут? – тихо уже не ожидая ответа, спросила ведунья.

– В один из осенних дней, – голос Артемиды продолжал журчать как спокойный ручей, – Он проходил по общему двору Храма, беседуя со своей старой знакомой пророчицей Анной, старой во всем даже в прожитых годах, которые уже и не считал никто, и вдруг…Тихий, но звонкий смех раздался под сводами Храма. «Тихо Иисус, ты же в Храме», – шепот матери потушил смех мгновенно. Симеон вздрогнул, сначала не поверил, но уже помолодел лет на сто, стал выше ростом, и в глазах загорелся огонь. Он повернулся к младенцу, протянул ему руки и тот улыбнулся ему в ответ. «Вот ты и вернулся Учитель» – произнес старик, – «Я так ждал тебя. Я много теперь знаю, Благословляю тебя на дела твои, и пусть хватит тебе сил и веры выполнить их». Он поцеловал младенца и мать его, поклонился и вышел из Храма. Больше никто и ни когда не видел Мудрого Симеона в Храме. Молва говорит, что он ушел туда в пещеры, где жили ессеи, и стал учить нового мальчика имя, которому было – Иоанн. Он учил нового Мудреца и ждал, когда придет к нему тот, кого он благословил в Храме, что бы вручить ему ключ к тайне и таинствам эры Рыб. Говорят, он дождался и ушел после этого навстречу лучам заходящего солнца.

– Ты рассказала про то, как пришел в этот мир тот, кого называют Иисусом Христом? – вопрос просто светился в синих глазах Малки.

– Да, – смилостивилась Богиня, дав ответ, – Но дело не в нем, а в Симеоне.

– Он был волхв? Волхв? – Малка не сводила с нее взгляда, – Он был волхв, а Анна ведунья. Берегиня. У каждого есть своей Велесов волхв, и своя берегиня…

– Он был волхв, – подтвердила Мать-Природа, – Он был волхв, а Анна была ведунья, но берегиня у него была Мария. У Иисуса была Мария Магдалина. Но я о Симеоне. Ты все время сбиваешь меня, – притворно сердито глянула она на ведунью, – Когда погиб Иван Купала, воспитанный Симеоном, и передавший Иисусу все знания Сынов Света, два самых мудрых и самых праведных ессея Андрей и Симеон пришли на помощь его крестнику. Теперь Симеон помогал своему Учителю, вернувшемуся в образе Иисуса, пройти новый путь на Голгофу. Они верили в то, что в каждом из них частичка света и частичка тьмы. Что в каждом из них знания от Дочери Звезд и знания от Сына Солнца. Вкруг них собрались те, кого называют сейчас апостолы. Первыми из них, первыми среди равных, были Андрей Первозванный и Симеон. Учитель нарек его Петром, то есть камнем за характер его и за то, что на его вере строилась новая Вера человеков. Вот так и жили в нем два человека. Петр и Симеон. Свет и тьма. Камень новой веры и мудрость старых волхвов.

– Разве может человек сочетать в себе не сочетаемое? Разве выдержит сердце его и разум сможет удержать то, что рвется в стороны разные? – Малка начала понимать к чему эта сказка.

– Если силен человек. Если борьба идет в нем самом и не раздирает его пополам, значит, он готов к тому чтобы долю свою править в мире этом. Если слаб человек,…в этом нет его вины. Все мы слабы в борьбе с собой. Так вот девочка. Назовем Петра и Симеона сотружениками в истине, в заблуждении и обмане. Приход Симеона-Петра к людям сравнить можно с приходом тьмы и света, дня и ночи вместе. Но Пётр решил бороться со своим вторым Я. Не мог он пережить, что в Симеона верят, что его ненавистника любят, его, как он считал, врага встречают как друга, его смерть ждут, как Спасителя, в его обманщика верят, как в носителя правды. И стал Петр истреблять Симеона в себе. Симеон же в борьбе этой, проиграл самому себе в образе Петра и покинул его, отделяясь от него силой своей чародейской. А Петр, победив в себе Симеона-волхва, вознесся в своей гордыне. Возвысился, посчитав, что он основатель и опора Веры новой. Что дал ему его Бог право решать: кто прав в мире этом, кто не прав. Дал ему его Бог право носить ключ от светлых чертогов, что за Мостом Грани.

– От Беловодья что ли? – удивилась слушательница.

