Читать книгу По обе стороны воды - Андрей Заленский - Страница 5

Осень

Потом испортилась погода, затемнело, похолодало. Квартира была сырая после лета, а батареи ещё не включили. Попова вернулась с работы, где анализировала открытые экзопланеты системы Кеплер-27 – слава богу, весь день было электричество и работал интернет. Не скидывая плаща, включила все конфорки на плите, на ближнюю поставила разогреваться вчерашний гороховый суп. «Неужто правда, что вокруг WASP12-B вертится экзолуна?» – подумала, споласкивая недомытые тарелки.

Тут как раз зашевелилось в замке, и пришёл Попов, поцеловал, снимая плащ, сказал, раздувая ноздри, «вкусно-вкусно, ура!», пописал и бросился в кабинет включать компьютер.

– Эй, ты куда, суп горячий – остынет.

– Ну Макс, ну Концевич, разобрался, жук, в инвариантах узлов! Ну молодец, ну Пушкин, ну Жуковский!

– А у вас тоже интернет заработал? Это чего случилось-то? – спросила Попова.

– Да теперь суперструны могут объединить с общей теорией, вот ведь класс! Соученик. Наш мехмат! Да что бы они там сами смогли, если бы не Горбачёв?

Включили телевизор, доели гороховый суп, попили чай без кофеина.

– Ты с утра? – спросил Попов.

– У нас летучка завтра.

– Ну а я посплю подольше. Купить что надо?

– Да вроде всё есть, – задумалась Попова. – Может, курочку сделаем?

Но Попов уже уснул, и снилась ему молодая Попова, которая изменяла с Концевичем, соучеником по мехмату, противным и молодым.

Новый год

Уже когда появились в магазинах мандарины и все перевозбудились от предстоящих лабораторных-отдельских-институтских вечеринок, рыская утайкой по магазинам, чтобы найти подарок, а заодно и вообще обозреть доступное на рынке, Попову стало плохо. Его отвезли в больницу на скорой, и, кажется, он умер.

Поскольку процесс разложения спаек нейронов длится в их временной шкале вечность, сам «как бы» Попов не без удовольствия проходил Дантовские круги и думал: «Классно, но когда всё это кончится – неужто навсегда останусь в Лимбо? Стало быть эта стена тумана и называется вечной жизнью или наказанием за всё?»

В таком херовом состоянии нейроны Попова-математика не могли точно определить, что значит «наказание» и что значит «за всё».

Тем временем астрофизик Попова уже успела переодеться из ярко синего предновогоднего платья в чёрное и убитая горем ждала родственников, плохо соображая, что надо делать, и вообще. Закрыла ёлку простыней и притворила дверь в ванную, где висело единственное зеркало.

Когда все собрались, сели молча за стол и выпили не чокаясь, раздался телефонный звонок:

– Квартира Поповых?

– Да, а кто это?

– Кто-кто, Петя из морга. Типа мужик твой отрымался и просит забрать.

– Но как? Как же так, как это, что за шутки? Да кто вы, в самом деле?

– Долго будешь пиздеть – не скоро поправишься. Короче, подъезжай с пузырём и стучи в окно.

Попова как стояла, так и рухнула, слава богу, родственники и близкие друзья были рядом и сразу вызвали такси.

Словом, через час все снова сидели за столом рядом с ёлкой, ещё занавешенной простыней, то есть, сидели за столом, который убранством был готов и к поминкам, и к Новому году. За окном огоньками чужих квартир мерцала предновогодняя ночь. Попов пытался восстановить подкошенные синопсисы и был, естественно, бледен. Соблюдая правила хорошего тона, родичи и друзья ушли не под утро, а существенно раньше и Поповы остались вдвоем.

– Ты понимаешь, теперь понятно, как это всё существует – земля, ты, я, мы вместе и… – захлёбываясь шептала Попова, вспомнив про бозон Хиггса. А Попов уже спал мертвецким сном.