Читать книгу Дикие земли - Андрей Вишненко - Страница 2

Вместо эпиграфа:

– Тогда иди, есть и другие миры, кроме этого.

(Стивен Кинг, «Темная Башня»)

Из далекого путешествия я возвращался на историческую родину. Городишко, куда я вышел из леса, был захолустным. Здание вокзала, лицо города, не было памятником архитектуры конца 19 века. Это была деревянная, слегка покосившаяся постройка, поросшая мхом и явно пустовавшая большую половину своей жизни. Билетов в кассе, как обычно, не было, и я вышел на перрон. На единственном пути стоял поезд. У 13-го вагона толпилась группка проводников. Они курили и весело переговаривались.

– До Города возьмете? – потревожил я их веселую компанию.

– А ты кто такой?

– Да вот, из экспедиции домой возвращаюсь. Билетов нет, а деньги есть.

– Из экспедиции? Запрыгивай в мой вагон, тринадцатый, – сказал один, по виду главный.

Главный оказался начальником поезда, и мои 100 долларов совершили чудо – целое купе оказалось в моем распоряжении. Я отлично устроился и уставился в окно на мелькающие  сосны, радуясь внезапно свалившемуся  одиночеству. Не люблю я случайных попутчиков. За время поездок люди встречались самые разные. Чаще попадались разговорчивые, которые изливали душу так яростно, как никогда бы не откровенничали даже со своим психотерапевтом. И я слушал их. Коньяк с моей стороны (без него уже давно не путешествую) или горячительное со стороны попутчика, и моя открытая душа начинала принимать поток эмоций, освобожденных алкоголем, стуком колес и доверительной атмосферой маленького купе. Но самое главное – сознанием того, что завтра мы расстанемся навсегда. Они выплескивали на меня свои проблемы и уходили.

Размышления прервал проводник. Виновато улыбаясь и сверкая золотой фиксой на правом верхнем клыке, он протиснулся внутрь купе  и пропел:

– Просю пардону. Попутчика вам привел. Весело поедите. Не возражаете?

– Может и вправду время быстрее пролетит? – улыбнулся я, внутренне напрягаясь.

– Не сомневайтесь. Не успеете оглянуться, а уже и на выход пора, – вклинился попутчик.

В купе вошел мужчина среднего возраста. Плащ, темный костюм, серый галстук, шляпа «федора» (такая шляпа часто ассоциируется с гангстерами, частными детективами и прочими «крутыми парнями»). Вид вполне интеллигентный, лицо открытое. Такой типаж не вызывает отрицательных эмоций, а наоборот, располагает к доверительному общению.

– Тогда прошу. Будем ускорять время вместе.

Проводник исчез, а мой попутчик поставил на полку старинный саквояж (такие, наверное, до 1917 года носили земские врачи) и представился:

– Агасфер Семенович Бутадеус.

Он элегантно приподнял шляпу тремя пальцами. Каждый палец строго лежал в одной из трех вмятин на тулье.

– Просто Андрей, – улыбнулся я.

Агасфер Семенович выглядел весьма респектабельно. «Ему бы трость с костяным набалдашником, жилетку под пиджак и золотые часы на толстой цепочке», – мелькнула озорная мысль.  Гость не торопясь снял плащ, аккуратно повесил его на «плечики», которые достал из саквояжа, расстегнул пиджак и уселся напротив. Под пиджаком была жилетка. Массивная золотая цепь тянулась к кармашку, в котором покоились совершенно неприличного размера золотые часы. Он вынул брегет и щелкнул крышкой. Часы заиграли «Марсельезу».

– Ну-с, молодой человек, время пошло, – сказал он, и крышка часов с громким щелчком захлопнулась.

* * *

Купе исчезло, и только желтые глаза-фары стремительно надвигающегося на меня автобуса  готовы были поглотить весь мир. В желании защититься я вытянул руки вперед и закрыл глаза. Ничего не произошло. Я оглянулся  – автобус не торопясь выруливал к стоянке, краснея габаритными огнями. Где я? Несколько секунд назад был конец мая, уютное купе и сосны, мелькающие в окне, а сейчас вовсю завывал ветер, зима была в разгаре. Мне часто снятся сны. В некоторых я чувствую даже боль, но таких реальных снов я не видел никогда. А между тем  автобус занял свое место на стоянке и начал выпускать пассажиров.

