Читать книгу Сердце жизни. Книга шестая - Анна Цой - Страница 4

Это был первый раз, когда я не стала оправдывать своё молчание. По большей части оно было спровоцировано её вопросами и нежеланием отвечать на мои, а ещё странным отношением – она считала меня совсем маленькой и несмышлёной, потому и не утруждала себя серьезными разговорами, как делал это отец.

С другой стороны были набегающие на меня воспоминания при зрительном контакте с какой-нибудь маленькой деталью, будь то столб для наказаний, от которого меня покоробило, или отдельный вход в наш отсек для купания, созданный, чтобы меня не проносили по общей длинной части и не вводили в ошеломление кучей неодетых людей.

Волшебным казалось всё здесь, начиная от деревянных резных поручней на мостике, и заканчивая четырьмя высокими стенами, фонтанчиком посередине и длинной синей лозой с широкими листьями, устилающей почти все вокруг. С трёх сторон здесь были выстланы широкие доски и опоры, с одной я заметила лавочку, а с противоположной – сильную каменную отмель, очевидно, насыпанную лично для меня, потому что в других местах было слишком глубоко.

– Я была у бабушки, – пошла на откровенную провокацию я.

Что-то мне подсказывало, что мама отцу об этом не расскажет, как и о многом другом, что по её мнению сможет мне как-то навредить. Осталось только выбирать нужные слова, что в моём положении было достаточно сложно.

– Бабушки? – удивилась Риайя.

Её серебристые волосы упали на мой лоб, когда она ставила меня на землю. От её помощи я отмахнулась, отойдя на пару метров в сторону и потянувшись к сандалиям (орудие пыток для моих пальцев, не иначе).

– Бабуля Агератум, – как бы невзначай добавила я.

И подняла взгляд, чтобы увидеть её реакцию. А она последовала: мама вспыхнула, её глаза загорелись, а челюсти были стиснуты с силой.

– И… и что же она тебе рассказала? – её взгляд был прямым и холодным, как будто Герой была я сама, – она тебя не обижала?

Я качнула головой и радостно вскочила на ноги уже босиком. Теперь был черёд рубашки.

– Не обижала, – я улыбнулась и дёрнулась от того, что открылась дверь.

Хорошо, что их здесь было две, и когда открывается одна, с улицы ничего не видно.

В отсек вошли две девушки, поклонились сперва мне, а потом маме. Всё согласно иерархии стаи.

Я дождалась, пока они обе поставят принадлежности прямо на настилы и удалятся. Хлопок внешней двери стал мне сигналом:

– А сказала, что ты зря её не любишь – она помогла бы тебе сбежать и укрыться от папы, – слова лились из моего рта соразмерно спуску на каменный настил.

Мама купаться не планировала, потому опустилась коленями на пол и скривилась. А после сделала так, как делала всегда при волнении – потерла переносицу. Я соскучилась по этому её жесту.

– Сбежать? – повторила мама устало, – сбежать, – странный взгляд на меня, – она думает, что мне требуется помощь для этого?

Я села в теплую воду по шею и пощупала камни под ногами – тёплые. И совсем не скользкие.

– Да, – честно ответила я.

Про себя честно. В этом контексте «Агератум» была именно мной. И я хотела её побега. И могла помочь.

– Твой папа не держит меня, милая, – она выдохнула и легла на пол, уложив голову на сгиб руки, – мне незачем сбегать и скрываться.

Я не смогла скрыть удивления.

– Ты меня украла тогда, – прошептала и осеклась.

– Я испугалась за тебя, Лесси, – на её губах появилась улыбка умиления, – но я очень сильно ошиблась, подумав, что твой папа плохой. И он меня простил.

Пришлось встать, отвернуться и подойти к лотку с шампунями, чтобы она не заметила моего состояния.

– Ты сейчас живешь в шатре Фила? – решила сбавить накал переживаний я.

