Читать книгу Край Истинного света - Анна Андреева - Страница 2

Утро вышло слишком мельтешивым и шумным. За проведенные дни вдали от Академии, я отвыкла от громких утренних коридоров, заполненных учениками, и комнаты, пропитанной суетой Селин.

За пару минут девушка успела наобниматься со мной, скидать книги в сумочку, рассказать о последних новостях – я не пропустила ничего интересного – и, узнав о нашей близости с Винсентом, смешать пару порций горько пахнущих жиж из тягостной травы – средство против беремени.

Не передать словами, как я была ей благодарна за это, хоть Винсент уже и успел снабдить меня подобными жижами, мне было бы спокойнее и комфортнее самой решать подобные вопросы.

Получив в столовой на завтрак мой любимый творожный пудинг и ванильные тосты, я побежала к нашему столу, с уже сидящими за ним Миафом, Сэмом и Паулем, желая, как можно скорее вкусить лакомство.

Друзья неправильно восприняли мою торопливость и, когда я села за стол и накинулась на еду, даже не поздоровавшись, их широкие улыбки померкли.

– Я тоже рад видеть тебя, Дэлла.

Сэм обиженно цокнул языком.

Я подняла на него глаза, но, увидев окрепшую фигуру Миафа, застыла. Его плечи стали заметно шире, а всегда бледное нежное лицо, приобрело жесткие черты.

– Тренировки с Янгридом идут тебе на пользу, – подытожила я свои наблюдения.

Миаф довольно прищурил глаза, с бесцветными радужками, и с болезненно прямой спиной откинулся на спинку стула.

– Если сегодня день комплиментов, то я жду свой.

Пауль придвинулся к Селин и подмигнул мне.

Я улыбнулась и вернулась к пудингу. Обойдется.

Спокойно поесть мне не удалось. Каждый из ребят задавал по несколько вопросов одновременно, выуживая подробности поездки. На одном из вопросов Сэма я чуть не проговорилась про Захара, но вовремя остановилась, делая вид, что подавилась крошкой от ванильного тоста.

– Со мной разобрались. – Я громко поставила на стол пустой стакан. – Теперь вы рассказывайте. – Я повернулась к Паулю. – Чем занимался вчера вечером?

Парень напрягся.

– Ничем интересным, – пожал плечами, – тренировался.

Плохо. Очень плохо. Советник явно о чем-то попросил Пауля – о чем-то таком, чего нельзя знать всем остальным.

Я покосилась на Селин.

Она беззаботно накручивала черную кудряшку на палец и рассматривала оконную раму. Не похоже, что она знает о их встрече.

– Я вчера встречался с родителями. – Миаф решил, что мой вопрос относился ко всем.

– И как? – коротко спросил Сэм.

– Ужасно. Хотят, чтобы я снова начал жить с ними.

Я бросила выскребание остатков пудинга из плошки и подняла на разумника хмурый взгляд.

– А где ты жил до этого?

– С дядей.

– Почему?

Миаф посмотрел на меня как на слабоумную. Остальные не выражали такой же яркости чувств, но легкое недопонимание между нами витало.

– Я – паразит, Дэлла, – холодно бросил Миаф.

Это не дало ответа на мой вопрос, и Сэм, заметив мою потерянность, пришел на выручку:

– Дар паразитов активен с самого рождения – с их первого вздоха. Управлять им не могут: ни младенец, ни его родители. Обычно, паразиты начинают контролировать себя ближе к пяти, а то и к десяти годам. Это тяжелая нагрузка на рассудок для людей, окружающих растущего паразита, – не каждый способен выдержать такие продолжительные эмоциональные перепады.

Сердце от понимания сжалось.

– Они тебя бросили, – выдохнула я.

– Да, – отрезал Миаф и без доли грусти продолжил ковыряться в тарелке. – И не стоит так смотреть на меня, Дэлла. Дядя дал мне сносное детство. Возможно, оно даже было счастливым.

– С казначеем-то? – весело отозвался Пауль. – Готов поспорить у тебя было все, что только приходило в твою одаренную маленькую головушку.

