Читать книгу Слепой. Выстрелы в темноте - Андрей Воронин - Страница 8

Кассету с видеозаписью обращения Абросимова-старшего передал в головной офис «Сибстали» обычный московский таксист. На большом конверте из плотной бумаги стояли крупные печатные буквы, выведенные лиловым маркером: «Андрею Абросимову лично в руки».

– Вышел купить сигарет, машину закрыл как положено. Возвращаюсь – это дерьмо на сиденье. И еще такая сопроводиловка.

На листе бумаги тем же маркером было небрежно намалевано: «Ты на контроле. Вези прямо сейчас».

Скрытая угроза всегда устрашает больше, чем явная.

Таксист, конечно, не стал искать Абросимова. Едва переступив порог офиса, обратился сразу в службу безопасности.

– Не знаю, что там, может, взрывное устройство, – произнес он едва слышно, будто громкий звук мог спровоцировать взрыв.

Конверт прощупали, потом аккуратно вскрыли. Там была именно кассета, а не муляж. Ее передали по назначению, и несчастный водитель скоро был затребован в кабинет на третьем этаже. Абросимов-младший выслушал его, не говоря ни слова. Потом вызвал к себе Девятаева.

– Поедешь с ним. Пусть точно покажет, где стояла машина. Опросить всех, кто мог видеть, как подкинули конверт. В первую очередь жильцов ближайшего дома. Пока не найдете свидетеля, таксиста не отпускайте.

– Ясно.

– Возьмешь с собой Крупенина.

– Он сейчас…

– Неважно, где он сейчас, хоть на Северном полюсе. Крупенина держать при себе, обучать, посвящать во все тонкости. Парень он перспективный, будем выдвигать.

Девятаеву стало ясно, что вопрос обсуждению не подлежит.

– Разрешите идти? – осведомился он, демонстрируя привычку служивого человека.

Андрей Абросимов кивнул и перевел взгляд на кассету – он уже ее посмотрел. Дверь за начальником службы безопасности давно захлопнулась, а Абросимов-младший все не мог отвести от кассеты глаз.

Этот предмет побывал в руках похитителей. Он воплощал собой их существование, их замысел, их волю выжать из ситуации максимум. И в то же время он хранил внутри единственное на данный момент доказательство, что брат жив.

Абросимов-старший выглядел просто ужасно. Лицо казалось почерневшим. Просматривая короткий отрезок второй и третий раз, Андрей понял: всему виной черная повязка. Она меняет лицо: когда глаз нет, оно становится чужим.

– Я – Никита Анатольевич Абросимов. Со мной вместе захвачены моя жена Ольга и дочь Даша. Прошу тех, от кого зависит наше спасение, остановить поиски, не предпринимать попыток освобождения. Прошу своего брата Андрея принять условия похитителей и выплатить выкуп… С нами обращаются нормально.

Видеомагнитофон позволяет дать отдельные фрагменты крупным планом. Но что это даст? Взять крупным планом рот? В движениях губ никакого дополнительного смысла. Углы рта опущены, что подтверждает угнетенность духа. Вот и все.

Пока никаких сюрпризов, события развиваются вполне предсказуемо. Скоро преступники обозначат сумму, назовут срок. Конечно, он, Андрей, согласится заплатить. Если все пройдет гладко, брат и его семья окажутся на свободе. А потом?

Не упрекнет ли Никита: как можно было принимать за чистую монету слова, сказанные в такой ситуации? Он озвучивал требование бандитов, но не свои собственные мысли. Нужно было сделать все возможное и невозможное для поиска. Освобождение было вполне реальным – их никто не минировал, как поступают со своими жертвами чеченские боевики. Никто не держал их денно и нощно под дулом пистолета.

Слова для оправдания, конечно, найдутся. Но все равно останешься виноватым. Еще в детстве Никита был строг к младшему брату, нередко его «воспитывал».

Родные братья часто противоположны по характеру. Никита всегда был цепок, деловит, рационален. Имел врожденный талант руководить людьми, подчинять их своим интересам. Андрей, напротив, никогда не имел четкого жизненного плана, не рвался никем управлять. В ранней молодости он прошел через множество увлечений. Фотографировал знакомых девушек, стараясь добиться необычной светотени. Самостоятельно учился играть на трубе. Посещал боксерские бои и написал несколько обзоров для спортивного издания.

Неизвестно, как бы сложилась его судьба, если бы брат не взял его в администрацию компании, не сделал своим замом. Никита нуждался в доверенном человеке, лояльном на все сто. Надежность в бизнесе жены и друзей преувеличивать не стоит. Своим до конца может быть только тот, кто связан с тобой кровными узами.

Никита ни разу не пожалел, что сделал младшего брата директором по маркетингу. Андрей не влезал в авантюры, проявлял инициативу ровно в той мере, в какой следовало. Бизнес никогда не был его страстью, как фотография или бокс, поэтому в рамках служебной деятельности его не заносило ни вправо, ни влево.