Мама напряглась. Ощутимо и с долей испуга.

– Я ни в коем случае не… не подхожу к твоей привязке! – поспешное.

Она даже села и руками перед собой помахала. Я непонимающе её оглядела.

Однако проблему это не решило, потому что она только села ровнее, но так и не развеяла моё непонимание. Я же догадалась: раньше моей реакцией был бы гнев, и если, в отличие от папы, рукоприкладством я не занималась, то могла устроить ей кучу запретов или даже запереть на несколько недель в её шатре.

Я была ужасным ребёнком.

– Я знаю, – вышло немного грубее, чем я планировала, но старая Алесса так бы и поступила, – ты теперь переезжаешь ко мне.

Я набрала в руку шампунь, а после опомнилась и смыла его, чтобы сперва нырнуть с головой, а после повторить первое.

– Я кхм… тебе нужна моя помощь? – заботливо спросила она.

Но отстранённо и достаточно безэмоционально. Не так, как воспитывала она меня на Фобосе. Здесь у неё было много запретов в отношении меня. От простых, вроде – нельзя прикасаться без разрешения, до: в чьём-нибудь присутствии первой садиться должна всегда я.

Я покачала головой. Это было не так сложно, как борьба с сандалиями.

– Твой папа… – она замялась, – дал разрешение? Он может наругать меня за мой переезд.

Мой кивок и её радостная улыбка.

– Ты стала мягче, солнышко, – заметила она, – раньше ты не любила, когда я ночую с тобой.

Я пожала плечами и сказала то, что хотела сказать давно:

– Я больше так не буду, – прямой открытый взгляд, – и ты можешь вести себя так, как в Надежде.

Она даже вздрогнула от такого.

– Ты… ты сказала, что ничего не помнишь…

– Я ничего и не помню, – я вновь нырнула, смывая шампунь с волос.

Её взгляд следил за мной ещё с минуту, очевидно говоря об тщательном обдумывании ею моих слов.

– Не переживай, мама, – я слышала из своих уст тон отца, – скоро всё станет лучше.

Она на секунду зажмурила глаза, после распахнула их и мрачно вгляделась в моё непосредственное от предвосхищения лицо. Ехидное и довольное.

– Ты меня пугаешь, солнышко, – прошептала она, – но я тоже чувствую волнение, милая. Будто что-то плохое рядом. Но… папа обязательно нас защитит. Он не оставит нас.

Я не могла понять её слов сейчас – она, помимо того, что говорила со мной не так, как делала это обычно, ещё и всеми силами выставляла отца хорошим. На Деймосе я такого стремления не замечала.

– Он сделал тебе больно? – прямо спросила я.

– Кто, милая? – недоумевающий вопрос.

Я дохлюпала ногами до душистого травяного мыла на подносе. И не стала возвращаться, посчитав, что мне хватит места и у самого спуска. Теперь не нужно было промывать длинные волосы. И ещё я была рада тому, что в свои года умела мыться самостоятельно.

– Папа, – мне уже надоело дробить свои слова на миллион частей, потому в душе и поднималась злость.

Женщина нахмурилась.

– Почему ты спрашиваешь это, Лесси? – не сдавалась она.

Её палец прочертил знак на полу. Руну спокойствия. Это было забавно, учитывая то, что я её значения знать не должна.

– Потому что он ругался на тебя сегодня, – выдохнула я и положила мыло на резную дощечку.

Она легла на спину, пренебрегая тем, что должна следить за мной.

– Он был строг, а не ругался, – осталась на своём она.

Да почему же?! Это уже нельзя было оправдать простым желанием показать Варга добряком! Да что с ней происходит?

– Я всё, – сдалась я.

На этот раз. Точнее, именно в разговоре с ней – у меня была ещё целая стая, чтобы узнать подробности.