– Было, – коротко ответил он и, чуть улыбнувшись, ушел в тихие мягкие раздумья.

Оставив Миафа греться в воспоминаниях, я повернулась к Селин.

– Твой брат тоже паразит, причем с весьма неприятной эмоцией. Как твои родители смогли воспитать сына, внушающего страх, и не повредиться умом?

Может я сделала слишком поспешные выводы, и они не такие уж и плохие люди, раз не отказались от сына и вырастили его, рискуя своим рассудком?

– Селин?

Девушка побледнела, сжала кулачки и уронила взгляд в пустую тарелку.

– У Бенира не было счастливого детства, – прошептала она и подорвалась с места. Мы только и успели увидеть, как вслед за ней из столовой выбегает Пауль.

– Не стоит больше это обсуждать. Никогда. – Миаф отодвинул от себя нетронутый завтрак. Ухватив мое несогласие, он добавил: – Подумай о том, что люди делают, встречаясь со своими эмоциями лицом к лицу, и ты все поймешь.

Что делают? Я почесала щеку и задумалась.

Стыд – неловкая и весьма неприятная эмоция. Люди стараются избегать этого чувства. Я глянула на спокойно-беззаботного Миафа, обсуждающего с Сэмом одно из его новых изобретений. Его родители так и поступили: сбежали – предпочли навязанному чувству настоящее. Хотя, сомневаюсь, что у подобных людей есть совесть, – бросили и, когда все трудности оказались позади, решили вернуть. На месте Миафа, я бы тоже не хотела обсуждать подобные семейные «тонкости».

А что касается страха, то тут все несколько сложнее, – каждый на него реагирует по-разному: кто-то спасется бегством, кто-то ищет защиты, кто-то теряется, а кто-то пытается бороться. Я росла бок о бок с этим ощущением, и нет в том чувстве ничего теплого – к нему невозможно привыкнуть и, тем более, нельзя полюбить. От Бенира родители не отказались, – не потерялись, не убежали, они выбрали бороться.

– Бездна, – шикнула я. Об этом, и правда, не стоит больше говорить.

Поморщившись на кружащиеся в голове жуткие мысли, я отвернулась к столу «Высшего света».

Каспар будто только этого и ждал. Поймав мой взгляд, он активно замахал обеими ладонями. Двойняшки Беррит, по своему обыкновению, одновременно прикрыли глаза в покровительственном приветствии. И, к моему удивлению, Шарлотта, не показывая и капли раздражения, сдержанно кивнула мне, и Фрида спешно повторила за своей подругой.

Я не много растерянно кивнула им всем в ответ.

Сердце замерло, встретив янтарные глаза и ухмылку.

Винсент лукаво вскинул брови, молчаливо спрашивая:

– «Удостоила меня наконец-то взглядом?»

Я так же безмолвно ответила, наморщив нос и закатив глаза:

– «Какие мы ранимые.»

Занятие с Тилен прошло на редкость увлекательно, но не из-за очередной своры исписанных пергаментов по тонкостям Общей магии, а из-за частых и продолжительных переглядываний преподавательницы и Миафа. Маг разума без прежней робости откровенно заигрывал с Тилен.

Я, не жалея сил, всматривалась в каждую крупицу их молчаливой беседы, поражаясь розовому румянцу на щеках декана факультета разума.

После Общей магии Миаф остался с Тилен в кабинете. И как бы мне не хотелось узнать, что между ними происходит за дверями, остаться и подслушать я не могла – нужно было спешить на Боевую подготовку.

– Дэллочка! – Янгрид сгреб меня в медвежьи объятья. – Как же я соскучился!

– Задушишь, – просипела я, вырываясь из грубой хватки.

Боевые маги даже не посмотрели в нашу сторону, а кто посмотрел, не заостряя на этом внимания, прошли мимо. Ученики уже привыкли к поведению Лорда Увина со своей любимицей – смирились.

– А меня не обнимешь?

Пауль раскинул руки.

Янгрид скривился и махнул на него рукой.