– От того, что назвали они Раем. А Симеон-волхв направил свои стопы в восточные земли. Понес Долю свою. Крест свой понес, как говорил Учитель его. У каждого свой крест.

– А дальше, – не вытерпела Золотая Богиня, хотя казалось она и не слушает Артемиду.

– Так вот и жили отдельно друг от друга две половинки одного человека. Петр-камень, считающий, что он истинный Сын Света, который смог избавиться от темной своей стороны и призывающий к этому других, и Симеон-волхв, унесший с собой все знания Дочери Звезд и считающий, что он несет истинные знания в этом мире. Но мы Боги знаем, что это не так и сила их двоих в единстве их, когда опять сольются обе половинки и вернется в этот мир тот маленький мальчик, которому Цадик-Учитель открыл тайну эры Рыб. Тот мальчик, сколько бы не прожил он на свете, и в каком бы облике не проживал эту жизнь, хоть согбенного старца, хоть молодого инока, хоть непорочного младенца. Тот мальчик, который дважды провожал своего Учителя на Голгофу, но не изверился, не озлобился, не возгордился, а только хранил тайны доверенные ему, да преумножал знания. Только тогда мальчик этот сможет понять тайну молчаливых рыб и предать ее новому ученику, когда будет в нем свет и тень, когда вновь сольются в нем знания Сына Солнца и Дочери Звезд.

– Все? Байка закончилась? Зачем ты рассказала ее нам? Зачем Великая? – хором выдохнули обе сидящие девушки.

– На шестнадцатом году, как на трон Святой Руси сел Михаил Романов, в городе Полоцке объявился мальчик по имени Симеон, – обе слушательницы вздрогнули, – Его учил в школе странный учитель со странным именем Петр Могила. Умер первый царь из рода Романовых, пришел второй Алексей. Шестерых детей имел он первой жены. Для воспитания их в дом был взят молодой инок Симеон, изрядно преуспевший в науках. Инок тот писал им книги. «Вертоград» о природе, и «Житие и учение Христа Господа» о духовных делах. Учил царских детей звездам и пониманию гласа их. «Звезды во человецех воли не повреждают, токмо страстми плоти нечто преклоняют, тем же на звезды вины несть возлагати, егда кто зло некое обыче деяти». Таковы слова его мудрые. Истинно рек. Звезды склоняют, но не обязывают. Умный управляет своими звездами, глупец ссылается на них.

– Так он Посвященный! – ахнула ведунья, – Уж не…

– Но не это главное, – не слушая, продолжала Богиня, – После того, как второй раз женился государь. Симеон тот в большом волнении доложил царю, что у царицы зачался великий государь и что назвать его надобно – Петр. И точно в срок царица Наталья родила мальчика. За что Симеон был пожалован бархатом, собольими мехами, казной. На крестинном столе ему подали четыре головы сахару весом по три фунта каждая, два блюда сахаров узорчатых по полфунта, сахаров-леденцов и конфетов, и ягод вишневых, и многое, да с Сытнаго двора полосу арбузную, да другую дынную. И оставлен был для воспитания далее царевых детей. А мальчик был наречен…Петром!

– Так то ж Симеон-волхв! Хочет опять со своей половиной слиться! – теперь ахнула Золотая Богиня.

– Все девоньки. Сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок! Вы хоть и не добры молодцы, а красны девицы, но сидите, голову ломайте, а я пойду, пожалуй. Нужна буду. Найдете. Мир вам. Не ссорьтесь, любите, друг друга, не обижайте. Ты Малка не смотри, что она Богиня, она в жизни много менее тебя знает. Ты ее оберегай, как сестру молодшую. А ты, Свобода, званьем своим не кичись. Видишь у ведуньи прядка седая в огненных косах. Такая только у нее из всех бессмертных у одной. Захочет, расскажет тебе. История занятная и поучительная. Тут она саму Брунгильду переплюнула. Все прощевайте! У меня дел по самое горло, а я тут с вами байки травлю, – она расцеловала обеих в щеки и, отступив от костра, пропала, оставив их одних.

Золотая Богиня с интересом посмотрела на девушку стоящую перед ней. Отметила действительно серебряную прядь, ярко выделяющуюся в огненно-рыжих волосах ведуньи. В свою очередь Малка теперь более внимательно смотрела на ту, с которой, по словам Артемиды, ее свела Доля. Златовласка, как за глаза называли в Беловодье эту Богиню, была юной девушкой с действительно золотыми волосами, уложенными в замысловатую корону на голове. Серая кошка, давний ее подарок, терлась у ее ног, хитро щурясь на Малку, как бы говоря, мол, я кошка и гуляю, где хочу, хочу у новой хозяйки, хочу у старой.