Мама поднялась, справляясь с шёлковым нарядом ашерры, в котором она казалась практически принцессой: с её красотой, милой улыбкой и вплетёнными в серебряные пряди украшениями. Она не побоялась намочить ни широкие полупрозрачные рукава, ни летящую ткань на груди, подняв меня на руки и прижав к себе с той же теплотой, которая была всегда. Она никогда не была ласковой – в ней чувствовалась отточенная мечом и боями грубость и серьёзность, однако даже в такой ней была ощутима любовь ко мне.

– Папа высушит тебе волосы уже в шатре, – обычным тоном произнесла она, – у меня теперь запрет на её использование, – она спохватилась, – но я могу позвать его сюда, чтобы ты не простудилась. Или если тебе неприятно.

Я подняла на неё глаза.

Простуда у куртёнка? Что-то из рода фантастики. Вымученная забота или желание угодить?

– Пойдём так, – я дождалась, пока она вытрет меня.

С этим я никогда не справлялась хорошо, потому и терпела даже до переселения на Деймос.

Надевать пижаму на только что вымытое тело было неприятно – я вспоминала свои истерики раньше. Именно их она ждала. Не дождалась.

– Ты стала совсем взрослой, милая, – похвалила меня она, – ты всё ещё хочешь, чтобы я осталась спать с тобой?

Я кивнула, зевнув и вытерев набежавшие от ослепления слёзы. Мы вышли из своего отсека купален. Я теперь была замотана в сухое полотенце, чтобы, не дай Богиня, меня не увидел кто-нибудь в пижаме.

– Та… кого ты назвала бабушкой, – не выдержала мама, – это она освободила меня из-под печати хранителя?

Я положила голову на её плечо, ловя на себе заинтересованные взгляды людей и куртов, шагающих нам на встречу.

– Да, – солгала я, – я попросила её. И она сама хотела.

Женщина не сдержала шумного выдоха. Интересно, что сейчас было в её голове?

– Тебе не нужно верить ей, Лесси, – неожиданное продолжение, – она плохая. Очень плохая. И желает нам зла. Можешь спросить у папы. Он скажет тебе так же.

Я нахмурилась, не понимая такой резкой реакции. Неужели бабуля была права, говоря, что Рая никогда не примет мою Хакгардовскую суть?

Наверное, именно поэтому я промолчала. А ещё потому, что мы вошли под тень моего шатра, откуда доносились голоса отца и Фила.

– Твоя защита проституток Хакгардов только наталкивает всех на мысли о твоём шпионаже, Вольтер, – никак не мог унять своей злости папа, – не хочешь убежать к бабке, поджав хост, как всегда делает твой папаша?

Мы сделали шаг внутрь прежде, чем услышать то, что очевидно не должны были:

– Никогда не мог понять стремления Эллы защищать тебя – ты невыносим, Варг. Тебя спасает только родство с Лесси и связь с се… – на этом моменте Феликс поймал на себе мой взгляд.

Он осёкся и закинул ногу на ногу, выходя из оборонительной позиции со скрещёнными у груди руками.

– Я принёс тебе покушать, паучок, – понял всё отец, – отдай мне её.

Мама беспрекословно подошла к нему, спустила меня в руки и отошла обратно ко входу, замерев там с опущенной головой. Меня это подбесило.

Однако, папа не выдавливал из себя улыбку – он был искренне рад моему приходу, если его можно было так назвать, потому усадил меня на подлокотник своего кресла. Я устроилась поудобнее и наклонилась к столу.

В сердце что-то дрогнуло, стоило увидеть небольшие кусочки мяса в немного кислом соусе – я чувствовала их вкус, даже не пробуя. Но главным было совсем не это, а то, что приготовил он их сам. Папа готовил для меня еду сам. Всегда. Принципиально не разрешая делать это другим. Бета как-то говорил, что он научился этому, узнав о моей непереносимости определенной пищи, поэтому подбирал всё самостоятельно. Но это «блюдо» никогда не пахло так вкусно, как вспоминались мне манящие горелые куски мяса в Садах Геры. Потому что в них не было человечачины – только мясо тех животных, которые подходили мне.