– Предвзятое отношение? – прищурился Пауль.

– Откровенное нежелание тереться об твою плоскую грудь, – парировал Янгрид и, оскалившись улыбкой на мое немое возмущение, пошел к центру арены.

Я потрясенно уставилась на развеселившегося Пауля.

– Он сейчас признался, что обнимал меня, чтобы полапать?

– Больно ты мне сдалась, доска тощая! – крикнул Янгрид, расслышав даром гончей мои слова.

Друг хихикнул и потащил шипящую меня вслед за остальными учениками.

С самой первой минуты занятия Янгрид начал гонять нас по арене как озверевший гигантолигр. К бегу и отработке стоек с оружием, он добавлял неожиданные нападки песочных тварей, создаваемых из черного песка арены-артефакта. После всех отбитых атак, лорд Увин ставил нас в спарринги друг с другом, а «доживших» до конца занятия заставил пройти десять раз полосу препятствий, обнуляя счет при малейшей ошибке.

Ноги и руки раскинулись на песке. Я не могла найти в себе силы даже дышать. Слегка приподняв голову, я увидела десятки таких же обессиленных учеников, только Янгрид и Винсент стояли на ногах, смешливо оглядывая поле, поросшее лежачими молодыми защитниками.

– Бездна, помоги мне.

После обеда меня в тренировочном зале ждет лорд Йун, а я даже не знаю, как дойти до столовой.

Крупная фигура Винсента заслонила солнце, и я помянула, что в Тиррионе уже давно не лето. Воспоминания о горячанке были слишком свежи, и я с благодарностью посмотрела на принесшего мне плащ защитника.

– Спасибо.

Я тяжело подняла трос и, не найдя сил встать, осталась сидеть на черном песке.

Винсент накинул плащ мне на плечи и уместился рядом, притягивая за талию ближе к себе.

Я охотно поддалась.

– За что он нам мстит? – обреченно прошептала я.

– Это не месть, а желание помочь.

– Помочь?! Со встречей с Великой? – Упоминание Великой Прародительницы неприятно царапнуло кости. Я устала от ее шуток надо мной. Больше ей нет места в моей жизни.

Ответа я не услышала. Винсент легко улыбнулся и, подняв пальцами мой подбородок притянул к себе, захватывая меня поцелуем.

– Дэллочка! – ахнул Янгрид. – Серьезно? Он?!

Я повернулась к прячущему улыбку декану и показала язык.

Наигранно обидевшись, он продолжил обход бездвижных тел.

В этот раз, я сама нашла губы Ди-Горна, напитываясь через томное желание силами.

Говорить Винсенту о том, что Пауль соврал и не рассказал о прогулке с советником Размаром, я не стала, и, отобедав вместе с ним за дальним столом столовой, мы не хотя отправились отрабатывать каждый свое наказание.

До тренировочного зала я дошла на одной силе воли. Встретив внутри седого сурового защитника, мысленно сложила себе погребальный костер.

– Здравствуйте, лорд Йун.

– Доброго дня.

Мужчина говорил спокойно, но от его голоса зазвенели окна. От лорда веяло силой и жесткой собранностью – он пропитывал собой воздух, незримо давил на серый неровный камень стен. Услышать запах его магии мне не удалось.

– Вы гончая?

Йун сдержанно кивнул. Это вторая гончая, с которой мне довелось встретиться, не считая отражения в зеркале, и вывод напросился сам – ждать легкого времени препровождения не стоит.

Я скинула плащ, сумку и, бросив их у двери, подошла к опытному защитнику.

Каждый кожаный ремешок на его жилете, каждая перевязь и ножны, были затянуты идеальными прямыми линиями. Даже седые волосы, убранные в тугой коротких хвост, не смели топорщиться.

– Первое, что ты должна усвоить – это дисциплина.

Вот так сразу? Без должного знакомства?

– Она обеспечит сплоченность и готовность отряда к выполнению поставленных задач.

Под тяжелым взором его темно-синих глаз, голова сама кивала в подтверждение – я внимательно слушаю.

