Читать книгу Слепой. Выстрелы в темноте - Андрей Воронин - Страница 6

Всем стало ясно, что наказание совершилось, для остальных дело ограничится строгим предупреждением. Особый дух братства не скреплял членов банды, но Узбека все знали с давних пор. Вместе с ним ушла часть прошлого. А прошлого всегда жаль, каким бы оно ни было, ведь ты был моложе, чем в настоящем.

Двое остались смывать кровь со стула и пола. Трое, в том числе Вирус и Сыч, вывезли тело, чтобы похоронить.

«Заседание» происходило на постоянной базе «команды» – в Ржавках, на границе Зеленоградского округа. В свое время Плащ выкупил у развалившегося ремонтного управления несколько утепленных ангаров и одноэтажный склад. С тех пор никто, кроме членов банды, не имел доступа за охраняемые овчарками ворота.

С вывозом трупа никаких проблем не должно было возникнуть. Грунтовая дорога вела через поле в сторону противоположную Ленинградскому шоссе. Стоило проехать по ней всего три с небольшим километра, чтобы оказаться на опушке леса. Но хоронить убитого так близко от «базы», конечно, не стоило. Водитель по прозвищу Брателло погнал машину гораздо дальше, благо патрулей и досмотра на этой «трассе» не бывало отродясь.

– Дела-а, – на длинном выдохе протянул Сыч.

– Теряем людей, – сокрушенно заметил Брателло, который тоже присутствовал при недавнем нелицеприятном разговоре.

– Столько лет вместе.

– Сразу надо было колоться, – зажав одну ноздрю пальцем, Вирус сморкнулся в приоткрытое окно. – Может, Плащ и простил бы.

– Может… Считай, орел или решка.

– По-любому он виноват, – с максимализмом, свойственным молодости, заявил Вирус.

– Сколько ты знал Узбека? Год до тюрьмы и год после, как он вышел? А мы с Брателло четыре года с ним бок о бок прожили. Ничего плохого не могу сказать. Каждого могли так прикупить.

– А как бы ты заговорил, если б нас всех по его наводке повязали? А ведь могли бы запросто, если б не кто-нибудь, а менты ему язык развязали. Я бы с первого глотка почуял, что кофе подгадили. А он привык, блин, залпом опрокидывать.

Брателло не согласился:

– Ни хрена бы ты не просек. Сейчас такие грамотные добавки есть, вообще вкуса не меняют.

– Кому ж это так приспичило выйти на шефа? – спросил Сыч, не рассчитывая получить ответ.

– Как подумаешь… Узбек про все мог разболтать: про базу, про номера машин, про оружие. Как теперь Плащ решит: бросать насиженное место, все перетасовывать?

Наконец они остановились, спрятали машину в кустах. Брателло остался за рулем, двое пассажиров достали лопаты и углубились в заросли. Минут через сорок яма была готова, оба вернулись к машине, тяжело дыша после ударного труда. Внимательно оглядевшись по сторонам, вытащили из багажника мертвое тело. К яме потащили уже все втроем.

Узбек и живой весил порядочно, а теперь и вовсе стал неподъемный. Пришлось встать, опустить на землю еще не остывший труп и передохнуть несколько секунд.

Хлопнув крыльями, снялась с ветки невидимая ворона. Могильщики вздрогнули и выругались – Вирус громко, Брателло сквозь зубы, Сыч про себя. Перелетев на новое место, ворона принялась каркать. Вирус хотел ее прогнать, но ворона ничего не боялась.

– Оставь, хрен с ней. Надо уже закругляться.

Труп бросили в яму, быстро закидали землей.

Много времени ушло на то, чтобы замаскировать заметное на поверхности свежее пятно могилы кусками срезанного на другом месте мха. Отложили лопаты, постояли молча. Теперь можно было возвращаться.

* * *

Плащ не стал скрывать, как именно он просчитал виновного.

– Дерьмо всегда посередке плавает. Узбек знал за собой вину, он боялся больше вашего. Он бы никогда не решился взять слово ни первым, ни вторым, но и в хвосте остаться он тоже боялся. Я ждал, кто выступит третьим. Что бы этот третий ни сказал, его надо было дожать.

Подчиненные Плаща были потрясены. А если б кто-то из них поспешил и случайно опередил Узбека? Или, наоборот, промедлил бы, и Узбек решился вклиниться в паузу? Неужели поведение «паршивой овцы» можно заранее так точно просчитать?

Авторитет шефа и так был непререкаем. А теперь поднялся на недосягаемую высоту.

– Этот тип, который на меня вышел… Я принял от него заказ, – сообщил Плащ.

«А если подстава?» – читалось в глазах подчиненных, которые не могли вслух усомниться в правильности принятого решения.

– Если б они что-то против нас имели, они бы не пошли таким кружным и долгим путем. Конечно, они хотят нас использовать. Но это закон жизни: на каждом шагу кто-то кого-то использует добровольно или принудительно. Мы не против предоставить свои услуги, пока нам это выгодно.

Народ закивал, и Плащ продолжил:

– Я не стал спрашивать Узбека, как могли на него выйти, как установили его связь со мной. Этого он не понял, это случилось незаметно для него. Делайте вывод: надо держать ушки на макушке.

– Может, нас и теперь пасут? – предположил человек лет тридцати с причесанными на пробор волосами. – Чисто сейчас.

– Не исключено, господин Поручик. Мы это будем иметь в виду. Но дергаться пока рановато. Пусть наши заказчики думают, что владеют ситуацией.