И именно сейчас в моей голове промелькнул один несменяемый факт: отец никогда не был неоправданно жесток. Все его действия обосновывались чем-то важным для него.

От этого было больно. Я разрывалась между здравым смыслом и любовью. Можно ли было любить двоих своих близких, находящихся по разные стороны баррикад? Если оба они добры и злы одновременно? Если каждый мой шаг так или иначе подводит одну из сторон к гибели? Ведь проигрыша на Танатосе не бывает. По крайней мере среди Высших.

А посередине оставалась я сама, мама, Фил и те, кто был мне дорог. За их жизнь я тоже переживала, как никогда. Будто от моего выбора стороны решится вся проклятая судьба мира.

От этого в душе росла волна панической ненависти.

– Я люблю тебя, папа, – кивнула ему и взяла в руку маленькую вилочку, – спасибо.

Отец растёкся в довольной улыбке, смотря только на то, как я втыкаю в кусочек зубья и отправляю его в рот.

– Всё ради тебя, паучок, – тёплый ответ.

– Я останусь в стае на некоторое время, – отвлёк отца Фил.

Тот с негативом дёрнул щекой и откинулся на спинку кресла.

– С чем связаны твои отчёты передо мной, Вольтер? Ты забрал у меня власть – иди наслаждайся, – усмешка на его лице стала видна даже не оглянувшейся мне.

Феликс не удержался от закатывания глаз и плотного сжимания губ.

– Прекращай паясничать. Оставь это для завтрашнего совета стай, – холодное.

Варг рассмеялся.

– От того, что ты заманишь их под крышу одного шатра, ничего доброго не произойдёт, – папа провёл по моей макушке, высушив волосы, – принеси гребень! – махнул он рукой маме, – думаешь, я идиот, неспособный свести их в одну стаю, Вольтер? – он забрал из рук бесшумно приблизившейся Раи расческу, – они сожрут тебя, Князь. Принципиально не присоединяй тех, у кого есть волчица – они никогда не уживутся. Только если в главной стае будет сильная Альфа, способная их успокоить, – он провёл гребнем по моим волосам. Я в ответ запищала и обернулась, забрав у него расчеёку:

– Я ем! – отвернулась от него, бросила предмет на стол и с яростью воткнула в тарелку вилку, едва ту не разбив.

Оба мужчины посмотрели на меня

– Она не подойдёт, – неожиданно продолжил папа, – слишком маленькая. И моя дочь. Не твоя Альфа. И станет ею, только когда вырастет и скажет мне о том, что её выбор доброволен. До этого времени держись от неё подальше.

– Волчица будет подчиняться своему Альфе, если я отдам приказ, – холодно осадил его Феликс, – их всего три – справиться будет нетрудно.

Отец тяжело вздохнул.

– Ты хоть представляешь, куда ты полез, Вольтер? – ехидный вопрос от папы, – встречал хоть раз обращённую волчицу? Твое умение управлять тебе не поможет с куртами. Другая организация. Беспрекословное подчинение по мыслесвязи. Как часто ты используешь её помимо срочных приказов?

Князь приподнял подбородок, смотря куда-то в сторону огня в центре шатра.

– Как я уже говорил: один мой приказ, и стаи вырвут твоё правление из груди, – Варг был доволен.

Я хмуро его оглядела, медленно жуя очередной кусочек.

– Пустые слова. Отдай приказ, я весь в ожидании, – усмехнулся Фил.

Папа покачал головой, будто и не видя моего смурного вида.

– Лесси права, – его пальцы прошлись по моим спутанным волосам, – теперь все проблемы твои, Князь. А мои руки больше не связаны.

Я отложила вилку и подала ему гребень, будто спиной чувствуя, что ему сейчас это нужно. Его лицо даже посветлело от этого. Он перенёс меня к себе на колени и начал перебирать жёсткие Варговские пряди, такие же как у него, только длиннее.