Последующие часы Йун нагружал меня тирадами о важности контроля поведения и следования правилам, а пока он вкладывал в мою голову знания, заставлял стоять с прямой спиной, руками, ногами – всем, что способно вытянуться в прямую линию, а что не способно, должно к этому стремиться.

– К следующему занятию ты должна выучить все виды боевых построений. Так же запомнить в чем преимущество каждого и какое построение более эффективно в той или иной ситуации.

Высунув мне в руки толстую потертую книгу, он оставил меня в ноющем сожалении и раскаянии перед Себастьяном.

Не стоило его злить.

Доволочив свое тело до третьего этажа, я хило постучалась в дверь.

Увидев мое измучанное лицо, Каспар захлопотал у своего целительского чемодана, обещая сотворить микстуру, способную помочь мне справится с усталостью.

– Винсента можешь не ждать, – без вопроса ответил Каспар, смешивая у тумбочки своей кровати разноцветные тягучие жидкости и шурша травами. – В лучшем случае он закончит с моргами на рассвете.

– Хорошо, – отрешенно ответила я, немного сочувствуя Винсенту.

Пробегая взглядом по бордовому ковру, шелковым обоям и темной обивки дивана, я ждала обещанное мне средство от усталости. Резко осознав момент, подходящий для озвучивания моей просьбы, я пересела на широкую кровать.

Каспар вскинул на меня черные глаза, коротким махом головы убирая свой длинный хвост из огненных волос с плеча.

– Помоги мне кое-кого найти.

Рассказав без утайки все, что узнала от Старшего о маме, я с надеждой посмотрела на него.

Медленно затягиваясь сигарой, Каспар, расслабленно откинувшись на диване, гонял в голове мысли. Ему стоило хорошо обдумать и решить, готов ли он справиться с последствиями помощи мне. Обрекать себя на гнев отца легкомысленным желанием помочь, молодой некромант, явно, не хотел.

– Как ты сказала? – уточнил Каспар, выпуская со словами дым. – Она пила мерцающую пыль для сохранения плода?

– Ребенка, – поправила я Кэннура.

– Как скажешь.

Он задумчиво уставился в шкаф у двери и потер большим пальцем острый подбородок. Черные глаза приобрели грузность.

– Тот целитель был прав, назначая маме яд как лекарство?

– Не знаю, – бросил он и затушил сигару. – Точнее, я догадываюсь о причинах выбора такого способа исцеления, но наверняка сказать не могу – это может только назначавший лечение целитель.

Не дав мне открыть рта для новых расспросов, он подлетел ко мне, вкладывая в руки пробирку с микстурой и бессильно, но настойчиво, повел к двери.

– Каспар, если тебе что-то известно, – начала я.

– Я найду для тебя того человека, но мне понадобиться портрет Патриции.

Я обрадовалась и, ведясь на уловку Каспара, легко вышла за порог его комнаты, и, лишь с хлопком двери за спиной, поняла, что меня облапошили. Некромант прикрылся согласием о помощи, избегая вопросов о мерцающей пыли. Вероятно, его предположения были не утешительными и не предназначались для ушей потерявшей мать дочери.

Оглядев общую гостиную, я направилась в комнату Винсента. Путь до моего этажа, пролегающий через бесконечные коридоры и крутые лестницы, – стал бы для меня настоящей пыткой. Думаю, он будет не против разделить свою огромную кровать со мной.

Прихватив из шкафа полотенце и белую пижаму Винсента, я побрела в помывочную.

Каспар так и не показался. Вытянуть из него скрываемое будет не просто. Пожалуй, стоит для начала отыскать портрет мамы. Но где? У меня его отродясь не было.

Наскоро высушив волосы сферой и выпив микстуру, я нырнула под одеяло и сразу же проваливаясь в сон.

Ближе к рассвету, сквозь расслабленную черноту, дар уловил, как пространство обволакивает дух грозы. Тело вдавилось в матрас под тяжестью обнимающей меня руки, а следом мягкие губы коротко поцеловали в щеку, вновь отправляя в крепкий сон.