– Меня зовут Малка, – улыбнулась любимица Артемиды, – А как мне называть тебя? Я же не могу при людях постоянно преклонять колено и говорить «Здравствуй моя Богиня». Или на балу кричать через весь зал «Ты одна сегодня, Свобода!», – в ее синих глазах засверкали хитринки, так хорошо знакомые ее друзьям.

– Зови меня Фрея, – приняв ее шутливый тон, отвечала новая подруга, – Фрея – это и «свобода», и «флирт», и «занятия любовью». Каждый услышит в моем имени то, что захочет услышать. Раб – надежду, рыцарь – цель, а любовник – наслаждение, – в ее искрящихся глазах, промелькнул солнечный зайчик.

– Я обычно ношу зеленые цвета в честь своей покровительницы Артемиды, а ты? – Малке начинала нравиться эта Богиня, не задирающая нос.

– А я золотые. В честь своего покровителя Ярилы-Солнца. Ты не носишь белый цвет? – с интересом ждала ответ.

– Нет. Я не ношу цвет чистоты и непорочности. Потому что я не чиста ни телом, ни помыслами. Я никогда не была непорочной девой, потому что имела большую любовь, и никогда не прощала своих врагов. Я была Аринией! – честно ответила ведунья, прямо глядя в лучистые глаза Фреи.

– И я не ношу белых одеяний, – просто поддержала ее Богиня, – Белый цвет мне не идет, – шуткой свернула она ответ, – Ты можешь превращаться в детей природы? Я могу стать соколом или кошкой, а ты?

– Я никогда не просила этого дара у Матери-Природы. Он был мне ни к чему.

– Теперь другие времена. Я научу тебя становиться совой,… если хочешь, – Малка согласно кивнула, – И…

– Кошкой, – просьба прозвучала полувопросительно, полуутвердительно.

– Хорошо. Кошкой. Но не серой…и не черной, черная у Мараны, – вслух размышляла Богиня, тряхнула золотыми волосами и уверенно закончила, – Белой. Пусть хоть в кошачьем обличии у тебя будет цвет чистоты.

– А ты не так проста, как хочешь показаться, – подумала ведунья, – И не так всепрощающа, как думают Боги.

– Хорошо. Пусть хоть кошка будет чиста духом и телом, – уклонилась от удара Малка.

– А ты прозорлива и умна, – подумала Фрея, – Ты достойна, быть рядом со мной. Вместе мы перевернем этот мир. Вместе мы сделаем его жестче и приземленней, но и тверже.

– Скажи, ты знаешь про золотую паутину? – неожиданно задала вопрос колдунья.

– Да. Я не только знаю. Я ее тку! – ответ был как удар молнии, но Малка выдержала его.

– Тогда, что ж, мы стянем этот мир в единое целое,…даже если он этого не хочет! Я пойду. Я немного устала. Даже бессмертные устают. Не умирают, но болеют, – вспомнила она слова Раймона, – Я буду ждать, когда ты позовешь,…но знай, я не вижу себя в Яви. Не вижу своей Доли. Не вижу своего места. Род, который я хранила и берегла, прервался,…а то, что делают Боги,…делаете вы…мне не по сердцу,…а сердцу не прикажешь, – она с трудом высказала все и теперь ждала, что скажет Фрея.

– Насильно мил не будешь. Я приду, когда ты позовешь, но запомни мои слова. Наступает век, в котором мы с тобой пойдем рука об руку. Мы и многие другие твои друзья. Запомни мой девиз. Рабам свобода не нужна. Поэтому я приду тогда, когда вы сами захотите быть со мной и делать одно дело, – она обняла Малку и прижалась щекой к ее щеке, – Я честно рада, что в этом деле со мной будешь ты, – шепнула ей в ухо.

– И я то же, – открыто глядя ей в глаза, ответила ведунья. Повернулась и пошла к коню.

– Ведь Артемида не просто так нам про Симеона рассказала, – вслед ей тихо сказала Фрея, – Подумай. Скоро мир забудет о волхвах и чародеях. Подумай. У Симеона-волхва были два ученика. Одного из них звали Фауст, – она помахала вслед Малке, – Он предал Учителя.