– Ты остаёшься Альфой крупнейшей стаи и Лордом материка, – сжал челюсти Феликс.

Я не могла понять, почему ему это не нравится. Папа же отошёл… Зачем тогда злость?

– Мелочи, – хмыкнул Варг, – пара сотен лет, да, Лесси?

Почему здесь было обращение ко мне?

– А что после? – поинтересовался Феликс, не сводя с мужчины пристального взгляда.

Папа провёл в очередной раз по моим волосам гребнем.

– А потом моя дочь вырастет, – честный ответ, от которого мне стало не по себе.

– Почитаешь мне, папа? – попросила я, зная, что он не откажет.

Он кивнул, махнул маме и отчеканил:

– Мой шатер, седьмая полка, книга десять. Не вырони закладку.

– Да, мой ашерр, – прошептала она и выскользнула на улицу.

Мы же остались одни.

– Ты непоследователен, Варг, – откинулся на спинку Фил.

– Плевать, – ответил ему отец, – я тебя предупредил. Волчицы перегрызут тебе шею, стоит тебе сделать что-то не по их желанию. И друг с другом они никогда не договорятся. Как и не примут твою власть, пока рядом не будет твоей Альфы.

Князь сложил руки на груди.

– Как в таком случае с ними справлялся ты? – прямой вопрос.

– Никак, – безразличие сквозило из каждого звука, произносимого им, – закон всегда будет стоять на их стороне. Если совсем надоедают, то можно пару раз наказать чью-нибудь пару. Для виду – они понятливые, хоть и мстительные. Не перебарщивай и останешься с сердцем без дыр.

Фил кивнул, принимая информацию. В этот момент вошла мама, принеся толстую коричневую книгу в твёрдом переплёте.

– Пора ложиться, паучок, – папа подхватил меня поперек живота и забрал у Риайи книгу.

Меня донесли до мягких волосатых шкур на пьедестале и положили в самый центр, укрыв самым обычным одеялом, которое отец успел достать из сундука рядом. Я бухнула руками по бокам от себя. Он сел рядом и ожидающе уставился на Вольтера.

Тот понял всё сразу – поднялся, кивнул Варгу и улыбнулся мне.

– Спокойного сна, Лесси, – милая улыбка, и он вышел из шатра, пройдя мимо всё так же склонённой мамы.

– Хочу, чтобы мама села в кресло, – попросила отца.

Он лишь махнул ей рукой, и она сразу же послушалась, кажется, чувствуя эти жесты макушкой.

– Мы остановились на барьерах, – открыл на месте закладки папа.

Я кивнула, но вопреки себе села, ухватившись за корешок книги. Мужчина не стал противиться и отпустил сразу же. А я захлопнула её и открыла конец, чтобы прочитать рунную подпись «Собственность библиотеки висталочьего монастыря», а ещё начерченное красными чернилами «Просрочено дней: восемьсот шестьдесят одна тысяча двести три. Нарушитель: Ариэлла В.»

С моего лица кажется сошла вся краска. Папе это не понравилось, пусть он и не понял причины.

– Начнём? – поторопил меня он, – у тебя глазки слипаются.

Я кивнула и откинулась головой на мягкую подушечку.

Это была её книга. И он хранил её всё это время. Даже читал её мне.

– Барьер семи колец служит потоковым ограничителем воздействия извне… – начал было папа, но я не сдержалась:

– Ариэлла В. «В» – это Варг? – мой вопрос был звонким и совсем не таким, каким я хотела показать его.

Он лишь улыбнулся грустно, насколько это было возможно, и ответил:

– Ариэлла Верховная – имён рода у висталок нет. Им дают статусы лишь по уровню силы. Продолжаю?

Я медленно и неуверенно кивнула, вспоминая, что у этой конкретной имя рода было. Двух родов.