– А что за дело? – осторожно осведомились у Плаща.

– Вот, – он выложил на стол цветную семейную фотографию.

– Можно? – спросил Вирус, прежде чем взять ее в руки.

– Сами смогли бы все провернуть, только хотят в стороне остаться, – вытаращенные глаза Сыча глядели на снимок без всякого выражения.

Вирус взглянул на оборотную сторону фотографии и присвистнул:

– Ого. Неужто отвалят? В прошлый раз в три раза меньше никак не могли выдоить.

– Знаешь, кто это?

– Я знаю, – сказал Поручик, заглянув через плечо товарища. – Абросимов, хозяин «Сибстали».

* * *

В течение недели перемещения «объекта» по городу внимательно отслеживались. Как всегда в таких случаях, составляли «распорядок дня». Брать нужно было Никиту Абросимова, но на фотографии был не он один – значит, неплохо бы в придачу к олигарху прихватить и членов его семьи.

Плащ не нуждался в подсказках, он и сам знал, что лучше – два заложника или один, три или два. Каждый лишний заложник осложняет шансы на успех силового освобождения. Пленника-одиночку еще можно вытянуть из заварухи живым. Но кого-то из троих похитители обязательно успеют отправить на небеса.

Зато с тремя много возни. Внутри компании заложников в условиях неволи могут возникнуть серьезные проблемы. Кроме того, троих сложнее взять зараз.

Абросимов с женой и дочерью в заложниках – это было бы замечательно. Но за целую неделю они никуда не отправились вместе. Об этом Плащ узнал, распределив задания между своими людьми, – на чужую информацию он полагаться не хотел.

У каждого в семье был свой ритм жизни. У Абросимова львиную долю времени забирало управление огромной империей «Сибстали». За неделю не удалось зафиксировать ни одной его встречи, которую можно было бы назвать стопроцентно личной, не имеющей отношения к бизнесу. Складывалось впечатление, что у Никиты Анатольевича даже нет любовницы.

Правда, он каждый день по часу плавал в бассейне, но даже это вряд ли было увлечением. Вероятно, он и о собственном здоровье заботился ради дела, стараясь сохранять работоспособность с утра до позднего вечера.

Время его жены тоже было расписано. Она неустанно заботилась об огромной империи под названием «собственное Я». Наблюдатели сопровождали ее к стоматологу (она отбеливала зубы), в косметический кабинет, на выставки современной скульптуры – одну официальную, в Манеже, и две неформальные, в полуподвальных помещениях. Она ездила на занятия по ландшафтному дизайну, чтобы применить потом свои знания на обширном загородном участке.

Из всех троих членов семьи она больше времени проводила дома, поскольку нуждалась в дневном сне с двух до пяти часов и любила посидеть у телевизора. Проникнуть внутрь элитной жилой пятнадцатиэтажки на набережной Москвы-реки было непросто, и Плащ не видел в этом нужды. Чтобы иметь приблизительное представление об образе жизни обитателей квартиры, достаточно было дежурства Вируса с биноклем на крыше одного из соседних зданий.

Если отец семейства по крайней мере ночевал дома, то дочь Даша делала это через раз. С помощью отца она восстановилась в институте, откуда ее отчислили из-за прогулов, но продолжала самозабвенно сачковать. В общаге она проводила больше времени, чем на занятиях, – ей как будто нравились тесные, прокуренные насквозь комнатушки, где царил студенческий беспорядок. Еще она посещала концерты, где длинноволосых музыкантов-рокеров «колбасило» на сцене почище, чем зрителей в зале. Тусовалась с молодняком в черных майках, недовольным существующим «буржуазным» строем.

У другого при таком раскладе могло бы возникнуть искушение ограничиться захватом одного Абросимова. Или пойти по пути наименьшего сопротивления и выкрасть одну только дочь. Но Плащ не имел привычки спешить. С помощью своих людей, которые ежедневно вели наблюдение, он заочно изучал будущих пленников. Плащ поступал так всегда. Ему важно было составить психологический портрет человека, чтобы предвидеть его поведение во время захвата и после, в период вынужденного сидения взаперти.

Чего ожидать: упадка духа, молчаливого отчаяния или, наоборот, приступов истерики, лихорадочных поисков малейшей возможности для бегства? Как лучше обращаться с пленником или пленницей: либерально или жестко, запугивать или успокаивать?

Обычно Плащ старался собрать сведения и о тех, с кем сразу после похищения придется начинать переговоры. Обратятся они в милицию или постараются исключить малейший риск?

В случае похищения жены или дочери бизнесмена еще можно рассчитывать на полюбовную договоренность в обход правоохранительных органов. Но похищение такой масштабной фигуры, как хозяин «Сибстали», не удастся утаить, факт в любом случае станет известен милиции.

Варианты тем не менее возможны. Какова будет степень сотрудничества с ментами тех, кто временно возьмет на себя бразды правления фирмой? Станут ли они информировать о каждой детали переговоров с похитителями или о чем-то промолчат? Будут ли готовы пожертвовать всем ради спасения пленников или каждый лишний «лимон» будет значить для них слишком много?

К концу недели Плащ пришел к выводу, что в отсутствие Никиты Абросимова управление возьмет в свои руки младший брат. Но это были лишь догадки, хотя и основанные на здравом смысле и жизненном опыте. А это слишком ненадежная вещь, когда речь идет о внезапном кризисе в огромной корпорации с головным офисом в непосредственной близости от заповедного Садового кольца.