Сам Андрей тоже не жалел, что выбрал именно эту стезю. Он отдавал себе отчет, что не добился бы больших успехов ни в фотографии, ни в спортивной журналистике, не стал бы новым Луи Армстронгом…

Позвонил Девятаев. Сообщил, что они с Крупениным опросили всех, кого могли, – жильцов двух домов, продавщиц в ларьках. Несколько человек вспомнили таксиста и его машину, но ни один из них не видел, как внутрь совался кто-то другой.

– Твои выводы?

– Пятьдесят на пятьдесят. Может, он правду говорит, может, что-то знает.

«Пятьдесят на пятьдесят, – недовольно подумал Андрей. – Тебе платят деньги не ради таких заключений».

Вспоминая перепуганного таксиста, Абросимов-младший склонялся к мысли, что тот не виноват. Но еще отчетливее он чувствовал груз ответственности. Нет за спиной Никиты, чтобы помочь, подсказать, разложить все по полочкам. Никто не компенсирует его, Андрея, природную мягкость. Поэтому надо действовать жестче.

– Тогда продолжай. Сомнений быть не должно. Только без перегибов.

Оба понимали, что это означает. Надавить на таксиста, но при этом не покалечить.

* * *

– Говори! Кого из них ты видел, кто передал кассету?

Водитель такси лежал на спине на цементном полу и тяжело дышал. Крепкий мужик из числа подчиненных Девятаева сидел на нем сверху, сдавливая грудную клетку и вжимал дуло пистолета в глаз.

– Никого… Подкинули… – хрипел таксист.

Диалог продолжался достаточно долго. На один и тот же вопрос допрашиваемый давал все тот же ответ. За происходящим наблюдали двое – Девятаев и Крупенин. Первый раздраженно, второй с отвращением.

Наконец Сергей не выдержал:

– Куда ты ему хочешь дуло впихнуть? Мозги просверлить?

– Думаешь, не получится? – обернулся охранник.

С его лица не сходил злобный оскал. Через секунду он снова обратился к человеку на полу.

– Не тяни! Все равно ведь скажешь.

– Да у него сейчас глаз вытечет! – Сергей невольно сощурил свои собственные ярко-голубые глаза, представляя, как больно водителю.

– Давай тогда сам, – вмешался Девятаев. – У тебя получится по-хорошему.

Другой девятаевский подчиненный решил, что сказано было ради красного словца, и продолжал дознание прежним манером. Но он ошибся.

– Оглох? Или десять раз повторять? Отойди от него, пусть Сергей попробует.

«Ты и раньше, у себя в отделении такими методами показания выбивал?» – хотелось спросить Крупенину. Но он сдержался, довольный своим небольшим успехом. Присев рядом с таксистом на корточки, Сергей заглянул ему в глаза, один из которых был красным от множества лопнувших сосудов.

Мужик не врет, теперь это уже очевидно. Неужели он не сообразил выдумать для отмазки какие-то приметы? Да, подходил к нему такой-то человек – отдал кассеты, пригрозил кишки выпустить, если не доставит по назначению.

– Ты пойми, друг, – стал он мягко увещевать таксиста. – Все равно ведь с тебя не слезут. Скажи, как было на самом деле, назови приметы, и мы оставим тебя в покое.

Человек на полу тяжело дышал и молчал.

– Ведь так? – спросил Сергей у Девятаева – с одной стороны, чтобы заручиться его словом, с другой – чтобы помочь наконец таксисту разобраться в ситуации.

– Конечно. Пускай говорит и катится к чертям, – кивнул Девятаев.

Почти минуту продолжалась пауза. Получив передышку, таксист смог расслышать голос своего инстинкта самосохранения.

– Видел я его… Боялся признаться… Сказал, убьет…

Девятаев обрадовался результату и одновременно огорчился. Он понимал, что Сергей имеет непосредственный доступ к своему покровителю через его, девятаевскую, голову. И не преминет доложить Абросимову-младшему, что методы его оказались бесполезными.

– Какой он из себя? – грубо прервал Девятаев таксиста.

– Меня точно отпустят?

– А что еще с тобой делать? Кому надо с тобой возиться?

– Высокий такой, худой, черноволосый…

Сидя рядом, Крупенин отчетливо различал напряженную работу мысли. Выдумывая приметы, таксист старался запомнить их, чтобы потом ничего не перепутать.

«Не спеши, – мысленно внушал ему Сергей. – Не слишком резво, ты ведь не старался его запомнить. Помолчи, пусть спрашивают».

– Особые приметы давай, – потребовал Девятаев. – Родинки, шрамы.

– Вроде не заметил.

– Глаза?

– Карие. Но сам не смуглый.

– Говорил с акцентом?

– Нет, чисто.

– Коронки были на передних зубах?

– Точно не помню. Нет, кажется.

– Одет был как?

Получив сведения об одежде мифического субъекта, примерном его возрасте и тембре голоса, Девятаев не спешил выполнять свое обещание. Отправился с докладом к Абросимовумладшему – ему важно было первым попасть в кабинет. Конечно, новый и. о. директора больше будет доверять своему протеже, но это не значит, что нужно отказаться от борьбы за свой авторитет.