Я стоял совершенно ошарашенный, но холода не чувствовал. Автобус проехал сквозь меня. Сон? Но это не сон.  Все слишком реально. Я бросился к автобусу и проскочил сквозь него, лихорадочно пытаясь схватиться за призрачные сидения.

Никто не обращал на меня внимания, не видел, не слышал, не осязал. «Параллельный мир, – подумал я, – или потусторонний? Зачем я здесь? Может быть, я умер?» Мысль показалась реальной. Реальная мысль в нереальном мире? В мире, которого нет?

Пассажиры автобуса разошлись. Молодая женщина (на вид ей было лет тридцать пять) устало осмотрелась и, слегка покачиваясь, пошла навстречу ветру. Она явно была больна. Осеннее пальтишко не по сезону, ботиночки, чулочки на стройных ногах и шляпка. Такую шляпку когда-то называли то ли «таблетка», то ли «менингитка». Что-то знакомое рвалось наружу, что-то из далекого детства.

Я последовал за ней, пытаясь понять, где я, и что это за место.

Она шла, а ветер метался вокруг, стонал, лязгал невидимыми зубами, бросая в лицо пригоршни обледеневших снежинок, которые до лица не долетали. Картины детства постепенно оживали. Автостанция, парк, кинотеатр, городская елка, плакат «С Новым, 1967 Годом, товарищи!», знакомая улица, а за углом мой дом… Боже!!! Где я? В своем детстве?

Женщина открыла калитку, подошла к крыльцу и взялась за ручку двери.

«Мама, – прошептал я, – это ты?» Она оглянулась, посмотрела сквозь меня и шагнула в дом.

* * *

Зазвучала «Марсельеза», за окном мелькали сосны, под ногами убаюкивающе стучали колеса «тудык-тудук, тудык-тудук, тудык-тудук», а перед глазами золотой бригет с откинутой крышкой. Огромный циферблат с платиновыми стрелками и рубинами над римскими цифрами плыл перед глазами и заполнял пространство. Крышка часов резко захлопнулась.

* * *

Купе исчезло, и я оказался в больничной палате.

Тумбочка, ночник, кровать у стены в углу. Стены, окрашенные зеленой краской, розовый кантик по периметру. Две белые занавесочки на маленьком окошке. Полумрак. У кровати стояла женщина.

– Здравствуй, малыш, – сказала она.

– Мама, это ты? – спросил я осипшим голосом.

– Да, малыш. Я просила о встрече и теперь мы  увиделись.

– Так не бывает. Когда ты умерла, мне было шесть лет.  С тех пор прошло больше пятидесяти. И я уже не малыш.

– Да, я знаю, но возраст здесь не важен, важна сущность. Оболочка не имеет смысла.

– Но почему это происходит через столько лет?

– Здесь время не имеет значения, почти не имеет. Ты должен понять. Меня нет. Есть только то, что ты помнишь или думаешь, что помнишь.

– Но я вижу! И ты говоришь со мной.

– И да, и нет.

– Жесть. Так не бывает. Это просто сон.

– Может, и сон. Но ты не переживай. Сейчас это не важно.

– Так грустно… Мы еще встретимся?

– В этом мире другие понятия. Ты сам поймешь в свое время.

– А когда придет это время???

– Тогда, когда…

* * *

Комната начала расплываться. Реальность медленно возвращалась. Опять купе, но ни стука колес, ни мелькающих деревьев. Проводник с золотой фиксой тряс меня за плечо и что-то пытался втолковать.

– Все, приехали. Пора выходить, – наконец дошло до меня.

– Не может быть! Мы же только отъехали?

– Что я тебе говорил? Мигом домчимся в такой компании. Давно так весело не ездил. Два раза за коньяком бегал. А когда коньяк закончился, я на станции у тетки в зеленом пальто бутылку водки купил. Семеныч из саквояжа соленых огурчиков достал. Я чуть пальцы себе не откусил. У него чудо-саквояж. Чего он только из него не таскал. Икру, маринованные грибочки, вареные яйца, две жареные курицы и черт знает еще что. Три дня ехали и все три дня он туда нырял.

– А где он сейчас?

– Вышел в четыре утра. Сказал, что ему пора.  Сказал, что время вышло. Ты же с ним обнимался на прощание.

Я медленно пошел к выходу.

– Ты что, ничего не помнишь? –  крикнул он вдогонку.

– Неа, – ответил я.

– Бывает, –  проводник сочувственно покачал головой.

– Да, бывает, – сказал я и шагнул на перрон навстречу солнцу.